15. Учительница
– Какие у тебя возникают ассоциации, когда ты слышишь «массаж ступней»?
– Ну-у-у, – задумалась Далила. – Тарантино, твист, наркотики, укол в сердце и обритый налысо Брюс Уиллис.
– И это все – «массаж ступней»? – поразилась Ева. – Ничего себе, а что я пропустила?
– Ты не смотришь фильмы.
– То есть если человек предлагает тебе помассировать ступни, то это значит?..
– Ох, я не могу объяснить подробно, в фильме это разжевывают минут двадцать. Ну, короче, это связано с чем-то сугубо интимным и эротическим. За массаж ступней, если я правильно помню, нужно выбрасывать в окно с двадцатого этажа. Проблемы с подрастающим поколением?
– Нет, но…
– Но ты чувствуешь себя отсталой. Как будто что-то пропустила, все смеются, а ты не слышала начало анекдота? Давай уже достанем, он так пахнет!
Ева задумчиво смотрит сквозь стекло духовки на пирог.
– Рано. Я не чувствую себя отсталой. Просто мне еще никто не предлагал на второй день знакомства сделать массаж ступней. У меня это вызывает чувство неполноценности, как будто что-то не так с моей походкой или с ногами!
– Ах, это! С тобой все ясно.
– Что тебе ясно?
– Ясно, что человек сначала предлагал что-то совершенно понятное и приличное, но ты его отшила, и он в отчаянии… Я его знаю?
– Нет. – Ева выключает духовку. – Черт с ним, с этим массажем. Давай, что у тебя есть по родителям.
– Родители Кости Вольского. Одногодки. Классический брак по необходимости: девушка забеременела на четвертом курсе от однокурсника. Вход в профессорскую семью для мальчика из Подмосковья был трудноват, количество незнакомых приборов за обеденным столом угнетало его до глупого противостояния. Но глава семьи, то есть дед-профессор, достиг с молодыми взаимопонимания, когда купил им отдельное жилье, потребовав взамен предоставить льготы при воспитании внука. Он помог и дочке и зятю материально, делал все, чтобы они завязли по уши в науке, – аспирантура, диссертация у каждого, хорошее место зятю в научном центре и кафедра дочери. А сам потихоньку переселил к себе внука, обеспечив ему сначала няню, потом воспитателя и учителей на дом с пяти лет. Занятые наукой родители иногда делали попытки восстановления полноценной семьи и даже пытались спорить с дедом о методах воспитания, но, когда мальчик стал просить разрешения выйти из-за стола по-французски, а «Алису в стране чудес» цитировал по-английски, они сдались.
– Ты с ними говорила?
– Я все сделала, как ты велела. Я провела показательные психологические тесты, выслушала их жалобы на возникшие в связи с «плохим поведением профессора» неприятности и ограничения по перемещениям за границу. Поинтересовалась, не повлияла ли ситуация с задержанием дедушки и последующая жизнь под надзором на прочность их семейных отношений, и выслушала длительнейшие уверения, что с их браком все в порядке. Хотя, по всем показателям, брак давно условен, вернее, это то, что называют свободным браком. Мужу разрешено иногда «оттягиваться» на стороне, а жене – проводить отпуск одной и ничего потом не рассказывать. Последние пять лет юноша из Подмосковья стал вести жизнь довольно расточительную, а профессорская дочка серьезно увлеклась спиртным. И еще. Не знаю, нужна ли тебе эта информация, но у меня сложилось впечатление, что они избегают контактов с собственным сыном. Можно даже сказать, что они его побаиваются.
– Отвыкли?
– Не то. Это не защита от возможных неприятностей со стороны подростка, выросшего с дедом. Это уважительная боязнь. Они биологи и о сыне иногда говорят словно о редком, вдруг появившемся виде, выжившем вопреки всем показателям и теперь распространяющемся с устрашающей быстротой.
– Как отнеслись они к предложенной беседе с психологом? – Ева достала пирог и накрыла его салфеткой.
– С естественностью людей богатых, у которых в представление о правильном образе жизни, кроме здорового питания, кортов и сауны, входят еще и профилактические посещения дантиста и психолога. Я тут подготовила отчет, как ты просила. Если в двух словах, то тест на криминальную инициативную активность у этой пары отрицательный. Они не нарушат закон, потому что категорически сытые и ценят установившийся быт и окружение.
