Глава одиннадцатая
Автобус был, на удивление, полупустым, и Нина даже села у окна. Итак, она уезжала. Уезжала от человека, который отравил ей несколько лет жизни, но который, вместе с тем, искренне ее любил — странной, почти болезненной любовью.
Теперь все, что связано с ним, останется в прошлом. Новую жизнь надо начинать без него. Он больше не будет преследовать. Она не позволит превратить себя в безгласного идола, которого можно и возвести на пьедестал и вывалять в грязи. Теперь Нина будет решать, кем и для кого ей становиться. В конце концов она не объект, а субъект. Личность, а не кукла для экспериментов.
Интересно, что Ярослав сейчас думает и чувствует? Наверное, ему больно. Ей тоже больно. Но через боль надо пройти. Боль утихнет, когда они исчезнут друг для друга.
Нина подумала о том, что, может быть, Ярослав в эту минуту призывает ее, умоляет вернуться. Почему-то вдруг вспомнилась строчка из песни на слова поэта-шестидесятника:
— Не исчезай из жизни моей,
Не исчезай сгоряча или невзначай…
Нина прислонилась виском к оконному стеклу, на минуту закрыла глаза. И почувствовала, что ресницы слипаются от слез. Ей стало тоскливо и тревожно. Ощущение было такое, словно душа расстается с телом.
— Не исчезай в нас чистота,
Не исчезай, даже если подступит край…
Задумавшись, Нина едва не пропустила нужную остановку, выскочила из автобуса почти на ходу. Шла по улице, не обращая внимания на темноту, не пугаясь случайных и подозрительных прохожих.
Василий Федорович удивился и встревожился, увидев на пороге дочь. Бледность Нины, отрешенный взгляд и лунатические движения ясно свидетельствовали, что она не в себе.
— Ниночка, что с тобой? Этот тип обидел? Что он сделал?
— Ничего, папа, — безжизненным голосом ответила Нина. — Просто я решила уйти от него. Навсегда. Ты ведь советовал.
— Да, но ты не соглашалась со мной. Как это понимать, дочка? Ты не послушала и осталась в его доме, и вдруг, через несколько часов… сама ушла от него.
— В жизни и не такое бывает… Отношение человека к человеку меняется в течение минуты.
— Я понимаю, конечно, что от любви до ненависти один шаг, но… хотелось бы знать причину.
— Не все поддается объяснениям… Прости, но я страшно устала… Хочу спать…
И Нина ушла в свою комнату походкой сомнамбулы. Ей хотелось не спать, а побыть одной. Невыносимо было и дальше терпеть расспросы отца. А ведь в ближайшие дни придется выдерживать не только его расспросы. Нина представила, какой град недоумения и любопытства обрушится на нее после того, как разрыв с Ярославом будет обнародован. От этого надо бежать хотя бы на некоторое время. Может быть, — уехать куда-нибудь на море или в лес? Но так, чтобы никто не знал, где она. Никто. Особенно Ярослав.
Этот человек открылся ей до конца и, в сущности, стал теперь беззащитен перед ней. А мог, между прочим, и не открываться. Его никто не принуждал. Да, в откровенности Ярослава было что-то неистовое, романтическое. Он полностью отдал себя ей во власть. Но Нина не будет этим злоупотреблять, нет. Хоть он и преступник, не станет его разоблачать. Во имя того светлого, что было между ними, не причинит ему вреда.
Нина даже решила не говорить Гаевому о том, что компромата не существует. Узнав об этом, Василий Федорович не только перестанет помогать Ярославу, но даже постарается навредить, а Ярослав, надо признать, этого не заслуживает. Присущая Нине с детства внутренняя объективность заставляла ее отдавать должное уму, энергии, деловой смекалке Ярослава, а главное, его стремлению сочетать личный успех с общественной пользой. И если сейчас подрубить под корень все его начинания, он озлобится и пополнит легион полукриминальных барыг или вообще опустится, пойдет на дно? Нет, Нина не хотела стать причиной моральной гибели человека, даже несмотря на то, что он когда-то причинил ей зло, сделал ущербной и неполноценной на несколько лет.
