Дмитрий. Июль, 1999
– Внимание, она вышла, – послышалось в трубке, и Дмитрий кивнул Разумихину: – Началось!
Он завел мотор, чтобы уехать сразу, как только Марина Алексеевна покажется. Скорее всего она отправится, как обычно, на остановку 18-го, но жители Доскина частенько переходили сюда, на трассу, чтобы уехать 216-м из Богородска или любым другим попутным автобусом. Поэтому следовало учесть оба варианта.
– Вам отбой, – опять раздался голос Андрея. – Идет обычным путем. Автобус уже здесь. – И еще через несколько минут: – Она села в автобус. Поехали!
«Волга» взяла с места, но, проехав метров сто, остановилась. Дмитрий перескочил на заднее сиденье и скорчился. Главное было, чтобы Марина Алексеевна его не увидела. Конечно, она и вообразить не может, что ему известна вся интрига, но… такие вот непредвиденные случайности и губят все дело. Два дня назад Дмитрий самолично мог в этом убедиться на улице Провиантской!
Он услышал шум проехавшего мимо автобуса, после чего Разумихин сказал:
– Вылезай, кортеж проследовал.
Дмитрий перебрался на переднее сиденье и увидел впереди хвост «ЛАЗа» и трюхавший в некотором отдалении от него «Москвич-407», настолько пыльный, облупленный и побитый, что в его неспособности обогнать даже детскую коляску, а не то что автобус, не возникало никаких сомнений. Вдобавок на крыше «москвичка» возвышалось нечто громоздкое, окутанное брезентом, и этот груз, конечно, тоже замедлял скорость. Ну а серой «Волге» ничто не мешало обогнать «ЛАЗ» и резво упылить куда-то по дороге… не очень далеко, правда, а лишь до первых же придорожных железных «комков». Здесь «Волга» постояла, причем Разумихин в целях маскировки даже купил бутылку «Святого источника». Пропустили автобус и «Москвич», снова их обогнали, но вскоре подвернули к заправке… И так все пятнадцать километров до Щербинок.
Возможно, все эти телодвижения были лишними и несли на себе печать некоторой суетливости, но Дмитрий не исключал варианта, что похитители, вернее, тот из них, кто придет за деньгами, окажутся именно в автобусе. В этой предвечерней толчее, когда тесный 18-й набивается под завязку, до того, что руки-ноги у людей путаются, не то что тележки, сумки, корзины и букеты, можно под шумок провернуть любое темное дело, от карманной кражи до убийства. Тем более – передачи небольшого пакета с деньгами. А потом, посулив Марине Алексеевне, что дочь будет ждать ее дома или, к примеру, у памятника Горькому через час или еще где-нибудь, – выбраться на первой же остановке… и поминай как звали. Существовала, правда, опасность, что Марина Алексеевна, вопреки требованиям, все же окажется в автобусе не одна, и тогда похитителю уж точно не уйти. Даже если его не возьмут при передаче денег, он прицепит к себе грандиозный хвост, от которого совсем не просто будет отвязаться. Нет, вряд ли они полезут за деньгами в автобус. Скорее всего все произойдет именно на том пустыре, о котором говорила Александра Герасимовна. Однако для страховки от неожиданностей в автобусе находился Андрей. И в случае, если бы все же кто-то вышел на контакт с Мариной Алексеевной, ему следовало сунуть руку в карман и нажать на кнопку автодозвона сотового телефона. Дмитрий в «Волге» принял бы сигнал, и уж тогда пришлось бы действовать по запасному варианту. И все же он почти не сомневался: в автобусе ничего не произойдет.
