Глава 13
Светлова смотрела и не верила своим глазам: эти двое, Руслан и Дэзи, девочка с изумрудными прядками, шли мимо нее по дорожке садика… И шли уже обнявшись!
— Ты меня правда любишь? — ворковала Дэзи.
— Безумно…
— И правда, уже давно?
— Конечно! Уже целых две недели…
Парочка остановилась неподалеку от Светловой, так что ей отлично было слышно их воркование.
— А вдруг…
— Что — вдруг?
— Ну вдруг и у меня.., криминальные гены? — застенчиво поинтересовалась у художника Дэзи. — Понимаешь…
— Не волнуйся, беби! Я ведь буду рядом — и всегда начеку! Если тебе вдруг приспичит выйти за рамки правового поля: взять банк или просто пострелять из пистолета, я…
— Да?
— Я постараюсь тебя отвлечь. Знаешь, когда дети тянутся к острым или огнеопасным предметам, их отвлекают сказками…
— Да?
— Да, беби… Мы поедем с тобой тогда в Гренландию или на Таити… Или станем охотиться на крокодилов… Это, видишь ли, беби, тоже занимательно и горячит кровь не меньше, чем криминал…
И они побрели обнявшись дальше… И весенний ветерок уносил обрывки фраз той замечательной и дурацкой болтовни, которой предаются люди, когда их никто, кроме их двоих, не интересует. Светлова смотрела им вслед и думала, что она уже, увы, вышла из этого прелестного состояния и возраста и у нее давно уже другие заботы.
И жизнь тут же подтвердила это ее нехитрое умозаключение…
— Кит! — завопила Аня словно ошпаренная, мигом растеряв свое лирическое настроение.
Талантливый ребенок уже практически отцепил цепочку, которой была «прикована» к щиколотке дремлющей в шезлонге мадам Вронской умная и вредная обезьянка.
Да уж.., уж если кому и надо быть начеку, так это Светловой… Если бы этой парочке. Киту и зловредной Чучке, удалось бы удрать, уж они задали бы шороху городку Вилабаджо! Страшно даже подумать…
— А мне почему-то показалось, что ей нравился совсем другой молодой человек! — заметила, обращаясь к мадам Гоцци, мадам Вронская. — Мадам Гоцци только задумчиво проводила взглядом счастливую пару.
— Ну, конечно, дорогая… Я никогда не ошибаюсь в такого рода вещах, — повторила полька. — У них явно были взаимные флюиды. У Дэзи и у того, другого… Симпатичного!
— What's tills? I don't understand….
— Ну да… Флюиды!
— I can't get it…
— He улавливаете? Флюиды… Некое ясно осязаемое притяжение, которое возникает между влюбленными и которое чуткий человек всегда может уловить.
Неужели ничего такого не было?
Мадам Гоцци только пожала плечами.
— Ну, значит, флюиды флюидами, а жизнь жизнью… — сама себе ответила Вронская. — Как мы видим, она ходит в обнимку совсем с другим.
Гоцци согласно кивала.
— Нет, странно, странно… Неужели я могла так ошибиться?! — бормотала полька. — Какая ветреная девочка — вчера один, сегодня другой.
Так, покачивая головами, кивая и вздыхая, мадам Гоцци и мадам Вронская обсуждали сложившуюся в отеле романтическую ситуацию.
Светлова оглянулась и.., нос к носу столкнулась с Сыщиком. Ясно было, что он тоже слышал разговор старушек. И, право же, назвать его жизнерадостным в этот момент было бы затруднительно.
— Да не слушайте вы эти сплетни! — попробовала успокоить его Анна. — Старушек хлебом не корми — дай пообсуждать чужие романы.
— Вы меня, кажется, утешаете?
— Нисколько. И вообще хватит на меня дуться! — Светлова первая решила сделать попытку к примирению, несмотря на то что совсем недавно на нее наорали самым отвратительным образом. — Детская обидчивость разрушает ваш имидж сыщика мирового класса.
— Я и не дуюсь.
— Надеюсь, поостыв и поразмыслив, вы сообразили, что в роли кумушки, нашептавшей Дэзи на ушко, выступила вовсе не я?
— Возможно…
— Что значит возможно? — не отступала Светлова.
— Ну да, да… Возможно, я погорячился!
— То-то, господин горячая голова…
Он наконец улыбнулся, что означало возврат к прежним мирным отношениям.
