Книга: Незапертая дверь
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава б

Притулившись в уголке .возле окна, Настя слушала, как Борис Витальевич Гмыря допрашивает Яну Нильскую. Со слов Яны, картина вырисовывалась следующая. 9 июня около восемнадцати часов Теймураз Инджия пригласил Яну в ресторан "Фиалка", где угостил ее шашлыком из осетрины. Пока пили кофе, Тимур выяснил у хозяина ресторана, что с двадцати часов здесь начнет "гулять банкет", поэтому "Фиалка" будет работать, пока не закончится празднование, иными словами - часов до двух ночи. Посторонних поздно вечером в ресторан, конечно, не пустят, но его, Тимура, всегда рады видеть как постоянного посетителя. Тимур же ответил, что он никого напрягать не станет, а если и придет со своей дамой, то пройдет только в бар выпить кофе и съесть пару бутербродов. На том и порешили. В начале двенадцатого Тимур предупредил администратора, что идет с Яной пить кофе. Они направились по аллее в сторону Митьковского проезда. Когда поравнялись с роликодромом, из кустов на противоположной стороне аллеи кто-то окликнул их:
- Тимур! Яна!
Они подошли ближе, раздались два выстрела, Тимур упал, кто-то схватил растерявшуюся Яну, зажал ей рот рукой и куда-то потащил. Мужчина был крупным и сильным, и как Яна ни вырывалась, сделать ничего не могла. Ее запихнули в машину, в белую "Волгу", и увезли. В машине ей не только заклеили скотчем рот, но и сразу же завязали глаза, хотя эта мера была на самом деле излишней: Яна Москвы не знает и понять, куда ее везут, а тем более в темноте, все равно не смогла бы. Ехали минут двадцать, как ей показалось. Может быть, больше, может, меньше. Она была так испугана, что не сообразила засечь время в пути.
Ее привезли в какой-то дом и завели в квартиру. Какой дом? Панельный или кирпичный? Одноподъездный или многоподъездный? Сколько в доме этажей? Она не знает, не видела, когда вводили в дом, глаза были завязаны, и когда выводили тоже. Точнее, ее не вводили, а вносили на руках. Поднимались на лифте. Какой этаж, хотя бы примерно? Она не знает, пожалуй, точно не второй и даже не третий, скорее всего пятый-седьмой, но она не уверена. Какая квартира? Обычная, три комнаты, кухня, ванная, туалет. Что видно из окна? Яна не знает, окна заклеены бумагой. Ее сразу предупредили, что в квартире с ней неотлучно будет находиться охранник, который за малейшее нарушение будет ее наказывать. К нарушениям относились попытки кричать, звать на помощь, убежать, отклеить бумагу и посмотреть в окно. Если нарушений не будет, ее через несколько дней отпустят, и все будет хорошо. И никто не сделает ей ничего плохого.
Ей действительно не сделали ничего плохого, кормили три раза в день. Сперва Яна пыталась отказываться от еды, но потом поняла, что это ничего не изменит, уговаривать ее никто не собирается и отпускать раньше времени тоже. Охранник ни в какие разговоры с ней не вступал и решительно пресекал любые попытки задавать вопросы. Точнее, охранников было двое, они сторожили ее посменно, потому что ночью не отдыхали, а сидели в той же комнате, где Яна спала, и следили за ней. Лиц и причесок она не видела, оба находились в квартире в масках, таких же, какие носит спецназ. Рост, фигура? Обыкновенные, один чуть повыше и постройнее, другой - пониже, и плечи у него пошире. Голоса? Тоже обыкновенные. Они так мало слов произнесли за эти дни, что Яна вряд ли сумеет их узнать. А уж про особенности речи и говорить нечего, мужчины старались обходиться в основном междометиями или короткими "да", "нет", "можно", "нельзя", "не знаю", "запрещено", "накажу".
Сегодня в четыре утра ее разбудили, снова завязали глаза, заклеили рот, вынесли на руках из дома и посадили в машину. Куда-то везли, долго, минут сорок, наверное. Потом вынесли из машины, опять поднимали на лифте. Сняли скотч. Когда Яна сорвала с глаз повязку, она обнаружила себя на лестничной площадке, рядом никого не было, только гудел в шахте спускающийся вниз лифт да рядом на полу валялась ее сумочка. Выглянула в окно, но ничего интересного не увидела, видно, окна лестницы выходили не на ту сторону, где у подъезда стояла машина. Когда спустилась вниз и вышла на улицу, там уже никого не было. Пять утра, все спят, тишина и пустота кругом. Место сможет показать? Да, конечно, вернее, она попробует, но не уверена... На название улицы не посмотрела, ни к чему было, все равно она московских улиц не знает, а карты под руками, естественно, не было. Пошла наугад, минут через тридцать набрела на станцию метро, пришлось подождать какое-то время, пока откроют - станция работала с половины шестого. Какая станция? "Орехово". На метро доехала до нужной станции и снова пошла пешком к дому, где они с мужем сейчас живут.
История более чем странная. Да что там странная - невероятная! Зачем похищать человека только для того, чтобы несколько дней кормить его, поить и охранять, а потом отпустить? Бред какой-то... Если бы ее похитили на всякий случай, как свидетельницу убийства Тимура, то обязательно спрашивали бы, что конкретно она видела, может ли узнать убийцу, запугивали бы и грозили всеми карами небесными, если она проговорится. Но и это глупо, проще выяснить, что она видела и чего не видела, а потом убить. Зачем же выпускать на свободу мину замедленного действия?
Еще один момент показался Насте любопытным. Их окликнули по именам, Инджия назвали Тимуром, а Яну - Яной. С Тимуром-то все понятно, тот, кто хотел его убить, знал, как зовут жертву. А вот откуда убийца знал, что молодую женщину, идущую рядом с Тимуром, зовут Яной? Заранее готовился и собирал информацию? Но если уж он такой предусмотрительный, то не проще ли было подловить момент, когда Тимур будет один, а не с дамой? Лишние свидетели преступникам ни к чему. А если он не готовился, если имел установку совершить убийство именно 9 июня, то откуда он знает Яну? Варианты ответов: у Яны все-таки появились в Москве знакомые, о которых она никому ничего не рассказывает, и это аккуратненько ложится в версию Сережи Зарубина о том, что ее уговорили или заставили быть подводчицей - соучастницей в убийстве. Но тогда непонятно, зачем ее похищать? Вполне достаточно было бы с ее стороны дать неверное описание убийцы и указать неверное направление, в котором он скрылся. Проще пареной репы. Второй вариант: убийство совершил человек, приближенный к съемочной группе, прекрасно знающий и Тимура, и Яну, а также проинформированный о том, что парочка направляется в сторону ресторана "Фиалка". Правда, из работающих в тот день на съемочной площадке никто никуда не исчез, кроме Тимура и Яны, к приезду работников милиции все оказались на месте, но это ни о чем не говорит. Этот человек мог убить Тимура, запихнуть хрупкую легкую Яну в машину, где его ждали сообщники, помахать им на прощание ручкой и вернуться к месту съемки. Стало быть, появляется еще одна версия, согласно которой Тимур дал повод для убийства кому-то из членов съемочной группы. Кому-то еще, кроме Руслана Нильского. Потому что Нильский как возможный подозреваемый отрабатывался в первую очередь, и было точно установлено, что с момента ухода Яны с Тимуром в "Фиалку" Руслан ни на шаг не отходил от Вороновой, они все время были вместе и у всех на глазах. Хотя... Нильский, ревнуя жену к молодому красивому парню, мог нанять исполнителей и принять меры к обеспечению своего алиби. Тогда понятно, откуда убийца знает Яну. Ему или показали ее, или детально описали. И тогда совершенно понятно, почему у Яны никто ничего не требовал и ей не сделали ничего плохого. Попугали и отпустили, чтоб неповадно было с чужими мужиками романы разводить и ревнивого мужа нервировать. Тогда все сходится... Но откуда Нильский мог взять этого исполнителя, да еще и не одного, а с сообщниками? Это практически невозможно для человека, не являющегося местным жителем и не имеющего выходов на криминальную братву. А кто сказал, что таких выходов у Нильского нет? Его московские связи никто не отрабатывал. А ведь Руслан Андреевич начиная с 1991 года неоднократно бывал в Москве и в командировках, и с частными поездками, собирал материалы для своих статей. Кстати, какова была тематика его материалов? И в каких сферах он искал нужную информацию? Нет, как ни крути, но придется вплотную заняться журналистским прошлым новоявленного писателя Руслана Нильского. И по той версии, которую она вчера излагала Афоне, и по той, которая родилась у Насти только что.
