Глава 2
«Однажды она проснулась…»

С того момента, как Потап Родионович, названный так в честь отца моего босса Родиона Потаповича, осчастливил человечество своим появлением на свет, жизнь наша круто изменилась. Вернее, я бы даже сказала, ее вообще не стало, никакой. Валентина целыми днями кормила и убаюкивала свое невыносимо крикливое дитя, носилась с коляской вокруг нашей конторы, а в свободное время стирала и гладила пеленки. Я все свое рабочее время бегала по магазинам, закупая продукты, погремушки, соски, бутылочки, подгузники и прочие жизненно необходимые предметы.

Родион, естественно, тоже не мог оставаться в стороне от кропотливого процесса взращивания наследника, скупил все имеющиеся в продаже книжки, посвященные воспитанию детей начиная с рождения и кончая совершеннолетием, и штудировал их часами напролет, постигая теорию нелегкой науки отцовства. Время от времени он переходил к практике и начинал учить Валентину. Это нужно было видеть.

Он подходил к ней, перепеленывающей ребенка на специально купленном для этой цели столике, с открытой книгой в руках, внимательно наблюдал за ее действиями, потом горестно вздыхал, сокрушенно качая головой, и печально говорил:

– Да, Валюша, сразу видно, что мать из тебя никакая. Кто ж так младенца пеленает? Это же варварство какое-то, а не пеленание. Это форменное издевательство над моим сыном. Вот, посмотри, как это нужно делать, – он совал ей, растерянной, под нос книгу. – Видишь, что здесь нарисовано? Нужно заворачивать пеленку по часовой стрелке, а не наоборот, как это делаешь ты.

– Родиоша, но какая разница? – всплескивала руками Валентина. – Главное, чтобы дитю было удобно. Смотри, как он чудесно улыбается. Ой, ты моя лапонька ненаглядная! Гули-гули-гули! Забодаю, забодаю! – Она делала Потапу козу.

– Вот именно – улыбается. Он смеется над тобой. Ты вспомни, как тебя саму пеленали: по часовой стрелке или наоборот?

– Ой, ну ты скажешь тоже. Как же это упомнишь-то? И вообще все нормальные люди уже не пеленают детей, а обходятся памперсами…

– Только через мой труп! – категорично заявлял босс. – Все мои предки и я сам выросли в пеленках – и сын мой будет расти в пеленках, как положено. А все эти памперсы, тампаксы и прокладки только балуют детей и приостанавливают развитие полноценной личности.

– Господи, да кто ж тебе такое сказал?! – изумлялась Валя. – Вон, по телевизору все время…

– Мне плевать на телевизор! – начинал злиться Родион, размахивая книгой. – Делай, как положено, по часовой стрелке, и все тут! Не порть мне ребенка!

– Но мне так удобнее!

– Эгоистка! Только о себе и думаешь!

– Ах, так? Тогда бери и пеленай сам! – не выдерживала молодая мамаша и, демонстративно сложив руки на груди, отходила в сторону.

– И запеленаю!

Родион подходил к улыбающемуся младенцу, клал рядом книгу с рисунком и начинал его распеленывать. Возмущенный Потап тут же кидался в крик. Морщась и чертыхаясь, босс долго, нудно и неумело закутывал по часовой стрелке визжащего и брыкающегося ребенка в пеленку, ежесекундно сверяясь с книгой. В конце концов, Валентина вышвыривала книгу за дверь и выгоняла незадачливого, оскорбленного до глубины души папашу вон. После этого он полдня ходил убитый горем и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

Однако на следующий день, вычитав очередную инструкцию по уходу за ребенком, он неизменно являлся в святая святых – в комнату Потапа, – и все начиналось сначала. Это продолжалось до тех пор, пока он однажды не «уличил» супругу в том, что она не правильно кормит Потапа грудью. На что та не моргнув глазом, еле сдерживаясь от бешенства, предложила ему самому покормить грудью любимого сына. После этого босс немного умерил свой отцовский пыл и ограничивался лишь тем, что жаловался мне, когда Валентины не было рядом, на ее безответственность и дилетантство. Я сочувственно кивала и говорила, что в доисторические времена вообще не было ни пеленок, ни памперсов, ни методических пособий, однако же дети каким-то необъяснимым образом выживали, вырастая в крепких, здоровых неандертальцев, способных ударом кулака вышибить мозги у мамонта.

Так, в бесконечной суете вокруг кроватки, на которой возлежал вечно голодный и орущий наследник, прошел не один месяц. Деньги, заработанные нами на предыдущих клиентах, быстро иссякали. Потап, несмотря на свои маленькие размеры, с каждым днем требовал все больше и больше. В подвале нашего офиса хранились нераспакованные: велосипеды, от трехколесного до горно-спортивного, мопед, клюшки с шайбами, коньки, лыжи, доска для серфинга, ролики, все виды игрушечного оружия и еще масса не нужных пока, но необходимых Потапу в будущем вещей.

Родион настоял на том, чтобы Валентина ходила с ребенком в бассейн и учила его плавать. Потапу купили великолепную лазерную стереосистему, чтобы он с младенчества приобщался к классической музыке, и теперь в нашем доме постоянно звучали Чайковский, Бетховен, Щедрин и Бах.

Но на этом папаша не остановился. Он пошел дальше: чтобы ребенок приобщался к высокому искусству не только посредством слуха, но и визуально, ему купили рояль и поставили в соседней комнате, чтобы он мог видеть этот благородный инструмент, когда его выносили на прогулку. На ночь босс читал ничего не понимающему сыну сказки всех народов мира, включая мифы никому не известных малых народностей Африки и давно исчезнувших племен амазонских индейцев.

В общем, деятельность агентства «Частный сыск» на неопределенное время приостановилась. Мы даже перестали давать рекламу в газеты, ограничиваясь бесплатной рекламой в соответствующих сайтах в Интернете, которую я размещала лишь для успокоения совести, ибо прекрасно понимала, что, даже если клиенты и появятся, Родион все равно не сможет уделить им должного внимания. И вот однажды, когда уже шуршали под ногами опавшие листья, прощально кружили в небе над городом улетающие в теплые края птицы, а люди перестали выходить на улицу без зонтиков, к нам пришел клиент. А было это так.

Убрав и перемыв на кухне посуду после обеда, я спустилась на первый этаж в приемную и не успела включить компьютер, чтобы продолжить отложенную еще вчера партию бриджа, как в дверь позвонили. Даже не удосужившись взглянуть, кого принесла к нам нелегкая, я нажала на кнопку и открыла электронный замок в двери.

– Здравствуйте, – твердым, хорошо поставленным голосом сказал он, появившись на пороге.

– Добрый день, – приветливо кивнула я, разглядывая нежданного гостя.

Это был высокий, статный, широкоплечий, загорелый, одетый в серый летний костюм мужчина лет тридцати восьми – сорока, с короткими, волнистыми волосами цвета вороного крыла, с правильными, строгими чертами лица. Мне он сразу понравился, такие мужчины были в моем вкусе. С таким не страшно ходить ночью по глухим, безлюдным улицам – в случае чего всегда можно было укрыться за его широкой спиной.

– С кем я могу переговорить по своему делу? – строго спросил он, и я поняла, что, если не отвечу, он меня в буквальном смысле испепелит взглядом или еще как-нибудь уничтожит.

– С главным детективом, – покорно ответила я. – Вы присядьте, я его сейчас позову.

Мужчина, состроив недовольную гримасу, всем своим видом показывая, что ему здесь не нравится, плюхнулся на диван, а я побежала наверх, на третий этаж, в комнату Потапа. Родион в махровом домашнем халате до пят стоял, склонившись над кроваткой, и бренчал перед лицом сына разноцветной погремушкой. Валентина сидела на кровати и с умилением наблюдала. Понимая, что нарушаю семейную идиллию, я как бы между прочим окликнула его:

– Босс, вы еще на забыли, что работаете частным детективом?

– Отстань, Мария, – бросил он, не поворачиваясь, – не видишь, мы заняты. Ой ты мой ненаглядный, ой ты мой здоровущий Потапище!

– А почему ты спрашиваешь? – насторожилась Валентина, ревниво уставившись на меня.

– Потому что к нам клиент пришел.

– Что? – Босс моментально перестал бренчать игрушкой и повернул ко мне мрачное лицо. В комнате наступила тишина. Даже Потап перестал издавать свои калякающие звуки.

Наконец, Родион, грозно насупившись, спросил:

– Как он к нам попал? Кто его впустил?

– Я.

– Зачем?! – хором спросили они.

– Случайно, – стушевалась я, опустив глаза в пол, и начала сочинять:

– Этот бугай буквально силой вломился в приемную, я ничего не могла поделать.

Говорит, у него срочное дело на сто миллионов.

В глазах босса мелькнула заинтересованность.

– Сто миллионов, говоришь?

– Это он говорит.

– А он не уточнил: сумма в рублях или в долларах?

– Какая разница, Родиоша, – смягчилась Валентина, – нам сейчас любые деньги не помешают. Сходи вниз, узнай, чего он хочет, а я с Тапиком одна посижу.

– С Тапиком? – Я удивленно обвела их взглядом.

– Да, мы теперь так Потапа звать будем, – пояснила Валентина, подходя к кроватке. – Так короче и ласковее. Иди, Родиоша, работай.

Бросив на сына влюбленный взгляд, босс с сожалением вздохнул и направился к двери. Когда мы спускались по лестнице, он спросил:

– И чего хочет этот бугай?

– Он ничего толком не сказал.

– Но вид у него солидный?

– Сейчас сами посмотрите.

Мы спустились в приемную. Увидев нас, посетитель изумленно оглядел халат и шлепанцы Родиона, а затем перевел взгляд на меня:

– Это и есть ваш главный детектив?

– Главнее не бывает, – подтвердила я.

– Не пойму, что вас так удивляет? – недовольно проворчал Родион, бросив на мужчину быстрый оценивающий взгляд и направляясь к двери своего кабинета. – Мария, через пару минут можешь приглашать всех желающих.

– Хорошо, босс.

Ровно через две минуты он вызвал нас по селектору, и я распахнула перед клиентом дверь. Босс уже переоделся и теперь сидел за столом в расстегнутой на груди белой рубашке. Усадив клиента в кресло для посетителей напротив стола, я уселась в свое кресло, включила диктофон, достала блокнот с ручкой и приготовилась стенографировать.

– Ну, что у вас там стряслось? – спросил Родион небрежно.

– Меня зовут Василий Сапунов, – сдержанно ответил посетитель. – Рад познакомиться.

– Взаимно, – на губах босса мелькнула скупая запоздалая улыбка. – Я Родион. Продолжайте.

– Я хочу, чтобы вы нашли отца моего внука, – сказал Василий, и голос его едва заметно дрогнул в волнении.

– Отца вашего внука? – уточнил босс.

– Да, именно так: отца моего внука.

– А кто он, этот отец вашего внука?

– Мерзавец, – не раздумывая, ответил клиент.

– Почему мерзавец? – удивился босс.

– Потому что он обманом обесчестил мою дочь. Несовершеннолетнюю дочь.

– Так, это уже кое-что, – босс схватил карандаш и принялся за свои каракули. – Вы уверены?

– В том, что моя дочь несовершеннолетняя? Абсолютно. Будущей осенью ей только семнадцать стукнет.

– Нет, я спрашиваю, уверены ли вы, что он обесчестил ее обманным путем?

