Глава 21

Она проснулась от петушиного крика. Открыла глаза и увидела прямо перед собой часы-будильник, которые продолжали неистово кукарекать, просто выводя ее тем самым из себя.

– Зачем ты меня будишь? – сердито спросила она парня в одних трусах, который смотрел на нее сияющими глазами и держал будильник на вытянутой руке как раз возле ее лица. – Убери эту мерзость. Сплю, значит, не выспалась.

– Но ты же сама, Зи-Зи, просила меня поставить будильник на десять. Сегодня в полдень у тебя какая-то встреча.

– Ох, черт, и правда! – Белла мгновенно подскочила на постели и принялась искать свою одежду. – Слушай, по-моему, мы вчера основательно повеселились, у меня все тело ломит… Где тут у тебя ванная?

После душа она, закутанная в полотенце, вернулась в комнату и подозрительно посмотрела на все еще раздетого Маленького Макса. У него была великолепная фигура, особенно хороши были бедра и живот.

– Слушай, не смотри на меня так, и мне все равно, какие в твоей голове роятся мысли… Я знаю, что между нами ничего не было, да и быть не могло, а потому постарайся сейчас не задавать мне лишних вопросов… Кроме того, не называй меня Зи-Зи… Ты сделал то, о чем я тебя просила?

– Составить списочек всех клубов, в которых мы были? Ну, составил… Ты что, действительно не хочешь, чтобы я тебя хотя бы поцеловал? Но почему?

– Да потому что мне просто не до этого. Ты хороший парень, но у меня голова забита всякой ерундой. Понимаешь, у меня неприятности…

– Понимаю… И боюсь, что это серьезно… Ты ночью кричала, причем такие вещи, что я и сам понял, каково тебе сейчас… Но ты могла хотя бы рассказать мне, что с тобой произошло… Зачем тебе были нужны эти клубы? Ты там кого-то искала?

– Да. Искала. Но не нашла. И, как мне кажется, вся эта затея обречена на провал.

– Но ведь мы объехали еще не все клубы…

– Максим, я знаю, что ты вчера сильно потратился на меня, поэтому вот, держи. – Она достала из сумочки деньги и протянула ему. – И не делай большие глаза, мы с тобой вчера просто работали.

– Да я понял это сразу, но все равно поехал с тобой, потому что мне хотелось этого. Кто ты, Зи-Зи?

– Вот только не надо патетики! И никакая я не Зи-Зи! У тебя что, голова дырявая? Меня, между прочим, зовут Изабелла. Просто мой муж звал меня Зу-Зу.

– Это тот, с носом?

– Да… Это ты правильно подметил, он действительно остался вчера с носом. Но он сам виноват, не хотел пойти мне навстречу… – Мысль об акциях, с помощью которых она смогла бы обрести полную свободу, не давала ей покоя. – А у тебя ничего квартирка, можно на велосипеде кататься…

– А я и катаюсь, но только не на велосипеде, как ты говоришь, а на роликах…

Квартира выглядела так, словно вначале состояла из нескольких комнат, перегородки между которыми убрали, превратив их в одну огромную комнату с небольшим количеством самой необходимой мебели и тропическими растениями, расставленными по периметру.

– А где твои родители?

– У них своя жизнь, а у меня своя.

– Вы поссорились?

– Никогда. Все о'кей! Утром рано была маман, она принесла кашу. Она всегда приносит эту дурацкую овсянку. Помешались все на ней, что ли?

«Маленький Макс – мальчик из хорошей семьи». Белла намазывала масло на хлеб и рассматривала сидящего перед ней парня.

– Слушай, а чего это ты шатаешься по клубам? Почитал бы, поразвивался…

– Да я и так постоянно развиваюсь. А в клубы все ходят, мне тусоваться надо, чтобы меня все знали… Я же на журфаке учусь, правда, пока ничего особенного не умею, но, надеюсь, придет со временем. А если получится, в Штаты уеду или в Англию. Здесь у нас скучно.

– Понятно. Скажешь своей маме, что каша потрясающая. Она что, в нее орехи положила?

– Да она всегда туда что-нибудь кладет, и орехи, и бананы… Такая смешная каша получается… Что касается денег, я возьму, конечно, но ты должна знать, что если случится так, что ты останешься без копейки, то знай, что ты всегда сможешь мне позвонить и я помогу тебе. Деньгами. Потому что больше у меня ничего нет.