— А что в полиции говорят про смерть Мартина? — поинтересовалась Анна.
Сыщик пожал плечами:
— Практически ничего… Очень аккуратное убийство. Такое, знаете ли, лишенное признаков индивидуальности преступника. Как будто все сделано по описанию из учебника криминалистики… Никакого творчества.
— Но это ведь тоже зацепочка?
— Да, конечно. Уже можно предположить, что это вряд ли сделал кто-то, движимый сильными негативными эмоциями: желанием мести, ненавистью… Так что эти категории подозреваемых: соперники, обиженные любовницы, оскорбленные соседи и обманутые партнеры по бизнесу — можно сразу отсечь! Так холодно, аккуратненько все проделано — никаких эмоций. И еще…
— И еще?
— Есть, может быть, только один индивидуальный штрих.
— Да?
— Надрез на горле сделан в высшей степени профессионально, так, что у жертвы не было ни малейших шансов. Он умер в первые же несколько мгновений.
— Профессиональный убийца?
— Нет…
— А кто же?
— Профессионал, имеющий дело с хирургическим ножом.
— Интересно, кто же он? Убить, а потом устроить пожар! Что и говорить, спрятать следы преступления с помощью поджога не слишком свежая идея.
— Тем более когда речь идет об убийстве пироманьяка, — согласился Сыщик. — Нормальная реакция любого, кто узнает эту новость: «Доигрался!» На этом и строился расчет, судя по всему. Преступник надеялся, что смерть Мартина спишут на него самого.
— Неосторожное обращение с огнем, так сказать?
— Вот именно.
— Заметьте, однако, Никита, все было подготовлено для пожара. Но он не случился. Почему?
— А вы как думаете? — Сыщик усмехнулся.
— Ну, преступник вышел на порог и увидел, что мы поднимаемся к дому. Сами знаете, какой оттуда обзор.
— И что?
— Испугался нас до смерти. Понял, что если будет мешкать, то мы его заметим на месте преступления… или… Нет. Наверное, он следил за улицей и должен был заметить нас издалека. И он мог поджечь дом, а потом…
— Выскочить из калитки Мартинова дома на наших глазах, когда гараж уже полыхал бы огнем!
— Зачем же «выскочить»? Он мог потом сделать вид, что прогуливался по Замковой улице…
— А может, не мог?
— Вы думаете, мы его знаем?
— Почему бы и нет? — Сыщик вздохнул:
— Впрочем, не трудитесь, госпожа Светлова, не тратьте понапрасну время, развивая эту версию. Все это, конечно, логично, но увы…
— Думаете, я не права?
— Я не все вам рассказал. Вы, впрочем, не спрашивали.
— Как же, спросишь у вас! Присвоили мне звание врага номер один… Надулись как мышь на крупу…
— Видите ли, там, в «Шкоде», рядом с телом Mapтина находилось взрывное устройство замедленного действия. Минут через двадцать оно должно было бы сработать…
— Как раз, когда бы мы, возможно, находились еще в доме Мартина?
— Да уж это точно… Вот что значит без приглашения ходить в гости, госпожа Светлова! — наставительно заметил Никита.
— Пожалуй, вы Правы, — без энтузиазма согласилась Аня. Лучше предварительно созваниваться. Это и правда было рискованно с нашей стороны, — признала она.
— В общем, мне пришлось тогда принять меры.
— Ах, вот почему вы так долго там возились!
— Сообразили наконец-то.
— Никита…. — нерешительно заметила Светлова. — Вы знаете, почему поначалу я подозревала именно вас?
— Вы уже объясняли. — — Я не сказала вам самого главного.
— Любопытно…
— Видите ли… Тот, кто помог «дяде Косте» отправиться на тот свет, должен был хорошо знать его привычки. И, конечно, должен был знать о его болезни, включая такие подробности, как, например, время приема лекарства. А о таких вещах знают либо врачи — причем выписавшие рецепт! — либо очень близкие люди. И ваше медицинское образование навело меня на мысль…
— Медицинское образование? — удивился Сыщик. — Вы имеете в виду то, что я помог тогда вашему сыну?
— Да…
Никита пожал плечами:
— Сразу видно, что вы в медицине ни уха ни рыла.
Я всего-навсего проходил обычную для полицейских подготовку. Обязательное обучение. У нас все полицейские должны уметь оказывать первую помощь.