– уточнил Родион свой вопрос.

– А как же еще можно было вступить в сексуальный контакт с моей дочерью? – искренне изумился папаша, словно его дочурка была не живым человеком со всеми присущими людям слабостями и пороками, а деревянной куклой. – Конечно, обманом! Этот негодяй к тому же так запугал бедняжку, что она наотрез отказывается назвать его имя. Как я только ни пытался ее расколоть – молчит, как заговоренная.

– А сколько вашему внуку от роду?

– Он на шестом месяце, – тоскливо вздохнул Василий. – Скоро уже появится.

– Не понял, кто на шестом месяце? – переспросил босс.

– Ну, в смысле, Даша на шестом месяце беременности, – пояснил тот. – И внук, соответственно, тоже.

– А если будет внучка? – не удержавшись, спросила я.

– Нет, внук, – твердо сказал он. – Ультразвук показал наличие в чреве моей дочери особи мужского пола.

Бедная Даша, подумала я про себя, с таким непрошибаемым папашей не то что ребенка на стороне завести – инфаркт заработать можно. И как только он мог мне понравиться? Вот уж правду говорят, что внешность обманчива.

– И дочь наотрез отказывается назвать имя отца этой особи – я правильно вас понял? – мрачно спросил босс, которому, как и мне, клиент не внушал больших симпатий.

– Да, все правильно, – серьезно кивнул Василий. – Найдите мне этого подонка, и я откручу ему голову. Будет знать, как совращать малолетних.

– Вы что, хотите сделать своего еще не родившегося внука сиротой?

– Ничего, другого отца найдем.

– А дочь с вами согласна?

– Дочь будет делать то, что скажу я, – непререкаемым тоном отрезал папаша и, немного подумав, добавил:

– Пока еще я ее кормлю, а не она меня.

Недолго же ты протянешь, если она начнет тебя кормить, злорадно подумала я.

Босс озадаченно шмыгнул носом, постучал карандашом по столу и с коротким вздохом выдал:

– И сколько вы готовы заплатить за поимку этого человека?

– Столько, сколько скажете, – не раздумывая, ответил отец, сложив руки на груди и уставив самодовольный взгляд на Родиона. – Но не более тысячи долларов. Надеюсь, этого будет более чем достаточно.

– В качестве гонорара за работу – может быть, – уклончиво ответил босс.

– Прибавьте сюда непредвиденные расходы, издержки на транспорт, взятки, подкуп и амортизацию шпионской техники – получится примерно еще столько же. Потянете?

Василий нервно сглотнул, дернув острым кадыком, закинул ногу на ногу, провел рукой по коротким волосам и спросил:

– А вы его точно найдете?

– Если он существует, то найдем, – уверенно сказал босс, почему-то посмотрев на меня.

– Конечно, существует! – с жаром воскликнул Василий. – Не могла же Даша забеременеть от ветра!

– Ну, в наш век научного прогресса все возможно, – проворчал босс. – Значит, будем считать, что о цене мы договорились?

– Ну… да, ладно, – нехотя протянул клиент. – Пусть будет две тысячи.

Только учтите, этот мерзавец нужен мне живым.

– Простите? – опешил босс, округлив глаза под очками.

– Живым, понимаете, – нетерпеливо пояснил Василий. – Не мертвым, а именно живым.

– А почему вы решили, что он может быть мертвым? – в глазах Родиона загорелся живой интерес.

– Я ничего не решил. Просто мало ли как сложатся обстоятельства его поимки: вдруг он погибнет в перестрелке или попадет под машину, убегая от вас, или покончит жизнь самоубийством, когда поймет, что его загнали в угол…

– По-моему, вы начитались детективов, уважаемый, – произнес босс. – Ничего с ним не случится.

– Вы уж постарайтесь, – противно хмыкнул клиент. – Иначе не получите от меня ни копья – так и запишите в контракте.

– Запишем, – буркнул Родион. – А теперь расскажите мне все по порядку, с самого начала.

– Но я ведь уже все вам рассказал, – удивился тот. – Разве нет?

Бросив на него уничижительный взгляд, Родион отрицательно покачал головой:

– Нет. Вы ничего еще не рассказали. Но если вам так будет легче, я буду задавать вопросы, а вы отвечайте. Устраивает?

– Ну, попробуйте, – Василий поудобнее устроился в кресле. – У вас можно курить?

– Пепельница на столике рядом с вами, – вежливо подсказала я. – Можете пользоваться ею абсолютно бесплатно.

– Благодарю, – серьезно кивнул он и полез за сигаретами. – Ну, начинайте.

– Вы знаете, с кем встречалась ваша дочь полгода назад, когда забеременела? – спросил босс.

– Конечно, знаю, – уверенно ответил Василий. – Ни с кем.

– То есть?

– То есть она ни с кем не встречалась – что тут непонятного? Бабушка каждый день провожала ее в школу и встречала после уроков.

– Извините, а в каком классе ваша Даша?

– Одиннадцатый в этом году закончила.

– И вы считаете нормальным, что в таком возрасте девушка ходила в школу в сопровождении бабушки? Над ней ведь половина школы, наверное, смеялась.

– Меня это меньше всего волнует, – сердито отрезал папаша. – Для меня главное – это ее безопасность. Сами знаете, какие нынче времена – из подъезда выйти страшно. Кругом одни маньяки, насильники и прочая грязная пьянь. А Даша у меня очень красивая девочка, на нее все засматриваются, она привлекает внимание, ну, в общем, вы меня понимаете.

– Допустим, – с сомнением проговорил босс. – Ну, а гулять после школы она ведь ходила?

– Конечно, ходила, – удивленно пожал плечами папаша. – Мы водили ее в театры, на концерты, выставки, разнообразные народные гулянья по праздникам и так далее. Она у нас очень развитая девочка и очень способная. Закончила с отличием музыкальную школу по классу фортепьяно, занималась фигурным катанием до девятого класса, изучала с частными преподавателями английский и французский языки, мы готовили ее к поступлению на юридический факультет МГУ, и, если бы не эта проклятая беременность, она бы туда непременно поступила. Но когда я узнал, что она в положении, то запретил ей сдавать вступительные экзамены – не хватало мне еще позора перед всем университетом.

– Значит, все свое свободное время она проводила с родителями? – уточнил босс.

– А как же иначе? Естественно. Ребенок, знаете, как домашняя кошка: пока сидит дома – чистенькая и хорошая, а как только попадет на улицу – сразу нахватается блох и забрюхатеет от первого попавшегося бездомного кота. У меня такая позиция.

Я почувствовала, как у меня сжимается сердце от жалости к этой несчастной девочке. Будь я на ее месте, то давно сбежала бы из дома с каким-нибудь бездомным котом и наслаждалась бы свободой. Или придушила бы ночью этого самодура папашу, укравшего у нее самые лучшие годы жизни – беззаботную и счастливую юность.

– Серьезная у вас позиция, – вздохнул Родион. – Значит, у Даши не было ни одного парня?

– Были, почему же нет. Но я их всех знаю, это замечательные ребята, круглые отличники, из хороших семей, порядочные и воспитанные. Они никогда бы так не поступили с моей дочерью. К тому же встречалась она с ними только на наших глазах. Они приходили в гости, сидели с нами в гостиной, смотрели телевизор, обсуждали уроки – развлекались, одним словом. Все чинно, красиво и благопристойно, никакой самодеятельности.

– И ни разу не уединялись? – недоверчиво спросил Родион.

– А зачем? – искренне удивился деспот. – Я уверен, им и с нами было неплохо.

– Хорошо, оставим это, – босс тоскливо вздохнул. – Скажите, ваша супруга разделяет ваши взгляды на воспитание ребенка?

– А куда она денется? Мы с ней познакомились еще в школе, гуляли, взявшись за руки, до десятого класса и первый раз поцеловались только на свадьбе – все как положено. Моя жена никогда не высказывала недовольства, наоборот, всегда говорила, что счастлива. У меня нет оснований ей не верить.

– А дочь делилась с вами своими тайнами, откровенничала?

– Откуда могут быть у нее тайны? – усмехнулся Василий. – Я знаю ее как облупленную, каждый шаг и каждую мысль. Она вся в меня – открытая, честная и порядочная девушка, каких нынче поискать. Я был уверен, что она выйдет замуж за такого же, как я, отличного парня, уверенного в себе, знающего, чего хочет в жизни, и твердо стоящего на ногах. А вышло – сами видите как… – он зло усмехнулся. – Ирония судьбы, не правда ли?

– Да уж, иначе не скажешь, – нехотя подтвердил босс, по лицу которого было видно, что делает он это лишь из-за денег, которые могли переместиться из кармана клиента в нашу кассу. – Как и когда вы узнали, что она беременна?

– Сам догадался.

– Это как же?

– У нее прекратились месячные.

– Простите?

– Видите ли, я постоянно слежу за здоровьем Даши. С тех пор, как она достигла половозрелого возраста, я каждый месяц проверяю, в порядке ли у нее цикл., – И как она на это реагировала? – процедил босс, лицо которого начало краснеть от негодования, но он держался молодцом и не стал швырять в клиента пресс-папье.

– Поначалу нормально, а потом, когда подросла, стала немного нервничать, даже просила, чтобы я перестал ее купать. Но это все возрастное, я считаю, капризы переходного периода.

– Вы что, до сих пор купаете свою дочь?! – глаза Родиона полезли на лоб, а у меня зачесались руки повыдергивать из головы клиента все волосы.

– Не могу же я позволить, чтобы она занималась в ванной черт знает чем!

– раздраженно сказал Василий. – Книжки, слава богу, читали, знаем, чем занимаются молоденькие девушки в ванной – разными непристойными гадостями. Я этого не потерплю.

С трудом подавив гнев, босс поиграл желваками, разломал карандаш, выбросил остатки в корзину, взял другой и сдержанно спросил:

– И какой у вас с ней состоялся разговор, когда вы узнали про месячные?

– Ну, я спросил, в чем дело, почему задержка? Она сказала, что не знает. Тогда я повел ее к гинекологу, и там все сразу выяснилось. Это было весной. Я привел Дашу домой и учинил ей допрос с пристрастием. Вы не поверите, но я так разозлился, что избил ее до потери сознания.

– Какой ужас! – невольно вырвалось у меня, и руки зачесались еще сильнее.

– Конечно, ужас! – с негодованием согласился Василий. – Я просто был в шоке! Чтобы моя дочь, в которую я вложил столько сил и денег, вот так просто взяла и забеременела черт знает от кого – это не лезет ни в какие ворота! Мало того, она наотрез отказывалась назвать имя этого подонка! Целую неделю я ее допрашивал, представляете? Взял на работе, а у меня, между прочим, очень ответственная должность, недельный отпуск за свой счет, позвонил в школу, сказал, что Дарья заболела, и пытался выяснить правду. Она ни в какую! Молчит, хоть ты ее убей!

– Так и не сказала? – сочувственно спросил босс.

– Нет, – клиент расстроенно покачал головой. – Целую неделю я ее порол ремнем и шнуром от пылесоса – как воды в рот набрала. Хотел даже из дома ее выгнать, но жена отговорила. Она у меня та еще дура.

С тех пор дочь со мной не разговаривает. Я все надеялся, что признается, сам ходил в школу, расспрашивал ее подруг, учителей – но никто ничего не знает. Выпускные экзамены она сдала успешно, живота еще почти не было видно, но в университет я ее уже не пустил.

