ГЛАВА 6
Просыпаясь на следующий день, Сергей был внутренне готов ко всему. Он был уверен, что уже ничто не способно удивить его или вывести из себя.
Но того, что произошло утром, он предугадать не мог.
Леонида появилась перед обитателями отеля «в полной боевой раскраске», то есть она наконец-то воспользовалась той косметикой, которую привезла с собой.
Надо сказать, что отношение Леониды к средствам макияжа определялось принципом «свобода маневра». Смысл этого принципа был в том, что каждая женщина, по мнению Леониды, свободно владея искусством «коррекции ошибок природы», должна была пользоваться косметикой «по полной программе» крайне редко, лишь в исключительных случаях, оставляя за собой «свободу маневра» в улучшении собственной внешности. У тех, кто не мог выйти из дома без толстого слоя грима на лице, такой свободы не было: они не могли уже стать еще красивее, они не сумели бы при случае поразить знакомых волшебным преображением своей внешности. А вот те, кто ежедневно не баловал окружающих безупречно сделанным лицом, могли в один прекрасный момент преподнести всем сюрприз.
Такой, например, какой приготовила для обитателей отеля Леонида.
Она возникла в холле одной из последних — прекрасная, как воплощенное сновидение. (Внизу к тому времени уже собрались все, кроме немки, — ученая не могла себе позволить тратить время по пустякам, даже здесь, в этом благодатном краю, в это благодатное время, она продолжала работать: выходя из комнаты, Леонида слышала стук ее машинки.)
И если женщин не обманула техника преображения счастливой невесты (кто не знает, как меняется лицо, стоит только подвести глаза и губы и наложить тональный крем!), то мужчинам явление такой красоты показалось чудом. Сергей не явился исключением — так же, как и прочие, он остолбенел и, открыв рот, любовался появившимся в холле незнакомым, невероятно прелестным существом. И запах… божественный запах наполнил комнату! (Все те же нестареющие «Шанель № 5»!). Словно бы великолепная экзотическая бабочка залетела в холл или вдруг распустился невиданный цветок… Как же он мог раньше не замечать чувственный изгиб капризных губ! (Помада от «Мэйбеллин», контурный карандаш тоном темнее.) Как сияют прозрачные глаза в обрамлении черных ресниц! (Тушь «Мэйбеллин», контурный карандаш…) А кожа — нежная, бархатистая, без единой морщинки или прыщика! (Тональный крем «Лореаль Перфексьон», тон опаловый и пудра той же марки тоном светлее.)
— Ну ты даешь! — выдохнул Витек, протягивая невесте руку. — Ты сегодня божественна!
Он мог бы этого и не говорить — по выражению лиц Леонида и сама видела, какой фурор произвело ее появление. Восхищение мужчин, недовольство женщин — и только реакция Сергея немного отличалась от других. Восхищение на его лице постепенно сменялось сожалением, а потом — гадливостью, как будто он увидел перед собой что-то в высшей степени противное. Леонида смутилась, а потом рассердилась на себя — ее не должно волновать, какие чувства испытывает Сергей! Это совершенно посторонний ей человек. Ей нет до него никакого дела!
А «посторонний человек», морщась, представлял себе, что красотка вполне может оказаться мужиком! От одной только этой мысли его затошнило.
Между тем Леонида решила вплотную заняться перевоспитанием Витька. Увидев на нем все те же мятые шорты, невеста скорчила недовольную гримасу.
— Дорогой! Может, ты наденешь что-нибудь другое? — капризно поинтересовалась она, чувствуя удовольствие от того, что может покомандовать мужчиной.
— Хорошо! Но при одном условии. Пообещай, что завтра пойдешь со мной на нудистский пляж.
— Э-э-э… Договорились!
Согласие вырвалось помимо ее воли и неожиданно для нее самой. Но, как это ни странно, она и не собиралась раскаиваться! В конце концов, а почему бы и нет? И потом согласие — это еще не поступок. Мало ли что может случиться до завтра! Леонида усмехнулась: она подумала, что ей будет трудно с будущим мужем: она будет стремиться его одеть, а он ее — раздеть.
