Асечка Ивановна
А когда выдавалось время, Абрам скакал в Петербург и тайно виделся с Асечкой. Ах, Асечка... чудо, прелесть, чистейшее создание. Она проводила белой рукой по черной щеке своего арапа, глядела не просто в глаза, а казалось, заглядывала в самую душу. А нежаркое лето заставляло тесней прижиматься, а ласковые слова горячили кровь, разливались по телу. Огнем горели губы... и объятия... и поцелуи... Счастье – так просто его достать.
Цок, цок, цок – неспешно цокали копыта по сонному городу. Абрам вез свою Асечку к дому и чем ближе подъезжал, тем сильней прижимал. Не может человек, какой бы он ни был и где бы ни был, жить один. Не друзья должны быть рядом, а та, с которой захочется ехать на лошади вот так неспешно, но только всю жизнь, не расставаясь. Она спрыгнула с лошади, Абрам задержал ее за руку:
– Асечка, погоди. Государь обещает назначение дать хорошее, определить в Преображенский полк, в бомбардирную роту. По примеру короля французского училище царь делает, где я стану обучать инженерному ремеслу. Вот тогда попрошу руки твоей у Ивана Лукича.
– Когда ж это случится?
– Думаю, осенью. А ты пойдешь за меня, за арапа черного?
– Пойду, – кокетливо и лукаво улыбнулась она, – коли сам царь Петр сватом будет.
Обнялись на прощание, и помчался Абрам в Кронштадт. А мысль-то подсказала Асечка какую: царь сват, уж ему-то не откажет отец девушки. И снова письма, в которых он просил не бранить своего Абрама за долгую отлучку, ему ведь и «грязи кронштадтские повиняются», а как только выдастся время, непременно приедет. И нес конь Абрама как на крыльях назад в Петербург...
Но попало письмо в руки отца.
– Вот до чего довели ле дансы да книжки! – с пеной на губах шипел Иван Лукич дочери в лицо. Мать не смела рта раскрыть. – Вот оно! С арапом! Холопом царя!
– Он не холоп, – возразила Асечка. – Он хочет руки моей просить.
– Руки? – пропал голос у отца. – Арап?! Не бывать тому? Срам-то какой: черный зять! Не отдам за него!
– Отдадите, – упрямо заявила смелая Асечка. – Я дитя его ношу.
Тут и матушка взвизгнула, на стуле подпрыгнула, а папa вовсе дара речи лишился, заходил по горнице, взмахивая от негодования руками. А потом дочери пощечину – хрясь, другую – хрясь! И сказал тихо, чтоб ненароком не услышал кто:
– Вот тебе мое отцовское благословение. А тебе, старая, скажу: плод вытравить!
– Да ты что, отец! – ужаснулась жена. – Помрет ведь, не рожавши...
– По мне пущай помрет, нежели в подоле арапа принесет.
– Не дам извести дитя! – закричала непокорная дочь. – Государю пожалюсь!
– Перечить? Мне? Тебя Васька Мятлев за себя взять хочет! Мятлевы – фамилия хорошая, честь нам оказывают, а ты...
– Не пойду за него, дурака...
– Да он теперя тебя сам не возьмет, порченую. Еще и ворота дегтем измажет.
Ни уговоры, ни угрозы не действовали на дочь. Тогда Иван Лукич применил силу. Асечку заперли в светелке, окошко, через которое на свидания бегала, забили наглухо.
– Не дочь ты мне боле, – сказал отец.
Абрам приехал с вестью радостной: государь согласился сватом быть, потешался, представляя Ивана Лукича, когда придут дочь сватать. Но подруги не нашел на условленном месте ни в тот день, ни потом. Обеспокоенный Абрам в дом к отцу ее пришел и застал того в горе, да и родня Асечки в слезах была.
– Нету дочери у меня, – сказал Иван Лукич. – Померла она.
Словно бочка с порохом взорвалась, на которой сидел Абрам. Неподдельному горю отца Асечки он поверил. А когда Петр поинтересовался, почему он в скорби пребывает, ответил:
– Невеста моя Асечка умерла.
– Не слышал я, чтоб дочь Ивана Лукича отпевали. Он человек на виду, а слухов о горе его не было...
