Глава шестнадцатая

Наверное, она уснула. Когда открыла глаза, то увидела, что в окно уже светят звезды и луна. Что заставило ее проснуться так внезапно? Нина сразу же поняла: ключ поворачивается в замочной скважине. Кто-то открывает дверь! Нервы, как натянутая струна, мгновенно отреагировали на этот слабый сигнал. Нина вскочила с дивана и прижалась к стене, отделяющей комнату от коридора.

Кто-то вошел в квартиру, включил свет в прихожей. Нина замерла. В голове у нее мутилось от волнения, снова приближался обморок. Преодолев себя, решилась выглянуть в прихожую. Зеркало возле входной двери отражало строгое и озабоченное лицо Ярослава.

— Слава Богу, это ты! — воскликнула Нина, выбегая ему навстречу. — А я думала, что ты вернешься только завтра.

Ярослав невольно вздрогнул, увидев перед собой Нину. Несколько секунд они смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова. Наконец, он смог ее спросить:

— Нина… как ты здесь оказалась?

— У меня есть ключ от этой квартиры, — ответила почти шепотом. — Я сбежала из больницы, и сразу же сюда.

— Но почему?..

— Почему сбежала? Или почему сюда? Это очень долго рассказывать… Расскажу. Потом. А сейчас мне надо сказать самое главное. А то вдруг опять не успею, вдруг что-то помешает…

Она замолчала, облизывая пересохшие губы. Голос не повиновался ей. Ярослав смотрел на нее таким пристальным и вопрошающим взглядом, что Нина еще больше терялась. Но тут она вспомнила как, оказавшись на краю жизни, молила у судьбы хотя бы полминуты, чтобы только посмотреть в глаза любимому и сказать ему три слова. И сейчас, забыв все условности, без промедления, без всякого перехода Нина выпалила эти слова:

— Я люблю тебя!..

По взгляду поняла, что смысл слов пока не дошел до сознания Ярослава. И Нина повторила уже более уверенным голосом:

— Я люблю тебя, Ярослав!

Несколько мгновений они стояли неподвижно, потом бросились в объятия друг друга. Обнявшись, вошли в комнату. Ярослав поднял ее на руки, стал целовать… И вдруг какая-то мысль словно ужалила его. Он отстранился от Нины, резким движением поставил на пол. Взгляд его стал суровым и отчужденным. Не в силах понять этой перемены, Нина растерянно молчала.

— Откуда вдруг твоя внезапная любовь ко мне? — нахмурившись, спросил Ярослав. — Когда мы расставались, ты не хотела дать мне даже маленькой надежды. Ты и мужем меня никогда не считала. Уехала с подругой на курорт… Наверное, там встретила того, кто сильно разочаровал? И тогда вспомнила обо мне, подумала, что я не так уж плох. Ну, говори! Я угадал?

— Знаешь, Тор, — сказала Нина, положив руку ему на плечо, — знаешь, я должна сейчас обидеться, даже возмутиться и обозвать тебя кретином. Но я этого не делаю, потому что… потому что вижу в твоих глазах ревность к воображаемому курортному кавалеру. Прощаю тебе твои нелепые подозрения. Я бы не простила, если бы ты равнодушно относился к моей поездке. — Она обвила руками его шею. — Хочешь знать, что произошло? Просто я за это время разобралась в себе и поняла, что ты для меня — единственный мужчина. Другого не было и не будет!

Глаза у Ярослава потеплели, и он не смог сдержать улыбку. Прижавшись к нему, Нина почувствовала, как гулко бьется его сердце. Они поцеловались, и это был поцелуй взаимного доверия и взаимной страсти.

— Любимый мой, на меня столько всего свалилось за это время, — прошептала Нина, положив голову ему на грудь. — И сейчас моя жизнь в опасности.

— Что?.. — Он взял Нину за плечи и, слегка отстранив от себя, внимательно посмотрел в глаза. — О чем ты говоришь? Какая опасность?

— Ты не думай, я в здравом уме и твердой памяти. Я знаю, что мне грозит опасность, поэтому так спешила сказать тебе о своей любви. Боялась не успеть…

Вместе сели на диван и взялись за руки. Мощный заряд энергии, который Нина всегда чувствовала от Ярослава, и сейчас придавал ей силы.

