Глава 13
— Ты первая женщина, Анна, на кого я смог после Нины посмотреть с нежностью, — произнес Тимур, закончив свой рассказ.
— Очевидно, я должна быть польщена, — фыркнула я, стараясь не выдать истинных чувств, леденящим вихрем промчавшихся внутри меня.
— Не надо над этим смеяться, — укоризненно покачал он головой. — Для меня все это очень серьезно… Намного серьезнее, чем ты можешь себе представить.
— Хватит лирики, — резко оборвала я его, может быть, намного резче, чем мне того хотелось бы. — Как ты оказался в нашем городе?
— Во время предпринимаемых поисков один из нанятых мною частных детективов показал фотографию мужчины, в котором я без труда узнал того парня, который помог мне укрыться от мести Хлыста. Я написал ему, он ответил. Меня заинтересовали некоторые детали переписки, и я переехал сюда. К тому же мне хотелось быть подальше от того места, где все напоминало о жене…
— Как звали того мужчину, который тебя подставил? — спросила я, почти уверенная в том, чье имя он назовет.
— Виктор… — не обманул Тимур моих ожиданий. — Его звали Виктор. И он муж твоей подруги…
Я опустила голову и мысленно прокрутила в голове все только что услышанное. Мое внутреннее "я" двоилось, внося в душу жуткое смятение. Я не знала, что для меня страшнее в данной ситуации: поверить в то, что он говорит правду, или поверить в то, что он лжет. Горечь в моей душе переплелась с надеждой, норовя выплеснуться наружу непредсказуемыми эмоциями. Поэтому я сочла за лучшее взять себя в руки и направить все свои силы на то, чтобы довести это дело до конца…
* * *
Минуло два часа с того момента, как я обнаружила раненого Тимура на своем балконе.
После тяжелой, изнурительной беседы, невзирая на черный кофе, который он непрерывно поглощал чашку за чашкой, слабость сморила его, и он уснул прямо в кресле. Я накрыла его шерстяным пледом и пошла в спальню переодеваться.
До того времени, как он очнется, мне необходимо было все успеть.
Непогода на улице к тому часу напоминала кадры из передачи «Катастрофы недели». Ветер сыпал струями дождя, норовившими разбить оконное стекло, лужи у подъезда превратились в маленькие озерца, покрывающиеся сизой рябью под ураганными порывами. И весь этот природный хаос озвучивался оглушительными громовыми раскатами с подсвечиванием непрекращающихся вспышек молний.
Я долго рылась в шкафу и наконец достала старенький спортивный комбинезон. В годы студенчества он надежно служил мне в альпинистских походах. Я надеялась, что он не подведет меня и сейчас. На ноги натянула резиновые сапожки. Повертев в руках фонарь, которым собиралась светить себе в темноте, я передумала его брать с собой и положила на место. При таких всполохах не разглядит разве что слепой.
Дверь подъезда жалобно поскрипывала под порывистым ветром, словно предостерегая от необдуманных действий, но остановить меня в тот час не смогли бы никакие силы небесные.
Опасливо бросив взгляд по сторонам, я натянула капюшон, застегнула молнию до самого подбородка и пошла, не разбирая дороги, туда, откуда должен был начаться путь к торжеству справедливости.
— Каждый должен получить то, что заслуживает! — исступленно бормотала я, подбадривая себя подобным образом. — Когда-то все это должно было закончиться, так пусть это случится именно сейчас!..
Сказать, что мне было страшно в тот момент, значило бы сильно приуменьшить правду. Мне было жутко до дикости. И дело было не только в темноте и разыгравшейся стихии, обрушившейся на наш город. Перед глазами всплывали видения обезображенного трупа Михаила и молодого паренька, найденного нами с Лизой в зарослях крапивы. Я вполне отдавала себе отчет, что очень сильно рискую, но пути назад не было.