– А мысль об аборте вам в голову не приходила?

– Аборты я не признаю, – твердо сказал клиент. – Это против бога.

– Вы верующий?

– А куда нынче без веры? Пропадешь. Но я не фанатик, исповедоваться в церковь только по воскресеньям хожу, «Отче наш» не до конца знаю, но заповеди все соблюдаю строго. И других заставляю. Так вы найдете этого парня?

– Во всяком случае, попытаемся. Мне нужно встретиться с вашей дочерью.

– Босс в упор посмотрел на клиента и с нажимом добавил:

– Наедине. Обещаю ничего дурного с ней не делать.

– Да уж, второй раз она сейчас не забеременеет, – вздохнул Василий. – Хорошо, я приведу ее к вам. Я догадывался, что она может понадобиться, поэтому привез ее с собой. Она сейчас в машине с матерью. Давайте подпишем контракт, и она ваша.

– Мария, займись бумагами, – попросил босс и посмотрел на клиента. – Вы должны будете заплатить нам аванс – сто долларов.

– Без проблем, – он поднялся с кресла и полез в задний карман за бумажником. – Но умоляю, найдите его поскорей.

– Постараемся. Только я так и не понял, зачем он вам нужен? – босс внимательно посмотрел на него поверх очков.

– Разве не ясно? Сначала я вышибу из него все мозги, а потом заставлю жениться.

Меня так и подмывало спросить, зачем его дочери безмозглый жених, но я тактично промолчала и пошла в приемную составлять контракт.

Даша оказалась совсем не такой, какой я ее представляла и какой описывал ее отец. Это была невысокого роста, худенькая девушка с некрасивым бледным лицом и редкими прямыми волосами неопределенного цвета. Ее худобу не скрывал даже выпирающий из-под серого платья небольшой живот. Скорее она была похожа на рахита, чем на беременную. Тонкие руки, покрытые родинками, тонкие ноги с острыми коленками и короткая тонкая шея, на которой чудом держалась большая голова. В глазах ее стояли пустота и безразличие отрешенного от всего мирского человека. Сердце мое наполнилось жалостью, когда она вошла в кабинет и остановилась на пороге, безвольно свесив руки и глядя в пол.

– Иди садись вон в то кресло, – отец подтолкнул ее вперед. – И отвечай на все вопросы. Если начнешь кочевряжиться – дома поговорим. – Он посмотрел на Родиона. – Я буду ждать в машине.

– Ради бога.

Отец вышел, дочь робко присела на краешек кресла, нервно оправила на коленках платье и обреченно вздохнула, приготовившись, видимо, к самому худшему. Все тело ее было напряжено, пальцы на руках мелко подрагивали. Босс как можно мягче улыбнулся и ласково произнес:

– Меня зовут Родион. Меня не нужно бояться, Даша. Мы с Марией хотим тебе помочь – это совершеннейшая правда. Посмотри на меня – разве я похож на человека, который хочет тебе зла? Ну, посмотри?

Даша на мгновение подняла глаза, тут же опустила и негромко произнесла неожиданно низким для ее комплекции голосом:

– Я не знаю.

– А я знаю. Твой отец сказал, что ты не хочешь называть имя отца ребенка. Можно узнать, почему?

– Потому что он его убьет, – тихо ответила Даша.

– Ну, этого мы не допустим, правда, Мария?

– Провалиться мне на этом месте! – горячо поддержала я.

Даша недоверчиво скосила на меня взгляд, кротко вздохнула, но ничего не сказала.

– Вот видишь, Даша, ничего с твоим парнем не случится, – сказал Родион.

– А если быть честным до конца, то мне совсем не интересно, кто он такой. Я о другом хочу узнать: как ты умудрилась в условиях тотальной слежки за тобой переспать с этим человеком? Честное слово, эта загадка представляет для меня, как детектива, гораздо больший интерес, чем имя твоего возлюбленного.

– Шутите? – недоверчиво усмехнулась она одними тонкими губами.

– Нисколько, – пожал плечами босс и продолжил беззастенчиво вешать лапшу на слегка оттопыренные уши наивной девочки:

– Более того, я на сто процентов уверен, что твой случай будет вписан золотыми буквами в анналы мировой криминалистики. Ты ведь хочешь попасть в историю?

– Ой, ну вы скажете тоже, – смущенно зарделась Даша. – Ничего в этом и нет такого особенного.

– Это тебе так кажется. Ты расскажи – а я уж сам решу: стоит овчинка выделки или нет.

– А вы папе не расскажете? – спросила она, немного расслабившись, но по-прежнему не поднимая глаз.

– За кого ты нас принимаешь? – обиженно произнес Родион. – Мы унесем эту тайну с собой в могилу. Можешь доверять нам, как самой себе.

Даша подняла глаза, посмотрела на нас с боссом, оглянулась на дверь, смахнула рукой прядь волос со лба и еле слышно сказала:

– Он мой домашний учитель английского. Ему уже тридцать пять лет. До него у меня вообще парней не было, я даже целоваться не умела как следует. На куклах тренировалась…

– Бедная девочка… – с жалостью пробормотал босс, качая головой.

– А когда Игорь появился, я сразу решила, что он станет моим первым мужчиной. Он женат, и у него двое детей. Правда, немного полноват, но это мне даже нравилось. Он приходил один раз в неделю, по средам, в четыре часа, когда я была дома только с бабушкой. – Она все время сидела с нами в комнате и следила, – Дашины губы скривились в презрительной усмешке. – Однажды она вышла на минуту в туалет, а я взяла и поцеловала Игоря в губы. Сама.

– Только не говори, что от этого поцелуя ты забеременела, – пробормотал Родион.

– Нет, конечно, – робко улыбнулась Даша. – Забеременела я специально – назло отцу. Хотела хоть раз в жизни сделать что-то против его воли. Мы с Игорем все время предохранялись, а однажды я незаметно прокусила презерватив, перед тем как надеть его Игорю, и вот – так получилось… – Она смущенно опустила глаза.

– Погоди, солнце мое, а где в это время была бабушка? Или вы умудрялись делать это за ту минуту, когда она выходила в туалет?

– Ну что вы, Родион, мы же не кролики. Просто Игорь принес снотворное, я незаметно подмешивала его бабушке в чай, и она засыпала на пару часов. А мы уходили в другую комнату и там…

– Дальше можешь не продолжать, – перебил ее босс, изумленно качая головой. – Да, ларчик, оказывается, просто открывался. Что ж, Дарья, прими мои комплименты – в находчивости тебе не откажешь.

– Станешь тут находчивой от такой жизни, – она грустно вздохнула. – Собственно, у меня и жизни-то еще никакой не было. В школе все надо мной смеялись, издевались, а дома – еще хуже.

– Зачем же ты терпела все это?

– Привыкла, – пожала она плечами. – И потом, куда мне деваться? Не пойду же я на улицу побираться.

– Это правильно, – хмуро согласился босс. – А что было, когда бабушка просыпалась?

– Ничего не было. Игорь уже уходил к тому времени, а она начинала просить меня не рассказывать папе о том, что она уснула, – он бы начал ее ругать. Она его боится как огня, несмотря на то что он ее сын. Его дома все боятся.

– И ты боишься?

– Нет, я его ненавижу, – глухо произнесла Даша, и кулаки ее судорожно сжались. – Если бы могла, то убила бы его, не раздумывая.

– Да, славная у вас семейка, – удрученно пробормотал Родион. – А этот Игорь знает, что ты беременна?

– А зачем? И потом, я его уже несколько месяцев не видела. Когда отец узнал, что я в положении, он его уволил.

– Он его подозревал?

– Нет, просто не хотел, чтобы я общалась с мужчинами. Совсем помешался на этом.

– А ты Игорю звонить не пробовала?

– Как же я ему позвоню, если он женат? Я не хочу, чтобы у него были неприятности. Поэтому и отцу про него ничего не сказала.

– Ты помнишь его телефон? – спросил босс, беря карандаш.

– Помню, – она назвала номер, босс записал. Она спросила:

– Вы что, собираетесь рассказать обо мне Игорю?

– Нет, просто хочу проверить твои слова, – невозмутимо ответил босс. – А то вдруг выяснится, что никакого Игоря вовсе не существует.

– С какой стати мне вас обманывать – вы же обещали не говорить отцу.

Ведь не скажете?

Она пристально уставилась на Родиона. Тот отвел взгляд, поерзал на стуле и смущенно пробормотал:

– Конечно, не скажем. Только, боюсь, он не успокоится, пока не отыщет виновника. Ему надо кого-то скормить, понимаешь? Бросить ему кость, которую он не сможет проглотить – и пусть подавится.

– Если вы думает, что папа не сможет проглотить Игоря, то ошибаетесь, – усмехнулась Даша. – Проглотит и еще попросит.

– Минуточку. Твой папаша сказал, что хочет найти твоего соблазнителя для того, чтобы женить его на тебе. А поскольку твой Игорь уже женат, у него двое детей, то взять с него нечего. Папаша побесится-побесится и угомонится.

– Вы плохо его знаете. Он не угомонится. Он его просто убьет, если поймет, что не сможет проглотить, как вы говорите. Он и меня давно убил бы, если бы не мама – она его все богом стращает.

– Никого он не убьет, – успокоил ее босс, снимая трубку с аппарата. – А убьет – сядет в тюрьму. Ты не, пугайся, но сейчас я все-таки позвоню твоему Игорю.

Он набрал номер и стал ждать ответа. Мы с Дашей молча взирали на него.

Честно говоря, мне было пока не понятно, что задумал Родион. Если мы хотели получить деньги, значит, должны были выдать клиенту Игоря, нарушив данное Даше слово. А если хотели сохранить свое лицо и уважение к самим себе, то нам нужно было молчать.

– Алло, будьте добры Игоря, пожалуйста, – сказал Родион, когда на другом конце сняли трубку. – Нет его? А когда он будет? Что?! – Лицо Родиона начало изумленно вытягиваться, глаза под очками посуровели. – И с тех пор ни слуху ни духу? Вы в милицию обращались? Понятно. Ладно, извините за беспокойство. Я еще перезвоню, если что-то узнаю.

Положив трубку, он немного помолчал, потом посмотрел на меня и хрипло бросил:

– Игорь бесследно исчез. Пошел на работу – и больше его никто не видел.

Вот такие дела, – он перевел взгляд на девушку; – Что скажешь на это, Дарья Васильевна?

Девушка сразу же изменилась в лице, взгляд стал испуганным, она еще больше побледнела и прикрыла руками выпирающий живот.

– Как это исчез? – пролепетала она. – Когда?

– Его жена говорит, что полгода назад – как раз в то время, когда его уволил твой отец, – задумчиво проговорил босс. – Это может быть просто совпадением, а может и не быть.

– Что… вы имеете в виду? Думаете, я его убила?

– Ничего я не думаю. Пока ничего. Мария, отведи Дарью в машину и позови сюда отца. Ничего ему не говори.

– Как скажете, босс. Идем, Даша. По пути к машине я у нее спросила:

– Ты этого Игоря хоть немного любила?

– Не знаю. Наверное. Отец выколотил из меня все чувства. Я вообще уже не понимаю, зачем живу. Иногда хочется руки на себя наложить, но и на это воли не хватает. Вы только не говорите отцу про Игоря, пожалуйста.

– Обещаю.