– Макс, но ведь есть ты, а это главное. – Она, встав из-за стола, поцеловала его в губы. – А теперь мне пора. Одета я, конечно, не совсем подходящим образом, но выбора все равно нет… Можно я позвоню от тебя?

Она позвонила Скандинаву. Услышав ее голос, он чуть не задохнулся от радости.

– Белла, ты жива? – клокотал он на другом конце провода. – Что с тобой? Куда тебя увезли?

Белла улыбнулась, обрадовавшись уверенности Скандинава в том, что ее увезли насильно.

– Со мной все в порядке. Мне удалось убежать, и я переночевала на вокзале. Хорошо, что догадалась взять у тебя деньги, а то бы ты меня больше не увидел.

– Я так и думал, что за этим парнем стоит целая кодла… – Он выругался. – Они тебе ничего не сделали?

– Нет, не переживай…

– Как же не переживать, если Петр Филиппович обещал вечером приехать, что я ему скажу?

– Вадим, приезжай через два часа к памятнику Пушкину, на Тверской, знаешь?.. Я буду ждать тебя там… Если задержусь, никуда не уезжай, понял? Все. – Она положила трубку. – А ты, Макс, не вешай носа и никогда не предлагай в первую встречу девушке «экстази», лично меня это напугало. А теперь вот вижу, что ты хороший домашний мальчик… И не обижайся, что я тебя так называю, просто мне иногда кажется, что я прожила долгую и страшную жизнь… Ну все, мне пора. – Она поцеловала его. – Спасибо за ночь, за покой и за кашу. У меня есть твоя визитка, обещаю, что буду время от времени звонить…

– Ну, давай, ни пуха… – Он улыбнулся, но улыбка вышла не по-мальчишески грустной.

Леви она позвонила с улицы, не хотела, чтобы Маленький Макс услышал их разговор.

– Добрый день, это говорит Изабелла Лерман. Вы готовы принять меня?

– Изабелла? – услышала она довольно молодой мужской голос, высокий и мягкий. – Да, безусловно. Вы одна?

Белла представила себе хрупкого лысоватого еврея в потертой вельветовой курточке, колдующего в свете большой лампы над расплавленным золотом…

– Да, я совершенно одна.

– Я слышал о трагической гибели вашего мужа. Я жду вас.

Он жил на Тверской, и этим было сказано все. Белла позвонила, немолодая, но очень элегантная консьержка открыла ей и спросила извечное:

– Вы к кому?

Белла ответила.

– Он ждет вас, – улыбнулась женщина и посмотрела на Беллу, явно любуясь ею. И тогда Белла подумала, что консьержка наверняка знает о том, что Леви – ювелир, а потому каждую приходящую к нему женщину оценивает как потенциальную покупательницу, способную потратить здесь, в этом доме, большие деньги.

– Вы знаете, у меня порвался чулок, – вдруг вспомнила Белла, и ей стало ужасно неловко перед консьержкой. – Вы позволите мне снять колготки?..

– Разумеется, проходите сюда, ко мне. Если хотите, я могу сходить в магазин здесь неподалеку и купить для вас новые.

Белла смотрела на нее, еще не понимая, разыгрывают ее или нет.

– Я была бы вам очень признательна, – наконец произнесла она и, достав деньги, протянула их женщине. – Желательно тонкие и черные, в крайнем случае можно серые, дымчатые…

Консьержка ушла, а Белла, заняв ее уютное кресло за прозрачной стеклянной перегородкой, пыталась сосредоточиться на предстоящем разговоре с Леви. Что она ему скажет? А ничего. Просто попросит рассказать ей о Максе. А потом, быть может, купит у него какую-нибудь «бабочку».

Она не помнила, сколько просидела в стеклянной коробке, пока не очнулась от звонка. Белла вздрогнула. Открывать или нет? И решила подождать консьержку. Потом за дверями послышалась какая-то возня, женский голос, и Белла успокоилась: она узнала голос консьержки.