– Ладно, – вздохнула Ева, – вопрос о вдруг да выжившем вопреки всему этому благополучию юношеском авантюризме я тебе задавать не буду. Никакой авантюризм не выживет при условии исполнения всех желаний. Давай – по мальчику.
– Сын, в отличие от родителей, личность более сложная. Он с детства был полностью обеспечен, поэтому для него обеспеченность – это не то, к чему нужно в жизни стремиться. Хочу тебе сказать, что выросло новое поколение – поколение обеспеченного детства. Они более устоявшиеся, чем молодежь, только мечтающая о богатстве. Настолько более, что с царской снисходительностью проживут и в нищете, они приспосабливаемы, как действительно редкий вид. Их не привлекает существование рядом с себе подобными в богатых странах, предопределенно скучных в своей правильности и законопослушности. Побывав за границей множество раз, к восемнадцати годам они хотят учиться там, а работать и жить здесь, в России. Это тип золотой молодежи, которая считает лучшим оттягом в жизни преодоление трудностей. Физически здоровы, хорошо образованны, к пятнадцати годам уже знают, чего хотят.
– Чего же они хотят? – улыбнулась Ева. – Только не говори, что они хотят стать созерцателями!
– Да Кешка от неустроенного своего детства с матерью-одиночкой впадает в крайности, это у него такая защита от ужаса надвигающегося мира взрослых. Он, видите ли, созерцает, ни во что не вмешивается, ничего не делает, только копит в себе эмоции. Костя Вольский не созерцатель, он собрался по меньшей мере переделать мир под себя и себе подобных. На вопрос, что самое ценное есть сейчас у человечества, вот, пожалуйста, – «способы передачи и употребления информации». Люди делятся на «творцов», «исполнителей» и «посредников между творцами и исполнителями».
– Бедный Кешка, – вздохнула Ева, – в мире Кости Вольского нет места созерцателям.
– В инциденте с учителем физики и крышей школы Костя сознается, что вел себя глупо, но с полным отсутствием логики во многом винит деда, который отказался помочь.
– Да его дед тогда лежал после инфаркта.
– У меня здесь со слов Кости записано, что дед отказался походатайствовать об увольнении учителя. Он выразил уверенность, что его внук достаточно умен, чтобы решать свои проблемы сам, если это не проблемы денег. Костя с большой неохотой в двух словах объяснил суть конфликта. Учитель на уроке выразился пренебрежительно и даже с достаточной долей презрения о людях, производящих оружие массового истребления. Костя возразил, что все это – только игра. Когда страны объединятся и границы станут условными, войны все равно сохранятся, например, религиозные. Потому что, с его точки зрения, развитие человечества – это развитие оружия и главные игры человечества – это войны. Учитель указал всем в классе на глупость Кости. По его мнению, говорить о войне с почтением может только человек, никогда в войне не участвовавший и собирающийся избежать армии любой ценой. Костя написал заявление на имя директора школы.
– Оно у меня есть, – полезла в сумку Ева. – Я отксерила. Так… «Прошу уволить учителя физики Фикуса К. П. за пренебрежительное отношение к предмету, который он преподает. За отсутствие здоровой логики, унижение отечественных достижений в области создания военных технологий и полную бесперспективность его представления о развитии науки вообще. Такой преподаватель не может в полной мере внушить ученикам уважительного отношения к науке. Человек, с раздражительной ненавистью отзывающийся о достижениях Эйнштейна и Нильса Бора, не может не то что привить любовь к физике, но даже требовать к ней просто уважительного отношения при поверхностном изучении». И так далее, еще на полстраницы. Странный слог.
– Это компьютерная компоновка. Открываешь файл, нажимаешь задание – к примеру, написать заявление с претензией. Тебе предлагается несколько стилей – сугубо деловой, жалоба и так далее. А потом предлагается образовательный уровень. Костя выбрал «высшее образование» и «заявление с предложениями выйти из спорной ситуации», особенности – «обоснованный нажим с определениями конкретных требований». А чего ты глаза вытаращила? Ты же не выезжаешь иногда на место преступления. Твой подчиненный таскает с собой профессиональную видеокамеру и перегоняет с места событий напрямую все изображение с нее на компьютер. А ты сидишь у монитора и нажимаешь клавиши. Увеличиваешь или отдаляешь обзор, делаешь тут же снимки. А Костя всего лишь пользуется в Интернете обзором стилей, отработанных стилистами-психологами по деловой переписке. Скоро без этого железа люди не смогут существовать вообще. – Далила кивнула на ноутбук, лежащий на кухонном столе, рядом с пирогом, истекающим ароматом печеных яблок. – Кешка опаздывает, – покосилась она на часы на стене.