— Сейчас или никогда! Сейчас или никогда! — едва не плача, снова и снова повторяла я, пробираясь по дебрям нашей окраины. — В этой истории не хватает лишь малюсенькой точки, чтобы я окончательно убедилась…
— Эй! Куда гребешь?! — раздался грубый окрик, заставивший меня присесть от неожиданности. — Остановись, кому сказано!
Я послушно притормозила и стала ждать дальнейших указаний. Они не заставили себя долго ждать. Посветив мне в лицо фонариком, мужчина, без намеков на какую-либо любезность, предложил:
— Может, пройдемся?
— Может, и пройдемся, — согласилась я и вошла под козырек подъезда. — Подожди минутку…
Достав из внутреннего кармана, застегивающегося на молнию, сухой носовой платок, я отерла им лицо и сказала:
— Веди, я готова…
Малик сидел на диване, по-турецки поджав под себя ноги, в окружении трех полуголых девиц. Их ноги, руки, груди так переплелись, что барышни напоминали сиамских близнецов. И если бы не различие в их разукрашенных физиономиях, то ощущение было бы полным.
— Пришла, значит, — хмыкнул Малик, окинув меня взглядом с головы до ног. — А не в падлу к таким уркам судье приходить?..
— Может, и так, но у меня нет выбора и очень мало времени, — судорожно сглотнула я. — Каждый просроченный час, может стоить жизни одному человеку.
— Ну, ну, проходи, садись, коли пришла, — Малик что-то невнятно бормотнул стоящему " поодаль парню, тот исчез и через мгновение появился, неся в руках стул с плюшевым сиденьем. — Присаживайся, не побрезгуй…
Девицы захихикали и зашевелили конечностями, при этом они настолько сильно смахивали на гигантского спрута с тремя головами, что я невольно усмехнулась.
— Чего радуешься? — быстро среагировал Малик. — Телки мои не нравятся? Зря… Они молодцы… Могут и тебе приятность доставить.
Не хочешь?
— Нет, спасибо, — поспешила я отказаться от сомнительного удовольствия и сразу без переходов бухнула:
— Я слышала, что твоего человека в СИЗО держат по подозрению в убийстве.
— Допустим, а что? — Он хищно прищурился и, опершись ладонями на согнутые колени, подался вперед — сходство его при этом с далеким предком-завоевателем было поразительным.
— Я знаю, что он не убивал того паренька, — начала я осторожно. — И не хочу, чтобы его осудили за преступление, которого он не совершал.
— Он за свою жизнь много чего натворил, так что судимостью больше, судимостью меньше — какая разница… — философски изрек Малик, лишая меня последнего шанса убедить его.
— Послушай! — Резко вскочив со стула, я принялась нервно ходить взад-вперед по комнате. — Давай заключим сделку: я помогаю вызволить твоего парня, а ты называешь мне имя человека, совершившего убийство. Идет?
— Нет, не идет. Считай, ты зря проделала такой путь по темноте да еще в грозу. Я ничего тебе не скажу…
С этими словами он отвернулся от меня и, сдернув с одной из девиц остатки одежды, стащил ее с дивана, поставив на четвереньки перед собой. Дабы не быть свидетелем столь гнусного зрелища, я поспешила удалиться.
Буря на улице начала стихать, сея мелкой изморосью. Я опять натянула капюшон и совсем уже было собралась выйти под дождь, когда меня кто-то осторожно тронул сзади за плечо. Я оглянулась и наткнулась взглядом на сумрачного вида молодого мужчину с маленькой серьгой в правом ухе.
— А ты в натуре можешь Сивого освободить? — сипло спросил он.
— Если мне удастся доказать и, главное, найти истинного убийцу, то да… — стараясь быть убедительной, ответила я.
— Сивый все видел. Пришел, рассказал Малику, но был под парами, и никто ему не поверил. — Мужчина переступил с ноги на ногу. — Никто, кроме меня.