Ночью Нина почти не спала; одолевали мысли и впечатления. Металась, заново переживая каждое слово, каждый жест этого почти нереального диалога с Ярославом… Почему-то ей вдруг подумалось: а что, если десять дней близости не прошли бесследно? Что, если у нее будет ребенок от Ярослава?.. Эта мысль вначале испугала Нину, а потом даже обрадовала. Ребенок — это будет только ее. Ее личное. Цель и смысл жизни. Она, беспомощная и избалованная, научится быть сильной и практичной, чтобы вырастить его и доказать… Но что, кому доказать? Нет, она просто будет любить своего ребенка вопреки всем трудностям и кошмарам этого мира…
Лишь к утру Нина забылась тревожным сном. А когда проснулась, то увидела, что ей покуда не стать матерью. Десять дней близости оказались слишком маленьким сроком… Вид собственной крови вызвал из подсознания страшную картину насилия, а вместе с ней и ненависть к «тому подонку», вчера переставшему быть неизвестным.
«Хорошо, что я не забеременела от него», — сказала Нина вслух, стараясь заглушить глупое подспудное разочарование. Она лежала и думала: как жить дальше? Уже принято было твердое решение уйти от Ярослава, но как именно это сделать? Придется не раз еще видеться с ним, особенно на процедуре развода. «Нет, не сейчас, только не сейчас. Как-нибудь после!..» Она побежала к отцу и с порога выпалила:
— Папа, мне надо срочно уехать куда-нибудь на отдых! Достань мне путевку! Любую!
— Подожди, — остановил ее порыв Василий Федорович. — Вначале расскажи толком что и как. Вы с этим… Торичем решили разводиться по обоюдному согласию?
— Я так решила.
— А он был против?
— Он уговаривал остаться.
— Почему? Я сделал для него все, что обещал. Зачем же ему надо, чтобы ты оставалась? Выходит, он влюбился в тебя?
— Ну… похоже на то.
— А ты… ты в него случайно не влюбилась?
— Меня и Ярослава слишком многое разъединяет. Я не могу быть его женой. Я так решила.
— Он не будет мстить за то, что ты ушла? Опять начнет нас шантажировать…
— Нет-нет!.. Он обещал. И я ему верю.
— Кстати, эти бумаги… Ты так и не узнала, где они?
— Ярослав не так прост, чтобы хранить их дома. Но он не станет ими пользоваться, если только ты не будешь ему вредить. Однако хватит об этом. Я хочу уехать, папа. И немедленно. Ты сможешь мне достать путевку или я поеду дикарем?
— Дикарем я тебя не отпущу, тем более одну. Сейчас и по путевке в одиночку ездить опасно.
— Я бы могла поехать с Катей, но ее муж, наверное, не отпустит… А давай с тобой поедем, папа! Тебе тоже надо отдохнуть. Ты выглядишь таким усталым, прямо больным…
— Не могу сейчас. И рад бы в рай, да грехи не пускают. Раскручусь немного, месяца через два, — тогда и отдохнуть можно. А ты поезжай с приятельницей или с сотрудницей… Путевки я вам достану. На Гавайские острова не рассчитывай, но в какой-нибудь крымский пансионат — обещаю.
— Спасибо, папочка! — Она расцеловала Гаевого. — Немедленно бегу на работу и оформляю отпуск! Заодно и подыщу себе компанию для поездки. А ты, папа… если вдруг позвонит или придет Ярослав, не говори ему, где я. Я сама буду решать, видеться мне с ним или нет…
Нина шла на работу и по дороге обдумывала, кого бы пригласить с собой в поездку. Отпуск намечался у Зины и еще у одной — совсем молоденькой — библиотекарши Оли. Предлагать совместное путешествие Зине или ее подруге Вере совсем не хотелось. И потом Зина не большая любительница путешествий, отпуск собирается провести на даче. А если поймет, что Нина очень заинтересована в этой поездке, нарочно откажется. Что касается Оли, — она вряд ли располагает средствами даже для льготной путевки. А в долг взять не захочет. Оля, симпатичная и бедная, экономит буквально на всем, чтобы прилично одеваться. Надеется, что внешность и «прикид» помогут ей, в конце концов, подцепить какого-нибудь принца-спонсора.
Остается еще Фаина Григорьевна — женщина немолодая, разводная и очень подвижная. Она бы поехала, наверное, но с ней проводить отпуск — на крайний случай. По возрасту Фаина в мамы годится, а по характеру — оратор, способный довести своими монологами до белого каления.