— Я все расскажу по порядку. Только, пожалуйста, Тор, слушай меня внимательно и не перебивай.

Он хмурился, когда Нина рассказывала о встрече с Олегом, об отдыхе в компании взбалмошной Леночки, о дежурстве возле дома Хустовского и о телефонном розыгрыше. Затем, когда Нина заговорила о болезни Гаевого и о споре с Ильчуком-старшим, своих доверительных беседах с отцом, вызове «скорой помощи», во взгляде Ярослава появилось сочувствие. Когда же Нина перешла к весьма драматическому эпизоду ночного преследования, его лицо даже побледнело от испуга, а рука непроизвольно сжала ее пальцы. Ярослав молчал на протяжении всего монолога, но, когда Нина дошла до объявления в «Вечерке», он воскликнул:

— Игорь Шеремет?!.. Его ты видела возле дома Хустовского?

— Да… Я не сразу его узнала, но потом, когда меня преследовали эти типы, я вдруг отчетдиво вспомнила, что видела его на твоих армейских снимках.

— Ты уверена? — Ярослав вытащил из стола альбом и положил перед Ниной. — Смотри внимательно. Где Игорь, покажи?

Нина узнала Игоря на двух фотографиях.

— Да, ты нашла его безошибочно. — Ярослав вздохнул и вдруг порывисто обнял Нину, прижал ее голову к своей груди. — Сколько же ты всего пережила, девочка… Теперь вместе во всем разберемся.

— Ты ездил на поиски Игоря в другой город, я знаю. Мне Костя сказал. Но, боюсь, что искать вашего друга надо где-то среди развалин улицы Крайней. Не зря же «Вольво» туда заезжал.

— Да. Надо звонить Кириллу. Нет, не сейчас… Он приедет только утром.

— Кто такой Кирилл?

— Кирилл Шеремет — двоюродный брат Игоря. А еще он — оперативник, который вел одно дело… очень запутанное. Игорь ему помогал. Когда я в последний раз говорил с Игорем по телефону, он намекнул, что идет на ловлю крупной рыбы. Это означало, что скоро у него в руках будет важный материал. Но, конечно, ни имен, ни названий он не упоминал. И Кириллу ничего не успел сказать. Правда, смутное подозрение насчет Хустовского у нас мелькало, но, в основном, мы думали не на него. Хустовский умеет держаться в тени.

— А кого искали Игорь с Кириллом? Преступную группу, что ли? Неужели Хустовский — мафиози? Трудно представить, чтобы он промышлял, скажем, наркобизнесом.

— Девочка моя, не повторяй газетных штампов. В жизни все и проще, и гораздо сложней.

— Ну, так в чем же дело? Расскажи. Или это секрет?

— Долго рассказывать. Зачем тебе вдаваться в подробности? Достаточно сказать, что такие, как Хустовский, вредят многим.

— И тебе?

— В том числе и мне. — Ярослав привлек ее к себе и на минуту задумался. — Я давно пришел к выводу, что всех честолюбивых людей можно условно поделить на монархов и временщиков. Монарх (или хозяин) своим уделом дорожит, бросать его не собирается, а наоборот, хочет потомкам передать все в лучшем виде. А потому свою землю бережет, людям старается делать добро, чтоб они его любили не из-под палки. Его дело — не отбирать и не распределять, а создавать. Богатеет он медленно и трудно, зато человек надежный. Иное дело — временщик. У него натура другая: побольше захапать, нагрести, выжать любым способом. Ему не жалко землю истощить, людей ограбить, озлобить. Он по натуре хищник. Загубит один удел — перейдет в следующий. Пока в одном месте опомнятся, — он уже в другом… Хустовский и есть тот человек, которого мы пытались вычислить. Он своего рода агент влияния и очень дорогой. Просто незаменимый для гигантов, которые хотят сплавить в наши края устаревшие и вредные технологии. Сделки он проворачивает крупные, но сам при этом остается в тени. И еще. Хустовский не дает поднять головы тем, кто не его поля ягода. Понимаешь, это ведь только на первый взгляд все контролируется известными авторитетами с кличками, с тюремным стажем. На самом деле за ними стоят такие респектабельные организаторы, как Олег. И время для него сейчас — то, что надо. Неразбериха, безвременье… В мутной воде временщик всегда выловит свою удачу. Потому-то он и старается такое времечко подольше удержать. А монарху стабильность нужна. Примерно такой расклад… И должен тебе сказать, что на любом уровне — сверху донизу, в любом деле можно встретить как хозяев, так и временщиков.