Витек исчез и через пять минут вернулся, преображенный. Его появление произвело не меньший эффект, чем недавний выход Леониды.
— Молодой человек, вы просто неотразимы! — одобрительно воскликнула Инесса Казимировна, сделав приветственный жест унизанной кольцами рукой. — Сегодня на вас действительно приятно посмотреть! Ленечка, поздравляю, дорогая! Я всегда говорила, что любовь творит чудеса!
Демонстративно повернувшись, Леонида поплыла к автобусу рука об руку с женихом.
Смотрелись они неплохо — воздушная, благоухающая невеста и упитанный, улыбающийся жених в бриджах, футболке и кроссовках на босу ногу.
Далматские пещеры, в которые они направлялись, находились недалеко от Аланьи, в одном из отрогов Западного Тавра — горной системы, опоясывающей залив Анталья. Протянувшийся от Ликийского до Киликийского полуостровов горный хребет надежно охранял оазис средиземноморского климата от сухих жестоких ветров Анатолийского плоскогорья.
— Случайно открытые в 1948 году, — рассказывала уже знакомая по предыдущей экскурсии девушка-гид, — пещеры эти наполнены целебным воздухом. Высокая влажность (около 98 %) и насыщенность карбонатами и постоянная, без колебаний, температура — около 22 градусов Цельсия, ионизация вследствие небольшой радиоактивности помогают больным бронхитом и астмой. Недавние исследования ученых показали, что даже кратковременное пребывание в пещерах благотворно влияет на сердечно-сосудистую и дыхательную системы.
Группа остановилась на площадке перед огромным темным отверстием — входом в пещеру. Из мрачной глубины каменного мешка тянуло сыростью, даже яркое солнце не в силах было смягчить холодное дыхание бесчувственного камня.
На этот раз любопытные не стремились отделиться от группы и разбрестись кто куда, экскурсанты сбились в кучку, стараясь быть поближе друг к другу.
— Мне уже страшно, — пожаловалась вцепившаяся в Сергея Ира. — Может, не пойдем туда, внутрь?
— Да-да, мне тоже как-то не по себе, — подхватила Инна. — Не люблю замкнутых помещений. У меня с детства эта, как ее, клаустрофобия. Давайте мы подождем вас тут, вон в том кафе! — она указала на стоящие у края площадки несколько столиков под разноцветными зонтиками.
— Девочки, да что вы! — всплеснула руками Инесса Казимировна. — Упустить такой случай! Не побывать в знаменитых Далматских пещерах!
— Мама, мама, а как же мы? — тут же заныли обиженные дети. — Мы не хотим тут сидеть! Мы хотим в пещеры!
— Можете отправляться на все четыре стороны! Надеемся, за вами присмотрят, — милостиво разрешили мамаши. — А нас и не просите. Мы прекрасно проведем время. Будем рассматривать пещеры снаружи.
Уговоры ни к чему не привели, и в конце концов прекрасных дам оставили в покое.
Внутри все оказалось совсем не так страшно, как виделось снаружи, — темное жерло входа вело в просторное, достаточно хорошо освещенное помещение, откуда две извилистые галереи уходили одна куда-то вверх, другая — вниз.
— Возраст катакомб — предположительно 10–15 тысяч лет, — рассказывала, стоя в центре пещеры, экскурсовод. — Посмотрите, как здесь красиво!
Да, от величественной картины действительно захватывало дух. Свисавшие сверху сосульки сталактитов и вырастающие им навстречу столбики сталагмитов, удачно подсвеченные, искрились всеми цветами радуги. Сплетаясь в невообразимые фигуры, нагромождения каменных глыб завораживали каким-то диким, первобытным ритмом.
— Тысячелетиями вода и камень создавали эти прекрасные скульптуры… — голос гида улетал под своды, отражаясь в многократном эхе.
Защелкали фотоаппараты, застрекотали камеры — каждый стремился запечатлеть для себя и потомков нерукотворное каменное чудо.