Не так-то просто в столь короткий срок найти спутницу для поездки. Задумавшись, Нина не смотрела вокруг, а потому вздрогнула, когда рядом с ней внезапно остановился роскошный серебристо-серый «Мерседес». Элегантный мужчина распахнул дверцу и почти выпрыгнул на тротуар прямо перед Ниной. Она ахнула от удивления, узнав Олега Хустовского. Они не виделись уже очень давно и Нина почти ничего не знала об Олеге. А ведь он был, можно сказать, ее первой любовью…
— Привет, красавица! — воскликнул Олег, дружески обнимая. — Как жизнь?
Нина знала, что Хустовский иногда принимает личину «простого парня, своего в доску». А иногда ведет себя как респектабельный и недоступный денди. Бывает — ерничает, острит и демонстрирует, что он — «душа дурного общества». Словом, Олег был прирожденным лицедеем и умел приспособиться к любой обстановке.
— Да вот, живу помаленьку, — сдержанно отвечала Нина. — А у тебя как? Вижу по упаковке — дела идут успешно.
— Не жалуюсь. И ты, говорят, преуспеваешь. Василий Федорович выдал тебя замуж за делового человека? Как она, семейная жизнь?
— Пока не разобралась. Это ты у нас семьянин со стажем. Сыну, небось, лет пять?
— Во-первых, — не сын, а дочь. И не пять, а три года. А семейная жизнь у меня в порядке. С тобой бы, может, и лучше была, но ты же не захотела.
— И не жалею об этом, — язвительно усмехнулась Нина. — Ты потом себя показал. Помнишь Лену Филонову?
— Зачем обобщать? С тобой я бы так не поступил.
— Конечно, потому что у меня отец был большой начальник, а у Лены — простой инженер.
— Ты стала немного циничной? Но мне это нравится. Однако что мы тут беседуем на солнцепеке? Садись, подвезу.
— Зачем? Работа в двух шагах.
— Ты еще и работаешь? Тогда давай минут пятнадцать просто покатаемся, поговорим. Заодно покажу свое новое жилище. Идет?
— Почему бы и нет! — заявила Нина с бесшабашной решительностью. — Пятнадцать минут в нашем распоряжении!
Она села в машину и тут же почувствовала руку Олега на своем плече. Хустовский привлек ее к себе и хотел поцеловать в губы, но Нина увернулась и поцелуй пришелся в щеку.
— По-прежнему осталась недотрогой? — усмехнулся Олег. — Или теперь очень строгая замужняя дама?
— Ни то, ни другое. Почему не показываешь мне свое новое жилище? Оно где-то поблизости? Или вы, милорд, приобрели хауз в Лондоне?
— Еще не вечер. И там пожить успеем. Я, кстати, сейчас заправляю на совместном предприятии, так что Лондоны и Парижы уже объездил.
— Даже так? Значит, скоро наш славянский базар совсем позабудешь. Небось, по-аглицки все больше говоришь?
— Йес, оф кос.
Нина внешне казалась беспечной, шутила и улыбалась, но внутренне была напряжена. Она давно не видела Олега и не знала, каким он теперь стал, на что способен, и следует ли ей вести себя с ним так раскованно. Что, если вздумает пойти дальше, пригласит в гости, уединится с ней?
Остановились возле шикарного особняка в престижном районе.
— Ты теперь здесь живешь? — удивилась Нина. — Когда-то давно этот район называли «профессорятником»… Дом купил или построил?
— Скорее, перестроил. Палаццо досталось по наследству. Точнее — жене.
— Слышала, что твоя жена — богатая наследница. Куда уж Леночке с ней тягаться!..
— Давай не будем. Твоей подруге Леночке я ничего не обещал и ничего не навязывал насильно. Она сама ко мне приходила и сама обещала думать о последствиях.
— Потому что любила тебя.
— Ну, женская любовь — это такая штука… Ладно, не будем о прошлом. Сейчас я весь устремлен в будущее. Прошу пожаловать ко мне в гости и осмотреть мою халупу изнутри.
Олег уже открыл дверцу машины, но Нина остановила его жестом и словами:
— В другой раз, сейчас не время. И потом мы так не договаривались. Когда-нибудь нанесу тебе солидный визит, познакомлюсь с твоей супругой.
— Меня как раз устраивает именно это время. Жена с дочерью уехали на отдых в Анталию, я пока один…
— Тем более.
Олег долго и настойчиво уговаривал Нину зайти в гости, но она упорно отказывалась. Не потому, что боялась сплетен. Просто не была готова к этому визиту.