— Согласна, это правильная аллегория. Конечно, Хустовский — из породы временщиков. Ильчуки тоже. Но он умнее их, а потому опасней. И сейчас он обошел бы вас с Кириллом, если бы я случайно не увидела и не догадалась.

— Да, ты молодец. Только одну глупость совершила — когда намекнула Хустовскому, будто тебе что-то известно.

— Вот что, Тор… — Нина глубоко вздохнула. — По крайней мере, никто их них не должен знать, что ты к этому тоже имеешь отношение. Иначе и твоя жизнь будет в опасности. Поэтому держись подальше от меня.

— И не подумаю, — улыбнулся Ярослав. — И вообще, мой милый детектив, переключись на что-нибудь другое. Кстати, тебе известно, что я страшно проголодался?

— Вот сейчас ты сказал, и я тоже почувствовала, что голодна. Странное совпадение, да?

Они пошли на кухню и стали выгребать все из холодильника. Ужин прошел более чем весело. Нина готова была расхохотаться от каждой ерунды, да и Ярослав без конца шутил и дурачился. Несмотря на пережитые потрясения и грозящие опасности, их переполняло ликование. И оно не было беспричинным. Любые беды отступали перед той силой, которая влекла их друг к другу.

После ужина вернулись в комнату. Ярослав снова сел на диван. Нину усадил к себе на колени.

— Расскажи об Игоре, — попросила она, перебирая его волосы.

— Ты, наверное, догадалась, что это именно Игорь в свое время помог мне собрать компромат на Гаевого. Правда, устный. Но без Игоря я не приблизился бы к тебе. Сам того не зная, Игорь помог моей любви.

— Нашей любви, — поправила Нина.

— Да. — Ярослав улыбнулся и провел губами по ее шее и волосам. — Игорь, думаю, в душе был романтик. Много помотался по свету. Причем, не ради удовольствия. Жизнь у Игоря сложилась нелегко. Сам такую выбрал. И еще. Игорь был из породы авантюристов. В хорошем смысле слова.

— Как и ты?

— Не знаю. У нас с ним разные направления. Но мы друг друга хорошо понимали.

— Была у него семья? Любимая женщина?

— Игорь дважды женился, но детей не имел. Со второй женой развелся около года назад. Таня его большая любовь.

— Почему же развелись?

— По-моему, она просто устала. У Игоря был необычный образ жизни. Постоянно куда-то уезжал, а жене не все мог объяснить. Им часто угрожали по телефону, подбрасывали анонимки. Однажды, когда Игорь был в отъезде, ей кто-то позвонил и сказал, что муж погиб. А Таня была на седьмом месяце беременности. От нервного стресса у нее начались преждевременные роды. Ребенок родился мертвым. Вскоре Игорь вернулся. Так и не смог узнать, кто позвонил жене и довел ее до такого. А жизни с тех пор у них не было. Потом Таня ушла от Игоря. Она никогда не была сильной женщиной, скорее наоборот. Хрупкая, как Офелия. Да и можно ли ее за что-то винить? Игорь даже после того, как расстались, все время ее опекал.

— Я должна увидеть эту женщину и рассказать ей об Игоре. Ведь именно я видела его в последние минуты жизни.

— Погоди, еще надо во всем убедиться. Давай подождем до утра. У нас есть несколько часов.

— Хорошо, не буду спорить. Сейчас я хочу думать только о тебе…

— Любимая… я думал о тебе все эти дни. А по ночам ты мне снилась… и была со мной. Мне даже не верится, что сейчас все это — наяву. Я почти потерял надежду…

Дальнейшие слова уже звучали бессвязно и не имели значения. Нина и Ярослав любили друг друга так, словно это было последнее свидание в их жизни. Они не помнили ни о чем, кроме своей любви. В эту ночь их поцелуи и объятия были скорее яростными, чем нежными. Нина и Ярослав хотели насытиться своим счастьем впрок, чтобы хватило на дни или даже годы испытаний и разлук. Нина сама себя не узнавала этой ночью. От былой ее холодности не осталось и следа. Стоило ей вспомнить испытанное недавно отчаяние, тоску по безвозвратно потерянной любви — и она снова бросалась в объятия Ярослава, позабыв усталость, отодвинув от себя все беды и тревоги.