— Вначале мы поднимемся в верхнюю пещеру, потом спустимся в нижнюю. Просьба не выходить за ограждение и не отставать от меня — вот эти веревочные перила укажут направление движения. Нельзя также ничего откалывать от стен и оставлять какие бы то ни было надписи! Внизу прошу быть особенно осторожными и внимательными — в самых отдаленных отсеках еще ведутся работы, там отсутствует освещение и пешеходные дорожки. Прошу еще обратить внимание, здесь довольно многолюдно. Чтобы не потеряться, следуйте за моим флажком и постарайтесь не отставать!
Гид подняла высоко над головой маленький флажок на длинном древке — красный, со светоотражающей полосой — и вступила на ведущую вверх тропинку. Как завороженные, путешественники двинулись вслед за ней.
Леонида вскоре оценила то, что так практично оделась. Особенно удобно ей было в мягких туфлях на низком каблуке — каменная тропка, по которой они пробирались, была довольно неровной, усыпанной мелкими камушками, к тому же — влажной и поэтому скользкой. Гид шла довольно быстро, видимо, маршрут был ей хорошо известен, остальным же приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, либо вовремя отскакивать в сторону, когда кто-то шел навстречу. Туристы двигались в хорошем темпе, однако минут через пятнадцать Леонида начала замерзать. Двадцать два градуса, почти стопроцентная влажность, и ни единого луча солнца со времен сотворения мира!
Экскурсия скоро кончилась — пешеходный маршрут по обеим пещерам — верхней и нижней — был не очень протяженным. В целом туристы вели себя достаточно спокойно, только дети, нарушая все правила, сновали туда-сюда, корябали и скребли камни, не обращая внимания на ограждения и запреты.
— Машка! Смотри, что я нашел! А здесь! Вот клево! Отпад! — то и дело слышались восторженные крики мальчика. — Вали ко мне!
— Да у меня тут тоже такое! Лучше ты ко мне вали!
Гид попыталась было делать озорникам замечания, но вскоре поняла, что это бесполезно и к тому же опасно — чертенята, лишенные материнского надзора, весело скакали по совершенно недоступным для взрослых камням. Когда экскурсовод попробовала погнаться за ними, то поскользнулась на гладком валуне и чуть было не подвернула ногу. На этом все ее поползновения призвать детей к порядку закончились. Что до остальных, то они даже и не пытались поучаствовать в воспитательном процессе — каждый был занят собой.
Леонида, косясь на сопровождающего ее жениха, высчитывала, сколько часов свободы у нее еще осталось. Получалось совсем немного, и это отнюдь не добавляло ей хорошего настроения. Нет, не такой представляла она себе семейную жизнь! Да, она знала, что всякое бывает, рано или поздно ее ждут ссоры и неприязнь к мужу, но когда такое начинается еще до свадьбы! Она старалась заставить себя взбодриться, но это получалось плохо. Возможно, тому виной была мрачная обстановка пещеры — ощущение того, что она находилась в глухом каменном мешке, угнетало. И в какой-то момент Леонида позавидовала оставшимся снаружи Ирине и Инне: сидят они себе сейчас на жарком солнышке и в ус не дуют!
Среди экскурсантов был еще один человек, чье мрачное настроение соперничало с гнетущей атмосферой пещеры. Погруженного в размышления Сергея не волновали красоты творений природы. За все время экскурсии он почти не отрывал взгляд от идущей немного впереди чужой невесты. В грациозных движениях стройного тела он пытался угадать признаки мужской резкости и размашистости. Ему это не удавалось, да и вообще вся затея теперь казалась идиотской — разве можно рассмотреть что-то в плохо освещенном помещении с ширмой из колеблющихся теней! Но он с упорством маньяка продолжал преследовать взглядом Леониду. В промозглом воздухе пещеры ему почему-то стало не холодно, а жарко, он даже расстегнул воротник своей трикотажной рубашки.
По окончании прогулки гид предоставила туристам свободу, строго-настрого запретив выходить за пределы ограждения.