Петр повелел явиться к нему Ивану Лукичу, но предварительно навел справки, выяснил, что действительно дочь тот не хоронил. Петр заподозрил обман.
– Где дочь твоя младшая? – спросил.
– Померла Асечка, – горько заплакал Иван Лукич, но, не смея смотреть государю в лицо, голову склонил на грудь.
– Лжешь ведь, – сказал Петр грустно, – за арапа не хочешь отдавать. А коль родятся у них дети и прославят имя твое? А? Абрам-то первый русский инженер и крестник мой. За него почетно дочь отдать. Да и средства имеет.
– Померла дочка, – еще ниже опустил голову упрямый отец. – В деревне померла.
У Петра сводило скулы от сморщенной и жалкой физиономии Ивана Лукича. Этого хоть на дыбу вздерни, а не сломить. Немногим ранее Петр обещал его высечь принародно по голому заду, если баб своих на ассамблею не приведет, только страшась позора, он и послушался.
– Гляди, – зло сказал Петр, грозя ему пальцем, – коль прознаю, что врешь ты, поджарю на сковороде до черноты, чтоб сам стал похож на арапа. Теперь убирайся, старый дурак.
Абраму же царь посоветовал вызнать, где девку прячет родитель, а там обещал помочь выкрасть. Но усилия разузнать о местонахождении Асечки терпели крах, тем не менее Абрам не отчаивался.
А Иван Лукич тайно, ночной порой вывез дочь из Петербурга. Асечку связали, бросили в карету и повезли к брату Ивана Лукича...
* * *
День рождения Ивана Ивановича отмечался по традиции на даче, где можно по-настоящему расслабиться, не обряжаться в торжественные костюмы, а свободно расхаживать в удобной одежде. Суета стояла неимоверная, съезжались гости, громко сигналя, тут же подключались к приготовлениям, в общем, никакого официоза. Первой всех встречала Дуська, белоснежная собачка породы шпиц, захлебываясь лаем. Даша даже попятилась от напора злюки, не помогли слова Артура:
– Она никого еще не укусила. Да не бойся! Дуська, фу!
На «фу!» Дуська плевать хотела и норовила сзади тяпнуть за ногу Дашу, которая воспользовалась Артуром, как щитом, прячась за него. Прогнала злюку Катя и повисла на шее брата:
– Артур! Мой любимый братец! Как я по тебе соскучилась!
– Сколько? – спросил он, не выказывая радости.
– Что – сколько? – удивилась Катя, хорошенькая девушка.
– Когда ты называешь меня «любимым братом» или говоришь, что соскучилась со степенью «как», – будешь клянчить деньги. Когда то и другое произносишь вместе, значит, будешь трясти меня, как грушу. Я сокращаю другие приемы, чтобы ты не тратила зря запал.
– Вот ты противный, – надула губы Катя. – Назло не буду просить!
– Ты меня безумно огорчила.
Показав скупердяю язык, сестра гордо удалилась, успев мимоходом поздороваться с Дашей. Родители Артура хорошо знали Дашу еще со студенчества. Алла Константиновна, расцеловав обоих, шутливо отчитала сына за долгое молчание, потрепав за волосы, и тут же по-свойски приставила Дашу резать киви и апельсины.
Иван Иванович начал принимать поздравления в пять вечера за длинным столом на веранде, где разместилось человек двадцать – самые близкие друзья. Алла Константиновна позаботилась не только о разнообразии закусок, но и чтобы вечер проходил как можно веселее, поэтому поздравляли именинника не одними нудными тостами, а больше в шутливой форме, то стихами и песнями под гитару, то изображением сцен из его жизни. Хохот стоял оглушительный. Одна Катя снимала праздник на видеокамеру с кислой миной, видимо, у нее остались интересы в городе, а родители заточили бедняжку на даче, плюс – не удалось выпросить нужной суммы у брата. Девушка откровенно скучала.
Около семи часов послышался непрерывный гудок автомобиля.
– Ну, наконец-то! Иванушка приехал! – воскликнула Алла Константиновна.
Под общие приветствия на веранде появился Иван с большой кастрюлей.
– Артур! – громко крикнул Иван, потрясая кастрюлей. – Тебе работа!