Поскольку прибывают на место происшествия часто раньше «Скорой помощи». Вот и все.
— Ну ладно, ладно — совсем меня застыдили… А вот вам не приходит в голову связать вместе две эти детали: очевидное медицинское образование того, кто помог «дяде Косте» отправиться на тот свет, и хирургический надрез на горле этого бедолаги Мартина?
— Мне кажется, Анна, вы явно знаете что-то, о чем не решаетесь мне рассказать? — вместо ответа на ее вопрос заметил Сыщик.
Светлова в нерешительности молчала.
— Для того чтобы разобраться в обстоятельствах смерти Кубоцкого и всей этой странной истории, — заметил Никита, — надо знать по меньшей мере ответ на один простой вопрос… Отчего этот самый «дядя Костя», прибывший, по сведениям полиции, сюда из Амстердама, где он — ну так, на минуточку, обратите внимание на эту деталь! — останавливался в фешенебельном отеле «Европа», здесь поселился в захудалом семейном пансионе, который наша хозяйка пани Черникова почему-то именует отелем?
— А, ладно… Была не была! — Светлова махнула рукой. — Все равно вы больше не жених! Придется все-таки с вами поделиться.
Анна собралась рассказать Никите о «заказе», который сделала ей Дэзи. Ибо пришло время соединить вместе все, что случилось здесь, в городе, за последнее время, и все, что им, Сыщику и Светловой, было об этом известно.
Видно было, что совет, который мадам Вронская дала художнику: «Расстраивайтесь! Девушки иногда в состоянии оценить печаль!», оказался не так уж и плох. Печаль Руслана, по всей видимости, произвела на Дэзи сильное впечатление. А Светлова как в воду глядела, когда загодя лишила Сыщика статуса жениха.
— Прошу минуточку внимания!
Двери гостиной, где к вечеру, как обычно, собралось довольно много завсегдатаев, распахнулись. На пороге стояли Дэзи и художник Руслан.
«Что-то будет!» — подумала Анна.
Держа за руку своего спутника, Дэзи прошла в центр зала.
— Господа! Прошу любить и жаловать: мой жених!
Овации не грянули. Но зато, как по заказу, появилась пани Черникова с шампанским. И принялась обходить присутствующих с подносом, уставленным бокалами. Народ пригубил вино. И наступила какая-то странная пауза… Веселье отчего-то не разгоралось.
Дэзи уселась за рояль. Она, как и полагается «новой русской девушке», была обучена всему понемногу. Художник, несколько картинно облокотившись на рояль, встал рядом.
Ветер надувал занавески, и в квадратах окон светилась бархатная весенняя синева ночи… Сцена, очевидно, должна была изображать великую гармонию двух любящих сердец. Ну прямо картина кисти художника Руслана Климова под названием «Весенний вечер».
"То у него «Весеннее утро», то «Весенний вечер».
Парень-то явно не промах, ничего не скажешь", — думала Светлова.
В это время пани Черникова, продолжая свой обход, споткнулась о ковер, и парочка высоких бокалов тихо со звоном соскользнули с ее подноса на пол.
Ахнув, хозяйка принялась собирать осколки. А все, кто был рядом, бросились ей помогать. Светлова видела, как Дэзин новоиспеченный жених тоже наклонился по инерции вместе с пани Черниковой и протянул руку к разбитому бокалу… И вдруг, словно опомнившись, отдернул ее.
«…а руки его были изваяны столь совершенно, что это можно было понять и по его переброшенным через трость перчаткам», — вспомнила Анна фразу самого классного писателя второй половины двадцатого века Милорада Павича.
Неужели Климов боится за свои руки только потому, что они так хороши? Какая-то совсем не мужская черта характера. Странная, очень странная — почти женская! — осторожность…
Кстати, Светловой теперь, когда она разглядывала художника более чем внимательно, пришло в голову, что он не так уж и юн. Скорее какая-то феноменальная моложавость. Ведь моложавость — всего лишь маска молодости, а не сама молодость. Да, действительно, манера одеваться, длинные волосы, поведение — все было у него как у юноши. А на самом деле, если приглядеться повнимательнее, в его глазах таилось что-то уже очень немолодое и осторожное.
Светлова видела, как равнодушно взгляд художника скользит мимо раскрытого рояля, над которым летают пальцы Дэзи.