— Можете фотографироваться на фоне стен, можете еще раз осмотреть залы. Встречаемся у входа через сорок минут!
Леонида присела на гладкий коричневый валун, возвышающийся перед разноцветной, уходящей ввысь стеной.
— Сфотографируй меня, — попросила она Витька, протянув ему аппарат. — Со вспышкой должно получиться.
— Ты похожа на духа пещеры! Хозяйка медной горы, — прокомментировал Витек, делая снимки. — Неплохая пещерка. Впечатляет.
— А по-моему, ничего особенного! — откуда ни возьмись вынырнул Семен Самуилович. Маленький, сгорбленный, с крючковатым носом и хитрыми глазками, он был похож на вылезшего из норы гнома — хранителя сокровищ. — Рядовая пещера, очень небольшая по мировым меркам. Вот в Югославии я был в пещерах — так там даже железная дорогая проложена, вагончики ходят. Вот это я понимаю! Полчаса несешься внутрь горы, аж дух захватывает!
— Эва, чего вспомнили! — усмехнулся Михаил Егорович. — Югославия. Уж и страны-то такой нет, загогулька одна осталась. Вот я был на Урале…
Мужчины принялись спорить, сравнивая достоинства и недостатки различных пещер, а на камень рядом с Леонидой присела Инесса Казимировна.
— Бр-р, холодно, — выдохнула она, зябко поеживаясь. Почтенная дама уже успела утеплиться — на плечи ее был накинут большой павловопосадский платок, руки скрывали темные шелковые перчатки. — И что-то я не чувствую никакого облегчения легким и сердцу от этого целебного воздуха. Наоборот, мне как будто бы даже стало тяжелее дышать…
— Милая, а чего ж ты хотела? — рассмеялся Михаил Егорович. — Тяжеленько в твои-то годы вверх и вниз по камням бегать.
Он взглянул на часы.
— Что ж, пора возвращаться. Через пять минут мы должны быть у входа.
Одна и та же мысль пришла всем в голову, наверное, одновременно.
Озвучила ее Инесса Казимировна.
— Скажите-ка, а кто последний раз видел детей? — озабоченно спросила она.
Туристы испуганно переглянулись, Леонида ахнула и соскочила с валуна.
— Я уже давно не слышу их… И совершенно не помню, где видела их в последний раз! Боже мой! Неужели…
— Дорогая, не надо так волноваться! — принялся успокаивать ее Витек. — Детки просто забегались и устали! А теперь, наверное, сидят где-нибудь, отдыхают. Посмотри, здесь же совершенно негде теряться! Всего две пещеры, одна тропинка… Это как большая двухкомнатная квартира!
Сергей, присевший, чтобы завязать шнурок, усмехнулся.
— Вы так думаете? Неужели вы не видели туннеля, который там, наверху, ведет в сторону от основного маршрута?
Судя по удивленным возгласам остальных, это явилось новостью не только для Витька. Один лишь вездесущий Семен Самуилович сосредоточенно кивнул.
— Да, я тоже заметил этот проход. И именно там, как мне кажется, я последний раз и слышал детские голоса…
Вот теперь уже волнение охватило всех. Возбужденно переговариваясь, туристы стали решать, что же делать дальше. Мнения разделились — одни предлагали немедленно начать поиски своими силами, другие считали, что нужно обратиться к гиду и администрации.
— Вот что, — Сергей решил взять командование на себя. — Михаил Егорович и Инесса Казимировна, отправляйтесь к выходу и известите служителей, нашего экскурсовода и беспечных мамаш. А я иду к туннелю. Надеюсь, среди вас найдутся добровольцы, которые пойдут со мной.
С этими словами Сергей и вслед за ним Леонида, Витек и Семен Самуилович поспешили к обнаруженному ранее проходу. Михаил Егорович с супругой направились было к выходу, но тут Инесса Казимировна, слабо вскрикнув, опустилась на камень.
— Что? Что такое? — профессор испуганно склонился над женой.
— Сердце… Что-то с сердцем… — Инесса Казимировна судорожно глотала ртом воздух. — Миша, там в сумочке мои таблетки…
— Вам помочь? — Леонида подскочила к супругам, но певица покачала головой.