– Он сказал, что заберет близнецов. Потащит их, конечно, пешком. Через десять минут будут.
– Ты ведешь дело об этом больном раком американце, которого наши службы арестовали и держат в заключении?
– Вроде того. Я веду дело об исчезновении агента разведки в Театре оперы и балета. Не смешно.
– Судя по газетным объяснениям, наш президент человек трудный и закомплексованый, – заявляет Далила и добавляет: – Это я говорю как психолог.
– И что ты имеешь к президенту как психолог?
– В одной газете прошло сообщение, что американские власти официально обратились к руководству России с просьбой отпустить Коупа как больного человека из страны, не имеющей возможности создать ему необходимые условия содержания. Ничего, кроме дополнительного обследования Коупа врачами, они не добились. Тогда за американца попросило частное лицо.
– Откуда ты это знаешь? – напряглась Ева.
– Да из тех же газет! И реакция президента на эту просьбу говорит именно о его закомплексованности. Теперь он Коупа навряд ли отпустит, чтобы не поползли слухи. Он считает, что не может в силу своей должности выполнять просьбы частных лиц. Вот если к нему обратится какой-нибудь комитет! Да что я тебе объясняю, он же, так сказать, почти твой коллега! Разве твои коллеги, занимающие высокие посты в Службе, не боятся открытых одолжений кому-то? Потихоньку, чтобы никто и никогда, это можно. Еще можно – по-семейному. В нем не умолкает метроном ответственности, раскачанный присягой и долгом. Отсюда и комплексы безупречности поведения, уничтожение на корню малейших слухов, закрытость образа, никакого допуска в прошлое и личную жизнь и почти детская компрометирующая растерянность и обида, глупые и двусмысленные ответы на простые вопросы.
– Это ты все наработала из газет? – Ева поражена. – Ну, психолог, я от тебя такого не ожидала! Да наша пресса создаст какой угодно образ и охватит тебя своей навязанной реальностью за несколько дней! Они же все говорят только то, что предопределено политически!
– Я внимательно отслеживаю все его выступления по телевизору. Никогда не видела более закомплексованного и испуганного начальника.
В квартиру шумно ввалились дети.
– Пирог! – угадал Сережа.
– С яблоками! – поддержала маленькая Ева.
– Раздевайтесь быстрей, – Далила включила чайник, – заждались уже.
– Кеша, – спрашивает Ева, развешивая детские вещи, – что тебе приходит на ум, когда говорят «массаж ступней»?
– Да это уже старье! Ну, там музыка ничего себе, клевый негр и карманные часы в заднице. Хватит?
– Хватит, пожалуй.
– Ты отстала. Тарантино иссяк. Если хочешь уписаться от хохота, посмотри «Танцующую в темноте». Все – или смеются, или блюют. Я думаю, что ты, как специалист по преступлениям, будешь хохотать. А вообще, твой возраст смотрит сейчас торчок «Между ног». Рекомендую.
– Какой еще торчок между ног? – Оторопевшая Ева идет за ним в ванную.
– Фильм называется – «Между ног».
– А ты? Что смотришь ты?
– Мне смотреть придуманную реальность некогда. Разобраться бы с запоминанием настоящих моментов существующей!
– Но ты же читаешь сказки. – Ева выглядывает на Далилу, разрезающую пирог на кухне, и понижает голос.
– Какие еще сказки? – Кеша искренне удивлен.
– Сказки для взрослых. Такие как раз и писал Боккаччо.
– А вот вмешательство в личную жизнь!.. – возмутился было Кеша.
– А у созерцателей не может быть личной жизни, – перебивает Ева. – И если ты такой целеустремленный, застилай свою постель сам, не проси близнецов! Им понравились картинки, и они с полным знанием дела решили потащить книгу с собой в сад.
– Ну, в общем, ты права, конечно… – Кеша задумчиво вытирает руки. – Но я же еще не совсем созерцатель. Я еще только учусь.
