Глава 5
Фойе ресторана с претенциозным названием «Гранд» почти пустовало. У зеркала хихикали две девушки, как я подозревала, не достигшие своей восемнадцатой весны, да трое подвыпивших мужчин о чем-то вполголоса спорили у двери мужского туалета. Стараясь не привлекать внимания, я прошла ко входу в зал и осторожно выглянула из-за тяжелой портьеры. Там в этот час также было немноголюдно.
Я с облегчением вздохнула и двинулась через весь зал к дальнему столику у окна. Это было самым выгодным местом для наблюдения, а именно этому занятию я собиралась посвятить остаток сегодняшнего вечера.
— Что будете заказывать, Анна Михайловна? — весело оскалилась Лизка, подлетая ко мне и доставая откуда-то из-за пазухи обломок карандаша. — Отдохнуть решили? Правильно, давно пора…
— Лизавета! Прекрати! — предостерегла я свою соседку по подъезду от дальнейших рассуждений. — Не знаю, что заказывают… Принеси что-нибудь на свое усмотрение. Только не сильно выпендривайся.
— Ладно, — хохотнула она и завиляла бедрами в сторону кухни.
Минут через десять она притащила поднос и принялась уставлять тарелками мой столик.
— Ты что, с ума сошла? — выкатила я на нее глазищи. — Мне же этого за неделю не съесть!
— Да не волнуйся ты так! Тебе помогут… — успокоила меня умудренная опытом Лизка. — Думаешь, в одиночестве весь вечер просидишь?
— А-а-а что? Вы ко мне кого-нибудь подсадите?
Если быть до конца откровенной, то, решившись на эту затею, я совершенно не задумывалась о последующих за ней событиях. Все, что мне было нужно, это понаблюдать за тем, как развлекается и с кем развлекается наша городская элита, к коим причислял себя и господин Алейников. Я и в заведении-то этом была всего пару раз, да и то с компанией. Сейчас же слова Елизаветы меня немного отрезвили и насторожили.
— Подсаживать-то, может, никто и не будет, — лопотала между тем девица, накрывая на стол. — Но не заметит такую красоту разве что слепой…
В справедливости ее предположений мне удалось убедиться очень скоро. И дело тут было не только в моих внешних данных, которые столь высоко оценила моя соседка, а в том, что я сидела за столиком одна. Мужчины, а подавляющее большинство присутствующих составляли именно они, словно считали своим долгом уделить внимание одинокой женщине.
Молодые и старые, русские и граждане кавказской национальности, мило улыбались, подходя и предлагая мне выпивку. И граждан вовсе не касалось, что в их обществе я совершенно не нуждалась: я была без спутника, и это являлось для них «зеленым светом».
— Милая, — склонился надо мной очередной кавалер. — Нет желания прокатиться?
— Простите, — с отчаянием выдохнула я, — но у меня назначена встреча…
Новоявленный воздыхатель отвалил, что-то презрительно процедив сквозь зубы, а я взялась за сумочку. Шел уже третий час моих терзаний, объект наблюдений все не появлялся, а терпение мое между тем уже иссякало. И вот когда уже был оплачен счет и я готова была подняться со стула, он наконец появился в зале.
Алейников зашел в сопровождении уже знакомого мне парня, который любезно сопровождал меня на красном «Рено» в день отъезда.
Как всегда, до одурения элегантный, с маской непроницаемого хладнокровия на лице, Тимур Альбертович прошел к заказанному столику, на ходу кивая знакомым. Меня он не заметил или сделал вид, что не заметил. Впрочем, и первое и второе меня пока вполне устраивало.
Я попросила принести еще мороженого и, поставив локоток на краешек стола, подперла подбородок ладонью, полагая, что какая-нибудь неожиданность обязательно случится.
Не знаю, на что я надеялась, но все, произошедшее немного спустя, превзошло самые смелые мои ожидания.
* * *
Их было четверо. Они вломились в зал, смерив презрительным взглядом метнувшегося было к ним администратора. Причем тот, который шел первым, присовокупил ко взгляду еще что-то словесное, чем вызвал приступ дружного ржания своих спутников.