В голубой «девятке», стоявшей у ворот, сидел Василий и полная молодая женщина лет сорока, с крупными чертами розовощекого лица, в зеленом платье, с собранными в хвост русыми волосами на голове – видимо, Дашина мама. Она посмотрела в нашу сторону и тут же отвела взгляд. Увидев нас, клиент вышел из машины и вопросительно посмотрел на меня. Я мужественно выдержала взгляд, ничем не выдав своей неприязни к этому человеку, и вежливо сказала:

– Если можно, зайдите на минутку к детективу. Он хочет перекинуться с вами парой слов.

– Даже так? – удивленно спросил он. – Ну, хорошо. Дарья, живо в машину!

Дарья испуганной мышкой нырнула на заднее сиденье, он захлопнул за ней дверь, словно это была дверь тюремной камеры, и быстрой походкой направился к офису, самоуверенный и серьезный. Я пошла следом. Когда мы вошли в кабинет, босс задумчиво стоял у окна с дымящейся трубкой в руке. На лице его отражалась напряженная работа мыслей, роящихся в его большой и лохматой гениальной голове.

– Ну как, узнали что-нибудь? – с легким волнением в голосе спросил клиент.

Я вся напряглась в ожидании: расскажет босс про Игоря или нет? Родион повернулся к нему, внимательно посмотрел в глаза и, к моему великому облегчению, отрицательно покачал головой:

– Нет, пока ничего. Ваша дочь оказалась крепким орешком. Вы не вините ее в этом – она действительно очень сильно напугана. Поэтому я решил подойти к делу с другой стороны. Вы присядьте.

– С другой стороны? – Василий нервно дернул плечами, глаза его забегали по сторонам. Он опустился в кресло. – О чем это вы?

– О тех мужчинах, с которыми общалась ваша дочь, – босс подошел к столу и присел на краешек, не спуская глаз с лица Василия. – Расскажите мне о них. Ее одноклассников можете пропустить – они не в счет.

– Но… у нее не было никаких других мужчин. По крайней мере я о них ничего не знаю.

– Я говорю о тех, кого вы даже не подозреваете. Это может быть водопроводчик, пришедший починить кран, сосед, заглянувший попросить спичек, или даже продавец в ларьке, где Даша покупала мороженое, – меня интересуют все особи мужского пола, как вы их называете, с которыми ваша дочь хотя бы один раз разговаривала без вас.

– Вы что же, думаете, что она могла…

– Я ничего не думаю – мне нужна лишь информация, – резки перебил босс.

– Припомните, пожалуйста, все подобные случаи.

Василий ненадолго задумался, затем неуверенно произнес:

– Ну, пожалуй, было трое мужчин, которые имели с ней дело в мое отсутствие. Это зубной врач в поликлинике, учитель английского языка и программист, который несколько раз приходил чинить компьютер. Но зубной врач, сами понимаете, не мог вступить с ней в близкий контакт – у него в кабинете все время находилась медсестра, а за дверью сидела моя мать, то бишь Дашина бабушка. Она же неотступно находилась вместе с ней, когда приходил учитель или этот компьютерщик. Я даже мысли не допускаю, чтобы Дарья могла стать жертвой кого-нибудь из них – бабушка бы никогда этого не позволила. Она у меня выдрессирована как цепной пес, свое дело знает. С другими мужчинами дочь не общалась – это совершенно точно. К тому же я уволил учителя, как только узнал о беременности, сменил зубного врача и нашел женщину, которая теперь чинит компьютер.

– И с тех пор вы больше их не видели?

– Нет. Хотя постойте, учитель еще раз приходил к нам за деньгами дня через три после того, как я позвонил ему и сообщил, что мы больше не нуждаемся в его услугах.

– И как он отреагировал?

– Удивился, начал спрашивать, почему да с какой стати вдруг, но я не стал ему ничего объяснять – слишком был зол тогда. Мы договорились, что он заедет к нам и заберет причитающуюся ему за уроки сумму. Больше я о нем не слышал. Компьютерщику я вообще ничего не объяснял – просто не стал больше ему звонить. Зубной врач, тот даже не спросил, в чем дело, только пожал плечами и сказал, что ему все равно, у кого будет лечить зубы моя дочь. Но я ему не верю – он столько раз получал от меня дорогостоящие подарки, что наверняка теперь жалеет…

– Все ясно, – вздохнул босс. – Теперь скажите, почему вы пришли к нам только через полгода? Почему не явились раньше, по горячим, так сказать, следам?

– Я ждал, – угрюмо ответил тот.

– Чего – что насильник сам объявится?

– Нет, надеялся, что произойдет выкидыш. Знаете, такое иногда бывает.

Но на шестом месяце это уже почти исключено.

– Ну, если лупить ее чуть сильнее – то может случиться чудо, – язвительно усмехнулся босс.

– Увы, это не помогает, – тоскливо вздохнул Василий. – Поэтому я решил найти этого мерзавца и заставить его жениться на Дарье. Сделаем ему хромосомный анализ на отцовство, подадим в суд, и никуда он не денется: или под венец, или в тюрьму за изнасилование несовершеннолетней, плюс выплата алиментов. Другого выхода я не вижу.

– Что ж, если это все, то можете ехать домой, а мы примемся за работу.

– Как-то уж довольно странно вы работаете, уважаемый, – недовольно хмыкнул Василий, поднимаясь. – Вам нужно насильника искать, а вы тычетесь как слепые котята в разные стороны.

– Благодарю за комплимент, – ледяным тоном проговорил босс. – Надеюсь, зубного врача вы не учили, как правильно лечить зубы? Мария, проводи товарища.

– Ну, знаете! – вспыхнул было тот, но босс не дал разгореться огню.

– До свидания. Я вам позвоню, когда появятся результаты.

Сердитый и недовольный, Василий покинул наш офис, и через минуту мы услышали, как от ворот, взвизгнув шинами, отъехала машина, увозя пожизненную пленницу собственного отца – Дашу.

– Ну и что ты думаешь обо всем этом? – спросил босс, вернувшись за стол.

– А что тут думать? – пожала я плечами. – Все ясно как божий день: папаша каким-то образом вычислил этого Игоря, прикончил его, труп растворил в серной кислоте и остатки спустил в унитаз.

– На него это не похоже, – покачал головой Родион, выбивая остатки пепла из трубки. – Он слишком вспыльчив, действует скорее спонтанно, под влиянием момента, чем обдуманно и с холодным расчетом. Я допускаю, что он мог прикончить учителя в припадке ярости, но, чтобы грамотно избавиться от трупа, нужна ясная голова. Этот Василий не из таких.

– Однако же это не помешало ему целую неделю кряду пороть родную дочь шнуром от пылесоса, – возразила я, закуривая сигарету. – Если его состояние аффекта длится столько времени, значит, он вполне мог не только растворить учителя в кислоте, а разрезать бритвой на молекулы и развеять по ветру на Воробьевых горах. Во всяком случае, теперь нам ничто не мешает назвать клиенту имя отца ребенка и получить свой гонорар. Игорю все равно уже хуже не будет.

Разве не так?

– Так-то оно так, но сначала я должен удостовериться в том, что его нет в живых – в противном случае мы нарушим данное Даше слово. Это не в моих правилах, – он задумчиво помолчал. – Интересно, на кой черт он явился к нам через полгода?

– Может, в нем заговорило запоздалое раскаяние? – предположила я. – Остыл немного, поразмыслил, что господь его накажет на том свете, и решил… – я замялась, подыскивая подходящее слово, но в голову ничего не приходило. – Не знаю, что он решил. Вы босс – вы и думайте.

– Вот я и думаю, что это все ерунда, – вздохнул Родион. – Знаешь что, поезжай-ка ты к этому Игорю домой и поговори с его женой. Расспроси подробно, когда точно и при каких обстоятельствах он пропал.

Может быть, на что-то стоящее и наткнешься. Кстати, заодно было бы неплохо завербовать ее в наши клиентки – пусть она наймет нас для поисков мужа.

– Вы никогда своего не упустите, босс. У человека горе, муж пропал, а у вас одни деньги на уме, – с укоризной проговорила я.

– Все равно ведь нам придется искать или его, или его труп, так лучше делать это за деньги, чем бесплатно, – он хитро посмотрел на меня.

– А зачем нам искать его труп? Ну, пропал и пропал, главное, что этот Василий уже не сможет причинить ему вреда – значит, перед Дашей мы будем чисты.

– Нет, так не Пойдет. Здесь явно пахнет преступлением, – с пафосом произнес Родион. – А я не могу оставаться равнодушным, когда творится беззаконие. И потом, мне жалко эту девчонку. Если Игоря пришил Василий, значит, мы упечем его в тюрьму и освободим всю семью от гнета этого тирана.

– Вы самый благородный детектив из всех, о которых я когда-либо читала!

– восхищенно произнесла я, едва не прослезившись.

– Да ладно, что уж там, – скромно потупился гений сыска. – Вот тебе номер телефона Игоря, узнай адрес и отправляйся туда прямо сейчас, пока супруга дома.

– Может, позвонить ей перед этим?

– Не стоит – вдруг она не захочет встречаться. А так ты застанешь ее врасплох. Прикинься его бывшей ученицей, поплачь вместе с ней и выуди всю информацию. Не мне тебя учить. А я тут пока наведу кое-какие справки по своим каналам…

Тут сверху послышался надрывный плач маленького Потапа. Родион сразу же встревожился и поднялся.

– Что там еще случилось, черт побери? Ну ни на минуту нельзя ребенка оставить. В общем, ты работай, а я пойду посмотрю, что с сыном. И не ленись, не ленись, а то скоро совсем квалификацию потеряешь.

И убежал. Похоже, до совершеннолетия сына Родион как детектив потерян для общества, с тоской подумала я и пошла в приемную к компьютеру.

Выяснив в Интернете по номеру телефона адрес квартиры Игоря, я отыскала его на карте Москвы, села в наш джип и поехала через весь город в Щукино, на Сосновую улицу.

День выдался ясный и солнечный, правда, было уже не так тепло, как в середине лета, и порывы ветра, залетавшего в наполовину открытое окно машины, были неприятно холодными. Я ехала по забитому машинами Ленинградскому шоссе и думала о Даше. Почему так получается, что некоторым детям везет с родителями, а некоторым нет? Кто и по каким критериям определяет, в хорошей тебе суждено родиться семье или в плохой? Может, это кармическое наказание за грехи прошлой жизни, в которой Даша была злой и жестокой матерью, тиранившей своих беззащитных детей? И теперь сама расплачивается за это, напоровшись на то, за что боролась в предыдущем своем воплощении.

Как бы там ни было, жаль, что родителей не выбирают, а пожизненно приковывают к ним лишь по праву рождения. Кто дал родителям право безнаказанно обижать своих детей? Никто. И самое обидное, что дети совершенно беззащитны.

Вот попался Даше отец-самодур, и теперь она вынуждена терпеть все его сумасбродные выходки. И ведь в суд на него не подашь, не скажешь там, что папа ведет себя по отношению к дочери не правильно и несправедливо, ибо нет такого закона, запрещающего отцу пороть собственную дочь или купать ее до шестнадцати лет в ванной, невзирая на все ее протесты и девичий стыд. В лучшем случае посоветуют чересчур ретивому папаше более ответственно подходить к воспитанию дочери. На этом все и закончится. Для суда. А Дашина пытка продлится дальше с удвоенной силой, и ничего она, безвольная и забитая, не сможет этому противопоставить.