Точно так же он не верил, что произойдет честный обмен: деньги – Лёля. Хотя… всякое может быть. Появление дочери самым надежным образом отвлечет Марину Алексеевну (и тех, кто может оказаться при ней в качестве группы поддержки) от похитителей, и они смогут спокойно скрыться. И Дмитрий отчаянно возмечтал, чтобы все произошло именно так, чтобы это оказался вульгарный киднеппинг с целью получения прибыли, чтобы все его домыслы насчет Центра крови так и остались домыслами… Он очень хотел поверить в это, но не мог. Лёлины родители не были теми людьми, за счет которых можно крупно нажиться, вот в чем штука. Уж если похищать, то дочь какого-нибудь «нового русского», которых совсем не мало в Нижнем, чтоб слупить с него нетрудовых, криминальных денежек на полную катушку. А так серьезно обставлять дело ради пятнадцати тысяч долларов… Сама по себе сумма на фоне нашей российской действительности, конечно, очень неплохая, однако похищение человека элементарно не укладывается в эту смету. В деле должно быть минимум четыре участника: кто-то ведь Лелю стережет, кто-то у них на связи, кто-то действует… Это значит, что каждому достанется не столь уж большая сумма, отнюдь не покрывающая степени грозящей опасности. Рисковать угодить в тюрьму за три тысячи баксов? Нет, цель не оправдывает средства. Хотя, с другой стороны, Лёля, может быть, давно уже мертва и нет надобности ее стеречь…
Он даже головой мотнул, чтобы отогнать мысли, от которых цепенело тело и замирало сердце. Не время! Впереди Щербинки.
Возле Ольгина разумихинская «Волга» уже надежно оторвалась от автобуса и оказалась в Щербинках раньше его. А вот и «москвичок» прителепал. Серега Молодец глянул на них так холодно, словно в жизни раньше не видал, и пристроился рядышком к обочине.
Появился 18-й. Марина Алексеевна вышла и сразу побежала к троллейбусу, успев вскочить в него прежде, чем захлопнулась дверь. Вышел Андрей, нахлобучил свою красную каскетку (что означало: ничего не произошло) и направился к «Москвичу». Сел в него – и тот неспешно затрюхал вслед за троллейбусом, всем своим видом демонстрируя, что и его не в силах догнать, а тем паче – перегнать. «Волга» же пошла вперед.
Они проехали пустырь напротив сельхозинститута и мост над развязкой, однако не остановились, а свернули в первый же боковой проезд и обосновались там. Разумихин открыл крышку мотора и углубился в его недра, а Дмитрий достал бинокль и навел его на точку. Он видел, что «москвичок» устроился возле спуска на Карповский съезд. Вышел Андрей и начал ощупывать груз, закрепленный на багажнике. Выглядел он совершенно невинно, и Дмитрий от души надеялся, что так подумает любой, кто глянет на «Москвич» со стороны. Да и на «Волгу». Если их детективные игрища были кем-то распознаны… Его вдруг словно кипятком обдало при мысли, что за автобусом могли следить не только они, но и похитители. И те уж точно обратили внимание на тихоходный «Москвич» и не в меру суетливую «Волгу», которые теперь обосновались вблизи места, где должна состояться передача денег…
Спокойно, не дергайся. Пока ехали до Щербинок, Дмитрий внимательно следил за дорогой, но не видел ни одной подозрительной машины. Ни одной, которая мелькнула бы дважды. Хотя, конечно, похитители могли следить из нескольких машина… Нет. Он качнул головой.
Нет! Сумма по-прежнему опровергает наличие слишком многих сил. Потому что частное уменьшается с увеличением делителя!
Дринькнул сотовый.
– Тики-так, – послышался в трубке голос Молодца. – Объект видите?
Да, Дмитрий видел Марину Алексеевну, которая стала на мостике, растерянно оглядывая каждую проносившуюся мимо машину. Согласно уговору, она положила деньги в пластиковый пакет, который сейчас свободно болтало ветром. Молодец (он тоже, как, впрочем, и все остальные, не верил, что произойдет честный обмен) вчера готов был биться об заклад, что пакет у Лёлиной матери просто-напросто вырвут ушлые ребята, высунувшись из машины, а скорее перевесившись с мотоцикла, как модно грабить прохожих в Италии. Да, может быть, с мотоцикла… И все-таки она стоит метрах в полутора от края дороги, любой, кто захочет выхватить пакет, должен будет остановиться хоть на минуту, а любой, кто здесь остановится…
– Такси вызывали? – спросил Молодец, но Дмитрий уже и сам увидел желтую машину, которая приостановилась рядом с Мариной Алексеевной. Может, измучившись от безделья, таксист предлагал подвезти женщину? Нет, он что-то спрашивает. Марина Алексеевна покачала головой, потом начала что-то объяснять, показывая вперед, на проспект Гагарина. Таксист, который спрашивает у случайного прохожего, куда ехать?.. Достаточно редкая картина!