– Ваня пока перекусит, – сказала всем Алла Константиновна, – Артур разожжет мангал. Господа, предлагаю отдохнуть и нагулять аппетит на шашлыки.
– Я с тобой, можно? – шепнула Артуру Даша.
– Конечно.
Гости разделились на группы, разбрелись по небольшому пространству дачи. Некоторые спустились к ручью в глубокий овраг, прилегающий к участку и поросший дичками. Артур с Иваном сделали в нем запруду, в бурлящей чаше можно окунуться, но никто не решался – вода в любую жару восемь градусов, а на дворе сентябрь. Зато обдает мелкими брызгами и прохладой, а слух ласкает неповторимый рокот текущей воды.
Дрова в мангале затрещали, взметнулся огонь, Дашу окутал дым. Она пошатнулась, прикрыла глаза ладонью.
– Что с тобой? – подскочил Артур.
– Не знаю... Земля покачнулась, от дыма, наверное. – Сядь сюда, – он торопливо усадил ее на старый табурет. – Принести воды?
– Нет, нет... Прошло. Это было одно мгновенье. Странно... Земля вдруг наклонилась набок... Второй раз такое, первый – на дороге, когда... В общем, неважно. Успокойся, все хорошо. Занимайся мясом. Странно, за городом обязательно едят шашлыки. Почему? Ведь столько можно приготовить блюд из мяса на костре и под ним.
– Шашлыки давно стали традицией...
Артур начал нанизывать мясо на шампуры. Помня рассказ Даши под гипнозом, он прекрасно понимал, отчего дым так подействовал на нее, и где она видела перевернутую землю. Он разложил над угольями шампуры, сбрызнул из полиэтиленовой бутылки с дырочками в пробке пивом, замахал дощечкой, разгоняя дымок. Подошел Иван, успевший окунуться в ручье, братья начали спорить, как лучше готовить шашлыки. Даша отметила, что Артур намного выигрывает внешне в сравнении с Иваном, хотя младший, надо признать, чертовски обаятелен.
Дуська бегала по даче и предупредительно тявкала на гостей. Даша вдруг перенеслась далеко: ночь, пахнущая фиалками, яркие звезды, влажный воздух, Дружок, поскуливающий у будки...
– О чем ты задумалась?
На корточках сидел Артур, заглядывая в глаза. Даша погладила его по щеке:
– Ни о чем. Ты очень хороший, тебе это говорили?
– Когда я делаю больно, мне говорят, что я садист. А вообще-то я исключительный человек, странно, что ты раньше не замечала.
– Замечала, – вздохнула она с грустью.
Вкус шашлыков оказался божественный. Похвалы наперебой завоевывали Иван и Артур, один убеждал, что главное – замариновать мясо, другой – что зажарить. Гости старались хвалить обоих. К одиннадцати часам половина гостей разъехались, самые близкие друзья остались на ночь. Пока кто-то пел в доме под пианино старые песни, остальные танцевали под магнитофон на площадке перед верандой. Артур и Даша, двигаясь в медленном танце, наблюдали, как Иван и симпатичная адвокатесса комично изображали аргентинское танго под довольно спокойную музыку. За ними с истеричным лаем носилась Дуська.
– Ты боишься собак? – спросил Артур Дашу, сосредоточившуюся на Дуське.
– Нет, – очнулась она. – Просто Дуська мне напоминает... сама не знаю что. Опять deja vu...
– Ранее виденное? Это со многими бывает.
– Но у меня слишком часто последнее время. Может, оттого, что я головой стукнулась? Знаешь, бывает, на человека падает кирпич, но не убивает. Он очнулся и вдруг начинает говорить на языке, которого никогда раньше не знал. Со мной чуть-чуть иначе... Не обращай внимания, давай танцевать.
Она смелее обняла его за шею и уткнулась лбом в плечо. Его руки скользили по спине, иногда чуть сильнее сжимали. Но ничего большего. Как это понимать? Относится к ней, как к старинному другу? И все? Прямо выяснить не в ее характере. К ним подошла Алла Константиновна:
– Дашенька, Артур любит спать на балконе, я вам там постелила. Только, Артур, одень ее потеплее, ночи холодные сейчас. И сам оденься.
Он поспешил предупредить Дашу шепотом и на ухо:
– Она знает, что ты живешь у меня и думает... словом, ты понимаешь. Не разочаровывай ее.
