Глава 17
Коротков не приходил к Насте уже второй день подряд, ночевал у Ирины Савенич, а днем носился по своим сыщицким делам, то и дело возникая в телефонной трубке, торопливо интересовался новостями и уклонялся от прямых ответов на любые вопросы.
Объявился он в воскресенье ближе к вечеру, бледный до синюшности, белки глаз сплошь покрыты красными прожилками.
- Что с тобой? - испугалась Настя. - Ты заболел? Или это любовные утехи на тебя так действуют?
Юра прошел в комнату, развалился на диване, вытянув ноги, устало прикрыл глаза.
- Я, конечно, мужик крепкий, - пробормотал он, - но и мое умение пить водку имеет свои пределы. Особенно ежели без закуси, в жару да под серьезный разговор.
Настя понимающе кивнула. В работе оперативников частенько складываются ситуации, когда без выпивки не обойтись. С тобой просто разговаривать никто не станет, если ты не поднимешь стакан.
- Но было ради чего страдать или все впустую?
- Да как сказать... Ничего нового, просто подтверждение уже имевшихся догадок. У Эдика Старшего действительно был конфликт с дамой сердца из-за залетного паренька, но только паренек этот был вовсе не Тимуром Инджия. Так что если Эдик и заказывал кого-то, то уж только не Тимура, он его вообще знать не знает и в глаза никогда не видел. Это во-первых. А во-вторых, группировка Старшего даже и не пыталась тянуть ручонки к заводу, принадлежащему фирме Ганелина. Там все было известно с самого начала, и фармацевтический завод люди Эдика за версту обходили. Так что никаких непоняток в смысле выплаты дани между Эдиком и Ганелиным тоже быть не могло, стало быть, и долгов не было, и способы их списать были не нужны. Вся информация Щербины была туфтовой от начала и до конца. Ему, блин, книжки надо писать, а не в МВД работать.
- Все? Или еще что-то припас?
Вопрос Насти не был праздным, она знала манеру Короткова никогда не выкладывать на стол главную новость, пока общество не насладится обсуждением новостей второстепенных. А то, что он рассказал, было как раз второстепенным, потому что факт отсутствия конфликтов между Эдиком Старшим и Ганелиным стал очевидным еще тогда, когда Юра выложил перед ней ту самую бумажку, которая, по его словам, "пришла с опозданием". В бумажке было написано, что фирма "Центромедпрепарат" и все ее филиалы и дочерние предприятия имеют "красную" крышу. Иными словами, ни одна криминальная структура к ним сунуться не может, а если попробует, им быстро и толково объяснят, что они не правы и здесь им не обломится.
- Все тебе расскажи, - проворчал Юра. - А что мне за это будет?
- Могу покормить, - предложила Настя.
- Нет, только не это!
В голосе его было столько ужаса, что Настя не выдержала и прыснула. Обычно не страдающий отсутствием аппетита, Коротков после обильных возлияний начинал испытывать отвращение к еде, которое длилось до тех пор, пока последние остатки алкоголя окончательно не выветривались из организма.
- Могу организовать помывку твоего уставшего тела в ванне или под душем с ароматными моющими средствами и последующей подачей кофе на диван. Пойдет?
- Пойдет, - согласился Юра. - Давай ванну, только не горячую, и пены побольше. Ладно, слушай. В команде Валеры Липецкого есть один толковый мужичок, который раньше работал в разведке. Я пока не знаю, надо нам это или нет, но на всякий случай пусть будет.
Работал в разведке... Какая-то смутная мысль мелькнула в Настиной голове и тут же исчезла, не дав ухватить себя за хвост. Пока в ванну наливалась вода, Настя искала в шкафу чистое банное полотенце, стелила постель для Короткова, задумчиво перебирала флаконы с ароматными гелями, выбирая запах, а сама постоянно возвращалась к слову "разведка", пытаясь выманить хитрую мысль из укрытия и заставить заявить о себе. Но мысль и в самом деле оказалась хитрой и выманиваться отказывалась.