Под утро Нина все-таки уснула — может быть, лишь на несколько минут. Но сквозь сонную дремоту ей послышался голос Ярослава. Сразу же открыла глаза. Августовский рассвет только начал озарять небо. Комната с задернутыми шторами была окутана полумраком и обаянием прошедшей ночи. Нина, не в силах сбросить с себя блаженное оцепенение, лежала неподвижно и прислушивалась к звукам любимого голоса. А Ярослав говорил тихо, стараясь ее не разбудить. Он не знал, что Нина уже проснулась. С трудом она вникла в смысл его слов и поняла, что он звонит Кириллу Шеремету, рассказывает, причем, зашифрованным языком, о поездке и о необходимости срочно увидеться.

Когда Ярослав отошел от телефона и повернулся к ней, она протянула руки ему навстречу. В следующий миг они снова были в объятиях друг друга. И тут Нина почувствовала, что еще несколько секунд — и ночное безумие повторится. Опомнившись, с трудом овладев собой, она отодвинулась от Ярослава и воскликнула:

— Что мы делаем? Сейчас придет Кирилл!

— И то правда… Я же сам его вызвал… Пойду под холодный душ, иначе не смогу от тебя оторваться.

Ярослав поспешно вышел из комнаты, а она наскоро убрала постель и разбросанную вокруг одежду. Нина снова чувствовала себя во сне — прекрасном и тревожном до жути.

Потом, когда стояла под прохладными струями воды, к ней, наконец, пришло отрезвляющее чувство реальности. Нина отчетливо поняла: опасность не миновала, тайная схватка продолжается — и неизвестно, за кем будет победа.

Отключив душ, Нина услышала приглушенные голоса в комнате. Наверняка, уже пришел Шеремет. Теперь они, и она тоже, начнут действовать. Жизнь становилась похожа на хождение по канату над пропастью.

Невольно холодок пробежал у Нины по спине, но страха прежних дней она не почувствовала. Рядом был любимый и это придавало Нине небывалые прежде силы для борьбы.

Кирилл Иванович выглядел примерно одних лет со своим двоюродным братом и даже чем-то отдаленно его напоминал. Только черты лица у него были крупней, морщины глубже, а фигура не столько спортивной, сколько коренастой и крепкой.

До разговора с Ниной он уже, наверное, успел мысленно пережить и прочувствовать гибель Игоря. Во всяком случае, его взгляд не выражал той вопрошающей неуверенности, которая бывает у людей, еще надеющихся на лучший исход. Нет, в глазах у Кирилла Шеремета прочитывалось лишь суровое спокойствие, загнавшее глубоко внутрь боли и печали. Когда Нина до мелочей повторила рассказ о своих приключениях, он слушал ее более внимательно, чем Ярослав. Вскоре поняла: слушает профессионал. Нина закончила свое повествование словами:

— Хорошо, что вы знакомы с Ярославом. Иначе я бы вас не нашла. Я же боялась обо всем рассказывать даже тому следователю, что беседовал со мной в больнице.

— Вы правильно поступили, Нина, — заметил Кирилл. — У Хустовского слишком обширные связи. Да и Борис Ильчук недаром вас навещал.

— Значит, Ильчуки связаны с этим делом? — спросила Нина. — Я так и думала.

— Я уверен в этом, — подтвердил Шеремет. — Только доказательств против Бориса у меня не имеется. Спасибо вам, Нина. Мне надо спешить. Вы с Ярославом ждите меня здесь. Тор, на минутку…

Мужчины вышли в другую комнату и там несколько минут о чем-то тихо переговаривались. Потом Кирилл ушел, а Ярослав вернулся к Нине.

— Что вы решили? — спросила она с тревогой. — Как будем действовать? — Не волнуйся: все у нас должно получиться. Если мы не победим — проиграем. А проигравшим ничего не прощается. Даже наоборот. Тот, кто проиграл, оказывается виноват во всем.

— Не надо объяснять. — Она положила руку ему на плечо. — Я все понимаю и ко всему готова. Мы же вместе, Тор. Я рядом с тобой на всю жизнь. Не против?