— Не надо, дорогая… Вам нужно найти детей! Миша мне поможет, правда, милый?
Леонида, поколебавшись, побежала догонять ушедшую вперед группу добровольных спасателей. Последнее, что она услышала, были слова Михаила Егоровича:
— Да-да, вот таблетки… Дать тебе воды?
— Не волнуйся, глупый… Ты же знаешь, что это не запивают, это нужно под язык… Вот и все. Спасибо! Мне уже лучше. Идите, идите же скорее! Это я из-за детей разволновалась, но все уже прошло. Не переживайте за меня, я уже в порядке. Я тут посижу, на камушке, отдохну. Не бойся, я тут буду не одна! Посмотри, сколько народу вокруг нас собралось!
— Я приведу тебе врача! — решился наконец оторваться от супруги Михаил Егорович. — Потерпи немного, хорошо?
Группа спасателей поднялась наверх и обогнула поворот, остановившись у темной узкой щели, ведущей вглубь каменной стены. Рядом стояла фанерная доска с какой-то надписью по-турецки, очевидно, запрещавшей проход по этому туннелю. Трос, который раньше был натянут поперек щели, был снят с крюка и валялся на каменном полу. А рядом лежала маленькая голубая пуговица от Машиного сарафана.
— Ну? Что я вам говорил? — Семен Самуилович снова улыбался, довольно потирая ручки. — А вы говорите — негде потеряться!
Витек заглянул вглубь трещины и отшатнулся — на него пахнуло холодом и сыростью.
— Неприятное местечко, — покачал он головой. — Как бы нам самим тут не заблудиться!
— У кого-нибудь есть фонарь? — спросил Сергей.
— Нет, только спички, — сказал Витек. — Кто же знал, что так выйдет…
— Может, привяжем нить к какому-нибудь камню? Как Тесей в лабиринте Минотавра. Тогда мы не заблудимся! — предложил Семен Самуилович.
— Я думаю, что в этом нет нужды, — пожал плечами Сергей. — Вряд ли здесь уж такие запутанные ходы. Вот что. Я пойду вперед, вы, — он указал на Леониду с Витьком, — за мной, а Семен Самуилович будет замыкающим.
Путешествие в заброшенную часть пещеры было сплошным кошмаром. Некоторое время они брели куда-то в полной темноте все вместе, периодически выкрикивая имена детей. Проход, показавшийся вначале довольно широким, постепенно начал сужаться, Леонида то и дело натыкалась на влажные стены и ушибалась об острые выступы. Дальше стало еще хуже — потолок начал опускаться, и туннель уже больше походил на нору, в которую с трудом можно было протиснуться. В некоторых местах, чтобы пройти дальше, отчаянным спасателям пришлось вставать на четвереньки, и, хотя вперед их гнала исключительно благородная цель, Леонида не могла не думать о том, на что будет похож ее наряд после такого непредвиденного рейда по горным недрам. Она потеряла чувство времени, ей казалось, что они пробираются по каменным джунглям уже по меньшей мере полсуток. Но тут они вышли на открытое место, которое в скудном свете чиркнувшей спички оказалось довольно большим залом, и, конечно же, никаких детей там не было. Но самое неприятное было не в этом. Вся сложность их положения заключалась в том, что в эту пещеру впадало несколько узких туннелей, и понять теперь, по какому из них спасатели смогут вернуться обратно, было невозможно. Конечно же, обнаружив это, Сергей тут же публично признался в своей ошибке, сказав, что действительно нужно было использовать какую-нибудь веревку, чтобы не заблудиться.
— То есть вы хотите сказать, что мы заблудились? — истерично выкрикнула Леонида. В другое время ей было бы стыдно за этот тон и за свою несдержанность, но сейчас она уже была не способна контролировать свое поведение. Ей было холодно, она дрожала, вцепившись в рукав Витька, и мечтала только об одном — очутиться на жарком солнышке, подальше от каменной западни.