– Внимание! – крикнул вдруг Молодец, и Разумихин, с грохотом захлопнув капот, влетел на свое место и включил зажигание. Дмитрий вел биноклем за высоким человеком в серой ветровке, темных очках и шляпе, нахлобученной на самые уши. С воплем: «Такси! Подождите, такси!» – он несся напрямик через пустырь, отчаянно размахивая руками.
Его усилия были оценены: водитель гостеприимно распахнул дверцу. Дмитрий опустил бинокль. Лица все равно не разглядеть, хотя что-то знакомое просматривается в этой долговязой фигуре… Или кажется?
– Взято! – завопил Молодец.
Да. Они все видели, как бегущий вырвал у Марины Алексеевны пакет, вскочил в такси – и желтый автомобиль с места взял полный ход.
Что и требовалось доказать.
Марина Алексеевна беспомощно протянула руки вслед такси, но больше Дмитрий на нее не смотрел.
Такси мотнулось вправо, на съезд, но тут же развернулось на развязке и через мгновение появилось наверху, на дороге, ведущей в арзамасском направлении.
– Спокойно, я их вижу, – сообщил Молодец. – Не дергайтесь пока. Опять поворачивают… На проспект! Ату их!
Значит, целью всех этих метаний похитителей было выявить слежку. И вот желтое пятно понеслось по проспекту Гагарина!
Разумихин вывернул туда же. Мимо, как стрела, пронесся «Москвич», крыша которого уже опустела, но видно было, что Андрей торопливо сматывает какую-то большую белую тряпку. Шарик лопнул – вот как это называется.
– Ведем, как договорились? – послышался голос Молодца, и Дмитрий, не тратя времени на слова, махнул ему, когда «Волга» пошла на обгон.
Они вплотную приблизились к такси – достаточно, чтобы заметить победительный хлопок ладонями, которым обменялись водитель и пассажир. Вообще было видно, что эти двое необычайно довольны собой: оживленно переговаривались, то и дело поворачиваясь друг к другу, хохотали…
– Лохи, – сквозь зубы выговорил Разумихин. – Типичные лохи! Смотри, они настолько ошалели от радости, что теперь даже слежку не просекают! А номер ты все же запиши.
Дмитрий не глядя черкнул черным фломастером в приготовленном блокноте.
Они уже проскочили Мызу. Здесь «Москвич» обошел «Волгу», а потом и такси. Наверное, со стороны такая прыть у заслуженного старикашки могла показаться странной: ведь все три автомобиля по пустому проспекту шли не меньше чем на восьмидесяти!
– Гаишников на нас нет, – проворчал Разумихин. – Или есть?!
Издалека донеслось завывание сирены.
«Неужели Марина Алексеевна все-таки сообщила в милицию?!» – мелькнуло в голове у Дмитрия, но тут же он сообразил, что вой сирены не догоняет их, а несется навстречу. Водители редких машин торопливо жались к обочине. То же сделал и «Москвич». Желтое такси слегка сбавило скорость, но убраться с дороги не успело. Со стороны города на взгорок вылетела милицейская «Волга», и вдруг из громкоговорителя донесся приказ:
– Водитель такси, примите к обочине! Водитель такси, примите к обочине!
Желтая машина суетливо сунулась вправо, сделала попытку перевалить через высокий бордюр, но села на него днищем. Из глушителя вылетело облачко дыма. В ту же минуту распахнулись обе дверцы, и водитель вместе с пассажиром, который прижимал к груди пакет, ринулись прочь от такси, норовя обогнуть здание кинотеатра «Электрон» и скрыться за гаражами.
На миг растерявшийся Разумихин едва успел вильнуть к обочине, чтобы пропустить машину сопровождения, вслед за которой важно ехал кортеж роскошных автобусов. Похоже, какие-то гости города направлялись в аэропорт.
Однако сейчас было не до них. Дмитрий рванул свою дверцу и вывалился на обочину. Он еще успел услышать, как Разумихин что-то кричит ему, а может, по сотовому ребятам, но не разобрал ни слова, забыв обо всем, кроме двух спин, мелькающих впереди.