В пять сорок Ева была приглашена на комиссию. Поднявшись на второй этаж в кабинет Кошмара, она была удивлена количеством присутствующих. Человек двенадцать! Кроме своего начальника, она знала хорошо полковника Кнура, семейную пару аналитиков («сказочников», как они себя назвали) – Зою и Аркадия Федан и специалиста по массажу Осокина. Остальные были ей незнакомы. В мужском обществе, кроме Зои, которая ответила на кивок Евы холодным взглядом, яркими костюмами выделялись две женщины. Ева, скрывая любопытство, старалась осторожно присмотреться и определить для себя уровень их подготовки при явном переборе с макияжем, но уже через десять минут беседы потеряла к женщинам всякий интерес: секретарши-делопроизводительницы, хотя и в военном чине.
Полковник Кошмар в двух словах объяснил создавшуюся ситуацию: он начал расследование по собственному почину, поскольку к нему анонимно обратились агенты внешней разведки, обнаружив в выполняемом ими задании странные сложности. Но потом, после исчезновения одного из офицеров, участие отдела внутренних расследований в деле Коупа было определено приказом по Службе.
Один из военных потребовал объяснить, что это были за сложности. Кошмар, понуро уставившись на лист бумаги перед собой, монотонным голосом выдал информацию о пропаже в ходе ареста Коупа заготовленной военными пленки и появлении пленки с подлинными материалами по ракете «Штурм».
– При повторной встрече в театре агента разведки Службы и неизвестного, одетого в соответствии с установкой пароля, подложная пленка, переданная неизвестному, пропадает, сам он обнаруживается мертвым и при нем – пленка с подлинными чертежами.
Совсем обессилев, Кошмар по ходу дела интересуется, сколько вообще подложных пленок было заготовлено. Встает еще один военный чин и, твердо глядя в глаза Кошмару, заявляет:
– Три!
Ева наклоняется и смотрит вдоль стола на полковника Кнура из внешней разведки. Кнур сидит от нее через четыре человека, замечает Еву и подмигивает.
Кошмар просит уже голосом умирающего, чтобы руководитель отдела внешней разведки Кнур сказал, сколько же было в работе подложных пленок. Кнур бодро и громко говорит:
– Не меньше четырех! Но последняя была уничтожена сегодня ночью, как только находящийся под домашним арестом офицер внешней разведки сделал по телефону запрос и попросил о передаче этой пленки на изучение в отдел внутренних расследований.
Военные взволновались. Они захотели лично услышать эту информацию от офицера, сделавшего запрос. Офицер мертв? Предположительно – отравление? Какая досада. В негромком гуле голосов переговаривающихся военных Ева улавливает и сожаление, и досаду, и ностальгические воспоминания о временах строгого контроля над коньячно-водочной продукцией. Невысокий военный с одутловатым красным лицом тихо говорить отвык, мощным раскатистым голосом, со знанием дела, он «шепчет» своему коллеге рядом:
– А коньяк подделывают на чае!
Ева поворачивается и смотрит на полковника Кошмара рядом с ней. Кошмар поворачивает уставшее лицо с полузакрытыми сонными глазами и смотрит на нее.
– Кто передал военным отчет о месте происшествия? – спрашивает Ева, стараясь не шевелить губами.
Кошмар медленно качает головой:
– Никто. Закрытая информация до результатов всех анализов и отработки отпечатков пальцев. – Он поднимает руку, призывая к вниманию, и интересуется, кто в военной разведке отвечал за поступившие вчера вечером запросы.
Встает одна из женщин. Впечатывая каблучки в ковер и прилично опустив глаза, она подходит к Кошмару и кладет перед ним лист бумаги, окинув сидящую рядом Еву хищным взглядом.
– Здесь написано, – вздыхает Кошмар, – что дежуривший вчера вечером офицер принял запрос старшего лейтенанта Кушеля по телефону, передал его в бригаду разработчиков информации по делу Коупа. Бригада разработчиков к этому времени уже получила приказ об уничтожении последней подложной пленки и задерживаться с выполнением приказа могла только в случае «другого приказа про отставку»… предыдущего, да, тут так написано. По-моему, что-то с падежами и окончаниями не то, но по смыслу все понятно.