– И не собираюсь, – пожала плечами Даша.
День выдался чересчур насыщенным, следующие посиделки за столом она не выдержала. Артур, заставив надеть Дашу старый спортивный костюм, свитер и шерстяные, толстой вязки носки, отвел ее на огромный балкон. Попав в объятия натуральной перины, Даша, как говорится, словила кайф. Какой дурак сказал, что на твердом ложе удобнее? Казалось, сон должен прийти мгновенно, но хаотично носились мысли, мешая сну.
Там, где заканчивается навес над балконом, виден кусок неба со звездами... а на юге они крупнее и ярче... И звезды, и ночная прохлада, и белобрысый, и Евгения, и Дуська с сегодняшним праздником – все перемешалось, слишком много впечатлений. Внизу становилось тише.
На балконе появился Иван, который со стоном удовольствия растянулся на второй кровати, Артур, тоже тепло одетый, скользнул под одеяло к Даше, притворившейся спящей. Некоторое время братья тихо говорили, затем и они угомонились.
Даша подумала, что... А почему нет? И прижалась к Артуру, интересно, что делать будет. Он же просунул руку под нее так, что голова оказалась на его плече, другой обнял, притянув к себе. Тут-то внутри и наступил покой, умиротворение. Сейчас она была полностью уверена, что из их жизни исчезнут Гарелин и белобрысый, время излечит и все наладится, будет хорошо, как сейчас. И, как в подтверждение тому, о чем она думала, ощутила дыхание Артура на лице, затем поцелуй... «Дурак, – подумала, улыбаясь, – мог бы это сделать, когда я не сплю. Он, кажется, боится меня? Фигушки Евгения получит Артура, фигушки!»
Солнце безжалостно светило в лицо. Как ни старалась Даша возобновить сон, не удавалось, сквозь веки проникали лучи. Она приподнялась. Артур тут же открыл глаза.
– Ты не спишь? – спросила.
– Давно.
– Почему не встаешь?
– Да ты навалилась на меня, так придавила, никак не вылезти...
– Ну тебя, – отвернулась Даша.
Не поймешь его! Целовать женщину, когда та спит, а утром отстраненно бросать шуточки, словно она ему до лампочки.
– Хорошо спала? – услышала потягивающегося Артура.
– Нормально. Я не мешала тебе?
– Не храпела и даже не стонала, как обычно.
– Это ты храпишь, – и села, растирая глаза. – Ну что, встаем?
Выпив чая с бутербродами, двинули на ручей. Вслед Алла Константиновна кричала:
– Не вздумайте купаться!
– Аллочка, они люди взрослые, – остановил ее Иван Иванович. – Ну-с, нальем по маленькой?
Человек десять «престарелых», как обозвала их Катя, продолжили отмечать день рождения. Артур нырнул первым. Нырнул – сильно сказано, вода доходила ему до пояса. В запруде можно только приседать, но не плавать, этого достаточно, чтобы оценить ледяную воду. Артур выбирался, а Иван прыгнул, громко вопя.
– Не хочешь попробовать острых ощущений? – спросил Артур Дашу. – Только осторожно, течение очень сильное. Один приятель отца нырнул навстречу потоку, с него стянуло трусы и унесло. Несчастный сидел в воде, пока не принесли ему штаны. Если бы ты видела, как он бежал к водке... Так попробуешь?
– У меня нет купальника, а во вторых... – Она окунула ступню, тут же отдернула. – Минус двадцать градусов. Температура мне не подходит.
– Зря, – и прыг в воду.
Катерина окуналась без криков, лишь недовольно морщась, будто ее заставляли лезть в ледяную воду. От неожиданности Даша громко завизжала – Артур сгреб ее в охапку и прыгнул с ней в воду. Она едва успела набрать в легкие воздуха, но, погрузившись под воду, пулей вылетела наверх – вода обожгла.
– Ненормальный! – ругалась она, пытаясь взобраться по скользким камням на берег. – Ты должен тепло любить, а не...
– А это за ненормального. – Артур бросил ее в воду.
– Ты спятил! – Даша колотила его куда придется.