Они даже не додумались броситься врассыпную, хотя, впрочем, все равно – на каждого беглеца приходилось по два ловца, так что шансов уйти у тех не было. Дмитрий прекрасно понимал, в какое изумление поверг своих товарищей, сломав разработанную схему преследования, но на объяснения не осталось времени. Сейчас главное было, что он оказался прав, к сожалению. К сожалению потому, что эти двое не приведут его к Лёле: они, увы, не имеют отношения к ее исчезновению. Все раньше или позже выяснилось бы… хорошо, что раньше, хорошо, что у этих молодых мерзавцев так быстро сдали нервы!
Мысли беспорядочно прыгали в голове.
Высокий, в серой ветровке, обернулся, и Дмитрий чуть не расхохотался при виде его густых черных усов. Беглец на миг сбился с ноги, увидев летящего за ним парня в джинсе, а не в милицейской форме. Мысль об ошибке, похоже, мелькнула в его голове, но выражение лица Дмитрия не оставляло места для инотолкований, поэтому он снова наддал ходу. Шофер наконец вильнул в проулок, однако Дмитрий не обратил на его маневр никакого внимания, а донесшийся вскоре вопль свидетельствовал, что он поступил правильно: «похитителя» повязали ребята. Наверное, этот вопль долетел и до беглеца и заставил его споткнуться. Он опять оглянулся – и вдруг, резко отшвырнув пакет, метнулся в сторону, во дворы. Дмитрий усмехнулся: он еще и не разбежался-то как следует, но сейчас самое время сделать это. Беглец не сомневается, что теперь-то уж оторвется, если бросил деньги. А не все такие жлобы, как ты, придурок!
Серая спина приближалась. Дмитрий выбросил вперед кулак и достал парня как раз в тот миг, когда он готовился вильнуть снова. Длинный пробежал несколько шагов на полусогнутых, путаясь в собственных ногах, и тут Дмитрий прыгнул ему на спину. Обрушил всей тяжестью плашмя, мгновенно схватил за руки и вывернул их, едва не оглохнув от пронзительного, заячьего визга, которым пойманный выразил свою боль.
– Заткнись! – выдохнул Дмитрий и улыбнулся, услышав, как рядом загудела земля: подоспела подмога.
– Ты как? – пропыхтел Разумихин, падая рядом на колени.
– Нормально. Второго взяли?
– Вон, ведут.
Дмитрий привстал, опираясь коленом на спину длинного и не выпуская его заломленных рук. Тот взвыл от нового приступа боли.
Молодец приближался легким прыгучим шагом, гоня перед собой довольно высокого парня в спортивных «адидасовских» штанах и футболке, имевшей на груди грязное расплывшееся пятно, словно Молодец от души потер его о землю, прежде чем вздернул на ноги. Да и физиономия, заросшая густой черной щетиной, была извазюкана. Чуть позади неуклюже, боком, бежал Андрей, одной рукой прижимая к себе пакет и крича:
– Господа, это не вы сумочку обронили?
Лежавший на земле длинный дернулся: похоже, с трудом подавил в себе желание выкрикнуть, что да, это он потерял, но вовремя одумался.
– Версия такая, – сказал Молодец, который, похоже, ничуть не запыхался, в то время как его подопечный жадно глотал воздух ртом. – Пассажир вдруг вывалился из машины и бросился бежать, не оплатив проезд. Водила бросился вдогонку, чтобы получить свои кровные. Этого длинного знать не знает и видеть никогда не видел.
– Не хило! – усмехнулся подошедший Андрей. – Быстро сообразил парень! Пожалуй, он и есть мозговой центр всего этого дела.
Пленник опять дернулся.
– Лежи! – Дмитрий посильнее вдавил коленку между его лопатками. – Хочешь сказать, что тоже умный, да? Знаю, знаю, без тебя тут не обошлось.
– Да ты что, мужик? – глухо проворчал тот, не поворачивая головы, поскольку возможности такой у него не было. – Я тут ни ухом ни рылом… Нас просто наняли, понимаешь? Просто попросили!
– Кто?
– Да я его не знаю. Договорились встретиться на почтамте, он меня сам должен был найти.
– Хочешь сказать, этот кто-то попросил первого встречного привезти ему пятнадцать штук? Да он полный идиот, что доверился именно тебе! Я же видел, как ты с чужими деньгами обращаешься. И хватит вилять, – покруче вывернул ему руки Дмитрий. – Эти сказки ты в милиции рассказывать будешь, а ради меня не трудись. Понимаю, ты не мог предвидеть, что я тебя узнаю, но все же не стоит всех вокруг дураками считать, а себя одного – умным.