Военные предлагают времени зря не тратить, потому что все и так понятно. Шпиона Коупа посадить в тюрьму с конфискацией имущества. Расследование пропаж подложных пленок закрыть, потому что они пропали явно в результате преступной беспечности агентов внешней разведки, потерявших их в ходе проведения операции, хотя, конечно, о мертвых…
– Разрешите сейчас провести просмотр пленок. Так называемых подлинных, – встает Ева.
– Курганова Ева Николаевна, аналитик отдела внутренних расследований, – покопавшись в бумагах, громко представляет Еву своим подчиненным полковник из оборонки. – По мнению Евы Николаевны, мы должны сейчас потратить по крайней мере около часа на рассматривание пленок с информацией, в которой могут разобраться только специалисты определенного профиля. А вот тут у меня есть отчет об этой самой информации. Отчет написан учеными, если не ошибаюсь, именно отдел полковника Кошмара этих ученых и привлек для анализа данных на пленке и выяснения, насколько эти данные представляют секретную и государственно важную информацию. И в этом отчете ясно написано, что информация на пленках является особо секретной и передача ее представителю другой державы должна рассматриваться как преступление перед государством и нарушение его интересов.
– Мы с удовольствием бы все это обсудили с очаровательным аналитиком, – не сдается военный, – если бы было с чем сравнивать! Ведь зажигалки с подложными пленками исчезли, как же можно делать выводы? Прошу аналитика Курганову высказываться строго по существу.
– Есть по существу. Выводы делать рано, но некоторые несоответствия мною замечены. Так называемая «подлинная информация» на пленках, изъятых у Коупа при задержании и у неизвестного, погибшего в театре после обмена зажигалками, все-таки отличается от полученной мною из научной лаборатории непосредственно от разработчиков ракеты. Посмотрите, пожалуйста, страницу восемь предварительного отчета. Ученая комиссия подтвердила, что информация на «подлинных» пленках заключает в себе детальную разработку самоуничтожающихся узлов и формулы топлива. А в отчете по последним разработкам из лаборатории некоторые формулы и схемы отсутствуют. Если предположить, что на пленках самая полная информация о торпеде, то отсутствие документации и отчета о ней в лаборатории ставит расследование просто в тупик.
– Внутри самой лаборатории могла быть засекреченность? – оживился полковник Кнур.
– Даже если представить, что кто-то довел разработки ракеты до совершенного уровня и спрятал эту информацию как засекреченную, то почему она всплыла на пленках, которые у нас в деле проходят в качестве подлинных? Отсутствие логики, как вы меня когда-то учили, – кивнула Ева Кнуру, – является сигналом об опасности.
Военные попросили выразиться поконкретней.
– Не могу, – пожала плечами Ева. – Не могу представить себе, что кто-то в лаборатории под руководством профессора Дедова тайком от сослуживцев, без отчетности довел изобретение ракеты до ума, а потом именно эту информацию решил продать американскому шпиону. Эта группа не может состоять из двух-трех человек. На странице девять по моей просьбе приведен список ученых, лаборантов, консультантов по производству ракеты. Шестнадцать человек, не считая участвующих в промышленных разработках. Топливом, например, занимаются шестеро только по отчетам. Трудно представить, что кто-то один крадет групповую разработку. Трудно также представить, что при этом он уничтожает в лаборатории всяческую отчетность по этой разработке. У меня пока все.
Лейтенант Осокин вкратце описал карьеру Эдварда Коупа. Военная деятельность, потом – дипломатическая, потом вдруг – научная. Лейтенант указал, что наукой Коуп решил заняться три года назад, совместил научные разработки с коммерческой деятельностью, в Россию приехал уже как финансовый представитель американской фирмы, готовой подписать с Министерством обороны договор о финансировании некоторых видов разработок военного оружия. И договор этот был подписан. На миллион долларов. Но деньги деньгами, а в тайны изготовления «Штурма» американец, по мнению докладчика, соваться не имел права.
Представитель военных привел цифры упущенной выгоды, если бы разработка ракеты попала к американцам, особенно учитывая количество уже подписанных на нее договоров о продаже.
Полковник Кнур сообщил, как продвигается дело с поисками одного пропавшего офицера и расследование гибели троих ребят из его отдела. Откровенно загрустив лицом, заметил, что личность убитого в театре не установлена, работа ведется, его отдел обратился за помощью в розыске к Интерполу.
– У меня вопрос к руководителю отдела внешней разведки, – подняла руку Ева.
