Я сидела на лавочке и наблюдала за подъездом, к которому подкатила белая «десятка», довольно основательно забрызганная грязью. Из машины не спеша вышел молодой человек среднего роста, с длинным носом и весьма высокомерным выражением лица. Это я могла заметить даже с того расстояния, на котором я находилась: примерно семьдесят метров.

Я поднялась и медленно направилась в его сторону. Он шел к подъезду, крутя на пальце связку ключей. Я приостановилась и чуть склонила голову набок, соображая.

— Женька!! — вдруг окликнул его кто-то, и я увидела, что к парню идут трое, приветственно размахивая жестяными банками с коктейлем. — Корнеев, мы к тебе! Пошли выпьем.

— Я домой, — донесся до меня ответ Корнеева.

— Ну так мы к тебе домой и пойдем.

— Идет.

Я вздохнула. На этот раз беседа по душам с Женей Корнеевым отменялась.

Я вернулась в офис и застала босса не одного, а вместе со Светланой Андреевной. Особенно удивило меня, что они пили коньяк, при этом не выдерживая щадящих доз. Светлана Андреевна была определенно под хмельком, и ее покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что она недавно плакала.

Босс поднял на меня взгляд.

— Ничего, — быстро ответила я. — Я хотела сказать: ничего определенного. Ну, виделась я с Сергеем. Он уверен, что его крупно подставили.

— Что? — широко раскрыла глаза Светлана Андреевна. — С ним что-то случилось? Что?

— У него могут отнять квартиру, — ответила я и коротко изложила суть своего разговора с Вороновым.

Босс подпер щеку и ненадолго задумался.

— Так, — сказал он наконец. — Дело не то чтобы ясное, но, во всяком случае, масштаб неприятностей представить себе можно. И я сильно сомневаюсь, Светлана Андреевна, что все эти неприятные для вас, а теперь, как выяснилось, и для вашего сына происшествия имеют место быть из-за того, что кто-то хочет навредить вам. Простите, Светлана Андреевна, но я буду говорить прямо: вы и ваш сын не такие крупные фигуры, чтобы ставить вас в центр таких интриг. А что касается квартиры… да, можно предположить, что хотят отнять квартиру у Сережи. Но вы знаете, Светлана Андреевна, люди, которым нужна дорогая жилплощаль, действуют совсем по-иному. Редко так бывает, чтобы в этих делах засвечивались близкие знакомые, как этот Корнеев. Нет. Если бы квартира была целью, действовали бы по совершенно иной методе, и вовсе не обязательно несчастного парня тащить в казино и пичкать там психостимуляторами. Для Сережи можно было бы подстроить пьяную драку или несчастный случай, тем более что, как я усвоил из затребованных мною из его бывшей школы и части, в которой он служил, личных дел вашего сына, Сережа человек горячий, вспыльчивый. Достаточно взрывного нрава.

— Я не… я не знаю, — пробормотала она. — Мария, вы его видели, да? Какой он?

Я сделала какой-то неопределенный жест. Честное слово, не хотелось описывать внешность Сережи этой женщине, которая приходилась ему родной матерью. Было в этом во всем что-то патологическое и даже жуткое.

— Не об этом речь, — властно вмешался босс. — Мы говорили с вами, Светлана Андреевна. И я уже задавал этот вопрос. Задам его еще раз, уже в присутствии Марии. Я спрашивал, есть ли у вас среди близких знакомых люди, которые сейчас являются высокопоставленными персонами, люди, на которых можно надавить развязанным вокруг вас и вашего сына круговоротом таинственных происшествий.

— В круговорот вовлечена уже и я, — сказала я. — Не забывайте этого чудного Витю Заварзина, который приковал меня наручником к батарее.

— Совершенно верно, — кивнул босс. — Что же вы молчите, Светлана Андреевна? Мне казалось, что вы хотели назвать какое-то имя…

— Да, — тихо сказала она, — просто я думала… боялась повредить ему.

— О ком идет речь?

— Десять лет назад мы поддерживали с ним близкие отношения. Потом он женился на другой, на моей, кстати, подруге, и пошел в гору. Но он хороший человек, это она, Валерка, Валерия, его окрутила. Время от времени встречаемся с ним и теперь… хотя ничего… уже ничего между нами нет. В свое время он хотел на мне жениться, разыскать Сережу и вернуть его в семью. Усыновить. И вот теперь, когда ему может повредить все, что угодно…

— О ком вы говорите?