— Боюсь, что так, — голос Сергея звучал утомленно и уныло. — Похоже, мы действительно заблудились. И боюсь, что виноват во всем этом я. Мне не надо было вовлекать вас в эту сомнительную авантюру.
— Ну, молодой человек, зачем же так мрачно! — хихикнул Семен Самуилович. — За десять минут мы не могли уйти так уж далеко. Тем более что бегом мы вроде не бежали…
— Десять минут? Мы здесь всего десять минут? — потрясенно воскликнула Леонида. В колеблющемся свете очередной спички она взглянула на часы — да, действительно, с того момента, как они вступили в туннель, прошло не более десяти минут…
— Михаил Егорович, наверное, едва успел поднять на ноги служителей, — голос Семена Самуиловича звучал уверенно и успокаивающе. — Они только-только намечают план поисков. Так что нам осталось подождать еще десять минут, и нас обязательно найдут.
— А дети? Как же дети? Если будут искать нас, значит, не найдут детей! — узнав, что все ее немыслимые страхи вызваны всего лишь десятиминутной прогулкой, Леонида устыдилась и вновь воодушевилась пафосом спасательной миссии. — Пока мы здесь, мы должны осмотреть все, что можно!
Мужчины попытались было удержать Леониду, но она словно не слышала голоса здравого смысла.
— Вы как хотите, а я пойду! — решительно заявила она, направляясь к ближайшему отверстию.
— Дорогая! Ленечка! Куда же ты? Погоди, я с тобой! — шумно дыша, ее догнал Витек.
Начался второй этап подземных странствий Леониды, и на этот раз ей пришлось еще труднее. Она шла и выкрикивала имена детей, замирая и прислушиваясь, но ответом ей было только гулкое эхо и звонкий плеск падающих откуда-то капель. Какое-то время она слышала за собой тяжелые шаги Витька, а потом и они вдруг пропали. По-видимому, она забрела в самое удаленное место, и спутники отстали или же ушли в другую сторону… «Спокойно! Спокойно!» — стараясь не впадать в панику, уговаривала себя перепуганная женщина. Постепенно ей удалось справиться с сердцебиением и одышкой, и тут ей послышалось, что откуда-то раздаются голоса. Она бросилась в ту сторону, в темноте споткнулась обо что-то мягкое и большое, это «что-то» вдруг схватило ее за руки, но она не испугалась, а обрадовалась:
— Виктор! Это ты! Наконец-то! А я думала, что окончательно заблудилась! Где остальные? А дети? Детей нашли?
Виктор молчал, тяжело дыша. А потом вдруг схватил Леониду в объятья, прижал спиной к стене и принялся целовать.
— Ты что! — принялась отбиваться она, а потом вдруг вспомнила, что это ее жених, и ей теперь придется с ним целоваться, и не только, чуть ли не всю оставшуюся жизнь… Она сдалась и вдруг с удивлением обнаружила, что в чем-чем, а в поцелуях этот парень знает толк! Даже в такой невыносимой обстановке он сумел завести ее так, что она не только позволила ему более смелые ласки, но и сама принялась расстегивать пуговицы у него на рубашке…
Вдалеке раздался какой-то шум, к ним приближались шаги и голоса, и Леонида, опомнившись, оттолкнула от себя разгоряченного мужчину.
— Виктор, погоди! Ну, погоди же! Ты хочешь этого прямо здесь и сейчас? Но… но я еще не готова… И ужасно устала! А потом тут так грязно и сыро… и камни режут спину… Да и, в конце концов, зачем нам торопиться! Не так уж долго осталось терпеть!
Мужчина, вздохнув, отшагнул в сторону и растворился в темноте. Леонида принялась поправлять сбившуюся одежду. Она чувствовала возбуждение и прилив сил.
Если в постели Виктор окажется хотя бы вполовину так же хорош, как был сейчас, в пещере, у ее брака появится довольно прочное основание!
— Виктор! — позвала она. — Виктор, где ты? Нам пора выбираться отсюда.
Ответом ей было молчание.
Неужели он ушел? Может быть, обиделся?