На голову меньше остальных, внешностью своей и манерами он напоминал крысу. Широченная золотая цепь, выскользнувшая из выреза рубашки, казалось, вот-вот пригнет его к полу своей тяжестью. Огромная печатка на безымянном пальце левой руки загадочно мерцала крупным бриллиантом в свете хрустальных люстр ресторана. Прошаркав огромными для его роста ботинками мимо меня, он остановил свой выбор на единственном пустующем столике, чуть левее от того места, где сидела я.
Трое его спутников прошагали следом.
В лицах их не было ничего примечательного: бритые затылки, пудовые кулаки, бугрящиеся мышцы, короче, весь тот набор, который определяется одним емким и понятным словом — братва.
Появление чужаков, а именно так их шепотом охарактеризовала Лизка, принеся кофе, не прошло незамеченным не только мною.
Посетители заметно напряглись и без стеснения разглядывали их. Но четверку это нисколько не смутило, вели они себя по-хозяйски, если не сказать — нагло.
«Осталось только ноги на стол положить! — мелькнуло у меня в голове, и почти тут же один из них водрузил обе ноги на стоящий рядом стул. — Ничего себе! Многообещающее начало!»
Я склонилась над чашкой с кофе, стараясь быть как можно незаметнее, и окинула взглядом зал: все вроде бы нормально, но, приглядевшись повнимательнее, заметила, что в воздухе явно витает напряжение.
Группа молодых людей через ряд от нас вроде ненароком, но пересела так, чтобы не выпускать чужаков из вида. За крайним столиком, слева от входа, компания изрядно подпивших парней, до сего момента громогласно чествующая какого-то юбиляра, враз притихла и принялась тихонько о чем-то совещаться.
Я дальше блуждала взглядом по залу, потом перевела его на Алейникова и едва не поперхнулась: от его былой самонадеянности с некоторым налетом нахальства не осталось и следа.
Бледность, разлившаяся по лицу, особенно сильно контрастировала сейчас с угольно-черными глазами. Пальцы, впившиеся в рюмку с «Мартини», казалось, сейчас раздавят хрупкое стекло. Очевидно, и его визит четырех парней не оставил равнодушным. Была ли то реакция на вульгарное поведение братвы либо какая-то другая причина, пойди тут разберись.
Я жестом подозвала Елизавету и попросила счет. И только-только собралась достать из сумочки деньги, как от соседнего столика, ставшего сейчас объектом всеобщего внимания, отделился силуэт, и голос, похожий на скрип несмазанного колеса, спросил у меня:
— Дама не изволит танцевать?
С самым независимым видом, на который в данной ситуации оказалась способной, я тряхнула волосами и высокомерно изрекла:
— Нет, не изволю.
— А что так? — склонился ко мне «крысиный король», сверкнув обширной лысиной. — Кого-то ждете? Уж не мужа ли?
— Может быть, и мужа…
— Хм, — хмыкнул тот и, протянув мне руку, сказал:
— Идемте! Он не придет. И вы это знаете не хуже меня. Оттуда не возвращаются…
Мне показалось, что после этих его слов все кругом стихло. Лизка за его спиной тихо ахнула и шарахнулась куда-то в сторону, оставив меня наедине с чужаком.
Надо сказать, что глаза его заслуживали особого внимания. Маленькие, глубоко посаженные, они беспрестанно перебегали с предмета на предмет, старательно избегая смотреть на собеседника. Но тем не менее мне удалось рассмотреть на самом их дне притаившуюся опасность.
— Так идемте же, — повторил мужчина свое приглашение и взял меня за руку. — Нам есть о чем поговорить.
Видимо, он неплохо разбирался в женских характерах, сделав ставку на черту, присущую каждой из нас. Любопытство взыграло во мне с бешеной силой, потеснив прочь все доводы рассудка. Я грациозно поднялась и, взяв его под руку, пошла на площадку, где уже топталось несколько танцующих пар.
Танцевал он отлично, да и собеседником оказался не таким уж скучным, удивив меня познаниями в области литературы и искусства.
Сергей Иванович, а именно так он мне представился, сыпал именами известных кинодраматургов и критиков, заставляя мои брови то и дело изумленно подниматься.