- Яна Геннадьевна, - вывел Настю из задумчивости голос следователя Гмыри, - нам нужно провести процедуру опознания. Если вы устали или плохо себя чувствуете, мы отложим на завтра...
- Нет, все нормально, - прошелестел едва слышный голосок Яны, - я готова. Вы можете начинать.
- Ну, не все так быстро делается, - рассмеялся Борис Витальевич, опознание - процедура сложная. Надо доставить задержанных из изолятора, подобрать других участников, пригласить понятых. На это потребуется время. Ваш муж где сейчас?
- В коридоре, меня ждет.
- Вот и отлично. Вы пока погуляйте, сходите куда-нибудь, пообедайте. А к трем часам возвращайтесь сюда, надеюсь, у нас все будет готово.
Когда Нильская вышла из кабинета, Гмыря повернулся к Насте:
- Ну, что скажешь?
- Ничего нового, Борис Витальевич. Она повторила все то же самое, что говорила мне сегодня утром. Дурацкая история какая-то... Ни смысла, ни логики.
- Так уж? - прищурился следователь. - Недавно ты совсем другое пела.
- Я хотела сказать, что слишком много версий получается, - поправилась Настя. - Тот факт, что похитители с Яной хорошо обращались, не угрожали и ничего не требовали, а также не угрожали и ничего не требовали от ее мужа, скорее всего, свидетельствует о том, что все это ее мужем и организовано. Но тогда придется думать, что Руслан Андреевич Нильский или полный идиот, или дьявольски умен и хитер. Потому что ход совершенно нестандартный и не укладывается в привычную схему. Если он инсценировал похищение собственной жены, чтобы замаскировать свое участи в убийстве Инджия, а заодно и ее приструнить, то должен был по крайней мере рассказывать нам о том, что ему угрожали или чего-то требовали. А он ничего такого не рассказывал. Или он банально глуп и об этом просто не подумал, или с точностью до наоборот.
- Похоже, - согласился следователь. - Еще есть идеи?
- Это не идея, а скорее полет фантазии... Ирина Савенич в беседе с Коротковым сказала, что, когда Яна сегодня утром вернулась, Руслан порхал над ней, аки орлица над орленком, а она зажималась и отодвигалась. Савенич расценила это как моральную черствость Нильской и высказала предположение, что Яна не так уж сильно любит своего мужа, раз не захотела немедленно поделиться с ним подробностями случившегося. А у меня тут возникло другое ощущение. Может быть, произошло что-то такое, из чего Яна догадалась, что Руслан Андреевич причастен к преступлению. Поэтому и отстраняется от него, и откровенничать не хочет. Она мечется и не понимает, может она доверять собственному мужу или нет. Как версия?
- Славненькая, - усмехнулся Борис Витальевич. - Разбрасываешься, Анастасия. Тебе ведено было заниматься фигурой Андрея Константиновича Ганелина и возможностью его причастности к преступлению с целью срыва съемок сериала. А тебя куда занесло? Твой новый шеф тебя по головке-то не погладит.
- Да ладно, - она небрежно махнула рукой, - прорвемся. Можно ведь модифицировать ситуацию в нужном направлении. Яна Нильская - любовница Ганелина, она вступила с ним в сговор, поэтому ей похитители не причинили никакого вреда. В таком случае все ее показания яйца выеденного не стоят, они все лживые от первого и до последнего слова. Или же она не в сговоре, но Ганелин, как идеолог и организатор преступления, дал команду Яну не трогать, подержать несколько дней и выпустить, а все это похищение выдумано для отвода наших с вами глаз. Яна опять-таки из чего-то сделала вывод, что Ганелин причастен, и теперь мучается, потому что Ганелин - муж режиссера, от него зависит, во-первых, финансирование проекта, а во-вторых, хорошее отношение Вороновой к Руслану и их плодотворное сотрудничество. Яна не может сообразить, как ей себя вести, чтобы не навредить мужу, потому и зажалась. Не исключено, между прочим, что ее показания начисто лишены полезной информации именно поэтому. Она пока не может решить, о чем нужно говорить, а о чем не нужно, поэтому предпочитает не говорить вообще ничего. Не видела, не слышала, глаза завязаны, охранники в масках, окна заклеены.
- Дельно, - согласился Гмыря. - Значит, так, дорогуша моя. Зарубину передай, пусть начинает отрабатывать все связи Яны Геннадьевны Нильской по месту жительства и возможные выходы на Москву. Я запрос официальный направлю в Кемерово, а мелкий твой пусть садится на телефон и дергает кемеровчан за нервные окончания.
- Лучше бы лично, Борис Витальевич, - просительно заныла Настя. - Сами знаете, как оно по телефону-то...
- Знаю, знаю. Но не из своего же кармана мне ему командировку оплачивать. Поговорю сегодня с твоим Афанасьевым, может, уломаю. Как вы там его называете?
- Кого? - Настя сделала невинные глаза.
- Ну кого-кого, начальника нового. Афоня, кажется?
- Да что вы, Борис Витальевич, мы к нему с полным уважением и со всем нашим пиететом...
- Ладно, не свисти, свистушка! Мне разведка все донесла. Он как вообще?
- Ничего, нормальный. Меня только не любит, но это можно понять. Вы ему скажите, что Сережу Зарубина необходимо послать в Кемерово, чтобы установить факт давнего знакомства Нильской с Андреем Ганелиным, которого вы подозреваете в организации убийства. Тогда он клюнет.
- Вот, значит, как дело обстоит, - понимающе протянул Гмыря. - Ваш Афоня очередной охотник за лаврами, хочет раскрыть преступление, которое обернется громким скандалом. Муж-бизнесмен мешает своей знаменитой жене снять кино. Славненько, славненько. Что, Анастасия, плохо без Колобка-то? - спросил он неожиданно серьезно.
- Плохо, - призналась она, но тут же добавила: - Ничего, прорвемся. Колобок был эксклюзивным продуктом, мало кому в жизни везет с таким начальником работать. Подавляющее большинство людей работает с такими руководителями, как Афанасьев, и живут же, работают, никто не умирает. И мы выживем. А мне что делать прикажете?
- Ясно что. Занимайся Нильским вплотную. Я тебя у начальника отмажу, садись за компьютер, залезай в Интернет и поднимай все публикации Нильского, какие найдешь. Выясни, в каких московских изданиях у него есть знакомые, опроси их, пусть расскажут, как он собирал в Москве материалы, чем интересовался, с кем контактировал. То, что Яне Геннадьевне не причинили ни малейшего вреда, кроме морального, говорит о том, что преступление организовано человеком, которому она не безразлична. Или мужем, или любовником. Муж известен, любовник - нет. Ганелин - всего лишь предполагаемая фигура, любовником Нильской может оказаться кто угодно. Просто если ее любовник не Ганелин, а кто-то другой, то совершенно непонятно, зачем ему вообще все это нужно. У Ганелина хотя бы мотив есть.
- У другого человека тоже может быть мотив, - возразила Настя. - Мы же установили, что Теймураз Инджия был далеко не ангелочком. Конечно, это уж слишком красивое совпадение: враг Инджия одновременно является любовником Яны Нильской. Хотя в жизни и не такое бывает. Я бы еще согласилась с тем, что враг Тимура специально закрутил роман с Яной, чтобы облегчить себе совершение убийства.
- Или не роман, а просто деловые отношения, - вставил Гмыря. - Ты мне помощь в убийстве, я тебе деньги. Короче, дорогуша моя, Нильская прожила в Москве три недели, эти три недели надо восстановить по минутам, чтобы понять, могла ли она где-то как-то завязать новые знакомства, скрытые от глаз ее мужа и всей съемочной группы.
- Могла, - твердо ответила Настя. - Я точно знаю.
- Это где же и каким же образом? - заинтересованно спросил следователь.
- А помните, нам рассказывали, что Яна постоянно уезжала со съемок вместе с Тимуром? То с поручением его посылали, то он актеров привозил-увозил, а то и просто так, если водитель не был нужен. Во время таких отлучек Тимур запросто мог встречаться со своими приятелями и знакомить с ними Яну. А потом, будучи парнем компанейским и в общем-то добрым, возил Яну на свидания с кем-то из них, тогда как официально они ехали обедать или по делам. Чего проще-то? Допустим, Тимура посылают на "Мосфильм" за костюмом или за париком, который забыли взять на натуру. Он сажает Яну в машину, быстренько звонит приятелю, по пути забрасывает ее в нужное место, на обратном пути забирает. При московских расстояниях и традиционных пробках нежное свидание в пределах часа точно обеспечено, а то и больше. То же самое может происходить, если снимают в павильоне на студии. Знаете, есть такие актеры капризные, которые сами машину не водят, но требуют, чтобы их непременно возили. Особенно если актер не московский, а приглашенный из другого города. Своей машины здесь нет, а такси дорого. Вот тут и нужен водитель, чтобы привезти его и потом обратно отвезти. У Вороновой в картине снимаются четыре актера из Питера, двое из Минска и один из Нижнего Новгорода. На съемочной же площадке Тимур и Яна по совместной договоренности делали вид, что вполне невинно флиртуют друг с другом, дабы Руслану Нильскому и в голову не пришло, что у его женушки завелся кто-то еще.