Так, ругая про себя на чем свет стоит официально сложившуюся в нашем обществе систему угнетения и унижения родителями собственного потомства, я незаметно добралась до Щукина, нашла на Сосновой улице нужный дом со зловещим номером 13 и въехала во двор.

Дом был старый, кирпичный, пятиэтажный, с грязными железными балконами и облезлой краской на дверях подъездов. Во дворе, среди редких деревьев виднелась такая же, как была у нас, серая трансформаторная будка, двое мальчишек пинали о ее стену мяч. Чуть в стороне стояли три металлических гаража, около одного из которых пожилой мужчина в засаленном комбинезоне ковырялся в капоте «ушастого» оранжевого «Запорожца» – судя по задрипанному виду, ровесника своего хозяина. Стоянки для машин около подъездов не было, поэтому мне пришлось объехать весь двор по периметру и поставить машину рядом с гаражами. Когда я вышла и захлопнула дверь, пенсионер оторвался от своего «ушастого», окинул меня подозрительным взглядом, потом, презрительно скривившись, посмотрел на мой сверкающий никелировкой джип и снова принялся копаться в моторе. Видимо, он и умрет с мыслью, что лучше его машины человечество уже никогда ничего не придумает.

Я пересекла двор, пнув по пути отлетевший от стены в мою сторону мяч, и подошла к крайнему подъезду слева, где, по моим расчетам, должна была находиться восьмая квартира. В базе данных Интернета было сказано, что по этому адресу проживает некто Веретенко Мария Ивановна. Но, судя по тому, что дом был старым, никакой Марии Ивановны здесь могло и не быть – просто телефонный номер был зарегистрирован на ее имя, а квартиру она могла продать совсем другим людям, тому же Игорю.

Из подъезда вышла какая-то высокая сухопарая женщина с густой шапкой седых волос на голове и хозяйственной сумкой в руках, кинула на меня изучающий взгляд и быстро проскользнула мимо.

– Извините, восьмая квартира здесь находится? – спросила я ей вслед.

– Да-да, здесь, на втором этаже, – бросила она, не оборачиваясь, и заспешила к выходу со двора.

Я вошла в подъезд. Там было грязно и стоял ужасный запах, от которого меня едва не стошнило. Пожалев, что не взяла с собой противогаз, я поднялась на второй этаж и остановилась около двери, на которой висела потемневшая от времени латунная цифра 8. Дверь как дверь, ничего особенного, даже дерматином не обита, в отличие от других на площадке. Из того места, где обычно крепится кнопка звонка, торчали два оголенных провода. Сразу видно, в доме нет мужчины, который бы все это починил. Недолго думая, я соединила эти два провода, они с шипением заискрили, и за дверью раздался хриплый звонок – сработало! Но прошла томительная минута, и я поняла, что радость моя была преждевременной – в квартире стояла мертвая тишина. Рискуя получить изрядный заряд электричества, я позвонила еще раз. Потом на всякий случай постучала по двери костяшками пальцев – результат тот же. Дома никого не было. Это в мои коварные планы не входило.

Неужели я проделала столь долгий путь только ради того, чтобы полюбоваться на обшарпанную дверь? А ведь я уже так настроилась поиграть в послушную ученицу Игоря, сочувственно проливающую слезы по поводу его исчезновения! Но делать было нечего, нужно было ждать. Не возвращаться же назад несолоно хлебавши. Если хозяйка пошла в магазин, то наверняка скоро вернется. Хочешь не хочешь, но часик придется подождать. Издав тоскливый стон, я развернулась, сложив руки на груди, и навалилась спиной на дверь. И чуть не грохнулась, провалившись вместе с ней в квартиру – дверь была не заперта! С великим трудом удержавшись на ногах, я недоуменно обвела взглядом маленькую прихожую и негромко позвала:

– Эй, есть тут кто живой?

Заключенное в тесных стенах аккуратно прибранной квартиры безмолвие было мне единственным, но недвусмысленным ответом. Может, хозяйка потеряла ключи от квартиры и теперь оставляет ее незапертой? Или бесследное исчезновение любимого супруга так сильно повлияло на ее психику, что она стала рассеянной и забывчивой?

Не став больше гадать, я прикрыла дверь и прошла мимо кухни в жилую комнату со шкафами во всю стену, диваном напротив и стареньким отечественным телевизором в дальнем углу, рядом с которым виднелась дверь в другую, смежную комнату. На полке одного из шкафов, рядом с книгами стояла большая фотография в деревянной рамке. На ней были сняты стоявшие под ручку на фоне цветущей яблони жених с невестой в свадебных нарядах. Невеста, невысокая, хрупкая и довольно симпатичная белокурая девушка, была в роскошном белом платье, с пышной фатой на голове, а жених, немного полноватый темноволосый мужчина в очках, с большими залысинами, был в строгом синем костюме с алой гвоздикой в нагрудном кармане.

Оба счастливо улыбались, глядя в объектив фотокамеры, и наверняка тогда еще не подозревали, что будущее их сложится так печально и драматично.

Не обнаружив здесь ничего подозрительного, я прошла к дальней двери и заглянула в другую комнату. Там была спальня. Слева стоял трехдверный полированный шкаф, посередине, занимая почти все свободное пространство, стояла двуспальная кровать, застеленная цветастым пледом. На пледе лежала лицом вверх, широко раскинув руки по сторонам, немного повзрослевшая, но все такая же хрупкая и белокурая невеста с фотографии, одетая в домашний халат. Искаженный судорогой рот ее был раскрыт, на разбитой нижней губе виднелась еще не запекшаяся кровь, язык свисал набок, застывшие глаза выкатились из орбит, а на шее были туго затянуты черные колготки. Постояв несколько секунд в оцепенении, я наконец начала понимать, что передо мной труп. Подавив острое желание немедленно смыться отсюда, я подошла к несчастной и осторожно дотронулась до ее руки. Она была еще теплой. Не став ничего больше трогать, я пошла в прихожую, где на стене висел телефон, и позвонила Родиону. Когда он после долгой паузы снял наконец трубку, я сказала:

– Есть две новости, босс: одна паршивая, другая не очень. С какой начать?

– Начни с хорошей, – буркнул он. – Только побыстрее – мы с Тапиком книжку читаем.

– О'кей, слушайте хорошую: я нашла жену Игоря.

– Поздравляю. И что она говорит?

– Она, к сожалению, ничего не говорит, потому что ее кто-то задушил колготками прямо перед моим приходом. Это уже паршивая новость.

Родион молчал.

– Вы меня слышите?

В трубке раздавались лишь его напряженное дыхание и бессмысленное каляканье Потапа. Наконец, он спросил:

– Ты уверена, что она мертва?

– А что я должна думать, босс, если она не шевелится, не дышит, не разговаривает и на шее у нее затянуты колготки? Что мне делать? Я не хочу здесь оставаться – мне не по себе.

– А где убийца? – спросил он, словно не слыша моих слов.

– Откуда я знаю?

– Но в квартире его нет? Ты искала?

– Что ж я, сумасшедшая, что ли, его искать? Не хватало еще, чтобы он и меня прикончил. А вы что, думаете, что он… – Только тут до меня с ужасом дошло, что убийца и вправду может еще находиться в квартире. И в тот же момент за спиной послышалось какое-то движение. Я захотела обернуться, но было уже слишком поздно: сзади на мою глупую голову обрушился страшный удар, расколовший череп на сотни кусков, мои мозговые клетки разлетелись в разные стороны мириадами ярких искр, в глазах померкло, и я отключилась, даже не успев заметить, кто меня оглушил.

Терпеть не могу, когда меня бьют сзади по голове. Это некрасиво, нечестно, подло и вообще, должна сказать, очень больно. Особенно когда начинаешь приходить в себя. Голову мою словно зажали в раскаленные тиски и сжимали так, что явно слышался хруст черепных костей. Уверена, если бы кого-то другого так часто дубасили по темечку, как меня, у которой это уже начало входить в привычку, то вместо головы была бы огромная сплошная шишка. Или головы не было бы вообще. Моя же еще почему-то держалась на моих хрупких плечах и не подавала никаких признаков дебилизма от частого сотрясения мозгов.

С трудом разлепив глаза, я увидела, что лежу на полу в коридоре рядом с телефоном, трубка которого свисает с аппарата на змеящемся шнуре и жалобно пищит короткими гудками, каждый из которых отдается в моей голове невыносимой щемящей болью. Я почувствовала, что мне трудно дышать, дотронулась до горла и с удивлением обнаружила затянутые на нем тугим узлом черные колготки. Что за безумие? Неужели кому-то показалось мало врезать мне по черепу и он решил меня еще и задушить для пущей уверенности? Да, видно, я кому-то здорово не понравилась. Отодрав непослушными пальцами от себя колготки, я осмотрелась.

Того, кто на меня напал, нигде видно не было. Входная дверь была закрыта.

Кое-как поднявшись на ноги, я пощупала свой затылок и ужаснулась: там была огромная рассеченная шишка, из которой текла горячая, липкая кровь, оставшаяся на пальцах. Я подошла к встроенному в шкаф для верхней одежды круглому зеркалу и посмотрела на себя.

Бледное, изможденное лицо мое с наполненными страданием глазами являло собой довольно жалкое зрелище. На шее остался синий след от колготок. Сиреневая блузка на плече была испачкана в крови, локоны моих бесподобных золотистых волос тоже пропитались красным. Одним словом, я была похожа на сильно побитую кошку из подворотни. Спрашивается, за что? Ведь даже слова плохого сказать никому не успела, не то что обидеть кого-то более серьезно. Подумаешь, зашла в чужую квартиру, так ведь перед этим звонила, стучала, а потом, дверь была открыта. Что ж теперь, убивать меня за это? А в том, что кто-то хотел именно убить меня, я не сомневалась: во-первых, от одного такого удара любой умер бы мгновенно, а во-вторых, меня еще и задушили. Спасибо, что хоть тело не расчленили. Не умерла я, наверное, лишь потому, что обладала кошачьей живучестью пантеры.

Я посмотрела на часы, было полпятого. Значит, я пролежала без сознания около получаса. Я сходила в ванную, промыла рану холодной водой и, за неимением ничего другого, залепила ее куском туалетной бумаги, чтобы остановить кровотечение. Затем, с заплаткой на затылке прошла в дальнюю комнату и увидела, что жена Игоря по-прежнему лежит на кровати, кровь на ее губе уже запеклась, но колготок на шее не было – они теперь валялись в коридоре, снятые с моей шеи.

Вернувшись к телефону, я снова позвонила в офис. Трубку сразу же сняла Валентина.

– Алло, Валюша, где Родион? – сипло спросила я и прокашлялась.

– Это ты, Мария?! – взволнованно воскликнула она. – Слава тебе, господи, жива! А мы уж думали, убили там тебя! Как ты, где сейчас находишься?

– Все там же, – устало выдохнула я. – Меня тут немножко по голове ударили, потом колготками придушили, труп в соседней комнате лежит, а в остальном все просто отлично. Где босс?

– Как где – к тебе помчался, конечно! Он понял, что с тобой что-то нехорошее случилось, когда ты вдруг по телефону отвечать перестала, и поехал в это самое Щукино. Хорошо, ты ему записку с адресом на столе оставила. Он вот-вот должен подъехать уже. С тобой точно все нормально?