А все вопросы, тут же взволновались военные, аналитик отдела внутренних расследований и руководитель разведки могут обсудить, не тратя время других специалистов. И если полковник Кошмар со своими подчиненными будут продолжать копаться в деле после приговора суда Коупу, значит, слухи о мобильности и самых лучших аналитиках отдела внутренних расследований сильно преувеличены. Да, подтвердили они, именно о сроках и идет речь. Хватит тратить деньги налогоплательщиков на внутриусобную возню в Службе. Управление делами президента считает, что дело Коупа должно быть закрыто после приговора суда.
После этого заявления военные дружно встали, считая заседание комиссии законченным.
Остальные присутствующие остались на своих местах. Когда военные покинули зал, Кнур подсел к Еве с готовностью ответить на все ее вопросы.
– Как жизнь вообще? – спросил он, разглядывая женщину вблизи. – Короткие юбки, высокие каблуки, оружие за поясом, и как высшее проявление самонадеянности – никакой косметики. Осторожно, Ева Николаевна, не поддавайтесь привычкам, предсказуемые люди более уязвимы. Чаще меняйтесь!
– У меня губы накрашены и брови подведены, так что ваше замечание об отсутствии косметики принимаю как комплимент правильного ее употребления. А что касается перемен, я и тут стараюсь вовсю: сейчас, к примеру, временно работаю учительницей в школе.
– Повезло ученикам, – засмеялся Кнур, – и не повезло школе. Чем могу помочь?
– Почему рядовое дело об американском шпионе доводят до показательного суда? Я просмотрела документы по всем задержанным вашей службой шпионам. Никогда еще не было такого громкого ажиотажного процесса. Почему не отдают Коупа?
– Это сложный вопрос. Если я скажу, что всему бывает конец и нашему государству пора цивилизованными правовыми мерами бороться со шпионажем вместо проводимых ранее обменов резидентами и закрытых расследований, вы мне поверите?
– Нет.
– Правильно. Вы умница, Ева Николаевна.
– Ладно, я умница, а почему все-таки больного Коупа не выпускают даже под надзор американского правосудия?
– Брови и губы, говорите, – задумчиво осмотрел ее лицо Кнур. – Совсем не заметил.
– Что у вас за дела с полковником Кнуром? – спросил Кошмар, провожая глазами направляющегося к дверям начальника разведки.
– Одно дело. И то в прошлом.
– Вы вывезли из России в нейтральную страну для задержания там курдского террориста Фархада.
– Все знаете, – вздохнула Ева. – А то, что я делала это совместно с американской шпионкой, знаете? Нас просто остановили на дороге, посадили в машину, отвезли за город и предложили на выбор: арест или выполнение особо важного государственного задания. Прятавшегося в России Фархада нужно было без шума вывезти в любую страну, которая не имеет обязательств перед Турцией, а там его задержат доблестные американские военные. Нет, Кнур, конечно, описал в подробностях необходимость этого задания и политически, и с точки зрения безопасности страны в целом. Но все равно больше всего эта беседа напоминала шантаж. И вот я думаю, не согласись тогда на эту работу Полина, или как ее еще – Черри Сноут, которую Кнур все-таки выслал через два года из страны как американскую шпионку, что бы было? Устроили бы ей показательный суд? А ведь она была не так безобидна, как старик Коуп. Она за неделю уничтожила физически целый отдел по космическим разработкам и связям.
– Странные у вас знакомства, майор Курганова.
– Вы про Полину или про Кнура? Зачем они держат Коупа? Зная хватку начальника разведки, я могу предположить только одно: он не выпустит шпиона и никогда его не обменяет, если шпион имеет информацию, порочащую нашу разведку и основы так называемой государственной безопасности.
– Мне нравится ваш здоровый оптимизм, – вздыхает Кошмар. – Действуйте! У вас времени – навалом. Целых две недели.
– А что будет через две недели?
– Заседание суда по делу Коупа.
– Разрешите начать действовать? Я опаздываю в театр.
– Неужели «Дон Кихот»? – посмотрел на часы Кошмар.
– Точно не «Дон Кихот», потому что сегодня – опера. Не расследование, а полный парадокс. Никогда бы не подумала, что с утра буду опаздывать на урок в школу, а вечером – в театр на оперу.
– А что именно вы хотите обнаружить в театре?
– Следы спрятавшегося агента Кабурова или его убийцы.