«Его красивые пальцы летали над клавишами рояля, когда он играл на нем в шахматы». Да, пожалуй, эта фраза Милорада Павича тоже очень подходит господину Климову. ;Если Климов и играл когда-то на рояле, то именно в шахматы. Он и не музыкант — это точно. Но кто же еще так бережет свои руки?
«Какая-то актриса, кажется, Анни Жирардо, признавалась, что прежде всего смотрит мужчинам на руки… — подумала Светлова. — Пожалуй, это правило еще больше подошло бы сыщикам».
Не художник, не музыкант… Тогда — кто? Может, просто гастролирующий жиголо? Искатель богатых невест? Тогда его можно поздравить. Кажется, он нашел то, что искал. Кстати, с поздравлениями и вправду затягивать было уже неловко. И Светлова поздравила обрученных. Или помолвленных? Или как их там следует называть?
Поздравила…. Но ей почему-то было грустно.
— Дэзи, а что сказал ваш папа? — вскользь поинтересовалась Анна у девушки.
«Помолвленная» сначала только отмахнулась.
— Так он еще не знает? — не сумела скрыть удивления Светлова.
— Я папу уговорю.
— Откуда такой оптимизм в отношении этой помолвки?
— Просто на этот раз все очень серьезно… — твердо сказала Дэзи. — И я папу уговорю! У меня уже немного получается — отец потихоньку поддается…
— Неужели он уже видел вашего жениха?
— Нет, но я все рассказала ему по телефону.
«Чудненько, — подумала Светлова. — Описала папе жениха по телефону! Папе описание понравилось… Очевидно, по мобильному скоро будут не только свататься и знакомиться с родителями, но и браки заключать…»
— Дэзи… Я, конечно, не имею никакого права это обсуждать. Но вам не кажется, что вы погорячились?
В старину такие помолвки называли «с досады».
— Ничего подобного!
— Ну что ж, вам видней! — Аня вздохнула. — А как подвигается работа над вашим портретом? Вам нравится то, что получается?
— Увы…
— Вот как?
— Да нет, вы не правильно поняли! Дело в том, что Руслан пока не разрешает мне даже взглянуть. Говорит, у него примета такая…
— Наверное, это тяжело: сидеть неподвижно по стольку времени?
— Да нет, ничего… Я обычно, чтобы скоротать время, что-нибудь ему рассказываю. Не знаю, конечно, насколько Рустику это интересно… Он все молчит себе да рисует. Но мне все равно приятно. Хоть кто-то готов меня выслушать.
Светлова не сумела подавить вздоха. Даже само это обручение и объявление о помолвке в гостиной отеля чужим людям казалось ей по меньшей мере странным и неестественным. К чему это представление? Счастливые пары самодостаточны, им никто не; нужен. Влюбленные и родных-то иногда забывают поставить в известность о своих намерениях, не то что чужих… Но было очевидно, что Дэзи зачем-то понадобилось это представление… Впрочем, ясно зачем!
Конечно, Сыщик вел себя подобающим образом, но было видно, что это явно не самый счастливый день в его жизни. Укол оказался болезненным и направлен был очень точно. В самое его сердце. В ответ на сочувствующий взгляд Светловой Никита только усмехнулся:
— Она не ветреная. Все правильно. Вы между легавым и художником кого бы выбрали? Согласитесь, что художник — это все-таки более романтичный и естественный выбор для столь молодой девушки!
— Не знаю, не знаю… — пробормотала Анна. — Я еще не видела, что он там рисует… Художники, как и сыщики, бывают разные.
— А вот без соболезнований вы, кажется, не можете. Хотя, право же, не стоит. — Никита опять усмехнулся и отправился в сторону бара.
— Неужели напьетесь? — поинтересовалась вдогонку Анна.
— Еще не решил.
Рядом со Светловой остановилась хозяйка отеля.
— Почему вы совсем не пьете шампанское? — шепнула Ане на ухо пани Черникова.
— Что-то не хочется, — вздохнула та.
— А вы знаете, — задумчиво заметила хозяйка отеля, — мне отчего-то тоже не хочется. Хотя шампанское отличное… Жених не поскупился!
— Кстати, как он вам? — поинтересовалась Анна.
Пани Черникова пожала плечами.