– Пока да, Валюша, а что будет потом – не знаю. Ладно, буду ждать Родиона. Целую.

– Береги себя. Он подъедет с минуты на минуту. Я повесила трубку и пошла на кухню промочить чем-нибудь пересохшее горло. Стены кухни были отделаны под дерево, приятно гармонируя с красиво подобранной деревянной мебелью. С потолка свисал красный пластиковый абажур. Все кругом блестело и сверкало чистотой. Сразу видно, хозяйка любила проводить здесь время и поэтому так заботливо следила за порядком. На электрической плите стояли пузатый белый с красными кружочками чайник и такого же цвета кастрюля, закрытая крышкой. На круглом кухонном столе в декоративной деревянной корзинке примостились солонка с перечницей в виде двух веселых поросят. В скромной хрустальной вазе стояли декоративные цветы. На подоконнике – горшки с живыми цветами. Холодильник марки «ЗИЛ» стоял справа. Открыв его, я мельком бросила взгляд в мойку и увидела в ней топорик для разделки мяса. Тыльная его часть была испачкана кровью. Чья это была кровь, догадаться было нетрудно. Еще раз порадовавшись за свое отменное здоровье, я отыскала в холодильнике закрытую пачку персикового сока, оторвала зубами уголок и стала пить прямо из пакета. И в это время раздался настойчивый стук в дверь.

Ни минуты не сомневаясь, что это Родион, я поставила пакет на место, пошла в прихожую и открыла дверь. Передо мной стоял незнакомый парень лет двадцати, среднего роста, коренастый и накачанный. Из рукавов спортивной майки выпирали мощные бицепсы, в глазах стояла ненависть.

– Игорь здесь живет? – спросил он мрачно.

– Извините, а вы кто? – растерянно пробормотала я.

– Сейчас узнаешь!

Он пинком распахнул дверь, втолкнул меня в прихожую, вошел, прикрыл дверь и, сжав кулачищи и набычившись, как разъяренный носорог, попер на меня со словами:

– Значит, это ты, тварь, жена этого ублюдка? – он замахнулся на меня, и я инстинктивно отскочила в сторону кухни. Кулак просвистел в воздухе. Парень, казалось, ничуть не удивился моей прыти, развернулся и снова с ревом попер на меня. – Стой, выдра! Никуда ты от меня не денешься! Я вам за Ленку бошки поотрываю!

– Постой, парень! Я не жена Игоря! – воскликнула я, выставив перед собой руки, не собираясь его бить, потому что вот-вот должен был появиться Родион. – Ты меня с кем-то спутал!

– А мне плевать! – зло рыкнул он и попытался пнуть меня ногой в живот.

Я опять отскочила. – Говори, где твой похотливый муженек?! Я этого кобеля кастрировать пришел!

Он опять бросился на меня с кулаками, и мне пришлось спасаться бегством в сторону спальни.

– Угомонись, прошу тебя! – в отчаянии завопила я, понимая, что, если он не остановится, мне придется применять силу. – Давай поговорим спокойно!

Я не успела вбежать в спальню – он одним прыжком настиг меня, обхватил рукой сзади за шею и повалил на пол, больно вжав колено мне в спину. Этого я уже терпеть не стала. Ну кто так обращается с женщиной? Поскольку я лежала на животе, а он сидел сверху, то мне ничего не оставалось, как, согнув ногу в колене, лягнуть его пяткой по позвоночнику. Если бы я ударила чуть сильнее, то его просто парализовало бы на всю оставшуюся жизнь. Но он только взвыл от боли, выгнув спину и убрав с меня руки. Этого мне было достаточно, чтобы, развернувшись, оттолкнуть ошалевшего от боли парня от себя и вскочить на ноги.

И тут в комнату ворвался взмыленный Родион с пистолетом в руке.

– Всем стоять!!! – прокричал он грозно, переводя пушку с меня на парня и обратно. – Стреляю без предупреждения! Руки за голову!

Парень, ошарашенно уставившись на оружие, послушно сцепил руки на затылке и начал, все еще морщась от боли в спине, медленно подниматься на ноги.

Я отодвинулась от него подальше и тоже на всякий случай закинула руки за голову.

– Что здесь происходит, черт возьми? – процедил босс, разглядывая мою окровавленную блузку. – Это он на тебя напал?

– Как вам сказать, босс, – пожала я плечами, – с одной стороны, вроде он, а с другой – не он.

– Все равно вы меня не убьете, сволочи! – с ненавистью выдохнул паренек. – Я вас из-под земли достану! И тебе, кобель, мошонку наизнанку выверну!

– О чем это он, Мария? – босс озадаченно нахмурился. – Да ты руки-то опусти, я же свой. А ты стой как стоишь!

Я в изнеможении упала на диван и, как могла, пояснила:

– Понятия не имею, о чем он говорит и кто он такой. Он появился перед самым вашим приходом.

– Постой, как это перед моим приходом? А что с тобой случилось, когда мы по телефону разговаривали?

– Тогда меня ударили сзади по голове железным топориком, а потом еще и придушили колготками. А теперь вот пришел этот, – я кивнула на мрачно насупившегося парня, стоящего у двери в спальню, – и тоже, по-видимому, собирался оторвать мне голову.

– А где труп? Ты говорила, что нашла в квартире труп.

– Труп? Ах да, он там, в другой комнате, – я устало махнула рукой на дверь.

Несчастный при этих словах резко изменился в лице, побледнел, губы его задрожали, он испуганно оглянулся на спальню и умоляющим голосом просипел:

– Не убивайте меня, пожалуйста. Я никому ничего не скажу, ей-богу!

– Заткнись, малолеток! – прикрикнул на него Родион, взмахнув пистолетом. – Отойди к окну и встань спиной к нам. С тобой мы позже поговорим.

Вздумаешь бежать – пришью на месте. Ну!

Тот быстро сделал то, о чем просили, и я увидела, как трясутся его сцепленные на затылке пальцы.

Мы с боссом вошли в другую комнату. Он невозмутимо осмотрел лежащую на кровати мертвую женщину, зачем-то заглянул ей в глаза, тоскливо вздохнул и спросил, пряча пистолет в наплечную кобуру под пиджаком:

– Ты ничего здесь не трогала?

– Нет.

– А с чего ты решила, что это его жена?

– Минуточку.

Я сбегала в соседнюю комнату, взяла фотографию со шкафа и принесла ее Родиону.

– Вот, сами гляньте.

Он внимательно посмотрел на снимок, потом перевел взгляд на покойницу, подержал фотографию рядом с ее лицом и сказал:

– Да, похожа. А где колготки, которыми ее задушили?

– Я же говорила: я обнаружила их на своей шее, когда очнулась от удара.

Кто-то пытался ими и меня задушить.

– Зачем?

– Наверное, мертвая я нравилась убийце больше, чем живая. Он, видать, сейчас думает, что я мертва.

– Я тоже так думал, когда сюда ехал, – буркнул босс, внимательно осматривая комнату. – Ты не видела, кто тебя оглушил?

– Нет – он напал сзади, я даже повернуться не успела. Что будем делать, босс? Надо бы милицию вызвать.

– Вызовем. Но сначала я допрошу того малолетку. По-моему, он знает об Игоре больше, чем мы.

– По-моему, тоже.

– Иди, принеси сюда колготки и затяни их на ее шее, – попросил он так, словно просил принести воды попить. – Нужно чтобы все было в первозданном виде, так сказать. Ну, чего стоишь?

– Вы меня извините, босс, но я не смогу, – дрожащим голосом пролепетала я. – У меня что-то нервы сдают. Вы уж сами как-нибудь с этими колготками разбирайтесь.

– Ладно, – смилостивился он, – тащи их сюда.

Я принесла из прихожей колготки, босс, даже не поморщившись, обвязал их вокруг шеи покойницы, затянул, отстранился, осмотрел дело своих рук и удовлетворенно крякнул.

– Вот, теперь все в порядке. Скажем, что пришли сюда и увидели эту жуткую картину.

– А как же тот парень?

– С ним мы сейчас разберемся.

Мы вернулись в большую комнату. Бедняга все так же стоял и дрожал, глядя в окно. Босс снова вытащил пистолет, сел на диван и строго приказал:

– Повернись-ка, родной!

Тот покорно повернулся, все такой же бледный и испуганный – видимо, уже успел попрощаться с жизнью.

– Как тебя зовут?

– Виталик, – понуро бросил он, разглядывая паркет под ногами.

– Кто ты такой и зачем сюда пришел? – босс с нежностью посмотрел на пистолет. – Расскажи мне все, и, может быть, я тебя не убью.

Бедолагу еще больше затрясло.

– Я только хотел… – он сглотнул пересохшим ртом, – хотел за Ленку отомстить. Я ж не знал, что вы такие крутые…

– А кто такая Ленка?

– Девчонка моя. Вы ее английскому обучали.

– Я обучал? Ты что-то путаешь, Виталик. Я по-английски знаю только два слова: гуд бай. Ты, наверное, искал Игоря?

– А разве вы не он?

– Нет, я не он. И она не она, – он кивнул на меня. – Ты ошибся адресом, парень. Так за что ты хотел отомстить Игорю?

– За то, что он Ленку изнасиловал… Он замолчал. Мы с боссом недоуменно переглянулись.

– Это уже становится интересным, – озадаченно пробормотал он. – Расскажи-ка обо всем подробнее, Виталик.

– А че рассказывать? Сначала ходил к ней английский преподавать, потом приставать стал, потом соблазнил и изнасиловал.

– Так соблазнил или изнасиловал? – уточнил босс.

– А какая разница? Ленка еще несовершеннолетняя, в девятом классе училась, наивная еще, глупая, ничего в жизни не понимает, а этот ублюдок этим воспользовался. Вот я и пришел, чтобы ему морду набить.

– Интересно, а на меня зачем напал? – спросила я возмущенно. – Я-то здесь при чем?

– Думал, вы его жена, а значит, заодно с ним, – он виновато пожал плечами.

– И давно это случилось? – поинтересовался босс.

– Полгода назад.

– Ого! – присвистнул Родион. – Чего ж ты так долго ждал?

– Так Ленка только сегодня ночью раскололась.

– Ночью?

– Ну да, – лицо Виталика начало заливаться краской. – Мы с ней сегодня ночью… того… ну, в общем, сами понимаете… в контакт вступили. Ну, а она не девочка. Я и спросил, когда, мол, успела? А она мне и выложила правду-матку.

Говорит, учитель английского ее попортил. Слова всякие нежные говорил, клялся, что любит, даже жениться обещал, когда со своей женой разведется, – в общем, пургу всякую нес. Знаем мы таких. Педофил вонючий…

– Да, Мария, похоже, наш Игорек тот еще фрукт, – задумчиво заключил Родион и посмотрел на Виталика. – А почему твоя Ленка родителям не пожаловалась? Почему молчала до сих пор?

– А что она могла сказать? Она ж вроде как добровольно с ним легла, он ее не бил, нож к горлу не приставлял – сама дура, одним словом. А потом он перестал к ней приходить, и она успокоилась. Если бы не я, то так бы все и осталось.

– А ты, значит, решил отомстить за поруганную честь своей подруги.

Похвально, похвально. А ты уверен, что раньше его никогда не видел?

– Игоря-то? – искренне удивился Виталик. – Так я ведь только сегодня о нем узнал.

– И ты хотел только свернуть ему голову и ничего больше? – продолжал допытываться Родион.