И однако встреча с Олегом принесла определенную пользу: Нина вспомнила, кто может и должен составить ей компанию для поездки к морю. Конечно же, Лена Филонова! Подруга студенческих лет, с которой Нина не виделась почти год. Лена теперь работает учительницей в школе, так что отпуск у нее всегда летом. К тому же льготную путевку ей достать негде. Вряд ли Лена откажется от такой возможности отдохнуть.
Олег, видимо, убедился, что на сегодня Нину уговорить не удастся, и заявил, что свидание переносится на более позднее время. Слова его звучали с шутливой угрозой:
— Ты от меня так просто не отвертишься! Жди звонка в ближайшие дни! Можешь мне звонить в любое время дня и ночи. — Олег фривольным жестом вложил свою визитную карточку в карман Нининой блузки.
Нина дернула плечами и капризным тоном произнесла:
— В ближайшие дни и ночи звонить не собираюсь. Уезжаю. Хоть и не в Анталию, но тоже к морю.
— Вместе с супругом?
— С Леной Филоновой. — Нина испытующим взглядом посмотрела Олегу в глаза.
— А супруг так занят делами, что отпускает тебя с подругой? — усмехнулся Олег. — Если бы еще с отцом и сестрой, я бы понял… Как они, кстати, поживают?
— По-разному. Сестра недавно вышла замуж.
— Тоже за делового?
— Тебя, вижу, так интересуют наши мужья…
— Нет. Из всего вашего семейства интересуешь только ты. А замужем или нет, не имеет значения. Я хочу с тобой встречаться — и буду. Сейчас или через месяц, но мы останемся вдвоем. Наша близость — дело решенное.
— Самонадеянности тебе не занимать. Кстати, пятнадцать минут давно истекли, вези обратно, я уже опаздываю.
Олег пожал плечами, ухмыльнулся и повез Нину к тому месту, с которого посадил в машину. Когда она уже собиралась выйти, удержал ее со словами:
— Знаешь, увидел тебя и сразу все вспомнил: наши встречи, поцелуи… Надо обязательно все повторить. И многократно…
Он обнял Нину и крепко поцеловал в губы. На этот раз она не успела увернуться. Высвободившись из его объятий, Нина воскликнула с нервным смехом:
— Ничего нельзя повторить! Прощай, герой!
Она выскочила из машины, но успела услышать, как Олег сказал ей вслед:
— До свидания. Все наши свидания еще впереди!
Она, не оглядываясь, пошла к зданию библиотеки. Встреча с Олегом ее взволновала, всколыхнула, заставила по-новому взглянуть на себя. С удивлением обнаружила, что помнит, как когда-то была влюблена в Олега, трепетала от его прикосновений. А ведь все эти годы о нем почти не вспоминала. Он ей был так же неприятен и враждебен, как и остальные мужчины. А теперь… поцелуй Олега отнюдь не вызвал ни страха, ни отвращения. Все естественное, что притягивает женщину к мужчине, начинало постепенно возвращаться к ней. Значит, эти десять дней близости с Ярославом излечили ее от странной душевной болезни? Выходит, Ярослав все-таки исправил то зло, которое сам же когда-то причинил?
Вместе с тем — Нина вдруг ясно это осознала — поцелуй Олега и особого подъема в ней не вызвал. Не горько, но и не сладко. Не отталкивает, но и не захватывает дух. А с Ярославом — захватывало… Но нет, она не будет об этом вспоминать. Любовь, замешанная на грязном насилии, только отравила бы ей душу. Как вовремя удалось подавить, задушить это чувство!..
На работе Нина сразу же принялась оформлять отпуск и разыскивать по телефону Лену Филонову.
Сотрудницы поудивлялись, отчего вдруг Нина так скоропалительно все оформляет и куда и с кем решила направиться. Нина оставила их любопытство неудовлетворенным, чем еще больше усилила тайное недоброжелательство Веры и Зины.
Лена Филонова была дома и обиженным тоном откликнулась на звонок:
— Я уже думала, что ты совсем забыла о моем существовании. Даже на свадьбу не пригласила.
— У меня свадьба была настолько малолюдная, что я вообще никого не приглашала. Встретимся — поговорим. У меня к тебе деловое предложение на случай летнего отдыха. Давай поедем куда-нибудь к морю. Папа обещал путевки достать.
— Вдвоем? — удивилась Лена. — Ты же теперь замужняя дама. Муж не против?