– Откуда ты меня можешь знать? – забился лежащий. – Кончай врать!
– А я и не вру, дорогой Виталя Кабаков с первого этажа дома 127 по улице Провиантской, – недобро усмехнулся Дмитрий. – Я тебя сразу узнал, да и приятеля твоего тоже. – Он обернулся к таксисту: – Что, решил не бриться, как барбудо? А паричок седенький где брал? Это ведь ты голову Марине Алексеевне в Щербинках морочил, верно? Удивляюсь, что она тебя не узнала, когда ты сейчас к ней подруливал. Хотя немудрено…
О седых волосах теперь и помину не было: таксист был стрижен под нуль, как новобранец.
– Следили, с-суки… – сплюнул он и вдруг сильно пнул под ребро своего приятеля. – Я же говорил, что она кому-то обязательно проболтается, эта баба!
– Эй, эй, лежачего не бьют! – прикрикнул Молодец, оттаскивая своего подопечного в сторону.
– А может, он считает, что это предрассудок, – серьезно сказал Разумихин. – Я, кстати, тоже так думаю. А потому предлагаю помочь ему лечь…
Таксист затравленно огляделся:
– Что, взяли, да? Взяли? Ментовня проклятая!
– Спасибо за комплимент, – сказал Дмитрий. – Увы, незаслуженный. Кстати, Марина Алексеевна никому ни о чем не проболталась, просто тут имела место быть некоторая сообразительность. Внешность у твоего дружка уж очень выразительная. Ему бы, идя на дело, от особых примет избавиться: где еще такого долговязого найдешь?
– Ну, уродился человек высокий, он же не виноват, – сочувственно сказал Андрей. – Что ж ему, голову самому себе отсечь?
– А какой прок в такой голове? – удивился Дмитрий. – Мозгов все равно нет. У этой головы главное украшение – уши.
– Категорически не согласен! – возразил Андрей. – Усы у него тоже замечательные.
– Усы приклеенные, – уточнил Дмитрий. – Поскольку три дня назад их и в помине не было. А уши – родные. Этими ушами он и услышал, как мы с Александрой Герасимовной говорили про Лёлино исчезновение…
– Ни слова вы про это не говорили! – прорычал в землю долговязый, и Дмитрий кивнул:
– Правильно. Мы говорили только о том, что Лёля уехала в деревенской «Ниве», за которой последовал кавказец в «Дюранго». Это ты и услышал. Однако этих сведений явно маловато, чтобы раскинуть такую сеть, какую раскинули вы. Вашего посланца Марина Алексеевна могла запросто обсмеять, сказав, что Лёля, к примеру, в Анталии отдыхает, – но вы угодили в «десятку». Учитывая, что не было, не было в том нашем разговоре никакой особо ценной информации, как вы могли пойти на такой риск? Ведь, чтобы настолько скрупулезно обставить передачу денег, вы должны были быть абсолютно уверенными в Лёлином необъяснимом исчезновении! А это возможно только при двух обстоятельствах.
Он помолчал, давая Кабакову шанс оба эти обстоятельства осознать.
– Мы к этому делу никакого отношения не имеем, – пробормотал тот, с усилием поворачивая голову. – Да пусти ты меня! Руки выворотил, больно!
– Лежи, лежи, – прикрикнул Дмитрий. – Подумаешь, руки у него заболели. Руки-то тебе вообще зачем? Денежки считать уже не придется…
Таксист при этих словах громко, обреченно вздохнул.
– Ну? – Дмитрий без жалости вздернул кисти рук Кабакова еще выше. – Ты уверяешь, будто не вы похитили Лёлю. А кто? Вы только курьеры, опять врать начнете?
– Мы вообще никто, – в один голос сказали таксист и Кабаков.
Андрей с Молодцом невольно прыснули.
– Давайте по очереди, – несколько растерявшись, предложил Разумихин.
И Кабаков крикнул:
– Погоди, Шурик, я сам скажу, а то этот… мне совсем руки сломает. Мы видели их, понял? Видели их! Отпусти, гад!
В голосе его звенели слезы, однако Дмитрий и не думал ослаблять хватку:
– Где? Кого?