— Знаете, некоторое время назад, — заметила она, — у нас тут гостила женщина-экстрасенс. Вас, мадам Светлова, тогда еще здесь не было… И вот однажды эта дама затеяла сеанс «Кто есть кто?». Выясняла «внутреннюю суть». Ну понимаете, они ведь утверждают, что видят людей насквозь…
— Шарлатанка?
— Да нет… То есть сначала все, конечно, так и подумали! Но она точно угадала имена некоторых присутствующих, хотя не была еще знакома с этими людьми. И даже их профессии угадала! Кто чем занимается. Ну, и еще некоторые детали назвала очень точно…
— И доверие к ее прорицаниям сразу возросло?
— В общем, да.
— Интересно…
— Мне она, например, предсказала, что отель «Королевский сад» будет процветать и я расплачусь наконец по всем кредитам.
«Ну еще бы… — усмехнулась про себя Аня. — Такие предсказания — лучший способ вызвать доверие».
— Вообще-то она очень интересно обо всех рассказывала, эта экстрасенс…
Пани Черникова вдруг замолчала.
— И что же? — не выдержала Светлова.
— Вас, наверное, интересует, что она сказала о женихе этой милой девочки? — хитро" прищурилась хозяйка отеля.
— Вы угадали.
— Ничего. Она не сказала о нем ни слова.
— Вот как?
— Видите ли, от ясновидящего взора этой женщины-экстрасенса тогда ускользнули двое…
— Кто же?
— Во-первых, мадам Гоцци. Она вдруг встала и ушла… Прежде чем очередь дошла до нее.
— А еще Руслан?
— Точно. Господин Климов.
— Он тоже ушел?
— Нет… Экстрасенс сама отказалась что-либо говорить о нем.
— Почему?
— Видите ли, он был последним в очереди, и она вдруг сказала, что уже очень устала. Растратила энергию! Пообещала все рассказать о нем в другой раз.
— И что же?
— К сожалению, этого другого раза не случилось.
Отчего-то уже на следующий день она уехала.
— А накануне она собиралась уезжать?
— Вовсе нет. Напротив. Она собиралась погостить у меня еще.
— Любопытно .
— Как вы думаете, мадам Светлова, насчет отеля она правду сказала? — вздохнула пани Черникова. — Я ведь, признаться, на самом деле довольно суеверна…
— Кстати, о суевериях! — заметила подошедшая к ним в этот момент мадам Вронская. — Некоторые поверья категорически требуют заключать браки только во время прибывания Луны!
— Да, и что же? — рассеянно переспросила Анна.
— А сейчас… — почти трагически возвысила голос полька, — а сейчас она на ущербе!
Светлова отвела занавеску на окне. И вправду, сияющий лунный диск как будто мышка с правого края обгрызла.
«Надо же… Жених такой специалист по предвидению будущего с помощью бараньей лопатки… — подумала Анна. — А с луной так лопухнулся! Неужели не мог подождать, пока она станет прибывать?»
Аня опустила занавеску.
Кстати сказать, знакомого черного силуэта за окном не было.
Это было скверно, это было неприлично, это было ужасно… Но тем не менее Анна собиралась это сделать. Затея оказалась непростой: в отельчике, где все двери были, по сути дела, нараспашку, этот номер в отсутствии хозяина всегда был тщательно закрыт. И все-таки Светлова улучила момент…
Когда горничная, убиравшая этот номер, замурлыкала, надраивая кафель в ванной, Анна, прогуливавшаяся по коридору, открыла дверь и шмыгнула внутрь. Собственно, ей не нужно было много времени. Всего-то ничего… Буквально три-четыре минуты!
Только лишь взглянуть. И правда, одного взгляда оказалось вполне достаточно!
Уже уходя из номера — горничная перестала мурлыкать в ванной! — Анна краем глаза отметила царивший в комнате порядок. Надо было признать: никакого хаоса, богемной расхлябанности, беспорядка, присущих обычно творческим натурам, в быту этого молодого человека явно не наблюдалось! В частности, Светлова обратила внимание, как аккуратно были разложены на письменном столе обычные мелочи: пачка сигарет, ключи, зажигалка, шариковая ручка.
Не свалены хаотично в кучу, не разбросаны по столу как бог на душу положит, а именно разложены — симметрично, по порядку, по ранжиру.
Что-то такой порядок Светловой напомнил… Но что?