— А кто он вам? — невольно вырвался у меня вопрос, и я тут же пожалела о своем любопытстве, потому что мужчина печально выдохнул:
— Он мой.., бойфренд… Мне плохо без него…
— Понятно, — быстро среагировав, я поспешила направить его мысли в нужное русло. — Так кого он видел в ту ночь?!
Мужчина мгновение посопел, потеребил серьгу в мочке уха и без лишних заморочек произнес имя того, кто однажды перечеркнул все мои мечты о счастье.
* * *
— Сергей Иванович! — едва не плакала я, битых полчаса убеждая настырного, жаждущего мести бандита прислушаться к моим словам. — Я клянусь вам, что это именно так!
— Ишь ты! — злобно оскалился тот. — Тимку взялась защищать. Чем уж он тебя так взял? В постели, что ли, хорош или слова сладкие говорить умеет?
— Прекратите! — Не выдержав его тона, я изо всех сил шарахнула кулаком по столу. — Ненависть лишила вас зрения и проницательности, но если вы пристрелите его, то тем самым не отомстите за своего брата! Как раз напротив.., дадите еще один повод для торжества истинному убийце!
— Мне говорили, что ты была неплохим адвокатом, — задумчиво произнес Хлобыстов. — Как говорили и то, что ты никогда не бралась за дела, если вина подсудимого была очевидна…
— Да! — с пылом воскликнула я, интуитивно почувствовав, что лед, наконец-то, тронулся. — Я не стала бы защищать его, если бы не была уверена в его невиновности!
— Странный вы народ — бабы! — заухмылялся Сергей Иванович. — То сдаешь мне его со всеми потрохами, то со слезой прощение ему вымаливаешь… Пойми вас, попробуй…
Влюбилась, что ли?
Этот самый вопрос мне неплохо было бы задать и самой себе, но времени для анализа своих чувств сейчас не оставалось: мне необходимо было все успеть.
— Ладно, — миролюбиво протянул он. Расслабься, водочки вон выпей, промокла вся.
— Ну так как? — подалась я вперед, машинально принимая в руки протянутый стакан с «Кремлевской» — Вы не тронете его?! Он же не виноват, поймите…
— Не дави на меня, — повысил голос Хлобыстов и чуть тише добавил:
— Я этого не люблю. А над остальным подумаю… Хотя парень скользкий! Уйти так ловко!..
Хлобыстов принялся что-то бормотать себе под нос, сложив пальцы рук домиком и уставив немигающий взгляд в сторону темнеющего окна. Поняв, что в данной ситуации лучше набраться терпения и помолчать, я залпом выпила предложенную водку и потянулась за бутербродом.
Удивительно, когда менее часа назад я ворвалась в административный корпус ресторана и, минуя охрану, влетела в кабинет Хлобыстова, мой взгляд, затуманенный тревогой, не остановился ни на роскоши убранства, ни на хлебосольности накрытого стола. Только сейчас мне в полной мере удалось оценить по достоинству и первое и второе.
Помпезная дорогая мебель, тяжелые портьеры на окнах, стены, обтянутые мерцающим шелковым штофом, все это было бы кричащим и гнетущим, если бы не стильные светильники по углам и не множество гравюр на стенах. Диковинное переплетение этих двух, казалось бы, несовместимых направлений создавали атмосферу богатства, легкости и уюта.
Накрытый к ужину стол, который я теперь внимательно рассмотрела, особой изысканностью блюд не отличался, но дымящаяся горка раков, масса всевозможных бутербродов, мясных и рыбных ассорти вкупе с разноцветной икрой могли насытить и взыскательного гурмана.
— Ты закусывай, закусывай, — подбадривал Хлобыстов, заметив, что моя рука с вилкой нерешительно застыла над тарелкой с отварными языками. — Ты уж извини, Анна Михайловна, что я тебе «тыкаю». Ситуация такая, сама понимаешь, не до субординации.