- Славненько, - в третий раз протянул Борис Витальевич. - Значит, после очной ставки я мадам Нильскую потрясу насчет ее совместных передвижений с водителем. Куда ездили, когда и с какой целью. И если она хоть один раз не сможет мне описать место, куда посылали Тимура, считай - она попалась. Значит, она по каким-то причинам до этого места не доехала. Созвонись с директором картины, пусть представит справку по использованию автомашины, на которой ездил Инджия. Когда, куда и зачем он его посылал.
- Борис Витальевич, у нас не советская власть, - осторожно заметила Настя. - Вряд ли в частной продюсерской компании принято выписывать путевые листы.
- Это точно, - со вздохом согласился Гмыря. - Хоть и ругаем мы советскую власть, а раскрывать преступления в определенном смысле тогда было легче. Чихнуть нельзя было, чтоб тут же об этом справочка с печатью не появилась. Ну да ладно, дорогуша моя. Пока я буду утрясать с твоим шефом вопрос о командировании капитана Зарубина в Кемерово, пусть-ка он поработает на эту версию. Надо выяснить, каких актеров и когда возил Инджия, найти их и опросить на предмет Яны. Была ли она в машине все время или ее высаживали и подсаживали по дороге. О чем они говорили с Тимуром. И какие между ними могли быть отношения. Актеры - люди наблюдательные, не в пример многим другим. Все поняла?
- Все.
- Тогда беги исполнять. Что ты на меня так смотришь? Спросить о чем-то хочешь?
Настя уже подошла было к двери, решив не задавать вопрос, который у нее возник, но который она не считала важным и существенным. Но в последний момент все-таки передумала и спросила:
- Борис Витальевич, а почему вы меня сегодня все время "дорогушей" называете? Раньше я от вас такого слова не слышала.
- Ах, вот ты о чем! - расхохотался Гмыря. - Это я дома подцепил. К жене родственница приехала погостить, так у нее эта "дорогуша" прямо с языка не сходит. Неделю целую слушаю, слушаю, а теперь, видишь, вот и сам говорить начал. А что, ты обиделась?
- Да нет, удивилась.
- Ну валяй, удивляйся дальше. Может, я еще чем-нибудь поражу твое воображение.
В сторону метро Настя направилась почти бегом, пока следователь не выполнил свое обещание и не поразил ее воображение еще каким-нибудь заданием. Однако не успела она войти в свой кабинет и включить компьютер, как Гмыря позвонил.
- У нас ЧП, - коротко сообщил он. - Только что явились супруги Нильские. Им подбросили какое-то странное письмо.
- Как это подбросили? - удивилась Настя. - Куда? Они же обедать ходили.
- После обеда Нильский обнаружил письмо в кармане куртки. Куртку сдавал в гардероб в ресторане.
- И что в письме? - тревожно спросила она. Вот наконец что-то начало проясняться. Письма с угрозами или требованиями. Только почему-то не после похищения Яны, а после ее возвращения. Какая-то несостыковка по срокам у исполнителей? Или похищение Яны было предварительной "страшилкой", демонстрацией силы, чтобы сделать Нильского более покладистым? В любом случае сейчас станет понятным, чего же от него хотят.
- В письме-то? - переспросил Гмыря. - Одна фраза. "Если бы все люди думали одинаково, никто не играл бы на скачках".
Настя ушам своим не поверила.
- И все? - недоверчиво проговорила она, все-таки надеясь, что следователь прочтет еще что-нибудь.
- Все, Анастасия. Набрано на компьютере, распечатано на принтере. Я отдаю это экспертам, а ты - ноги в руки и бегом в ресторан "Джаник", где Нильские обедали.
- А как же Интернет? Вы же мне задание дали...
- Сам дал - сам и взял обратно. Давай, выполняй.

 

* * *

 

К вечеру ноги у Насти гудели, а язык, казалось, распух. Давно уже ей не приходилось так много передвигаться и говорить.
Ресторан "Джаник" ее огорчил. То есть кухня там была замечательной, официанты обслуживали быстро и вежливо, а дизайн радовал глаз умелым сочетанием дерева и текстиля. Однако первой неудачей для Насти оказалось отсутствие гардероба как такового. "Джаник" был недорогим демократическим ресторанчиком быстрого обслуживания, и верхнюю одежду здесь не сдавали на хранение исполненному достоинства дядьке в униформе с галунами, а вешали на крючки, прибитые на стены по обеим сторонам от входа, или же на спинки стульев. Поскольку с утра дождь несколько раз затевался с выступлениями, а в районе двух-трех часов пополудни хлынул в полную мощь, одежда у супругов Нильских, как и у других посетителей, задумавших в это время пообедать, оказалась изрядно вымокшей, и ее, естественно, повесили именно на крючки, а не на стулья, обитые симпатичной светло-сиреневой материей. "Джаник" расположен очень удачно, вокруг огромное количество учреждений, сотрудники которых любят здесь обедать, и в будние дни с часу до примерно половины четвертого ресторан всегда полон. В такой обстановке нет ничего легче, чем, снимая с крючка собственную одежду или, наоборот, вешая ее на крючок, незаметно сунуть в чужой карман конверт. Да, пожалуй, именно вешая, а не снимая. Человек следил за Нильскими, видел, что они вошли в "Джаник", через некоторое время вошел следом, разделся. Еще на улице он хорошо видел, какой плащ на Яне и какая куртка на Руслане. Может быть, он был совсем рядом и вошел практически следом за ними, поэтому точно знал, где именно висит их одежда, и вешал в том же самом месте свою куртку или что там на нем было надето. И в этот момент сунул в чужой карман письмо.
Крючков мало, посетителей много, соответственно, много курток, ветровок и пиджаков, нацепленных один поверх другого. Тот человек должен был зайти действительно сразу вслед за Нильскими, иначе он рисковал. Другие посетители могли повесить свою одежду поверх одежды Яны и Руслана, и тогда он, во-первых, не нашел бы с первого взгляда нужный карман, а во-вторых, если бы и нашел этот карман, ему пришлось бы сильно замешкаться, пристраивая конверт, а это могло бы вызвать подозрения: чего он там копается, уж не карманник ли, по чужой одежде шарит?
Но главная неудача состояла в том, что бригады официантов работали в "Джанике" в две смены, с десяти утра до четырех часов дня и с четырех до десяти вечера. К тому моменту, когда Настя появилась в ресторане, первая смена уже ушла. И теперь ей предстояло, выяснив адреса и телефоны всех официантов и менеджеров, работавших в первую смену, встретиться с ними. Может быть, ей повезет, и кто-нибудь вспомнит человека, входившего в ресторан сразу следом за Нильскими и чуть замешкавшегося рядом с вешалками. А может быть, и не повезет...
Результат к концу дня оказался более чем плачевным. Ноги болят, язык не шевелится, а полезной информации - ноль.
- Ну что вы, - в один голос заявили ей все опрошенные сотрудники ресторана, - с часу до трех - самое горячее время, мы с трудом поспеваем с подносами бегать и заказы принимать, по сторонам не смотрим.
- Как же так? - удивилась Настя. - У вас одежда посетителей практически без пригляда висит. Неужели ни одной кражи не было?
- У нас секьюрити есть. Вы с ним поговорите, может, он что-то видел.
- Секьюрити? - неподдельно изумилась Настя. - Я была сегодня в "Джанике" и никакого секьюрити не видела.
- Значит, отлучился. Сегодня Гарик работает, он вообще постоянно отлучается. Он у нас на особом положении.
Дальнейшие расспросы прояснили ситуацию. Секьюрити, а проще говоря охранники, работают по своему графику, то есть не по полдня, как официанты и менеджеры, а по двенадцать часов, зато раз в три дня. Из трех штатных охранников двое - нормальные, а третий, по имени Гарик, был устроен на эту работу по указанию местной братвы, контролирующей ресторан. Гарик вел себя кое-как, мог по собственному усмотрению в любой момент отлучиться с рабочего места на неопределенный срок, никому при этом не докладываясь. Несколько раз старший менеджер по персоналу делал ему строгие замечания, после чего случался внеплановый приезд братвы, что владельцев ресторана отнюдь не радовало. В конце концов на Гарика махнули рукой, пусть делает, что хочет.