– На пароме! В прошлую пятницу! У меня тетка живет недалеко от Курмыша, но это на другой стороне, уже в Чувашии. Деревня Камышанка, одно слово, что деревня – десяток дворов. Мы там были с Шуркой… скажи, Шурка, были?
– Были, факт, – торопливо подтвердил таксист.
– Неделю отдыхали. Там же места офигенные, тайга, что в Сибири, голубика, грибы… Потом собрались домой. Тетка с нами доехала до пристани, у них там магазин, прямо на берегу. Стоим, ждем, пока паром подойдет, пока машины с него съедут. Там их было-то всего две-три. Вдруг Шурка говорит: «Смотри, какая тачка!» Я вижу – черный зверь такой несется, класс! Тетку спрашиваю – так, хохмы ради: «Неужели в Камышанке на таких забойных машинешках по грибы ездят?» Она хохочет: «Ну да, по нашим улицам и на тракторе не проедешь. Это не наш, – говорит, – это из Лесной, там чего только нет, даже вертолет». А еще, помню, удивился: Лесная – это вообще дичь и глушь, километров сколько-то в лес, туда даже дороги толковой нет, как, думаю, этот «Дюранго» проедет? Ну вот. Тачка съехала на берег и приостановилась. Шофер выскочил и побежал в магазинчик, а дверь открытую оставил. И когда мы проезжали мимо, я успел увидеть: сидит какой-то черномазый, а рядом с ним, голову ему на плечо положив, вроде Лёлька Нечаева из нашего подъезда. Я сначала думал: почудилось, а потом услышал, как ты у Герасимовны про «Дюранго» выспрашиваешь, и догадался…
– О чем ты догадался, гадина? – Дмитрий еще круче заломил ему руки, и изо рта Кабакова вырвалось одно сплошное рыдание:
– Пусти! Я подумал, она сбежала с хахалем, а тебе не сказала, и матери тоже, и вы все думаете, будто с ней что-то случилось! Мы сначала решили просто так, наудачу схохмить, а тут клюнуло, да еще как! Ну, мы… да пусти руки! Пусти-и-и!!! – завизжал он.
– Эй, эй… – предостерегающе сказал Разумихин, и Дмитрий опомнился.
Чуть ослабил хватку, но не из проснувшейся жалости: вдруг силы кончились. А что, если она и в самом деле просто-напросто сбежала с другим? Нет, Лёля не поступила бы так с матерью! С ним – да, сколько угодно, потому что они вроде бы расстались к тому времени. Но исчезнуть, не обмолвившись Марине Алексеевне, – исключено.
– Не валяй дурака, – негромко сказал Андрей, и Дмитрий, вскинув голову, встретил его колючий взгляд. Удивительно: Андрей всегда видел его насквозь! Вот и сейчас понял, какая чушь вдруг полезла в голову. Дмитрий со стыдом отвел глаза.
– А как она выглядела, та девушка в машине? – спросил Андрей.
– Ну я же говорю, точно как Лёлька Нечаева. Волосы белые, распущенные, маечка тоже белая такая…
– Что она делала?
– Ну, сказал же… – с нотками неудовольствия проворчал Кабаков, похоже, приняв мягкость голоса Андрея за некоторую слабину. Просто поразительно, до чего быстро некоторые наглецы умеют адаптироваться к обстоятельствам! Впрочем, это прошло довольно быстро: стоило Дмитрию чуть повести руками, как голос Виталика зазвучал совершенно по-иному: – Она ничего не делала, просто сидела в машине. Голову положила на плечо черномазому, глаза были закрыты. Вроде бы как спала. Точно! Я еще удивился – спит, хотя у них музыка на всю катушку орала, если б я так включал, мне б соседи стены насквозь пробили.
– Спала… – многозначительно повторил Андрей.
В разговор вступил Разумихин:
– Что такое Лесная и почему там есть иномарки и вертолет?
– Не знаю, – торопливо сказал Виталик. – Гадом буду, не знаю! Деревушка какая-то, я в ней ни разу не был. Слышал, будто там раньше база отдыха была, что ли, или турбаза. Не знаю, честное слово!
– Ничего, – сказал Андрей, успокаивающе кивая Дмитрию. – На этих дебилах свет клином не сошелся. Как, ты сказал, называется деревня, в которой твоя тетка живет? Камышанка? Напротив Курмыша? Ну что ж, там мы все и узнаем.