— Ничего, я понимаю, — кивнула я ему с набитым ртом. — Сейчас посижу немного и пойду, мне только нужно дождаться вашего решения…
Он молча пожевал губами и нехотя произнес:
— Хорошо… Я сделаю так, как ты просишь, но у тебя всего два дня…
— То есть?!
— У тебя два дня для того, чтобы представить мне истинного убийцу моего брата, если тот, кого ты так рьяно защищаешь, таковым не является. Затем мои действия, как это вы любите повторять, выйдут из-под контроля вашей юрисдикции… — Увидев проблеск возмущения в моих глазах, Хлобыстов жестко добавил:
— Ты меня не пугай властью своей! Мы тут с тобой один на один, без свидетелей. Доказать ты ничего не сможешь. Да и если Тимку твоего потом на помойке найдут с переломанными костями, следов, ведущих ко мне, тоже не обнаружите, пригласи хоть Интерпол для расследования.
Я застыла немым изваянием и не находила слов для возмущения: этот человек, ступивший много лет назад на зыбкую почву сомнительного благополучия, был прав. Все слова, сказанные мною и им в приватной беседе, ни один следователь к делу не пришьет по той простой причине, что вряд ли Хлысту захочется их когда-нибудь где-нибудь повторить.
— А если я его не найду? — пролепетала я, немного справившись с растерянностью.
— Твои проблемы, — жестко парировал он. — Если ты его не находишь, то единственным человеком, ответственным за смерть моего брата, будет этот твой оборотень.
— А если найду?
— Я твой должник до самой смерти, — просто, без лишних слов ответил Сергей Иванович и даже попытался наградить меня подобием улыбки, но глаза его вряд ли кого-нибудь обманули бы.
Отерев руки салфеткой, я встала со своего места и, поблагодарив за потраченное на меня время, двинулась к двери. Но стоило мне взяться за ручку, как Хлобыстов окликнул меня:
— Анна!
— Да? — Обернувшись, я внимательно посмотрела на Сергея Ивановича и впервые со дня нашего знакомства уловила в чертах его лица что-то, похожее на сочувствие.
— Береги себя!.. — тихо молвил он и отвернулся.
Я притворила за собой дверь в его кабинет и на негнущихся ногах пошла по длинному коридору, устланному пушистой ковровой дорожкой. Не знаю, то ли проблеск сострадания со стороны этого матерого бандита возымел свое действие, то ли эмоциональная усталость последних дней, жуткой тяжестью давившая на плечи, но мне отчего-то стало жутко жаль себя.
В какой-то момент захотелось бросить все ко всем чертям, прыгнуть в поезд и мчаться в далекий провинциальный городишко, туда, где коротают долгие зимние вечера за чашкой чая мои родители. До звона в ушах захотелось услышать ласковое мамино: «Аннушка!» — и, уткнув голову в родные колени, по-детски разреветься…
Но до мамы было далековато, а вот слезы были совсем рядом. Усевшись на ступеньку лестничного пролета, соединявшую первый и второй этажи, я обняла прутья перил и расплакалась.
Что мне было делать дальше, куда идти, где искать мерзавца, чьи руки были по локоть обагрены кровью невинных? Эти вопросы выскакивали сами собой, заставляя чувствовать себя с каждой минутой все более несчастной. И неизвестно, сколь долго продолжался бы этот процесс, не явись мне в ту минуту спасение в облике непутевой соседки Елизаветы.
Сначала взору моему предстала замысловатая прическа, слепленная из белокурых локонов, скрученных жгутами Затем едва прикрытая грудь, в ложбинке которой перекатывался удивительной чистоты камень, что навело меня на подозрения, что Лизка сейчас в фаворе. Ну, а в завершение ее восхождения с первого этажа моему вниманию были представлены длинные стройные ноги, обтянутые маленьким клочком переливающегося бирюзой шелка.
— Анна?! — Лизка вытаращила на меня глаза и сама себе ответила:
— Анна! Что ты здесь делаешь?!