Они обнялись и некоторое время стояли молча. Потом Нина осторожно спросила:

— Ты мне ничего не хочешь рассказать? Ведь вы с Кириллом все обсудили.

— Кое-что…

Нина заметила, что Ярослав время от времени настороженно поворачивает голову, словно к чему-то прислушивается или ждет звонка. Что-то важное решалось сейчас где-то за стенами дома и Ярослав об этом знал.

— Видишь ли… — Он обнял ее таким движением, словно хотел заслонить от неведомой беды. — Все будет зависеть от того, найдут ли тело Игоря и будут ли при нем доказательства.

— Не понимаю… Какие доказательства?

— У Игоря была специальная авторучка… Подарок Кирилла. Ручка с виду самая обыкновенная. И блокнот тоже. Нормальные предметы для журналиста. Но в ручку можно было положить микропленку. И вряд ли кто-то посторонний мог бы догадаться, потому что предмет был штучный, Кирилл сам его сработал. Очень может быть, что в тот день Игорь получил от кого-то нужные сведения, но ни домой, ни к Кириллу прийти не успел. По дороге его заманили в дом Хустовского. Естественно, они не знали, где и в каком виде хранятся нужные им записи. Игоря опоили, обыскали, могли забрать записную книжку, фотоаппарат, но на ручку вряд ли обратили внимание.

— Значит, сейчас Кирилл там, на улице Крайней? А меня, наверное, уже хватились. Катя будет волноваться… Может, хоть ей сообщить?

— Пока нельзя. Пусть лучше поволнуется, чем навлечет опасность… на тебя, да и на себя.

— А долго я еще буду скрываться? Здесь меня вычислить совсем несложно.

— Подожди немного. Приедет Кирилл, мы все решим.

— Господи, неужели я впуталась в такую опасную историю? И черт меня дернул согласиться на этот дурацкий розыгрыш…

— Все началось гораздо раньше. Теперь я в этом уверен.

— Раньше? Когда?

— Ты мне рассказывала, что еще до поездки в Крым случайно встретила на улице Олега Хустовского. Так вот, случайностей у подобных людей практически не бывает. Он подстроил эту встречу. Ему нужно было возобновить знакомство с тобой.

— Зачем?..

— Через тебя он хотел стать ближе к твоему отцу, побольше узнать о нем, о его слабых местах. При этом у Гаевого не должно было даже мелькнуть подозрение, что Хустовский связан с Ильчуками.

— Кажется, я понимаю… — Нина посмотрела в одну точку. — Им нужен был отец… его опыт, связи, авторитет… Они хотели отца использовать. Когда я подслушала разговор дяди Захара с отцом, поняла, что игры ведутся грязные… и опасные. Но я от этого была далека. Я считала, что Ильчуки крутят, потому что долг отцу не хотят возвращать.

— Но Хустовский вполне мог думать, что тебе многое известно. А уж после твоих странных намеков по телефону он и вовсе в этом уверился. Отказавшись от сотрудничества, Гаевой автоматически превращался в опасного врага. Посвященная в его дела старшая дочь — тоже. К тому же она была свидетельницей убийства. Дальше все ясно.

И вдруг Ярослав нахмурился, пробормотал про себя какое-то ругательство. Нина вздрогнула, испуганно спросила:

— О чем ты подумал?

— Какой же гад Хустовский! — руки Ярослава непроизвольно сжались в кулаки. — Тебя хотел убрать как свидетельницу. Тебя!.. Он и мою жизнь тем самым перечеркнул бы… Так, между прочим… Для него люди существуют не сами по себе, а только в отношении к нему: нужен — не нужен, полезен — вреден… Он и гения запросто уничтожит, если тот ему будет мешать. Такой — Олег Хустовский, твоя первая любовь…

— Он не был моей первой любовью. Разве что — увлечением… Теперь я понимаю, это такой же подонок, как и его подручные. Только подретушированный. Для них нет ни заповедей, ни морали…

— Мораль? — усмехнулся Ярослав с горькой иронией. — А где она есть, у кого?

— У нас с тобой, например! — воскликнула Нина с полным убеждением в своей правоте. — И у других есть — у таких, как мы!

— А какие мы?