К великому Настиному сожалению, именно Гарик сегодня и охранял мир и покой в симпатичном недорогом "Джанике". Пришлось возвращаться в ресторан, хотя надежды на Успех у Насти уже никакой не было.
Предчувствие ее не обмануло, Гарик оказался совершенно отмороженным. Не особенно умный от природы, он, пo всей вероятности, успел или глотнуть, или нюхнуть, или уколоться, во всяком случае, ответы его на Настины вопросы вряд ли можно было считать адекватными. И конечно же, именно в интересующий Настю период времени с половины второго до двух часов дня, когда Нильские пришли в ресторан, его на месте не было.
"Если уж не везет, то с самого утра и во всем", - уныло думала она, возвращаясь домой около десяти вечера. Последнюю каплю невезенья в этот день влил в общую чашу Коротков, когда оказалось, что он не может подхватить ее на машине и отвезти домой, потому что находится в гостях у Ирины Савенич. Об этом Юра сообщил ей по телефону, когда Настя, распрощавшись с надеждой узнать что-нибудь толковое у охранника Гарика, позвонила ему на мобильный.
- Ты хоть ночевать-то придешь? - насмешливо спросила Настя. - Мне тебя ждать или ложиться спать?
- Не знаю, - уклончиво ответил Коротков. - Пока ничего не могу сказать. Ситуация неясная.
- Слушай, не морочь мне голову! - рассердилась Настя, уставшая от бесцельной траты сил и поэтому злая и раздраженная. - Если ты явишься ко мне в два часа ночи и начнешь трезвонить в дверь, мне придется просыпаться, вставать и открывать тебе. А я этого не люблю. Лучше уж я совсем ложиться не буду до твоего прихода, поработаю. Но я должна знать точно, ждать тебя или нет.
- Ты сейчас где? - спросил Юра вместо ответа.
- В центре, возле ресторана "Джаник". Собираюсь домой ехать.
- Я тебе позвоню домой через час, хорошо?
- Ладно, - недовольно пробурчала Настя. - Казанова несчастный.
- Не груби старшим, - хмыкнул Коротков. Возле "Щелковской" Настю застиг настоящий тропический ливень, от которого не спасал даже зонтик. И хотя автобуса долго ждать не пришлось, она успела основательно вымокнуть. "Если бы все люди думали одинаково, никто не играл бы на скачках", - мысленно повторяла она, снимая с себя мокрую одежду и заворачиваясь в уютный теплый халат. В холодильнике оказалось полно еды, купленной накануне Сережей Зарубиным и так и не съеденной сегодня утром. Господи, какой длинный день! Ведь звонок Гмыри и сообщение о том, что Яна Нильская нашлась, - все это произошло сегодня, в половине седьмого. А кажется, будто неделю назад. Какое странное письмо получил Руслан Нильский... Всего одна фраза, известный афоризм Марка Твена. Что за ней стоит? Об этом может знать или хотя бы догадываться только сам Руслан. Но судя по тому, что сказал ей по телефону следователь, Руслан никак сие загадочное послание не прокомментировал. Что же, он действительно не догадывается, какой тайный смысл скрыт за этими словами, или догадывается, но не считает нужным делиться своими догадками со следствием?
А если именно он, Руслан Нильский, организовал убийство водителя и похищение своей жены, то и письмо он мог написать себе сам и в нужный момент просто вытащить из кармана. Он играет в какую-то хитроумную игру, он стремится к какой-то завуалированной цели и водит всех за нос. В какую игру он играет и какую цель видит перед собой?
Салатики - это славненько! О черт, это совершенно не ее слово, это Гмырино. Неужели Настя тоже не имеет иммунитета и подвержена словесной "заразе"? Но Зарубин молодец, постарался вчера на славу, деньги в магазине потратил толково. Откроем сейчас вот этот симпатичненький салатик под названием "Мимоза", отрежем черного хлебушка, на хлебушек положим колбаски телячьей, такой нежно-розовой, что даже откусывать жалко... "Никто не играл бы на скачках". Ну конечно, если бы все думали одинаково, то все и ставили бы на одну и ту же лошадь, и в тотализаторе не было бы никакого смысла. А какой смысл в этой записке?
Когда Настя закончила ужинать и включила компьютер, у нее сложилось отчетливое убеждение, что в этом странном деле об убийстве Теймураза Инджия и похищении Яны Нильской все всё знают, но никто ничего не говорит. Хорошо бы понять, почему.
Коротков, как и обещал, отзвонился в одиннадцать и вибрирующим от туманных надежд голосом выторговал компромисс: если он не появится и не позвонит до часу ночи, то Настя может считать себя свободной от обязанностей подруги-хозяйки. Настя, со своей стороны, предупредила его, чтобы звонил ей на мобильник, потому что она собирается подключаться к Интернету и телефонная линия будет занята.
Она знала, где и как искать региональную прессу, и уже примерно через час могла составить первое представление о журналистской деятельности Руслана Нильского. Пока неизвестно, как в Москве, а уж то, что в Кемерове он имел возможность контактировать с криминалом, - это точно. И с милицией, кстати, тоже. Процентов семьдесят-восемьдесят его публикаций были посвящены проблемам преступности, в том числе организованной. Сами материалы Насте понравились, они были грамотными и отлично написанными, журналист отличался аккуратностью формулировок и завидным умением складывать из разрозненных фактов единую картинку, не забывая при этом добавлять: "напрашивается вывод", "складывается впечатление", "можно предположить". С одной стороны, факты сложены воедино и поданы так, что и предполагать-то ничего не нужно, все кажется совершенно очевидным и понятным. Но с другой стороны, эти маленькие вводные словосочетания избавляют Нильского от риска судебного преследования со стороны тех, о ком он пишет. Он же ничего не утверждает, только факты описывает, а выводы делайте сами...
Настя почти до середины дочитала одну из последних статей Нильского, датированную апрелем прошлого года, о некоем кандидате в мэры, отсидевшем за умышленное убийство, когда лежащий рядом мобильник задребезжал музыкальной фразой из Баха.
- Не спишь? - послышался напряженный голос Короткова.
- Как договорились, - откликнулась она, не отрывая глаз от экрана компьютера. - Контрольное время - час ноль-ноль.
- Я сейчас приеду.
Увлеченная статьей, Настя не обратила внимания на тревожные нотки в его голосе.
- Ага, давай, - рассеянно бросила она. - Ты голодный?
- Нет. Ты пока собери мозги в кучку, у нас тут кое-что произошло.

 

* * *

 

Все последние дни Наталья Воронова приезжала со съемок совершенно вымотанная. Держать съемочную группу в узде становилось все труднее, люди, ошарашенные и расстроенные убийством водителя Тимура, сразу стали поговаривать о том, что это дурной знак и не надо бы снимать картину, если работа началась с трагедии. Кроме того, на площадке ежедневно по нескольку раз появлялись работники милиции и задавали множество вопросов участникам съемок, уводя их при этом куда-то в сторонку и отрывая от работы. График летел к черту, Наталья ничего не успевала, актеры, вызванные к определенному часу, вынуждены были подолгу ждать, пока начнут снимать сцены с их участием, скандалили, раздражались и закатывали истерики, потому что у них тоже был свой график и им после съемок нужно было мчаться по своим делам - на озвучание, на другие съемки, на поезд, на репетицию, на деловую встречу, в театр, в детский сад за ребенком.
- Наталья Александровна, надо что-то делать, - возмущенно говорил ей каждые полчаса директор картины Мусатов. - В таком режиме невозможно работать. Сначала эти оперативники выспрашивали у нас про Тимура. Потом про отношения Руслана Андреевича с женой и Ирой Савенич. Теперь у них новая фенька: подавай им сведения о том, куда и зачем ездил Тимур. Из актеров душу вынимают, мол, вспомните, не подсаживал ли водитель по дороге жену Руслана. Какое это вообще имеет отношение к убийству? Они, что раскрывают, убийство или левый извоз? И неизвестно еще, что они завтра придумают. У вас же есть связи, вам надо выйти на руководство этих милиционеров, пусть дадут команду, чтобы нас в рабочее время не дергали.
- Сеня, - устало отвечала Наталья, - вы плохо знаете киноклассику. Помните "Служебный роман" Рязанова?