— Виктор, не дури! Я и вправду устала.
Его не было рядом. Он обиделся, ушел и бросил ее тут, одну, в этой адской темноте!
Не разбирая дороги, она наугад помчалась по туннелю, натыкаясь на выступы каменных стен, больно ушибаясь и падая. Она кричала и звала на помощь, но людей не было и выхода не было, и это было как в страшном сне, в кошмаре, когда пытаешься бежать, а на самом деле стоишь на месте. Наконец, когда она, обессилев, упала на пол и, закрыв глаза, беззвучно заплакала, ей показалось, что где-то недалеко раздаются голоса, она вскочила и рванулась на этот звук, но, споткнувшись, полетела на камни, ударилась обо что-то, в голове вспыхнул яркий свет, послышалось знакомое хихиканье, а потом стало темно… Она потеряла сознание.
Наверное, обморок длился совсем недолго, когда Леонида очнулась, сердце после длительного бега еще гулко билось в груди. Потрогав голову, она обнаружила на лбу здоровенную шишку и не могла не усмехнуться, представив, как она сейчас выглядит — красотка, поразившая всех утром, превратилась в самое настоящее чучело! Она уперлась руками в пол, чтобы встать, и с удивлением обнаружила, что рядом лежит что-то мягкое. Она провела руками — пальцы ее наткнулись на лицо, ощупали нос, рот, глаза… Это был человек! Видно, это об его тело она споткнулась, когда бежала.
Теперь она не одна!
Обрадовавшись, Леонида принялась трясти безвольное тело, пытаясь привести его в чувство.
— Очнитесь! Да очнитесь же! — кричала она.
Тело оставалось неподвижным.
Она принялась бить лежащего по щекам — сначала слегка, боясь причинить ему боль, а потом не церемонясь, наотмашь — и снова ничего!
Леонида почувствовала озноб, который перешел в сотрясающую все тело дрожь. Без сил она откинулась назад и прислонилась к стене. Что-то не так с этим лежащим рядом с ней человеком… Что-то неправильно…
Осознание кошмарной правды начало закрадываться в мозг, но она всеми силами противилась этому, не желая признаваться самой себе, что знает ответ.
Но мало-помалу ей пришлось смириться с этой мыслью — человек, лежащий на каменном полу у ее ног, мертв. Да, он мертв, и поэтому он так неподвижен! Да, он мертв, поэтому так холодна и бесчувственна его кожа! Да, он мертв, и именно поэтому ей не удалось разбудить его…
Когда-то, еще в школьные годы, Леонида была председателем санитарной комиссии. Поколебавшись, она протянула руку и пощупала его шею. Пульса на было.
Она заставила себя подползти к телу и, прижавшись к нему ухом, попыталась прослушать сердце. Сердце молчало. За те несколько минут, которые она пролежала на его груди, ей не удалось услышать ни одного толчка.
И более того. Она почувствовала, что рука ее, ощупывавшая тело, стала липкой…
И вот тогда она дала волю чувствам.
Наверное, за все века своего существования эти стены не слышали такого истошного визга, таких отчаянных воплей и не видели такого количества слез. Леонида, позабыв обо всех правилах и нормах цивилизованного поведения, орала благим матом, и именно эти звуки, подобные сирене, привели к ней спасателей.
Мечущиеся огоньки фонариков, встревоженные голоса… Леонида с трудом слышала их из-за собственного крика.
— Сюда! Смотрите, вот она! — это голос Инессы Казимировны. Певица, чей черный с розами платок развевался за плечами, как крылья большой летучей мыши, первая прибежала к забившейся в угол Леониде. — Боже мой… Боже мой, что это? — хорошо поставленный голос срывается, в нем звучит потрясение.
Свет от фонарика падает на распростертое рядом с Леонидой тело.
Девушка бросает туда взгляд…
На каменном полу лежит ее жених, Виктор, с рассеченной головой…
А ее руки испачканы кровью…
«А ведь мы с ним только что целовались», — было ее последней мыслью перед тем, как снова упасть в обморок.