— Не против, — резко ответила Нина. — Подробности расскажу при встрече. А сейчас требуется твое принципиальное согласие. Поедешь со мной?
— Когда?
— В ближайшие дни. Путевки по льготной цене и билеты туда и обратно будут обеспечены.
— С чего вдруг такая трогательная забота о старой, забытой подруге?
— Слушай, Ленка, перестань… Обе хороши: не встречались, замкнулись каждая в своей жизни… Согласна?
— Какая же простая девушка не согласится на столь заманчивое предложение?
— Вот и договорились, простая девушка. Как только путевки будут на руках — встречаемся.
Нина вздохнула с облегчением и пошла приводить в порядок служебные дела.
Лена Филонова… Подруга студенческих лет, с которой Нине всегда было немного совестно встречаться. Хоть и не вина Нины была в том, что Олег вошел в жизнь Лены и надломил ее, а какие-то угрызения совести Нина всегда испытывала. Может, потому, что познакомились Лена и Олег через Нину…
Нина отчетливо вспомнила те дни, когда, сама еще не оправившись от страшного потрясения, часами выслушивала излияния Лены, которые с каждым днем становились все печальней. Ленка, совсем еще юная и неопытная, не могла понять, почему Олег относится к ней не так, как она того хочет и заслуживает. Когда Олег от нее отдалился, а Лена почувствовала, что беременна, ее исповеди стали заканчиваться слезами и заламыванием рук. Только Нина знала, чего стоило Ленке, воспитанной в семье с традициями, с моральными устоями, решиться на близость с мужчиной, а потом на аборт.
Уже через время, когда Олег женился, Лена решила начать новую жизнь. Вышла замуж. Однако ее муж оказался мелочным скрягой, упрекавшим ее каждой копейкой, к тому же, параноиком, страдавшим несколькими комплексами. Лена развелась с ним через полгода. Детей не было. Возможно, она сама не хотела. Или это было следствие аборта. Нина не знала, да и не хотела влезать в чужие проблемы.
Так и получилось, что Нину и Лену жизнь развела на долгое время. Может быть, теперь именно Лена окажется самой лучшей и понимающей собеседницей? Нет, даже ей Нина не расскажет все до конца. Тайна преступления, совершенного когда-то Ярославом, навсегда останется тайной, известной только ей и ему…
Телефонный звонок прервал мысли. Василий Федорович сообщал, что уже договорился о путевках в Крым. Отъезд — послезавтра. О билетах позаботится.
— Милый, милый папа! — воскликнула Нина. — Ты никогда меня не подведешь…
— Ну, ладно, ладно… — по голосу чувствовалось, что Василий Федорович растроган. — Не горюй, все обойдется. Отдохнешь, придешь в себя… Решила, с кем поехать?
— С Леной Филоновой. Помнишь, была у меня в университете такая подружка?
— А-а… Та, с которой Олег Хустовский…
— Да, с которой он так подло поступил. Кстати, я его сегодня случайно встретила. Процветает.
— Такие, как он, всегда на плаву. Скользкий тип. И, по-моему, — довольно опасный… Ну, ладно, с Леной, так с Леной. Она вроде хорошая девочка. Поезжай. А я уж тут буду с Катькой разбираться.
— Папа, только ты никому не говори, когда и куда я еду. Хорошо? Особенно — ему. Ты понял?
— Понял, понял. Не выдам и под пыткой, — рассмеялся Гаевой.
Нина, поговорив с отцом, тотчас перезвонила Лене и они условились встретиться вечером у Нины.
Закончив телефонные переговоры, Нина перешла в другую комнату. Там трое сотрудниц обсуждали какую-то статью в газете. Нина, перебирая служебную документацию, невольно прислушалась к разговору. Оказывается, в последнем номере «Вечерки» были описаны подробности жуткой истории, которая потрясла бы город, если бы произошла несколько лет назад. Но теперь репортажи о бесконечных военных конфликтах, уголовная хроника, чернуха и фильмы ужасов притупили сознание некогда впечатлительных восточных славян, а потому леденящая душу история отнюдь не казалась чем-то из ряда вон выходящим. Легкомысленная девица вечером пошла с незнакомыми парнями в какой-то автопарк, там оказалось еще несколько их дружков, и они «всем колхозом» насиловали девушку вечером и ночью, а к утру жестоко убили ее.