"У них такой же рабочий день, как у нас с вами, с девяти до шести". Вы хотите, чтобы милиционеры работали ночью и не давали спать всей группе? Считайте, что это форс-мажорные обстоятельства. Мы их преодолеть не можем. Нам придется с этим смириться.
- Но у нас все сбивается! Вы посмотрите, что происходит. Вчера утром приехал Митько из Нижнего Новгорода, мы вчера и сегодня должны были отснять сцены с его участием, у него обратный билет на сегодняшний вечерний поезд, гостиница оплачена до двенадцати дня. Эпизоды с Митько не закончены. Что прикажете делать? Оставлять его еще на один день, менять билет, уговаривать его самого, падать в ножки, оплачивать гостиницу еще на одни сутки, а актеру - еще один съемочный день? Это деньги, Наталья Александровна, а мы с вами их не печатаем. Хорошо, допустим, мы продолжаем его снимать еще и завтра. Но завтра у нас натура с дождем, техника заказана, и если мы от нее откажемся, придется платить неустойку. Это снова деньги. И вообще завтра по графику мы в павильоне не работаем, когда же Митько снимать? Одна накладка тянет за собой другую - и так без конца, как снежный ком.
- И что вы предлагаете? Сеня, вы видите какой-то выход? Я, например, не вижу. Да, я согласна, люди нервничают, работа идет плохо, мы несем дополнительные финансовые расходы. Но я не вижу, как это можно изменить или поправить. Есть только один способ восстановить порядок на площадке...
- Убрать отсюда ментов, - быстро встрял Мусатов. - И я точно знаю, у вас есть связи, которые, помогли бы это сделать.
- Нет, Сенечка, это не выход. Точнее, это выход, конечно, но неправильный. Порядок восстановится только тогда, когда преступник будет найден. И мы с вами должны сделать все, что от нас зависит, чтобы этот момент приблизить. В воскресенье у всей группы выходной. Я предлагаю нам всем собраться в одном месте, всем до единого, попросить всех актеров, которые сейчас в Москве, тоже приехать. И договориться с милиционерами, чтобы они встретились с нами в спокойной обстановке выяснили все, что им нужно. Не урывками, в пятиминутных беседах, после которых через два часа всплывают все новые и новые вопросы, а так, как нужно. Нам придется пожертвовать одним выходным днем, но это для пользы дела. Чем скорее найдут преступников, тем скорее мы сможем вернуться к нормальному ритму работы. Ничего другого я предложить не могу. А вы?
Сегодня Руслан впервые после 9 июня появился на площадке. Пока не вернулась Яна, он не выходил из дому, боясь пропустить сообщение от ее похитителей. Жена его вернулась рано утром, до четырех часов ее допрашивал следователь, и после этого Руслан явился на "Мосфильм", хотя до запланированного конца рабочего дня оставалось всего три часа. Яна тоже была с ним, сидела тихонько в уголке и ни с кем не разговаривала. Наталья обратила внимание, что даже на Иру Савенич Яна перестала реагировать. Прежде, бывало, стоило только Руслану заговорить с актрисой, как Яна буквально в лице менялась и старалась находиться в такие минуты поближе к мужу, чтобы слышать каждое слово. А теперь сидела неподвижно и даже по сторонам не смотрела.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - заботливо спросила Наталья, подходя к ней с пластиковым стаканчиком кофе в руках.
- Нормально, - сквозь зубы ответила Яна.
- Может быть, тебя домой отвезти? - предложила Воронова. - Тебе нужно отдыхать, набираться сил...
- Не нужно. Я здесь останусь. Спасибо.
Наталья молча пожала плечами и отошла, но с Русланом решила поговорить серьезно. Девочка столько перенесла, ей, наверное, нужен медицинский надзор и лечение, а не тупое пребывание на съемочной площадке, которое ее теперь нисколько не занимает и не развлекает.
- Яна не хочет оставаться дома одна, - твердо заявил Руслан, когда Воронова поделилась с ним своими соображениями. - Она боится. Лучше пусть здесь сидит. И потом, она может понадобиться следователю, здесь он ее всегда найдет. А дома даже телефона нет.
- Она выглядит такой измученной, - сочувственно заметила Наталья. - Не дело это, Руслан. Надо что-то придумать.
- Все в порядке, Наталья Александровна, не волнуйтесь за нас.
- Может быть, отправить ее на дачу к моим друзьям? Там свежий воздух, тишина, покой. И там она не будет одна, так что бояться ей нечего.
- Она никуда не поедет, я уже говорил с ней об этом. Спасибо вам за заботу, Наталья Александровна, но...
- Ладно, как знаешь, - Наталья расстроенно махнула рукой. - Но хотя бы по метро Яну не таскай, мне кажется, она совсем обессилела, того и гляди, в обморок упадет. Сегодня вас Ира домой отвезет, а завтра решим, либо Мусатов пришлет за вами машину, либо я сама за вами заеду. Договорились?
Все валилось из рук, все шло не так, как надо, но она сцепила зубы и упорно двигалась вперед. Нельзя останавливаться, нельзя думать о том, как тебе трудно, нельзя себя жалеть. Всю жизнь она жила именно так, сцепив зубы и через "не могу" делая то, что должна. Она должна сделать этот сериал, она не может бросить его, потому что есть контракт с продюсерской компанией, и сотрудники этой компании рассчитывают теперь на гарантированную зарплату в течение нескольких месяцев. Потому что подписаны контракты с актерами, половина из которых - звезды, и если Наталья прекратит съемки, они никогда больше не пойдут к ней ни на одну картину, потому что режиссер Воронова окажется ненадежной. А если и согласятся потом сниматься у нее, то потребуют сверхвысокие гонорары и оговорят в контракте огромную неустойку за отказ от съемок. И Наталье для своих будущих фильмов придется искать куда большие деньги, чем другим режиссерам. И вообще, Наталья Воронова не может бросить начатое дело, потому что никогда так не поступала. Это было противно ее характеру. Ей никогда за все сорок шесть прожитых лет не было легко, но она же справлялась. И сейчас справится.
Съемка закончилась в половине восьмого, Ира Савенич уже отснялась, но не уезжала, добросовестно ждала, пока освободится Руслан, чтобы на своей машине отвезти его с Яной домой.
- Всем спасибо! - наконец пронеслись над площадкой долгожданные слова, после чего начала отключаться техника и все засобирались уходить.
Наталья села на стул, вытянула ноги, устало прикрыла глаза. Подошла Ирина, присела перед ней на корточки.
- Натулечка, сильно устала?
- Ничего, в пределах нормы, - вяло улыбнулась Воронова.
- А у меня сегодня свидание с новым кавалером, - весело сообщила Ира.
- Кто такой? Я его знаю?
- Конечно, знаешь, только, может быть, забыла. Он из милиции, с Петровки, ну тот, который в Сокольники приезжал, широкоплечий такой, хмурый. Коротков. Помнишь его?
- Помню, - кивнула Наталья, не открывая глаз. - С каких это пор тебе начали нравиться хмурые мужики? Ты же всегда таких веселеньких любила.
- Вот и неправда, веселеньких я любила, пока была молодая и глупая.
- Ага, а сейчас ты старая и умная, можно подумать, - скептически заметила Наталья. - Ирка, опомнись, тебе тридцать один год всего. И насчет твоего ума я бы тоже поспорила.
Она всегда подшучивала над Ириной, так повелось много лет назад, когда они еще жили в одной коммунальной квартире и Наталья фактически воспитывала рано осиротевшую соседку. Ира никогда не обижалась, она была безоглядно предана Вороновой и готова была простить ей все, что угодно.
- Короче, Натуля, я что-то не пойму, - в голосе Иры зазвучали нотки недоумения, - ты не одобряешь, что ли? Ты ментов не любишь, да?
- Ирка, отстань. Ну с чего мне их не любить? Люди как люди.
- Нет, ты скажи, - не унималась актриса. - Если ты против, то я, конечно, не буду... Только я не понимаю, почему...
Воронова наконец открыла глаза, выпрямила спину, привычно погладила Ирину по густым вьющимся волосам.
- Не выдумывай, ради бога, Ириша. Встречайся с кем хочешь, я тебе в этом деле не указ. В конце концов, ты дважды была замужем и сама прекрасно разберешься, кто тебе нужен, а кто - нет. Он женат?
- Кто, Коротков?
- Тот, с кем ты на свидание собралась.
- Почти. То есть наполовину... В общем, он несколько дней назад ушел от жены.
- Вернется, - убежденно произнесла Наталья.
- Ну и пусть, - Ира упрямо поджала губы. - Но на свидание-то можно сходить? Пока он не вернулся.