— Не идеалы, конечно. Можем поступать очень плохо. Особенно, если поддаемся моде на цинизм… Но совесть наша так устроена, что с этим не справляемся. Вот ты же не смог спокойно жить в шкуре насильника. И я не смогла долго выдержать роль коварной притворщицы. Над моралью принято смеяться, а мы не умеем. И пока у человека инстинкт восстает против преступления — еще не все потеряно. Те же, у кого его не осталось, вот они самые страшные люди и есть… Надеюсь, наша порода не выродится, покуда мир существует…

Телефонный звонок прозвучал для Нины как удар колокола. Это мог быть или Кирилл Шеремет, от слов которого зависело так много, или кто-то другой, кто не должен знать о том, что она здесь. Ярослав заметил ее тревогу и ободряюще произнес:

— Не бойся. Во-первых, я с тобой. А во-вторых, — это Кирилл.

Звонил действительно Шеремет. Ярослав выслушал его с напряженным вниманием и, положив трубку, сообщил Нине:

— Игоря нашли в подвале заброшенного дома. И ручка у него в кармане.

— Значит, пора действовать? — Нина внутренне напряглась. — Теперь я должна пойти к следователю и дать показания?

— Нет, пока не время. Собирайся, все объясню по дороге.

Нина верила Ярославу безоговорочно, а потому и не пыталась узнать больше, чем он сам захочет рассказать. Прав или не прав Ярослав, действует точно или ошибается — ей уже было все равно. Нина вручила ему жизнь и не мыслила себя в отрыве от него.

— Сейчас поедем к Шеремету, — сказал Ярослав, когда жена была полностью готова. — Он уже наметил план действий. На улице и в машине старайся не оглядываться, не смотреть по сторонам. Я сам замечу все, что нужно.

На мгновение Нина прижалась к нему, словно заряжаясь силой и уверенностью. И он обнял ее покровительственным жестом.

Вышли на улицу, сели в машину. Вокруг не было ничего настораживающего и Нина постепенно успокоилась, стала думать, что все решится быстро и как бы само собой.

Кирилл принял их в офисе, правда, Нине показалось, что в чужом. Возможно, это входило в его планы.

— Возьми, Нина, — сказал он, протягивая ей бумагу с напечатанным текстом. — Я тут набросал план твоих разговоров с Хустовским и Ильчуком. Позвонишь вначале Хустовскому и скажешь приблизительно вот это. Конечно, ориентируйся по его ответам. Потом сразу же переключишься на разговор с Борисом Ильчуком. Постарайся быть убедительной.

Нина встретилась взглядом с Ярославом, и это дало ей импульс мгновенно собраться и вникнуть в смысл прочитанного. Даже рука ее не дрожала, когда она набирала номер Хустовского. Олег откликнулся сразу же. Словно сидел у телефона и ждал новостей.

— Нина?!.. Откуда звонишь? — в его голосе чувствовалось скрытое напряжение. — Ты, кажется, должна быть в больнице?

— Слушай меня внимательно, Олег, и не перебивай.

— Где ты?

— Слушай и не перебивай. Ты недаром хотел меня убрать. Я действительно все знаю. Я видела, как твои парни тащили Игоря, и проследила, куда его отвезли. Заброшенный дом в конце улицы Крайней. Так? Не трудись его оттуда доставать, я уже позвонила в милицию. Они, наверное, уже там. Себя не назвала. И о тебе не сказала ни слова. Если с тобой договоримся, обещаю все забыть. В противном случае буду и дальше информировать кого надо.

— Я ничего не понял из твоего бреда, Нина, — сказал Олег внезапно охрипшим голосом. — Но если ты хочешь мне что-то там рассказать, готов с тобой встретиться. И немедленно.

— Я знала, что все поймешь. Через полчаса жду на Привокзальной у входа в метро.

Нина быстро повесила трубку и посмотрела на Шеремета. Он одобрительно кивнул и, отстранившись от параллельного телефона, сказал:

— Кажется, первая наживка подействовала. Переключайся на Ильчука. По моим расчетам он уже должен быть дома.

Однако трубку взял не Борис, а приходящая домработница Ильчуков. Она — очевидно, по заданию хозяев — прежде всего спросила: «А кто это?»

— Пожалуйста, позовите Бориса! — сказала взволнованно Нина. — Это Нина Гаевая звонит.