— Не волнуйся, конкуренции тебе не составлю, — попыталась я пошутить и принялась утирать мокрое лицо. — Подрабатываешь?..
— Чушь какая! — попыталась она оскорбиться, но тут же передумала, уселась рядом со мной на ступеньку и доверительно зашептала:
— Представляешь, Хлыст от меня без ума!
Говорит, женюсь…
— С ума сойти! — Меня невольно передернуло, когда я представила себе Лизку в объятиях «крысиного короля».
— А чего?! Мужик при власти, при бабках.
К тому же не дурак. Знает, как в живых остаться, — Елизавета поправила лезущий кверху подол коротюсенького платья и довольно хмыкнула. — И ты знаешь, несмотря на свою не очень привлекательную внешность, он очень хорош…
— Оставь, Лизавета, — сморщилась я, останавливая ее дальнейшие откровения. Меньше всего мне хотелось сейчас слушать о том, каков Сергей Иванович в постели.
— Ладно, вижу тебе не до меня, — согласно кивнула она. — А чего вообще приходила-то?
— Дела, — уклончиво ответила я и следом за ней поднялась со ступенек.
Лизка процокала каблучками вверх по ступеням, но неожиданно остановилась и свесила голову над перилами.
— Анна, — позвала она.
— Чего? — устало спросила я, задрав подбородок.
— Я совсем забыла тебе сказать… Помнишь, я говорила, что видела твою подругу на вокзале с железнодорожным билетом в руках?
— Помню, ну и?.. — сразу насторожилась я.
— Моя хорошая знакомая работает в билетной кассе. Так вот, она ее неплохо знает.
Когда-то строила гараж и обращалась к подруге твоей за какими-то стройматериалами…
— А покороче нельзя? — перебила я ее на полуслове. — Меня не интересует одиссея строительства гаража твоей приятельницы.
— Понятно, но я к чему это говорю-то? — Лизка нетерпеливо облизала нижнюю губу. — Она сказала, что подружка твоя ездит в Частые Дубравы.
— В Частые Дубравы? — машинально переспросила я. — А ты ничего не путаешь?
— Ань, я сегодня не пила. Зинка так и сказала: Антонина, говорит, раза три у меня билет туда покупала и всегда один. Она ее спрашивает, где муж-то твой? А та говорит, мол, муж тютю, нету мужа…
Лизка еще что-то говорила мне вслед, но я ее уже не слушала.
«Частые Дубравы… Частые Дубравы…» — раз за разом повторяла я, силясь вспомнить, что же так смутило меня в названии этого довольно-таки отдаленного от нашей области поселка. Что-то было связано с этим местечком…
Стоп! Так и есть!
Однажды на отдыхе, когда мы загорали с мужьями на пляже, Антонина, лежа на животе и уткнувшись носом в махровое полотенце, в полудреме пробормотала:
— Моталась тут по командировкам и на местечко одно набрела. Местечко просто прелесть…
— Какое местечко? — не сразу поняла я, разморенная солнцем и ласковым прикосновением пальцев Тимура к моей спине.
— Частые Дубравы называется-… — сонно ответила Тонька. — Место просто сказочное…
Тишина, уединение.
— С каких это пор тебе уединения захотелось? — встрял Тимур, медленно перемещая пальцы по моему позвоночнику. — Ты же без людей не можешь.
— Так-то оно так, да может наступить такой момент, когда мне захочется укрыться от всего мира. Так вот, лучшего места не найти…
Вся эта сцена, занявшая минут пять-семь, мелькнула в памяти за какие-то доли секунды.
В голове сразу что-то щелкнуло и завертелось.
Имена, события, даты мгновенно расположились в хронологической последовательности.
Все сразу обрело предельную ясность, внося в душу ни с чем не сравнимое облегчение. Единственно, что отравляло мне жизнь в этот момент, так это то, как вероломно была использована моя природная доверчивость.