— А почему вы скучаете в одиночестве? — вставил он как бы между прочим, закончив свой монолог о новостях культуры. — Такая женщина не должна быть одна…
— Я вовсе не скучаю, — возразила я, попытавшись высвободиться из его цепких объятий. — Танец кончился…
— Да? — с удивлением, больше похожим на насмешку, качнул он головой. — Так будет еще один. Вы уж простите меня, бога ради! Очень не хочется выпускать из объятий такую красивую женщину…
Он щелкнул пальцами, и вокальный ансамбль вновь затянул что-то на плохом английском.
— К вам прислушиваются… — Я внимательно посмотрела на своего партнера и, заметив его самодовольную ухмылку, спросила:
— Почему?
— Уважают, — лаконично ответил он.
— Почему? — повторила я свой вопрос.
— Чувствуют силу!
Сергей Иванович соизволил все-таки остановить свой взгляд на мне, и я ужаснулась: из его глаз сквозил могильный холод. Видимо, он почувствовал мое замешательство, потому что с легким смешком поспешил успокоить:
— Не надо бояться, для вас я не опасен.., — А для кого вы представляете опасность? — попыталась я взять себя в руки, и губы мои дернулись в подобии улыбки.
— Вы и здесь не способны расслабиться; отдохнуть, — с долей укоризны пробормотал Сергей Иванович. — Даже танцуя, вы на работе. Не надо делать удивленных глаз — мне многое о вас известно. Конечно, я не столь самонадеян и не могу с точностью утверждать, какой ваш самый любимый цвет и какое блюдо вы предпочитаете, но…
— Что — но?.. — хотела я того или нет, голос мой дрогнул.
Мой партнер не договорил. Оборвав наше бессмысленное топтание на тесной танцевальной площадке, под жуткие звуки фальшивящего сопрано, он взял меня под локоток и повел назад к столику. Вышагивая в его сопровождении, я ловила на себе удивленные взгляды присутствующих, один из которых, казалось, прожжет меня насквозь.
Может быть, мне, в силу обстоятельств, и не стоило становиться объектом всеобщего внимания, но моя доселе дремлющая интуиция потихоньку нашептывала, что я на верном пути. И не знаю, почему Мишка постоянно утверждал, что я напрочь лишена «чутья сыскаря».
Проводив меня к стулу, Сергей Иванович, уселся напротив и заявил:
— Я хочу помочь вам — В чем? — осторожно ступила я на зыбкую почву таящих в себе опасность отношений.
— А вы должны помочь мне, — пропустив мой вопрос мимо ушей, очень убежденно заявил он.
— Сергей Иванович, а можно конкретнее? — Нетерпение, так несвойственное мне, вдруг охватило меня до зуда в ладонях.
— Мне нужно знать подробности гибели вашего мужа, — на одном дыхании выпалил он и выжидательно уставился на меня своим жутковатым взглядом. — Все, до мелочей.
— А-а-а… — начала было я.
Но Сергей Иванович опередил меня, заявив, что комментарии к его расспросам обязательно вскоре последуют.
— Хорошо, — решительно тряхнула я головой. — Мелочей, щемящих душу, не обещаю, в силу того, что вспоминать о них слишком болезненно, а вот в общих чертах картина происшедшего…
Я приступила к рассказу, внимательно наблюдая за реакцией своего собеседника. Но тот сидел с совершенно невозмутимым видом, не позволяя уловить за маской непристойности хоть какой-то проблеск реакции. Вопросов он также не задавал, лишь в самом конце моего повествования иронично поднял бровь, спросил:
— Так вы говорите, что этого самого Алейникова также, как и вашего покойного мужа, зовут Тимур?
— Да, они были тезками…
— Какое странное стечение обстоятельств, не правда ли? — едва ли не с издевкой протянул Сергей Иванович. — В одном городе, который не так уж велик, сталкиваются лоб в лоб два коммерсанта. В результате один из них погибает…
— И что?
— Какое совпадение, что у обоих одинаковые даже имена — Тимур…
— Ах, вы об этом, — с плохо скрытым разочарованием протянула я. — А что вас, собственно, настораживает?
.. — — Ну.., сказать настораживает было бы неверно; Скорее изумляет. Я не удивился, если бы их звали, скажем, Иванами или Александрами. А так…
— Я согласна, Тимур — имя не такое уж распространенное. Но и не слишком редкое, согласитесь?