– Нет, еще хотел его кастрировать, чтобы в другой раз неповадно было малолеток совращать, – сокрушенно признался тот.

– А тебе не приходило в голову, например, шантажировать его? – босс подозрительно прищурился. – Ты ведь у нас умный, смекнул небось, что на этом можно подзаработать, а?

Виталик презрительно сморщился и бросил:

– За кого вы меня держите? Мне грязные бабки не нужны.

– Ты уверен?

– Абсолютно. А можно спросить?

– Спрашивай. Кстати, руки можешь опустить. Тот с явным облегчением опустил руки и начал разминать ладони.

– Скажите, а чей труп лежит в той комнате? Это не Игорь случайно?

Может, меня уже кто-то опередил?

– Нет, это не Игорь, это его жена.

– А где Игорь?

– Нам сказали, что он бесследно исчез полгода назад.

– Сбежал, что ли?

– Мы не знаем. Но скорее всего тебя действительно кто-то опередил и разделался с ним.

– Здорово! – В глазах Виталика загорелся неподдельный интерес. – Так ему и надо, шакалу! А жену его зачем прикончили?

– Ты слишком много вопросов задаешь, парень, – проворчал Родион и наконец-то спрятал не нужный уже пистолет. – Сделаем так: сейчас ты покинешь эту квартиру и никому не скажешь, что когда-либо здесь был. Или другой вариант: мы вызовем милицию, и ты станешь первым, кого они заподозрят в убийстве жены Игоря и нападении на мою секретаршу, – он кивнул в мою сторону. – Она не видела, кто разбил ей голову, но не исключено, что это был ты.

– Нет, голову я ей точно не разбивал – не успел. А что, на нее здесь еще кто-то напал?

– Не отвлекайся, Виталик, – устало вздохнул босс. – Думай лучше, что делать будешь.

Глаза Виталика забегали по сторонам, он начал судорожно соображать. Я была уверена, что он не имеет никакого отношения ни к исчезновению Игоря, ни к убийству его жены, ни к здоровенной шишке на моей голове. Постояв с минуту в нерешительности, он вдруг нахально ухмыльнулся и спросил:

– А кто вы, собственно, вообще такие? Чего здесь командуете? Может, это вы всех замочили?

– Да, замочили и теперь отпускаем живого свидетеля, чтобы с чистой совестью сесть в тюрьму, – усмехнулся босс. – У тебя мозги есть? Если нет, то слушай меня: бери руки в ноги и мотай отсюда, если не хочешь, чтобы тебя менты по допросам затаскали. Мы никогда друг друга не видели. Только оставь телефон своей подруги, чтобы мы могли найти ее, если понадобится свидетель.

– Еще чего, – упрямо насупился Виталик. – Не дам я вам никакого телефона.

– Даже так? – Босс вытащил пистолет, направил его на парня и сказал мне. – Мария, звони, вызывай милицию. Сделаем из этого недоумка козла отпущения – нам же проще.

– Слушаюсь, босс, – я сделала движение в сторону коридора.

– Да вы что, я же пошутил! – испуганно воскликнул Виталик. – Слово сказать нельзя – сразу за пушку хватаетесь! Дам я вам и телефон, и все, что хотите, только отпустите меня.

– Вот это совсем другой коленкор, – довольно растянул губы в улыбке Родион. – Мария, сними с товарища показания и выпроводи вон.

Через пару минут в квартире остались только я, босс и труп в спальне.

– Что будем делать? – с тревогой спросила я, присев на диван рядом с ним. – Тело скоро совсем окоченеет.

– Сначала нужно все тщательно обдумать. У меня в голове пока нет ни одной более-менее стоящей версии. А у тебя?

– А у меня в голове дырка от удара и тупая боль, – пожаловалась я. – Ничего не соображаю.

Босс встал, подошел к окну и выглянул во двор.

– Давай прикинем, что мы имеем, – он повернулся ко мне. – Начнем с Игоря. Во-первых, он уже полгода как пропал. Где он и что с ним, мы не знаем.

Есть 2 варианта: или он мертв, или просто скрывается от какого-нибудь Виталика.

Я уверен, что он соблазнял почти всех своих учениц. Он скрытый педофил.

– Скорее Гумберт – любитель нимфеток, – поправила я.

– Один черт, – поморщился босс. – Сейчас нам важно установить, где он находится. Но сделать этого мы не можем – у нас нет никаких зацепок. – Он внимательно посмотрел на меня. – Ты уверена, что это не Игорь ударил тебя по голове, а потом пытался задушить?

– Откуда мне знать, босс? Я ж говорю, что не видела, кто это сделал. И потом, зачем Игорю меня убивать? Он меня даже не знает.

– Пошевели мозгами, Мария, – сердито проворчал он. – Представь себе: он приходит домой, убивает свою жену…

– О господи, это еще зачем?

– Понятия не имею. Может, она как-то вычислила его местонахождение, он испугался, что она выдаст его милиции, и пришил женушку. А тут ты вдруг появляешься. Ясно, как день, что он решил избавиться от свидетеля. Логично?

– Вроде бы да, – неуверенно пожала я плечами. – А вдруг это все-таки был не Игорь? Кому тогда понадобилось убивать его жену, а потом еще и меня?

Даже если это кто-то наподобие Виталика, такой же буйный и неуправляемый, то он вряд ли решился бы на двойное убийство. В лучшем случае избил бы до полусмерти или еще как…

– Нет, это все ерунда, – решительно отверг мои Догадки босс. – Это может и должен быть только Игорь. Моя интуиция меня еще никогда не обманывала. Это он. И тогда все складывается для нас самым лесным образом: мы находим педофила и женоубийцу, выдаем его Дашиному папаше, получаем с него лричитающийся нам гонорар и тут же звоним в милицию, чтобы Василий самосуд не устроил. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы.

– И где вы собираетесь его искать? – скептически усмехнулась я. – Его и раньше-то найти не могли, а теперь, после убийства, он тем более зароется так, что с собакой не отыщешь.

– А мы сделаем так, чтобы нам милиция помогла, заставим ее работать на нас, – он лукаво подмигнул мне. – Скажем, что ты видела Игоря перед тем, как он тебя оглушил. Тогда они начнут искать его уже не как пропавшего, а как убийцу.

И найдут, а мы получим деньги. Неплохо, а?

– Вы хотите сделать из меня лжесвидетеля?! – ужаснулась я. – Меня же посадят!

– С какой стати?

– А с такой! Представляете, что будет, когда вдруг выяснится, что Игоря все-таки убили полгода назад? Они еще и меня в убийстве обвинят. Нет уж, увольте, босс. Если хотите обманывать милицию, то делайте это без меня. Я честная девушка!

– Но ведь голова у тебя разбита, а не у меня, – логично возразил босс.

– Так что не спорь, будешь делать то, что скажу.

– Вы деспот, босс, – покорно вздохнула я. – Только пообещайте хотя бы, что будете носить мне передачи в тюрьму.

– Обещаю. Иди вызывай милицию.

– И что мы им скажем?

– Все, что было, то и скажем. Всю правду, – не моргнув глазом, ответил Родион. – Исключая, разумеется, появление Виталика. Ты также заявишь, что договорилась с женой Игоря о встрече по телефону, приехала, нашла ее труп, успела рассмотреть нападавшего и потеряла сознание. Никакой удавки на твоей шее не было.

– Но мы даже не знаем, как эту жену зовут. Как я могла с ней договориться?

– Верно, – нахмурился он и поднялся с дивана, – но это мы сейчас исправим.

Подойдя к секретеру, он открыл его, покопался внутри и извлек на свет божий обернутый в целлофан паспорт.

– Так-с, посмотрим, – он раскрыл документ. – Это именно то, что нужно.

Ирина Ветошкина, 1970 года рождения. Запомнила?

– Да.

– И вообще, в основном говорить буду я, а ты только отвечай на вопросы, когда спросят. Ничего лишнего. Иди звони.

– Мне это не нравится, босс. Вы меня насилуете.

– Можешь пожаловаться на меня милиции, тем более что она сейчас будет здесь.

В офис мы вернулись только в половине девятого вечера, уставшие, измочаленные, вымотанные нудными милицейскими вопросами и страшно голодные. К моему удивлению, все прошло очень гладко: я рассказала им все, что велел говорить босс, продемонстрировала свою шишку, жалобно постонала и дала подробное описание Игоря, которого видела лишь на фотографии. Милиционеры дотошно расспросили о том, что нас связывает с этими людьми, презрительно осмотрели удостоверение частого детектива, которое им предъявил Родион, и напоследок посоветовали нам забыть об этом темном и грязном деле. Мы клятвенно пообещали и уехали.

Валентина, которой мы позвонили перед выездом, уже уложила спать Потапа, приготовил ужин, накрыла на стол и поджидала нас на заполненной аппетитными запахами кухне. Когда мы вошли, она даже не двинулась с места. Она сидела за столом, перед ней на разноцветной скатерти лежал распечатанный белый конверт, в глазах ее стояла тревога.

– В чем дело, Валюша? – удивленно спросил Родион, снимая пиджак и подходя к ней. – Почему мужа не встречаешь? Что это за конверт?

– Сам посмотри, – безжизненно уронила она и вдруг, ткнувшись лицом мужу в бок, расплакалась.

– Да что это с тобой?! – Босс ошарашенно уставился на жену, погладил ее по голове, взял конверт, вытащил из него сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его, пробежал глазами и сразу изменился в лице. – Что за ерунда? – пробормотал он и протянул мне листок. – Посмотри: это действительно тут написано или у меня глюки?

Взяв письмо я прочитала напечатанное на машинке послание: «Перестаньте вынюхивать или вы все умрете. Все до одного!»

Неприятный холодок пробежал по моей спине, и я спросила:

– Где ты это взяла?

– На крыльце! – прорыдала она, не прекращая орошать слезами мужнину белую рубашку. – Кто-то позвонил… я пошла открывать… никого не было… на крыльце только этот конверт лежал… Боже, что теперь с нами будет?! Они убьют нашего Тапика-а-а! – и заревела пуще прежнего.

Мы с боссом стояли и ошеломленно смотрели друг на друга. Было ясно как день, что это письмо напрямую связано с нашим последним делом. Но кто его написал и зачем – это было загадкой. Игорь этого Сделать не мог, потому что не знал не только нашего адреса, но и вообще о том, что мы существуем. Если даже допустить, что это он оглушил меня, то он все равно не мог знать, что я из агентства, – на лбу у меня это не написано. В общем, чехарда какая-то, да и только.

– Ну ладно, Валюша, успокойся, – растерянно пробормотал Родион, прижимая к себе ее голову. – Ничего с нами не случится. А за Тапика я кому хочешь голову оторву – ты меня знаешь. Перестань плакать из-за какой-то ерунды – подумаешь, письмо прислали, невидаль какая. Вот если бы радиоуправляемый фугас подложили, тогда другое дело. Лучше скажи, когда это случилось?

Валентина тут же встрепенулась, вытерла фартуком заплаканное лицо, подняла на него красные от слез глаза и всхлипнула:

– Около часа назад. Сразу после того, как вы позвонили и сказали, что едете домой. Они ничего не сделают с нашим мальчиком, Родиоша? Пообещай мне.

– Только через мой труп! – клятвенно заверил босс и, подумав, добавил:

– Мой и Марии. Ты никого не заметила, когда открыла дверь?

– Нет, никого.