Буквально через три секунды Борис уже кричал в трубку:

— Нинок, ты откуда? Почему не в больнице? Что с тобой?

«Ага, он уже побывал там», — подумала Нина, а вслух испуганно пролепетала:

— Боря, я сейчас на Привокзальной площади. Хотела уехать к тете в Мариуполь. Не знаю, что на меня нашло. Но самое страшное, что меня опять преследуют те же самые типы. Вот и сейчас крутятся на углу, недалеко от телефонной будки. По-моему, за мной следят. Боря, я боюсь. Кроме тебя мне не к кому обратиться. Приезжай, забери отсюда!

— Успокойся, сейчас буду, — сказал Борис торопливо и встревоженно. — Никуда не уходи и старайся все время быть на людях. Ты на какой именно части площади?

— Возле метро.

— Оставайся там. Приеду минут через пятнадцать. Никуда не уходи!

— Хорошо, Боря, я на тебя надеюсь.

Нина, Ярослав и Кирилл Шеремет несколько секунд сидели молча, потом Шеремет встал, решительно ударил ладонями по столу и сказал:

— Все! Теперь действовать буду я. Нину отвезешь в безопасное место.

— Зачем? Разве я не могу оставаться в городе? — запротестовала Нина, сразу же испугавшись даже кратковременной разлуки с Ярославом.

— Пока Хустовский на свободе, это очень опасно, — жестко сказал Шеремет. — Он ни перед чем не остановится, чтобы тебя нейтрализовать… убрать или спрятать на время… Не хочу вдаваться в подробности, но…

— Я уже решил, куда отвезти Нину, — заявил Ярослав. — У Елагина дача далеко за городом. Я с ним утром договорился. — Ярослав посмотрел на часы. — Минут через сорок он будет здесь, отвезет нас на своей машине.

— Ладно, думаю, что ты в этом заинтересован больше, чем я.

Кирилл чуть заметно улыбнулся и кивнул Ярославу. Они вышли в коридор. Вскоре Ярослав вернулся, сел напротив Нины и взял ее за руки.

— Почему вы с Шереметом все от меня скрываете? — спросила Нина. — Неужели я такая дурочка, что ничего не пойму? Вы с ним все за меня решаете, будто я несмышленыш… Между прочим, благодаря мне вы развязали основной узелок.

— Пойми, пожалуйста, это для твоего же блага. — Ярослав склонился и поцеловал ей руки. — Чем дальше ты будешь от грязного дела, тем лучше.

— Ты мне все же объясни, что вы задумали. Например, зачем надо было звонить Олегу и Борьке?

— Во-первых, чтобы посеять недоверие между ними. Во-вторых, чтобы заставить их лишний раз пообщаться, — а все случаи такого общения теперь будут отслеживаться Кириллом.

— Надолго мне придется уехать из города?

— Думаю, за три дня вопрос об аресте Хустовского решится.

— На основании чего Олега арестуют? Ведь я еще не давала показаний.

— Доказательства у Игоря в кармане. А твои показания понадобятся чуть позже.

Внезапно одна мысль заставила Нину внутренне сжаться от страха и тревоги.

— Но… как же ты, Ярослав? — спросила она, стискивая его руки. — Люди Хустовского будут искать меня через тебя. Могут тебя схватить, допрашивать…

— Бог мой, какие страсти приходят тебе в голову! — рассмеялся Ярослав. — Но я рад, что ты за меня боишься. И все-таки не бойся. Я до завтра в отъезде.

— И никто не знает, что ты приехал?

— Никто, кроме Елагина. Я позвонил ему утром, когда ты была в ванной. Он все понял и никому не проболтается.

— Значит, я буду жить на его даче? Одна?

— Сегодня я с тобой заночую. А завтра приедет жена Елагина и проживет там несколько дней. Но она ничего не знает.

— Неудобно как-то… Жить на чужой даче, с незнакомой женщиной…

— Так надо. И потом, у Раисы Елагиной общительный характер, вы с ней быстро подружитесь. Да и я тебя буду навещать.

— А Катя? Ей вы скажете, где я?

— Нет. Самое большее, что я могу ей сказать — то, что ты жива, здорова и скоро объявишься. Но и это она должна хранить в секрете. Даже от своего муженька.