- Сходи, сходи. Только грим пойди смой, на тебя вблизи смотреть страшно.
- Неохота возиться, я дома умоюсь. Ну все, пока, мы поехали!
Ира чмокнула Наталью в щеку и умчалась в сопровождении Руслана и Яны Нильских.
Дома Наталья занялась ужином для мужа и сына, которые должны были появиться около девяти. Отбивая мясо, она то и дело поглядывала на пол, по которому невесомыми комочками летал тополиный пух. С каждым годом этой гадости становится в Москве все больше и больше, пух летает в воздухе, как снег, забивается в ноздри и в рот, проникает в дома и нахально носится по комнатам, образуя постоянно перемещающиеся кучки, которые, устав в конце концов от суеты, находят себе прибежище в углах и на книжных полках. Вчера только Наталья пропылесосила всю огромную пятикомнатную квартиру, а сегодня жилье выглядит так, словно в нем год не убирались. Ковровые покрытия сочного синего и бордового цветов снова стали белесыми и пыльными на вид. Прямо хоть окна не открывай! Но это невозможно, Наталья любит спать с открытыми окнами, и сыновей с детства к этому приучила, никакой кондиционер не может заменить ей глотка сладкой рассветной прохлады. Вот и приходится делать уборку почти каждый день, после выматывающих съемок и приготовления ужина для себя и двоих отнюдь не страдающих отсутствием аппетита мужчин.
Первым явился сын Алеша. Вот и хорошо, подумала Наталья, Алешка не испытывает тяги к компании, не станет ждать Андрея, быстренько поест, и ему можно будет сунуть в руки пылесос. Пусть ужин отрабатывает.
- Мам, а пахнет-то вкусно! - заявил он, появляясь в просторной кухне-столовой. - Чего сегодня дают?
- Отбивные с гречкой и салат, - ответила Наталья с улыбкой, целуя сына.
- А картошечки жареной? - жалобно протянул Алеша.
- Сегодня обойдешься. Картошка кончилась два дня назад, и, пока ты ее не принесешь из магазина, она в доме не появится. Кроме того, тебе картошку с мясом есть нельзя, а то скоро в дверь не пройдешь.
- Понял, не дурак, - покладисто кивнул юноша. - Завтра куплю.
Он в считанные минуты справился с обильным ужином, залакировав его огромной чашкой чаю с куском вафельного торта.
- Алешка, ну как в тебя столько влезает? - засмеялась Наталья, не перестававшая удивляться способности сына поглощать пищу в немыслимых количествах.
- Я много лет тренировался, - отшутился тот. Дождавшись, когда сын встанет из-за стола, Наталья собрала грязную посуду, поставила ее в мойку.
- Сынок, я думаю, будет правильно, если ты включишь пылесос, - сказала она, принимаясь за мытье посуды.
- Ну мам, у меня завтра экзамен, - заныл Алеша. - Мне еще поучить надо.
- Поучишь, - спокойно ответила она. - До утра времени много. Полчаса ничего не решают.
- Ты зловредина, - пробурчал сын, понимая, что от пылесоса ему не отвертеться.
- Возможно, - произнесла Наталья, не оборачиваясь. - Но пылесосить все-таки придется.
- Ну мам!
- Не нравится - переезжай в собственную квартиру, она стоит пустая, тебя ждет. Вот съемки закончатся, Руслан с Яной уедут - и пожалуйста, можешь переселяться. Тебе скоро двадцать лет исполнится, ты уже вполне можешь жить один, твой брат в двадцать лет был совершенно самостоятельным. Но ты же боишься от мамкиных пирогов и котлет оторваться! За то, что я тебя каждый день кормлю, можешь раз в неделю что-нибудь сделать по дому, не переломишься.
Она говорила ласково, и суровые по сути слова звучали совсем необидно и ничуть не напоминали семейную сцену. Алеша понуро потащился в сторону кладовки, где стоял пылесос. Дальше вечер покатился по привычной колее. В разгар уборки пришел муж, Наталья снова накрыла на стол, на этот раз на двоих. Как бы она ни была голодна, но совместная трапеза с мужем - это для нее святое. Андрей был для нее не только мужем, но и на протяжении полутора десятков лет близким другом, с которым можно все обсудить и посоветоваться по любому вопросу. Он совсем не похож на Наталью, у него другой характер, другой менталитет, он прожил совсем другую жизнь, и, наверное, именно поэтому он обладает способностью видеть проблему совсем не так, как ее видит Наталья, и предлагать совсем другие решения.
- Как твой бизнес? - спросила она, как спрашивала его каждый день.
- Процветает, - коротко ответил Ганелин. Наталья спрашивала больше по привычке, потому что знала: Андрей не станет обсуждать с ней дела фирмы. Да и ей, по совести сказать, вникать в финансовые и организационные тонкости бизнеса было совсем не интересно. Она ничего в них не понимала, даже в свое время, еще учась в институте, чуть было не схлопотала "неуд" по политэкономии. Тогда спасла испещренная отличными оценками зачетка, ей предложили пересдать экзамен на другой день и с закрытыми глазами поставили "хорошо", хотя Наташа сознавала, что не знает предмет даже на троечку.
- А что у тебя на площадке? - поинтересовался в свою очередь муж.
Наталья принялась подробно и с удовольствием рассказывать ему о том, как прошел съемочный день, и о том, что снова приезжал оперативник с Петровки и задавал какие-то новые, очень странные вопросы про Яну.
- Ты знаешь, Андрюша, у нас из-за всех этих печальных событий получается перерасход средств, - осторожно сказала она. - Мы выбились из графика, и вполне вероятно, придется потом платить за дополнительное время аренды павильона. Рабочий день удлиняется, приходится людям доплачивать, и все такое. Наш директор производства просто с ума сходит, он же каждую копейку считает, а они теперь утекают как сквозь пальцы. Мне даже страшно тебя спрашивать...
- Наташенька, ты сначала потрать то, что есть, а там посмотрим.
- Но может так случиться, что мы потратим твои деньги, а картину не доделаем. И что тогда? Ты уверен, что сможешь найти дополнительные средства, чтобы мы закончили сериал?
- Честно? - Андрей очень серьезно посмотрел на жену. - Нет, не уверен. Я человек, испорченный Булгаковым, и никогда не загадываю на несколько месяцев вперед. А то вдруг Аннушка уже разлила масло, а мы тут с тобой планы строим.
- Так что же мне делать, Андрюша? - растерянно спросила Наталья.- Я выпросила у тебя деньги, мы все подсчитали, и я была уверена, что смогу на них снять сериал. А теперь у меня есть основания опасаться, что этих денег не хватит. Я могу пойти на удешевление проекта, сделать его на несколько серий короче. Руслан все время здесь, мы и так работаем "с колес", мы переделаем сценарий таким образом, чтобы гарантированно уложиться в те сроки, на которые у нас арендован и оплачен павильон, и в ту сумму, которую ты нам выделил. Но я должна понимать, нужно мне это делать или нет. Я должна знать уже сейчас, могу ли я рассчитывать на то, что ты дашь нам еще денег сверх оговоренных, или не могу.
Андрей обнял ее за плечи, привлек к себе, поцеловал в висок.
- Ну что я тебе могу сказать, Наташенька? Бизнес есть бизнес, он никогда не идет ровно и гладко, всегда бывают периоды взлета и жуткие провалы. Сейчас, вот именно в эти недели, у нас провал. Сколько времени он продлится? Не знаю. Иногда провальные периоды заканчиваются через два-три месяца, иногда тянутся год и дольше. Достаточно, чтобы контейнеры с грузом застряли на таможне, и мы в простое. Товар оплачен, деньги за него переведены за рубеж, а мы не можем его продать и вернуть затраты, не говоря уже о получении прибыли. Деньги вовремя не получены - не проплачиваются следующие контракты. Кроме того, если мы не продаем товар и не получаем деньги, нам нечего положить в банк, и мы теряем банковский процент. На таможне сейчас творится черт знает что, мы закупили в Германии и Австрии медицинское оборудование и уже два месяца не можем выцарапать его у таможенников. Деньги вложены огромные, а сколько мы на этом потеряем - сегодня пока трудно сказать. Я понимаю, я тебя не успокоил, но ничего более внятного я пока сказать не могу, ты уж извини.