— Может быть… Может быть… — Сергей Иванович нагнулся над столом так, что цепь его едва не упала в тарелку с мясным ассорти, и загадочно обронил:
— Когда-то я знавал одного Тимура.
— И что? Среди этих двоих есть ваш знакомый?
— Да нет.., вроде бы. Только вот что меня поражает… — Он откинулся на спинку стула и принялся покручивать на пальце печатку. — Обстоятельства смерти вашего мужа показались мне до боли знакомыми.
— То есть? — Я потерла начинающие ломить виски и быстрым взглядом окинула зал.
— Не волнуйтесь, — хмыкнул Сергей Иванович, проследив за движением моих глаз. — На нас давно перестали обращать внимание.
Так вот, я продолжу, если позволите.
— Да, да, прошу вас.
— Именно так погиб и мой брат. Случилось это лет пять назад. Очень далеко отсюда, но, знаю, обстоятельства смерти были точно такими же. И взрывное устройство идентичное.
— О, господи! А это-то вы откуда узнали?
— Неважно. — Он самодовольно ухмыльнулся. — Сейчас важнее другое…
— Что?! — Моя нога подрыгивала от нетерпения. — Да не тяните вы!
— В том деле, я имею в виду смерть моего брата, среди подозреваемых фигурировал некий Тимур. Потом он самым загадочным образом исчез, и, сколько я ни пытался его разыскать, все безрезультатно. Понимаете, куда я клоню?
— Не совсем, — произнесла я рассеянно. — Головная боль набрала обороты и тюкала теперь меня по темечку малюсеньким молоточком. — Вы хотите сказать, что Алейников и есть тот самый…
— Я этого не говорил, — быстро отреагировал Сергей Иванович. — Я могу только предполагать… Но Алейников совершенно не похож на того Тимура, и.., ваш муж, кстати, тоже…
Последняя его фраза меня ужасно оскорбила.
— Слушайте, вы! — подскочила я на своем стуле, как ужаленная. — Вы говорите, да знайте меру! Моего мужа давно нет в живых…
— Я был на кладбище и видел его фотографию на памятнике, — быстро среагировав, вставил мой собеседник. — Это не он…
— Тем более! Как вы можете?! — взяв со стола сумочку, я сорвалась с места и быстрым шагом двинулась к выходу.
Но не успела преодолеть и половины расстояния, как путь мне опять преградили: Сергей Иванович, непонятно каким образом уже очутившийся в фойе, стоял, чуть склонив лысую голову набок, и не без ехидства на меня поглядывал. Трое его дружков держались чуть поодаль. Но по их мутным взглядам и играющим мускулам под одеждой было видно, что это типичные «зомби». И им было плевать, что перед ними служитель Закона, что я могу вызвать наконец милицию. Они жили по своим неписаным правилам. И эти правила, судя по всему, диктовал им этот, стоящий сейчас передо мной человек.
— Ну, хорошо, — сдалась я, все еще движимая остатками любопытства. — Что конкретно нужно от меня?
— Ничего, — просто ответил он и тихонько так хихикнул. — Я не нарушал правопорядка.
Я просто танцевал с красивой женщиной, а потом взял на себя смелость с ней немного поговорить.
— Что дальше?
— А дальше я хотел достигнуть понимания в нашем общем деле;
— У нас не может быть с вами общих дел! — возмутилась я.
— Возможно, возможно… — Сергей Иванович открыл передо мной дверь ресторана и галантно произнес:
— Прошу! Я хочу вас немного проводить.
— Благодарю, — буркнула я, стараясь сохранить видимость вежливости. — Не стоит беспокоиться.
Он сошел со мной по ступенькам, и почти тут же подъехало такси. Сергей Иванович открыл заднюю дверцу машины и жестом пригласил меня усаживаться.
Поначалу я хотела воспротивиться, но, подняв глаза кверху, увидела в окнах второго этажа, где располагались служебные помещения, человек десять любопытствующих.
— Скажите, пожалуйста! — не без скепсиса протянула я. — И чего это вы пользуетесь такой популярностью?
Сергей Иванович последовал моему примеру и тоже поднял голову к окнам второго этажа. Надо отдать должное его авторитету: наблюдателей как ветром сдуло. Он хмыкнул и лениво процедил:
— Моя популярность вполне объяснима: я хозяин этого заведения…
— С каких это пор? — заморгала я от изумления.