Ярослав, что-то услышав, резко встал и подошел к окну.

— Кто там? — встревожилась Нина.

— Пойдем. Елагин уже приехал. — Уходя, Ярослав запер дверь. Ключ положил в карман.

— Чей это офис? Почему у тебя ключи от него? — спросила Нина.

— Знакомый дал на время. Ни у меня, ни у Кирилла тебе пока нельзя появляться, вот и встречаемся на нейтральной территории.

— Прямо детективный роман.

— Скорей бы он закончился.

Неприметная «Таврия» Юрия Елагина быстро пронырнула через центральную часть города и выехала на юго-западную окраину. Нина и Ярослав сидели на заднем сиденье; свою левую руку она держала в его правой руке. Это тесное сплетение пальцев и волновало, и отвлекало ее от мрачных мыслей. Она уже не боялась того, что могло случиться впереди. Любовь сбылась, осуществилась, а остальное не так уж и важно…

Дача Елагиных стояла близко от реки, в «престижном» месте. Когда-то этот участок получила его жена Раиса, работавшая много лет в обкоме. Высокие деревья и разросшиеся кустарники наполовину скрывали небольшой, но добротный домик.

— Наше бунгало, конечно, не дворец, но уюта здесь хватает, — сказал Елагин не без гордости. — И в глаза оно не слишком бросается, что в данной ситуации актуально. Так или нет?

Поселив гостей, Елагин вскоре уехал. Договорились, что вернется завтра: привезет на дачу Раису и увезет в город Ярослава.

— Твое заточение долго не продлится, — сказал Ярослав, когда они с Ниной остались вдвоем.

— Если заточение с тобой, пусть бы оно длилось вечно, — заявила Нина.

Они стояли в глубине сада, обнявшись и не глядя по сторонам. Впрочем, нет; по сторонам не смотрела только Нина, Ярослав даже в эту минуту был напряжен и время от времени поглядывал в пространство между деревьями.

Через какое-то время, полностью освоившись на даче, они пошли к реке. Она находилась за соседней улицей, с тыльной стороны дома, и попасть на берег можно было либо обойдя улицу, либо пробежав напрямик через смежный дачный участок.

Берег был, в основном, заросший, но в двух местах виднелись песчаные полоски пляжей, где сейчас, в будний и прохладный день, никого не было.

Немного дальше они заметили небольшую лодочную пристань. На противоположном берегу виднелись двухэтажные корпуса заводского профилактория. Мост через реку был довольно далеко и отсюда не просматривался. Подробности Нина фиксировала рассеянно, почти инстинктивно. Она была уверена, что знание местности вряд ли пригодится, потому что на этой даче не пробудет больше трех дней.

Остаток дня и вечер прошли слишком быстро, а ведь Нине хотелось каждое мгновение остановить, задержать подольше. Рядом с Ярославом любая мелочь обретала для нее значение, превращалась в праздник. Высокие хризантемы заглядывали в окно, словно приветствуя временных обитателей дома. Лучи заходящего солнца отражались на медном самоваре, расцвечивали серые шторы. Даже скрипучий пол и старый диван казались вещами почти нереальными. И все эти полусказочные предметы были свидетелями безумия и торжества любви. «Мы любим друг друга, как в последний раз», — подумала Нина и внезапно испугалась такой мысли. Чуткий к ее настроениям Ярослав скоро уловил эту тревогу и беспокойство.

— Тебе страшно? — спросил он, опираясь на локоть и заглядывая ей в глаза. — Не бойся. Никто кроме Елагина не знает, где ты.

— А жена Елагина?

— Во-первых, ей ничего не известно. Юра сказал, что моя жена просто хочет после стресса несколько дней пожить в тишине. И Раиса этому поверила.

— И все же, пока тебя здесь не будет, я…

Его поцелуй не дал договорить, а потом Нина и сама забыла, что хотела сказать.

На другой день Ярослав уехал, как только появилась Раиса Викентьевна. Он, что называется, передал Нину «из рук в руки». А у Нины все утро не пропадало ощущение, что упустила нечто важное. С отъездом мужа ощущение провала в памяти стало совсем уже мучительным. Нина точно знала, что должна о чем-то вспомнить, — но сознание, все еще не отошедшее от стресса, отказывалось извлечь из своих глубин нужную информацию.