Сердце у Натальи упало. Ну вот, у Андрея проблемы на фирме, а тут она со своим сериалом... Ничего не случилось бы, если бы она начала снимать его через год, когда телеканал выделит деньги. Так нет же, как шлея под хвост попала: буду снимать немедленно! Андрей - добрая душа, пошел ей навстречу, хотя ведь нет никаких гарантий, что телеканал потом даст свою часть денег. Да, они дали согласие, но устное, никаких бумаг не подписывали. А что может быть менее надежным, чем слово чиновника? Только слово мошенника. Андрей тогда говорил, что не нужно об этом думать, что если телеканал от своих намерений откажется, то в следующем году он найдет еще деньги, чтобы довести сериал до товарного вида. А теперь оказывается, все так зыбко, так ненадежно.
Что ж, решено. Завтра прямо с утра она попросит Сеню Мусатова пересмотреть план производства картины и точно подсчитать, на сколько съемочных дней они будут отставать от графика, если предположить, что милиция продолжит активную работу еще хотя бы неделю. Дольше - вряд ли, активный поиск преступника обычно идет не больше двух недель, потом все затихает и пускается на волю случая, потому что нужно заниматься новыми преступлениями, которые совершаются каждый день. За один съемочный день, если все идет удачно, все пришли вовремя, актеры не напились и техника не отказала, получается материал, который впоследствии преобразуется в три-четыре минуты полезного экранного времени. В очень удачный день - пять минут, но это если работать без срывов четырнадцать часов подряд. Можно, конечно, и по тридцать полезных минут делать, но тогда качество окажется просто чудовищным. Придется ставить одну камеру, снимать один план и писать живой звук. Получаются какие-то говорящие головы, а не кино. В семидесятые годы, когда Наталья училась во ВГИКе, так иногда снимали, но только это называлось "телеспектакль", а не "многосерийный фильм". Она сядет вместе с Мусатовым и посмотрит, на сколько съемочных дней им придется сократить работу. Никакой дополнительной аренды павильона не будет, лучше они с Русланом переделают сценарий. Самые дорогие съемки-в метро и в центре Москвы, от них тоже придется отказаться, но ничего, они с Русланом что-нибудь придумают.
Наталья уже засыпала, прижавшись к плечу мужа, когда прямо над ухом разразился оглушительной трелью телефон.
- Натуля? - послышался в трубке взволнованный голос Иры Савенич. Разбудила?
- Что случилось? - перепугалась Наталья. Она знала, что Ира никогда не позвонит ей в столь позднее время просто так, чтобы поделиться любовными эмоциями или впечатлениями от прочитанной книги.
- Мне только что позвонил Руслан. Им с Яной кто-то подбросил в квартиру дохлых крыс. Они не хотят оставаться там на ночь. Можно, я их к тебе привезу? Мне их больше некуда девать... Ты же знаешь, у меня только один диван, даже раскладушки нет.
Сон как рукой сняло. Наталья резко села на постели.
- Конечно, вези их сюда.
Через час в большой квартире в переулке Каменной Слободы, рядом с Арбатом, никто не спал. Алеша, как и положено студенту, готовился к завтрашнему экзамену, а все остальные, включая Андрея Ганелина, сидели в гостиной и тревожными голосами обсуждали случившееся.
Руслан с Яной, измученные тяжелым днем, рано легли спать. Около полуночи их разбудил звонок в дверь. С трудом продравшись сквозь сон, Руслан натянул джинсы, влез в тапочки и пошел открывать. За дверью никого не было, зато на полу, на лестничной площадке, стояла коробка, перевязанная нарядной розовой ленточкой. Обычная коробка из тонкого картона, в таких пирожные продают. Руслан принес ее в квартиру.
- Кто пришел? - спросила проснувшаяся Яна.
- Никто, коробку принесли. Наверное, кто-то из съемочной группы решил поздравить тебя с благополучным возвращением, пришел с пирожными, а мы не открываем. Киношники - люди богемные, привыкли тусоваться до рассвета, а потом спать до полудня, для них прийти в гости в двенадцать ночи - самое обычное дело. Ну что, вскроем подарок?
- Как хочешь, - равнодушно ответила Яна. Но ее безразличие мгновенно растаяло, едва Руслан открыл коробку. В ней лежали два крысиных трупика, искромсанные, окровавленные, с отрезанными головами. Головы, впрочем, оказались в той же коробке. Яна визжала так громко, что Руслан испугался, как бы соседи не сбежались.
- Я не могу больше! - билась в истерике молодая женщина. - Я не останусь в этой квартире! Я не смогу здесь спать! Пойдем отсюда! Пойдем куда угодно, переночуем на улице!
Руслан помог ей одеться и вывел из дома. На их удачу, к остановке рядом с домом подошел автобус, на котором они за десять минут доехали до ближайшего метро, где купили телефонную карту и позвонили Ирине.
- Ну что ж, в сообразительности им не откажешь, - прокомментировал услышанное Ганелин. - Рискованно просто так, наугад звонить в дверь, квартира крошечная, все рядом, на расстоянии двух шагов, а вдруг дверь открыли бы сразу? Тот, кто принес коробку, на три метра не успел был отойти, и вы бы его увидели. А так они выждали, пока в окнах погаснет свет и пройдет достаточно времени, чтобы вы глубоко уснули и позвонили в дверь без всякого риска. Умно. И с медицинской точки зрения они поступили грамотно.
- С медицинской? - удивился Руслан. - Что вы имеете в виду?
- Пока человек бодрствует, он постоянно находится в тонусе. Как бы это объяснить... Пока сознание активно работает, оно невольно готово к любым изменениям окружающей действительности. Это необходимый механизм адаптации человека к существованию. Когда же мы спим, мы расслаблены, сознание забывает о том, что окружающий мир таит в себе всевозможные опасности. И если нас внезапно разбудить и показать что-нибудь страшное, то впечатление от этого будет куда сильнее, чем если бы вы увидели это страшное днем.
Яна сидела молча, не принимая участия в обсуждении. Она казалась совершенно подавленной. Наталья вновь испытала приступ острой жалости к этой хрупкой молодой женщине, оказавшейся в самом эпицентре устрашающих и необъяснимых событий.
- Руслан, я предлагаю вам с Яной пожить у нас, - сказала она твердо. - По крайней мере пока все не разъяснится и не утрясется.
- Да, конечно, - тут же подхватил Андрей, - перебирайтесь к нам, если вам так неприятно находиться в той квартире. Места у нас много, вы нас совершенно не стесните. Да и со всех точек зрения это намного удобнее. Мы живем в самом центре, рядом с метро, телефон есть, Руслан сможет постоянно общаться с Натальей Александровной, это пойдет на пользу работе. Будете вместе уезжать на съемки, вместе возвращаться.
- Гениально! - радостно затараторила Ира. - Это снимет массу проблем. Правда же, Русланчик?
Руслан поднял на Наталью глаза одновременно грустные и благодарные.
- Спасибо вам, Наталья Александровна. И вам, Андрей Константинович. Вы так много для нас с Яной делаете. Мы не хотели бы вас обременять, но так, наверное, действительно будет лучше. Как ты, Яна?
Яна долго молчала, прежде чем ответить. Потом с видимым усилием разлепила губы.
- Я хочу домой, - проговорила она медленно.
- Ну вот, здрасьте! - возмутилась Ирина. - Только что кричала, что ни минуты не останешься в той квартире, что не сможешь там спать. Меня выдернула, я по твоей милости Наталью разбудила, всех на ноги подняла, а ты теперь... У тебя что, крыша съехала? Хочешь, чтобы я тебя всю ночь туда-сюда через всю Москву возила? Я, между прочим, собиралась здесь остаться до утра, мне вставать рано, в девять я уже должна быть на площадке.
Наталья резко толкнула под столом ногу Ирины.
- Погоди, Ириша, не кипятись. Яна столько пережила за последние дни, будь к ней снисходительна. Яночка, детка, ты действительно хочешь вернуться в ту квартиру? Подумай как следует, прислушайся к себе. Если да, мы вызовем такси и отправим вас с Русланом обратно.
Руслан озадаченно смотрел на жену. На его лице была написана неподдельная тревога.
- Яна, ты серьезно? Ты что, хочешь вернуться? Почему? Давай останемся здесь хотя бы на одну ночь, раз уж приехали. Ира права, всем завтра рано вставать, и мне, и тебе тоже, если ты хочешь ехать на съемки. И потом, с точки зрения криминалистики будет правильно, если мы оставим в квартире все как есть. Коробка с крысами стоит прямо возле дивана, на котором мы спим. Ты же не хочешь провести ночь рядом с... этим, правда? Выбрасывать коробку нельзя, это вещественное доказательство, и убирать ее тоже не стоит, чем меньше мы будем к ней прикасаться, тем лучше, ее следователь завтра направит на экспертизу.