Мне было доподлинно известно, что одним из совладельцев этого заведения был Виктор, небезызвестный муж моей подруги Антонины.
И не далее как вчера Михаил проводил его, правда, негласно, сюда на службу, а затем отсюда же довел до дома.
— С каких это пор? — повторила я свой вопрос, не дождавшись ответа.
Сергей Иванович поднял левую руку, приоткрыв циферблат швейцарских часов, и отчеканил:
— Уже целых пять часов, сорок восемь минут и тридцать две секунды…
* * *
За мной следили…
Я не хотела ломать голову, пытаясь разгадать сию головоломку. У меня и так было над чем задуматься, но сам факт слежки не мог оставить меня равнодушной.
Парня я узнала сразу, едва столкнулась с ним у входа в магазин. Это был светловолосый рабочий, ехавший со мной в одном автобусе с лесопильного завода Алейникова. И если в прошлый раз его неослабевающее внимание я отнесла на счет своих внешних данных, которые, по правде говоря, были не так уж и плохи, то теперь, уловив пристальность взгляда, я насторожилась.
Я свернула в первый попавшийся переулок и запетляла, словно заяц, между нашими двухэтажками, которые незадачливый архитектор наставил в хаотичном порядке. То и дело оглядываясь и прижимая к себе пакет с продуктами, я двигалась в одном мне ведомом направлении, постепенно сокращая расстояние к своему дому. И только-только мне удалось вздохнуть с облегчением, потеряв преследователя из вида, как русая макушка парня показалась из-за невысокого заборчика, огораживающего два ряда старых сараев.
— Черт! — скрипнула я зубами и ринулась в свой подъезд.
Скинув на ходу пыльные туфли и зашвырнув непонятно куда пакет с хлебом и макаронами, я схватила трясущимися руками телефонную трубку и принялась набирать служебный номер Алейникова.
Трубку сняла секретарша. Пропев томным голосом о занятости своего босса, она совсем было хотела дать отбой, когда я, не выдержав, рявкнула:
— Скажите, черт возьми, что звонит Грачева!
— Минуточку, — не меняя интонации, выдала мне она.
Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем я услышала в трубке усталый голос Алейникова.
— Алло, Анна Михайловна, я вас слушаю.
— Что, черт возьми, вы себе позволяете?! — почти зарычала я. — Мало того, что вы испортили мне день отъезда, приставив приглядывать за мной какого-то гомика, так теперь и остаток отпуска мне придется проводить под вашим бдительным оком!
— Не понял, — смешался он. — О чем вы?
Озабоченность его тона немного поуменьшила мой пыл, и, чуть сбавив обороты, я продолжала кипятиться:
— Тимур Альбертович! Я, конечно же, очень ценю вашу заботу о моей безопасности.
И, конечно же, понимаю, что после вчерашней сцены в ресторане у вас возникло желание опекать меня, но прошу вас — избавьте меня от всего этого! Я могу сама о себе позаботиться!
Я могу поднять трубку, попросить об одолжении, и завтра меня будет охранять милицейский наряд! Вы меня поняли? Не ваш белобрысый дилетант, а люди, знающие свое дело! Вы меня поняли?
— Почти, — тиха ответил он, тяжело вздохнув.
— Но это произойдет тогда, когда я почувствую в этом необходимость! А не тогда, когда этого захочется вам! — Сарказм в моем тоне поиссяк, и я почти спокойно предложила:
— Давайте не будем этого делать? Хорошо?
— Хорошо, но я этого и не делал, — ответил мне Алейников. — Смею вас заверить: я не давал никаких распоряжений о слежке.
Не дав мне опомниться, Алейников бросил трубку, и в ухо мне ударила частая череда гудков.
— Вот так так! — озабоченно протянула я, плюхнувшись в кресло. — Тогда кто же?
Неожиданно вспомнился мой новоявленный родственник Иван. Свалившись словно снег на голову, он так же неожиданно исчез, не удосужившись присовокупить к оставленной записке хотя бы пару телефонных звонков.
Сейчас его присутствие было бы как нельзя кстати, но я и понятия не имела, где его теперь искать, как с ним связаться.
— Кто же это может быть? — изводила я себя догадками, укладываясь спать.