Сотрудницы охали, ахали, возмущались «этими подонками», которые еще, скорей всего, и особого наказания не понесут. «Четвертовать их, гадов!», «Отдать в руки родителей той девушки!» — предлагали сотрудницы зрелого возраста. А молоденькая Оля откликнулась:
— У девушки родители — алкаши. Там же написано. И сама не совсем нормальная была. Или пьяная. Как можно было пойти на ночь глядя с незнакомыми типами?
Нина слушала этот разговор, думая о своих проблемах. И внезапно одна мысль, словно вспышка, заставила ее вздрогнуть: радоваться надо, а не печалиться, что тем давним насильником оказался Ярослав! Да, да, как это ни парадоксально, но надо радоваться такому открытию! Разве плохо узнать, что тебя не коснулись грязные лапы неизвестного подонка, что ты принадлежала — хоть и насильственно — человеку, который…
Нина подняла голову и увидела свое отражение в зеркале на стене. Глаза ее сияли, на щеках выступил румянец. Она рассердилась на себя за этот внезапный порыв радости.
Нина вернулась домой почти одновременно с Василием Федоровичем. Она догадалась, что он пришел так рано из-за нее, чтобы не чувствовала одиночества и была защищена на случай вторжения Ярослава.
Потом пришла Лена. Она ничуть не изменилась за это время — все та же тоненькая, стройная блондинка с волосами цвета платины, с большими светлосерыми глазами и очень белой кожей. Если бы Лена не подкрашивала свои светлые от природы брови и ресницы, ее лицо могло бы показаться бесцветным. Но умеренный и умело наложенный макияж маскировал недостаток красок и Лена выглядела не просто симпатичной, а на редкость хорошенькой.
Нина всегда сочувствовала Лене, но не больше, чем себе. И лишь сегодня она впервые подумала о том, что на долю Лены выпало разочарование более тягостное и горькое. Лена, в сущности, не знала взаимной любви, напрасно искала ее в бесплодном сердце Олега Хустовского. И у нее не было, как у Нины, этих десяти феерических дней, исполненных ожидания счастья, которое вот-вот захватит, захлестнет целиком…
И все же Лена молодец: она по-прежнему красива, ухожена, подтянута; глаза ее блестят, голос звучит оживленно, и в ней нет ни капли угрюмости или озлобления.
Василий Федорович всегда симпатизировал Леночке и сегодня встретил очень приветливо. А потом девушки ушли в другую комнату поговорить о своих делах.
Но не успели они начать разговор, как появилась Катя. Она не вошла, а, по своему обыкновению, ворвалась. Нина поняла, что Катя уже побывала в гостях у Ярослава. Бегло поприветствовав Лену и совершенно не стесняясь ее присутствия, Катя чуть ли не с порога набросилась на сестру:
— У тебя, что, совсем крыша поехала? Ты хоть понимаешь, что такими мужьями, как Ярослав, не разбрасываются? Почему от него ушла, скажи на милость? И это перед тем, как я собралась познакомить его с Вадимом!
— А ты почему на меня наступаешь, по какому праву?! — возмутилась Нина. — Это моя жизнь!
— Дурочка! — выкрикнула Катя, которая, как всегда, не считала нужным сдерживаться. — И ты ушла от мужа из-за каких-то своих дурацких фантазий! А он тоже хорош: молчит, как партизан, за всеми объяснениями отсылает к тебе. Как будто такие блаженные дуры, как ты, могут что-то толком объяснить!
Прибежал Василий Федорович и за руку вытащил Катю из комнаты.
— Ты ушла от мужа?.. — Лена растерянно захлопала ресницами. — Потому и едешь отдыхать со мной…
— Да, ушла. Я бы тебе рассказала все по порядку, если бы Катька не ворвалась и не помешала. Еще расскажу… не сегодня… В Крыму у нас будет время обо всем поговорить, ладно?
— Как хочешь, конечно… Я же от тебя откровенности не требую, тем более — сегодня. Я понимаю. Не время и не место.
— Вот именно. Нам есть о чем друг другу рассказать, но не сейчас. А на Катьку не обращай внимания. Она злится, потому что хотела устроить мужа на фирму к Ярославу. А теперь это будет сделать неудобно. Да и я запретила Ярославу иметь какие-то отношения с нашей семьей.
— Ты настолько возненавидела его, что хочешь порвать все-все нити? Что же он такого сделал?
— Поговорим об этом в Крыму.