– Машины никакой около ворот не было?

– Не было, я бы сказала. Как ты думаешь, может, Тапика пока перевезти в нашу квартиру на Новослободской? От греха подальше…

– Родион еще никогда не шел на поводу у шантажистов! – с пафосом изрек босс. – Его еще никто не ставил на колени. Так что забудь даже думать о бегстве – своего сына я уж как-нибудь сумею защитить.

– Ой, Родиоша, как бы чего не вышло, – испуганно покачала головой Валентина.

Тут, видимо почувствовав состояние матери, наверху проснулся и заплакал маленький Потап. Валентина сразу же вскочила и убежала, не сказав больше ни слова. Мы сели за стол. Аппетит пропал. Взяв вилки, мы начали вяло тыкать ими в румяную жареную картошку – мое любимое блюдо.

– Какая сволочь это написала? – удрученно спросил как бы сам у себя Родион, взяв записку и внимательно ее рассматривая. – Но это точно не Игорь. Он бы не стал так рисковать сразу после убийства.

– Я тоже так думаю.

– Значит, это кто-то другой. Но кто – ума не приложу.

– Вы думаете, это все серьезно? Может, просто пугают.

Босс очень серьезно посмотрел на меня, медленно покачал своей огромной головой и задумчиво произнес:

– Нет, Мария, это не пустые угрозы. Если это тот самый человек, который убил Ирину Ветошкину и едва не отправил на тот свет тебя, значит, он на все способен.

– Вас послушать, так Ирину убил не муж, а кто-то другой.

– Конечно, – невозмутимо сказал босс, вяло пережевывая картошку. – Я никогда и не думал, что это Игорь.

– То есть как? – вспыхнула я. – Зачем же тогда вы меня врать заставляли?

– Чтобы милиция Игоря нашла. Его или его труп – мне все равно. И потом, не скажи мы им про него, они бы начали совать нос в наши дела – а я этого не люблю, ты знаешь. Своей ложью ты просто увела их в сторону. Не обижайся.

– А я и не обижаюсь. Подумаешь!

От злости у меня вдруг проснулся зверский аппетит, и я начала сметать со стола все подряд: картошку, котлеты, соленые огурчики с помидорами, квашеную капусту, маринованные грибы и любимые Родионовы плюшки.

– И как только это все в тебя помещается, – удивленно сказал босс, наблюдая за мной. – И ведь не поправляешься никогда, как некоторые – съедят пирожное – пять килограммов прибавили. Потом сбрасывают их полгода.

– Спортом заниматься нужно, – пояснила я с набитым ртом, добрея с каждым проглоченным куском. – И потом, конституция у меня такая, правильная.

Лучше скажите, в каком направлении теперь копать будем? Или станем ждать, когда этот «писатель» сам появится и взорвет нашу контору?

– Не взорвет, – посуровел Родион. – С этой минуты я буду постоянно находиться рядом со своим сыном. Пусть только попробует подойти к нему, – он сжал в кулаке вилку, как трезубец, глаза его сверкнули праведным гневом. – Я из него решето сделаю!

– А если он и вправду бомбу подложит? Вы и не заметите, босс. Мы ж не знаем, что у него в голове. Подкрадется ночью, заминирует всю нашу контору – и пшик! Только нас всех и видели. Сейчас тротила на любой толкучке – как грязи…

Я еще хотела добавить, что сейчас каждый школьник в состоянии изготовить атомную бомбу, но неожиданно внизу, в приемной, раздался телефонный звонок.

– Кто бы это мог быть в такое время? – насторожился Родион.

– Может быть, из милиции? – предположила я. – Вдруг они уже нашли Игоря и решили нас оповестить.

– Дождешься от них, – проворчал босс. – Ладно, сходи узнай, кому там приспичило, а я пойду наверх, сына проведаю.

Мы встали из-за стола, вышли из кухни, он пошел на третий этаж, а я спустилась на первый, где на столе в приемной возмущенно надрывался телефон.

Сняв трубку, я услышала взволнованный голос Василия:

– Алло, черт возьми! Где вы там ходите?! Я уже целый час звоню!

– Мы ужинаем, – спокойно пояснила я. – Извините, что забыли спросить вашего разрешения. У вас что-то случилось?

– Случилось?! – истерично взвизгнул он, задыхаясь от возмущения. – И вы еще спрашиваете, что случилось?! Пока вы там щи хлебаете, мою дочь похитили – вот что случилось!!!

Я мысленно увидела маленькую, хрупкую, бледную и беззащитную Дашу в руках кровожадных похитителей (почему-то в моем представлении они были чеченцами), которые избивают ее, насилуют и отрезают пальцы, и меня передернуло от ужаса. Никому бы не пожелала такой участи.

– Как похитили? – упавшим голосом спросила я. – Кто? Когда? Вы уверены?

– Конечно, уверен, провались вы все пропадом! Это вы во всем виноваты, детективы хреновы! Я на вас в суд подам!

– Успокойтесь, прошу вас, – еле сдерживаясь, чтобы самой не нахамить этому хаму, проговорила я. – Мы здесь абсолютно ни при чем – вашу дочь похитили не мы…

– Ах, не вы?! Пока я к вам не обратился, все было нормально, ясно вам?!

А вы начали что-то копать, разворошили там, где не надо, и мою Дарью похитили!

Теперь сами будете платить выкуп! Я ни копейки им не дам!

Выкрикнув все это, Василий замолчал, в трубке осталось лишь его тяжелое, хриплое дыхание.

– Они что, уже и выкуп потребовали? – изумилась я.

– А как же еще? Конечно, потребовали! – с полоборота завелся несчастный отец. – Десять тысяч долларов! Сумасшедшие деньги! Они, наверное, мозги дома оставили, когда назначали сумму! У меня никогда не было таких денег и не будет – зарубите это себе на носу! Вы заварили эту кашу – вы и платите!

– Вы можете хоть на секунду успокоиться и толком рассказать, что случилось? Найдем мы вашу Дашу, не переживайте. Только не нужно пороть горячку.

Когда это случилось?

– Не собираюсь я вам ничего рассказывать – приезжайте и спасайте мою дочь! У моей жены предынфарктное состояние! Мать на «Скорой» в больницу увезли, а вы только болтаете! Чтобы через полчаса были здесь!

Он бросил трубку, а я в очередной раз подивилась тому, как легко некоторые люди умудряются свалить свою вину на других. Ведь если бы не его деспотичное Отношение к дочери, она бы никогда не решила забеременеть от первого встречного, оказавшегося к тому же сексуальным маньяком, специализирующимся на малолетках. И, кто знает, не исключено, что именно Игорь и похитил его дочь с какой-то ему одному известной целью. Так что, как ни крути, но изначально во всем виноват был сам отец, а не мы.

Я быстро поднялась наверх, в комнату Потапа, где Родион читал лежащему в своей кроватке сыну сказки народов Чукотки. Судя по всему, из них двоих это чтиво нравилось больше отцу, потому как сын уже спал, закрыв свои маленькие глазки, и причмокивал во сне соской. Валентины видно не было, наверное, ушла стирать пеленки.

– Извините, что отвлекаю, босс, – прошептала я ему на ухо. – Но у нас проблемы.

– Завтра, все завтра, – с той же интонацией, что и читал книгу, проговорил он, не поворачивая головы. – Не видишь, я занят. А что случилось?

– Дашу похитили.

Надо отдать ему должное, выдержка у моего босса была что надо. Он лишь слегка изменился в лице, удивленно поднял брови, но продолжал с выражением читать про то, как маленький эвенкийский мальчик заблудился в тундре и наткнулся на огромного бурого медведя. Дойдя до конца главы, благо оставалось лишь несколько предложений, он закрыл книгу, перегнулся через барьер кровати, нежно поцеловал Потапа в лобик, распрямился, окинул меня осуждающим взглядом, взял крепкой рукой за локоть и вывел из спальни.

– Рассказывай, – велел он, когда мы очутились в его кабинете, где наши голоса уже не могли потревожить драгоценный сон Потапа. – Кто похитил, когда и зачем?

– Не знаю. Он ничего не сказал.

– Кто – он? Почему ничего не сказал? Нам что, сами похитители звонили?

– глаза Родиона из-под очков полезли на лоб.

– Да нет же, это был отец Даши, Василий. Этот псих заявил, будто это мы виноваты в похищении и что нам теперь придется платить выкуп. Иначе подаст на нас в суд. Сказал только, что с него требуют десять тысяч долларов и что мы должны немедленно приехать к нему домой.

– И это все? – босс выжидающе посмотрел на меня со своего кресла.

– Нет. Еще он говорил, что Дашину бабушку увезла «Скорая», а маму вот-вот хватит кондрашка – инфаркт то бишь. Сам он практически в невменяемом состоянии. Впрочем, это, по-моему, у него врожденное.

– И это все? – опять спросил босс.

– Да, теперь точно все, – твердо кивнула я. – Он ждет нас у себя дома через полчаса.

Родион нахмурился и побарабанил пальцами по столу. По щекам его заходили желваки. По нему было видно, что ехать сейчас куда бы то ни было, а уж тем более на встречу с неуравновешенным папашей, у которого украли единственную дочь, ему не хотелось. Мне, честно говоря, тоже. Но работа есть работа, деньги есть деньги. Босс поскреб покрытую дневной щетиной щеку и наставительным тоном произнес:

– Желание клиента – закон, Мария. Поэтому собирайся и поезжай.

– Одна?! – я чуть не свалилась с подлокотника кресла, на котором сидела. – А как же вы?

– Я буду оберегать своего сына. Ты забыла про записку? Не могу же я бросить свое чадо на произвол судьбы и бежать спасать чужого ребенка? Пусть мне будет стыдно, но Потап мне дороже. Поезжай, осмотрись на месте, узнай все подробности и держи меня в курсе событий.

– Но что скажет клиент? Он же не поймет, почему вместо детектива ловить похитителей приехала его секретарша.

– А ты скажи ему, что я заболел – радикулит схватил, разогнуться не могу. Как отпустит – сразу, мол, приеду. Наплети что угодно, лишь бы нам деньги не потерять.

– Что там деньги – мы лицензию потерять можем. Если этот Василий в самом деле подаст на нас в суд и обвинит во всех смертных грехах, то никакой радикулит вашу лицензию частного детектива не спасет.

– И что ты предлагаешь? – насупился он.

– Ну, может, возьмем Валентину с Потапом с собой? – сдуру ляпнула я.

Взгляд, которым меня одарил босс после этих слов, мог легко разрушить пирамиду Хеопса. Она, эта пирамида, просто рассыпалась бы в прах. Я же лишь смущенно потупила взор и пролепетала:

– Ну хорошо, как скажете, я поеду. Пусть все шишки достаются мне.

– Ну вот и славненько, – с облегчением улыбнулся он. – Возьми с собой сотовый телефон, чтобы я мог связаться с тобой в любое время.

– Его давно отключили за неуплату, – напомнила я, поднимаясь. – Буду звонить, откуда придется.

Быстро переодевшись в брючный костюм, взяв сумочку с самым необходимым, то бишь с косметичкой, маленьким фонариком, набором универсальных отмычек, фальшивыми удостоверениями на все случаи жизни, хитро спрятанными за подкладкой, перочинным ножиком с восемью лезвиями и блокнотом с ручкой, я вышла во двор, села в джип и, помахав стоящему на пороге Родиону, укатила в быстро наступающие сумерки.