Ответ на этот вопрос я получила на следующий день.
Проснувшись в девять утра, приняв душ и наскоро позавтракав, я решила наведаться в автомастерскую. Четыре месяца без ремонта — слишком много даже для моей колымаги. Если и сегодня скажут, что у них нет нужных деталей, позвоню Сережке Лемихову в налоговую.
Пусть он своих девчонок пришлет — нервишки им не помешает немного пощекотать. Пора, наконец, хоть как-то использовать свое служебное положение.
Тихонько бормоча себе под нос, успокаивая себя подобным образом, я рванула на себя дверь подъезда и сощурилась от яркого солнечного света. Когда же глаза мои понемногу попривыкли к нему, то первое, что я увидела, — это белобрысого, шпика. Так, кажется, их называли в царской охранке. Он сидел со скучающим видом на скамеечке у подъезда и лениво помахивал сломленным тополиным прутиком.
— Привет, — поздоровалась я, поравнявшись со скамейкой. — Утро прекрасное, ты не находишь?
— Нормально, — протянул он и приветливо улыбнулся.
— Да, утро-то прекрасное, — ехидно прищурилась я. — Только вот ты мне совсем не нравишься…
— Почему? — совершенно искренне изумился он.
— Ходишь за мной повсюду. Зачем?
Парень, выпятил нижнюю губу, немного подумал и промямлил:
— Охраняю.
— Вот как! А от чего, можно узнать?
— Сказано охранять, я и охраняю, — парень опять широко улыбнулся, очевидно, пытаясь вызвать у меня доверие.
— Кем сказано? — жестко спросила я, не разделяя его радости. — Кто тебя ко мне приставил?
— А вот этого я сказать не могу. — Парень тяжело вздохнул. — Извините.
— К черту твои извинения! Вот сейчас вызову милицию и сделаю официальное заявление о преследовании. Что на это скажешь?
Если бы он знал меня получше, тон, которым я с ним разговаривала, несомненно, его насторожил бы. Но шпик не был со мной знаком, поэтому отреагировал на сказанное еще более широкой улыбкой, сопроводив ее словами:
— А скажу то, что вы ходите той же дорогой, что и я.
Подобное нахальство привело меня в замешательство. Несколько минут я стояла, пристально разглядывая сидящего передо мной парня, и не могла вымолвить ни слова. Что и говорить, слова его не были лишены логики.
— Ага! Ладно! — вырвался у меня тяжелый вздох. — Тогда тебе придется сегодня основательно побегать по нашей с тобой общей дороге.
— Почему?
— Потому что я иду за машиной! Биополе у меня, наверное, еще то! Стоило мне подумать о возможном возмездии на головы нерадивых автомехаников, как тут же все было сделано.
Более того! Моя латаная-перелатаная «Таврия», имевшая до ремонта непонятно какой цвет, потому как подкрашивалась и подмазывалась бессчетное количество раз, теперь глянцево блестела ярко-голубым, радуя глаз и поднимая настроение.
— Нет, ребята, ну вы даете! — невольно вырвалось у меня. — Кто бы мог подумать? Я же только просила отрихтовать да мотор перебрать!
— Проявили инициативу, так сказать, — осклабился мастер, выжидательно поглядывая на меня и мою сумочку. — Уж больно страшна она была. Это вам не очень дорого встанет.
— Чепуха, — отмахнулась я, на радостях отстегнув ребятам сверх того, что было положено, еще по тридцатке. — Молодцы!
Я села за руль и выехала из гаража, не забыв махнуть на прощание озадаченному таким ходом событий преследователю. Тот стоял на обочине с совершенно растерянным видом и ковырял носком ботинка землю.
— Салют, шпион! — не удержавшись, выкрикнула я ему в открытое окошко и укатила прочь.
* * *
Звук захлебывающегося трезвоном телефона был слышен даже на лестничной площадке.
Быстро открыв дверь и щелкнув выключателем, я, не разуваясь, влетела в гостиную и, схватив трубку, сдавленно выдохнула:
— Да! Я слушаю.
— Аннушка, добрый вечер, дорогуша, — поприветствовали меня на другом конце провода. — Долго гуляешь!
— Ой, добрый вечер, Семен Алексеевич, — перевела я наконец дыхание. — Что-то случилось?