На них прыгнул Иван, и вновь ушли под воду. Мышцы покалывало, словно иголками. Даша вырвалась, ругаясь, взобралась на камень, несколько раз чихнула. Иван накрыл ее полотенцем:
– Закутайся, а то простудишься еще. – Тебе конец! – пригрозила она взбирающемуся Артуру.
Он полетел в воду, уж Даша постаралась вложить всю силу в руки, толкая его обратно. И на всякий случай поспешила наверх.
– Детский сад, – заключила Катя, потом подумала и презрительно фыркнула.
– Господи, что вы с Дашей сделали? – встретила их Алла Константиновна.
– Искупали, – доложил Иван.
– Мерзавцы, – сказал добродушно Иван Иванович. – Даша, пей коньяк, сугубо сугревающий эликсир.
Она проглотила полную рюмку, после чего Алла Константиновна увела ее на второй этаж и, пока Даша, стуча зубами, облачалась в спортивный костюм и свитер, в которых спала, она осторожно спросила:
– У вас серьезно с Артуром?
Даша лихорадочно придумывала уклончивый ответ (позицию Артура не знает на этот счет), но его мама женщина проницательная, поняла, что вопрос несвоевременный, а потому продолжила:
– Он ведь так и не женился, хотя были девушки... Думаю, из-за тебя. Мужчина по-настоящему может любить только одну-единственную женщину. Если она встречается ему, то либо он становится счастливым, либо глубоко несчастным. А мы, женщины, можем любить многих... Даже заставить себя можем, так уж мы устроены.
Прозвучало грустно и с упреком. Неловко. Даша не может сказать ничего, сама ни в чем не уверена. Неожиданно она спросила:
– Вам трудно было?
– С Артуром? Именно с ним легко. А с людьми очень трудно. Взять хотя бы родственников Вани, чуть не убили меня и его. Он ведь вторично женат. Первый раз его заставили жениться. Буквально накануне нашей встречи он развелся, «насладившись» браком три месяца, был страшно зол. Представь: знакомит он меня и Артура с родными, называет семьей, мы-то уже поженились. Что было! Не постеснялись оскорблять нас в нашем же присутствии. Иван Иванович до рождения Вани не поддерживал с ними отношений, да и потом они не очень-то приняли меня. Иногда я думаю, что женился он на мне назло родным, утверждался таким образом, но никогда не утверждался на нас. Нас он любил...
Невольно Даша вспомнила Игоря, годы мучений, вот дура была!
– Вам повезло, – сказала.
– Конечно. Тебе тоже, дорогая, знай это. Береги Артура, мы его очень любим.
Даша чмокнула ее в щеку, улыбнулась.
– Я тоже, – непроизвольно вырвалось у нее.
– Почему вы здесь застряли? – Артур заставил обеих вздрогнуть. – Люди жаждут пригубить бокалы, но без вас не хотят.
Пропустив мать, Дашу он задержал на выходе:
– О чем это вы тут секретничали?
– Кто ж секреты разглашает? (Он не давал пройти.) Я лишнего не сказала. (Все равно не пускал.) Хорошо, мама расписывала тебя в радужных красках. Доволен?
Вдруг он притянул ее к себе, Даша чуть прикрыла глаза и приготовилась...
– Маму слушай, она человек разумный.
Оттолкнув его, Даша бегом сбежала по лестнице, сейчас с удовольствием сбежала б в преисподнюю. Чуть сама не повисла у него на шее, совсем разум потеряла. Первой сделать шаг навстречу – ни-ни! Он должен.
Так не хотелось покидать райский уголок, но вечером отправились в город, у Артура дежурство. Он согласился троих гостей отвезти домой, когда остались в машине одни, Даша, находясь в воспоминаниях о даче, задумчиво произнесла:
– У тебя замечательная семья. И какой замечательный праздник получился.
– Стараниями мамы. Она у нас неугомонная, любит друзей принимать у себя, придумывает сюрпризы. Великолепная женщина!
– То же она сказала о тебе.
– Так это ж правда. Ты, надеюсь, согласилась с ней?
– Хвастун!
Даша задумалась. Есть, оказывается, другая жизнь, полная радости, уважения, любви. Почему же Даша попала в переплет? Почему так бездарно прошли годы? Годы!.. Как их вернуть? И как все забыть теперь?