– Проходите, проходите… – дверь открылась, и показалось уже знакомое Белле женское лицо, – я тут вышла на минуточку, для девушки, а она не открывает, потому что не знает никого… Вы уж извините…

– А я, как назло, ключ оставил, – ответил мужской голос, заставивший Беллу напрячься. Мужчина, который вошел в подъезд вслед за консьержкой, быстрым шагом направился в сторону лестницы.

– Макс! – крикнула Белла, но оказалось, что она лишь исторгла хрип: голос не слушался ее. Она, пошатываясь, вышла на площадку и, глядя на поднимающегося по ступеням мужчину, почувствовала, что силы покидают ее. – Макс!

Теперь уже она действительно закричала. Он услышал ее, повернулся и посмотрел на нее с высоты лестничного пролета.

– Не может быть… – услышала она, – этого не может быть…

Он сбежал с лестницы и, едва не столкнувшись с Беллой, схватил ее за плечи.

– Зу-Зу, это ты? – Его огромные глаза наполнялись слезами. – Но это невозможно! Невозможно! – Он крепко обнял ее и прижал к себе.

Но она вдруг резко оттолкнула его от себя и со всего размаху ударила по щеке:

– Невозможно, говоришь? Ты… Ты живешь здесь, сытый, довольный… Невозможно? А хоронить меня возможно? Предавать меня возможно? Я все-таки нашла тебя… Нашла, чтобы сказать тебе, что ты больше никогда не увидишь меня… Никогда! Я ненавижу тебя со всеми твоими талантами и гениальными идеями… Ты убил меня… Но не тогда, когда взорвал машину, а вот сейчас, когда явился передо мной здоровый, красивый, в здравой памяти и рассудке… – Она оттолкнула его и бросилась к выходу.

– Девушка, а колготки? – услышала она вслед голос консьержки.

– Оставьте их себе… – Белла выскочила на улицу и побежала, давясь слезами и ничего не видя перед собой… Последнее, что она почувствовала, был удар, который превратил ее в птицу… И она полетела.

Никто не знал о ее возвращении в город. Даже Пасечник. Ухаживавший за нею Макс так не добился от нее ни слова. Герман Леви, его дядя, который снял для них эту дорогую просторную квартиру, привез с собой из Москвы знакомую женщину. Анна кормила Беллу, купала ее, а по вечерам читала ей книги. Когда в комнату заходил Макс, Белла отворачивалась к стене – она не хотела его видеть.

– Я не знаю, почему они не приглашают к вам доктора, – говорила Анна довольно часто, уверенная в том, что Белла ее не слышит, – и это, конечно, не мое дело, но вы, Белла, уже совсем поправились. Вы легко отделались, всего два перелома, и это после такой жуткой аварии… Говорят, что вы летели несколько метров, и если бы не крыша стоящего там «Мерседеса», на которую вы упали, вас бы не было в живых… Почему вы не говорите? И не встаете? Ведь вы почти здоровы…

– Помогите мне встать, – вдруг услышала Анна и уронила чашку, молоко сразу же впиталось в ковер.

Белла смотрела на нее бесстрастным взглядом ярко-зеленых глаз и пыталась подняться с постели.

– Мне надоело лежать, но, когда я встаю, у меня кружится голова. Если честно, я ходила ночью по комнате. Но все равно голова кружится.

– Еще бы, – пробормотала обрадованная Анна, подбегая к Белле и помогая ей сесть на постели. – Давно бы так…

– Анна, вы знаете, что такое злость? – спросила Белла, и глаза ее потемнели. Она сидела на постели худенькая, бледная, в широкой ночной рубашке. Волосы крупными темными кольцами обрамляли ее узкое лицо.

– Знаю, наверно, как и всякий другой человек. А что?

– А то, что она у меня кончилась. Я, похоже, отравилась ею. Скажите Максу, что я хочу поехать на кладбище.

– На кладбище? И это теперь, после того, как вы заговорили?

– Да я и не молчала, я постоянно говорила… И ОН, – она посмотрела на дверь, – все слышал… Принесите мне одежду и немного вина, только красного…

Анна вышла из комнаты, а вернулась уже с Максом.

– Идите, Аня. – Макс сел рядом с Беллой. – Ты хочешь, чтобы я отвез тебя на кладбище?

– Да. – Она повернула к нему голову и посмотрела в глаза. – Вот теперь я готова выслушать тебя.