— Нет, нет, все в порядке, — поспешил он меня успокоить. — Дай, думаю, позвоню, проведаю отпускницу… Как отдыхается?
— Все хорошо, спасибо.
Я защебетала, рассказывая о прекрасном отдыхе на лоне природы, попутно с напряжением раздумывая над причиной, побудившей моего босса позвонить. Так ни до чего и не додумавшись и закончив свое повествование, я с мольбой в голосе попросила:
— Семен Алексеевич, может быть, вы мне скажете?.. Ведь что-то наверняка случилось?
— Гм-м, — прокашлялся начальник, прочищая горло. — Тут вот какое дело, Аннушка…
Там паренек один около тебя крутится… Ты его не обижай. Это мой паренек…
— Не поняла… Зачем?! — Мне едва удалось сохранить самообладание и не повысить голоса. — Семен Алексеевич, что-то я не пойму!
Можете мне объяснить?..
— Конечно, дорогуша, конечно. Я ведь предполагал, что за твоим возвращением к жизни что-то кроется. Думаю, я не ошибся…
Обстановка в городе, где ты хочешь заняться поисками истины, сейчас неспокойная…
— Понятно…
— А он приглядит за тобой. Поопекает, так сказать. Беды-то в том нет, ведь правда?
— Нет, — вырвался у меня тяжелый вздох. — Что же делать? В конце концов вами двигали добрые намерения.
— Вот-вот, — обрадовался он. — Все для твоего же блага.
Семен Алексеевич пустился в пространные объяснения сего, на его взгляд, неблаговидного поступка, перемежая все это шутками и извинениями. Я принялась его успокаивать, тоже отшучиваясь в ответ. В результате мы проговорили с ним добрые сорок минут.
Положив трубку на рычаг, я с облегчением вздохнула. Хотелось мне того или нет, но неопределенность ситуации, связанной с непонятной слежкой, порядком действовала мне на нервы. Сейчас же, когда все прояснилось, можно было наконец перевести дух.
Я сняла пыльные туфли и, взяв в руки, пошла в прихожую. Поставив их на подставку для обуви, я задержалась на пару минут у зеркала. Пристально вглядываясь в свое отражение и проводя кончиками пальцев по линиям лица, я нашла, что увиденное, несмотря ни на какие жизненные невзгоды, все еще заслуживает внимания. Хотя пару лишних морщинок под глазами мне все же удалось обнаружить…
Включив свет в кухне, я поставила чайник на плиту и только-только хотела выпить чаю, как взгляд мой упал на окно.
— Бог ты мой! — невольно вырвалось у меня.
Паренек, приставленный ко мне заботливым начальником, все еще маячил перед подъездом. Распахнув створки кухонного окна и свесившись через подоконник, я тихонько его окликнула. Он вздрогнул от неожиданности, поднял голову и широко улыбнулся.
— Чему ты все время радуешься? — прозвучал мой удивленный вопрос, когда он подошел поближе.
— Да так, — неопределенно пожал он плечами. — Жизнь хороша, и жить хорошо.
— Да?! А ну-ка расскажи, чем же хороша твоя жизнь.
Юноша взъерошил и без того взлохмаченную шевелюру и принялся загибать пальцы на правой, а затем и на левой руке, перечисляя все хорошее, случившееся с ним за последнее время. Оказалось, что для отличного настроения ему было достаточно увидеть улыбку идущей навстречу девушки и не опоздать на транслируемый футбольный матч по телевизору.
А если к этому присовокупить еще удачную защиту диплома и неожиданный выигрыш в лотерею, то счастье его просто переполняло.
«Боже мой! — едва ли не с отчаянием подумалось мне. — Неужели и я была такой в его годы? Куда все подевалось?!»
— Вот и все! — развел он руками, закончив говорить. — Разве этого мало?
— Да нет.., наверное, — пробормотала я. — Все правильно… Ты иди домой. Поздно уже.
— А вы никуда не уйдете?
— Нет…
— Правда?
— Обещаю…
Видимо, о моем твердом слове он был наслышан, потому как махнул мне на прощанье и скрылся в переулке, выходящем как раз к автобусной остановке.
Я плотно закрыла окно, проверила все шпингалеты и, наскоро приняв ванну, улеглась спать.