— Его фамилия Бубнов.

Босс присвистнул и даже поднялся из кресла. Его глаза заметно округлились.

— Бубнов? Тот самый Бубнов? Геннадий Ильич? Который через месяц будет участвовать в выборах губернатора Московской области и имеет наилучшие для того шансы из всех кандидатов? Не об этом ли Бубнове вы говорите?

Светлана Андреевна провела ребром ладони по покрасневшим глазам, размазывая тушь, и протянула:

— Да-а. Это он. Гена Бубнов. Он нисколько, нисколько не изменился. Но я сейчас не хочу обращаться к нему за помощью! Быть может, именно в него и целят.

— М-м-м… сомнительно, — сказал босс. — Значит, вы продолжаете поддерживать отношения с Бубновым?

— Да. Он помогал. Он по своим каналам даже хотел отмазать Сережу от армии, но тот сам пошел. Гена… мы с ним видимся не реже чем раз в неделю.

Босс поднял брови:

— Простите, Светлана Андреевна, я понимаю, почему вы придерживали имя Бубнова и не называли его, по каким причинам. Но я все-таки задам неделикатный вопрос. Это моя профессия — задавать неделикатные вопрос. Так вот: вы с Бубновым в интимных отношениях?

Против ожидания, не возникло томительных пауз, ломаний и недомолвок. Быстро, громко и отчетливо Светлана Андреевна ответила:

— Да.

Я переглянулась с Родионом Потаповичем.

— Да, — продолжала Светлана Андреевна. — Конечно, я сейчас уже не та, как десять лет назад. Но мне кажется, что он даже этому рад. Он всегда боялся этой моей яркой внешности. Как он выражался, «ультрафиолетовой». И то, что я поблекла, даже делает его ближе. У него… у него нет жизни с женой. Лерка всегда была стервозная баба. А с возрастом превратилась в редкую дрянь.

— Поня-атно, — протянул Шульгин. — Спасибо, Светлана Андреевна. Это уже что-то.

После ее ухода он сказал:

— С самого начала я думал, что неприятности у Анисиной возникают не из-за нее самой. Стоит она того, чтобы ставить ей «жучок»! А вот Бубнов — это персона совсем другого калибра. Как бы к ней, то бишь к этой персоне, подобраться?

Я загадочно заулыбалась. В кои-то веки у меня появилась возможность уязвить моего босса, который часто мнил себя всезнающим и всемогущим.

— Это очень просто.

Он с живостью обернулся.

— Что значит — очень просто?

— А то и значит.

— Нет уж, ты будь любезна выражаться яснее.

Я некоторое время держала паузу. Мой босс сам любил такие театральные эффекты, так что я отплатила ему той же монетой. Лишь удостоверившись, что он уже выдвинулся из кресла и смотрит на меня с нетерпением, переходящим непосредственно в недовольство, я произнесла:

— Хорошо. Родион Потапович, вам известна такая фамилия: Ясин?

На его лбу возникли вертикальные складки. Почти тут же они переконвертировались в горизонтальные. Затем босс вышел из-за стола и заходил по комнате.

— Тэк-с, — протянул он. — Ясин. Да мало ли Ясиных на белом свете… Но тут ты, верно, подразумеваешь какого-то крупного Ясина, иначе не стала бы говорить о нем с таким торжественным видом.

— Ну, хорошо. Так предположите!

— Бывший министр экономики?

— Ну что вы! Подсказка: послезавтра ему исполняется тридцать лет.

— Тэк-с. Ну… певец, что ли, какой-нибудь или модельер?

— Вы не гадайте. Вы припомните.

— А! — воскликнул Родион Потапович. — Ну конечно! Такой налысо бритый, с бородкой. Видеоклипы снимает и ведет передачу на СТС. Только вот какую передачу, хоть убей, не помню!

— А это и необязательно. Вы верно вспомнили. Кирилл Ясин, клипмейкер. Хороший клипмейкер, между прочим. Я с ним знакома, хорошо знакома. Большее того, я приглашена к нему на юбилейную вечеринку в ночной клуб. Говорят, будет грандиозно.

— Тэк-с. А какое отношение ко всему этому имеет Бубнов?

— Да почти никакого. Если не считать одного нюансика: Бубнов тоже приглашен на юбилей Ясина.

Шульгин привстал и с крайне комичным видом хлопнул себя ладонью по затылку…