Яна угрюмо молчала, уставившись неподвижными глазами на лежащий перед ней пульт от телевизора.
- Яночка, - снова вступила Наталья, - твой муж говорит дело. Завтра утром мы позвоним следователю, завезем ему ключи от квартиры, и пусть они сами забирают коробку. Когда вы вечером вернетесь со съемок, никаких крыс в квартире уже не будет, ты их больше не увидишь.
- Я хочу домой, - упрямо повторила Яна и вдруг сорвалась на крик: - Я хочу домой, в Кемерово! Руслан, отвези меня домой! Давай вернемся, пожалуйста! Из ее глаз полились слезы, губы затряслись, лицо йсказила уродливая гримаса. Яна вцепилась обеими руками в мужа и принялась трясти его.
- Я не могу больше оставаться в Москве! Я хочу домой, к детям, к маме! Давай вернемся, я здесь с ума сойду!
Перепуганный этой вспышкой, Руслан крепко обхватил жену, прижал к себе.
- Ну перестань, маленькая моя, ну перестань, конечно, мы вернемся, если ты хочешь. Только успокойся, пожалуйста. Мы сегодня здесь переночуем, а завтра я возьму билеты на ближайший рейс, и мы улетим.
Общими усилиями Яну привели в относительно спокойное состояние, напичкали ее валокордином, феназепамом и настойкой пустырника и уложили в спальне для гостей. Наталья даже забыла на некоторое время о своих планах коренной переработки сценария, для которой ей необходим был Руслан. И только когда Яна заснула, она вспомнила об этом.
- Руслан, ты нужен мне здесь, - нерешительно начала она. - Нам придется проделать очень серьезную работу со сценарием.
- Наталья Александровна, Яна - моя жена и мать моих дочерей. Если она хочет, чтобы мы уехали, мы уедем.
В голосе Нильского Наталья не уловила ни малейших признаков колебания. Он принял решение и не собирается от него отступать. Н-да, ситуация...
- Но ты автор романа и соавтор сценария, - не отступала Наталья. - И мы находимся в разгаре съемок. Ты подписал контракт. Ты понимаешь, что произойдет, если ты бросишь все и уедешь?
- А что произойдет?
- Мне будет очень трудно. Это первое. Ты не получишь свой гонорар в полном объеме, это второе. Я могу изуродовать твою историю до полной неузнаваемости, потому что никто не знает текста романа, а главное - его подтекста лучше тебя самого. Это третье. Может быть, ты отвезешь Яну в Кемерово и вернешься? А еще лучше - уговори ее остаться здесь.
- Это невозможно, Наталья Александровна, она не остaнется.
- Я прошу тебя, Руслан, не принимай поспешных решений, сегодня Яна взвинчена и плохо себя контролирует сегодня ее все пугает и раздражает, но ты должен понимать еще прошлой ночью она была в руках похитителей, ее отпустили только сегодня на рассвете. Потом ее несколько часок допрашивал следователь. Тебе подсунули странное письмо А под конец - дохлые крысы. Она пережила, может быть самые тяжелые сутки в своей жизни, а ты пытаешься серьезно относиться к ее поведению и к тому, что она говорит. Давай подождем до завтра, хорошо?
- Хорошо, - вздохнул Руслан, - давайте подождем. Я хотел извиниться за Яну. Эта истерика... Мне очень неловко перед вами и Андреем Константиновичем.
- Глупости, - прервала его Наталья. - Все объяснимо и поэтому в порядке вещей. Дай мне слово, что ты приложишь все усилия к тому, чтобы успокоить Яну и уговорить ее остаться. Ты создашь мне серьезные трудности, если уедешь.
Было уже почти два часа ночи, когда Руслан ушел спать. Ганелин и Ирина по-прежнему сидели в гостиной.
- Наташенька, я могу чем-то помочь? - заботливо спросил Андрей, когда Наталья присоединилась к ним после разговора с Русланом.
- Да нет, Андрюша, ну чем ты можешь помочь? Теперь все дело за Русланом, он должен сделать все, чтобы Яна не настаивала на отъезде. Если она заупрямится, Руслан уедет вместе с ней, он не считает себя вправе оставлять ее одну в Кемерове после всего, что случилось. Она нуждается в поддержке, в заботе, в любви. Я его понимаю, если бы я оказав лась на месте Яны, я бы тоже нуждалась в том, чтобы мой любимый муж был рядом.
- Ладно, я подумаю над твоими словами, - загадочно ответил Ганелин. - Так что, девочки, все идем спать, или вам еще надо почирикать?
Наталья собралась было подняться и идти в спальню вместе с мужем, но Ира неожиданно заявила:
- Андрей Константинович, мы чирикнем еще буквально пару слов, ладно? Про свое, про девичье.
- Натуля, ты прямо как квочка, - накинулась на нее только за Ганелиным закрылась дверь. - Давно oдной семьей не жила? Соскучилась по коммунальной квaртире. На кой черт ты предложила им остаться у тебя? Я, кoнечно, сделала вид, что одобряю твое решение, но это тoлько в целях поддержания твоей репутации. На самом деле считаю что это полный идиотизм. Тебе теперь придется для них готовить, и мыть за ними посуду, и стирать их постельное белье. И, кстати, содержать их. Ты же не станешь брать с них деньги за питание, правда? Не станешь, - ответила Ира сама себе, - я твой характер знаю. Будешь носиться с ними как с писаной торбой, в глаза заглядывать и в задницу дуть. Яночка, деточка, не хочешь ли персиков? У тебя головка не болит? Какое у тебя настроение, моя маленькая красавица? Ты, Натуля, привыкла всех вокруг себя опекать и обо всех заботиться, всех на своем горбу тащить. Пора завязывать с этими привычками, время сейчас не то.
- Да успокойся ты, - улыбнулась Наталья, - чего ты верещишь, как блаженная? Я привыкла готовить на большую семью, мне нетрудно, где трое - там и пятеро, разница невелика. И прокормить Руслана и Яну я вполне смогу без ущерба для своего бюджета, это не такие уж большие расходы. Ты мне лучше честно скажи, что тебя так разозлило? Из-за чего ты взъелась на меня? Из-за Яны? Только не ври, я, может, не все понимаю, но зато все вижу и чувствую. Чем она тебя так раздражает?
- Да ты что... что за глупости, - забормотала Ира, не oчень, впрочем, уверенно. - Почему ты решила, что Янка меня раздражает? Ничего подобного.
- Я же просила не врать, - повторила Наталья уже строго.
- Дура она! - внезапно выпалила Ирина. - Дура, причем клиническая. истеричка. Только о себе думает. А о том, каково Руслану пришлось все эти дни, пока ее не было? Как места себе не находил, как мучился, страдал, переживал? Как не cпал, чтобы известие от нее не пропустить? Как хоронить ее готовился? Она этого и знать не хочет, ей на это на тоже наплевать, она только о себе думает, о том, какая она несчастная. А почему она несчастная-то? Ее что, били, истязали, мучили? Да ничего подобного, обходились с ней как с королевой, трехразовое питание мягкая постель, ванна-туалет - все к ее услугам. Только Руслан-то этого не знал, и все дни, пока она не вернулась мысли у него были самые черные, самые страшные. Ты обратила внимание, сколько теперь у него седины? А ведь еще на прошлой неделе ни одного седого волоса не было. Это его надо жалеть, а не Янку, это он сегодня имеет право на истерики и на нервные срывы, а не она. А ты с ней воркуешь, как с любимым ребенком: Яночка-деточка, деточка-конфеточка. Да она стерва и закоренелая эгоистка. Вот! - Ира резко выдохнула воздух из легких. - Я все сказала.
- Точно все? - переспросила Наталья.
- Ну... не точно, но на сегодня всё. Завтра еще добавлю, - пообещала Ира.
- Ладно, тогда расходимся спать. Кстати, как твое свидание с милиционером?
- Как-как... Никак. Я его в гости пригласила, только-только все начало складываться, как эти... с крысами своими... Пришлось все бросить и везти их к тебе. Бедный милиционер уехал несолоно хлебавши.
Наталья ободряюще похлопала ее по плечу.
- Ничего, не расстраивайся, милиционеров в Москве много, а в России - еще больше. Если уж тебе так приспичило сменить следователя на оперативника, то шансов у тебя более чем достаточно. Хотя я бы на твоем месте перекинулась на другую профессиональную среду, просто ради любопытства. А то все милиционеры одни.
- Издеваешься? - надулась Ирина.
- Как всегда, - Наталья ласково поцеловала воспитанницу. - Спокойной ночи, я тебе в кабинете постелила.

 

Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7