- Есть же счастье в жизни! - блаженно простонал Юра, вытягиваясь в ванне. - Эй, подруга, иди сюда, развлеки меня беседой, а то я тут усну в одиночестве.
- Не могу! - крикнула из кухни Настя, делая себе бутерброд, который она намеревалась съесть, пока Коротков не видит, чтобы не раздражать утомленного алкоголем товарища.
- Почему?
- Ты голый, я тебя стесняюсь.
- Я весь в пене, ничего не видно. Ладно, не хочешь заходить - возьми стульчик и поставь рядом с дверью, чтобы я мог с тобой разговаривать.
Она налила себе кофе, поставила стул у двери в ванную, взяла в одну руку чашку, в другую - бутерброд.
- Ну, я здесь! - громко объявила Настя. - О чем ты хочешь поговорить?
- Да мне без разницы, мне ж не для дела, а для удовольствия.
- Если для удовольствия, расскажи-ка мне, что происходит на фронте госпожи Вороновой. У тебя должны быть самые точные сведения.
- Ах да! - спохватился Юра. - Совсем забыл. Ты знаешь, что Нильский вернулся?
- Знаю, мне Зарубин звонил, предупредил. Не то он с Яной поссорился, не то она с ним. Я хотела Афоне сказать, что надо бы за Нильским наружку пустить, а он куда-то скрылся, найти его не могу. Он как в пятницу после разговора с тобой уехал к следователю, так больше в конторе не появлялся. Домашний телефон не отвечает, а мобильник "вне зоны действия сети". И ты где-то носишься, тебя тоже на месте нет, и мобильник ты выключил. Юр, надо завтра прямо с утра этот вопрос пробить, если мы правы и люди Липецкого пытаются выжить Руслана из Москвы, они будут что-то предпринимать. Может быть, мы уже опоздали, они еще вчера узнали о том, что Нильский вернулся, и состряпали какую-нибудь каверзу.
- Слушай, это что же получается, он у нас уже больше суток неприкрытый по Москве разгуливает?
- Ну а я тебе о чем? Черт же его дернул прилететь в субботу, когда до понедельника начальства не доищешься! Лето, жара, все на дачи ускакали. Остается надеяться только на то, что у Липецкого тоже выходные дни, как у всех. Я, конечно, чера утром позвонила Вороновой, попросила связать меня с Русланом, как только он появится, но он мне не перезвонил. Я Вороновой телефон оборвала, вчера звонила и сегодня тоже, она меня уверяла, что Руслан жив-здоров, сидит в квартире ее сына, готовится к съемкам в понедельник. Меня это немножко утешило, но не сильно. Все-таки было бы лучше, если бы он остановился у Вороновой, а не на отшибе да без телефона.
- Да-а, дела, - огорченно протянул Коротков. - И я, козел безрогий, вовремя не сообразил, замотался со своими проблемами. А чего это у тебя дикция такая странная? Ты там ешь, что ли?
- Угу, - промычала Настя, откусывая кусок хлеба с бужениной. - И кофе пью к тому же.
- Вкусно тебе?
- Обалденно. Не хочешь?
- Нетушки, спасибочки вам, я уж как-нибудь так... Ася, я тебе еще не надоел?
- В каком смысле? Как начальник?
- Нет, как приживалка. Знаешь, я так по-дурацки себя чувствую, понимаю же, что мешаю тебе, но податься-то некуда. Еще неделю как минимум надо перекантоваться.
- Ладно, живи пока, - улыбнулась Настя, потом сообразила, что Юра ее не видит, и добавила: - Я это говорю с нежной улыбкой на устах, понял?
Разведка, разведка... На какую же мысль натолкнуло ее это слово? Нет, похоже, мысль утеряна безвозвратно, ничего, кроме Штирлица и Мюллера, в голову не приходит.
Коротков наконец выполз из ванной, завернутый в длинную махровую простыню, с мокрыми волосами и слегка посвежевшим лицом. В руках он держал фен.
- Не могу стоя башку сушить, ноги не держат, - пояснил он, перехватив удивленный Настин взгляд.
- Ну так не суши ее вообще, у тебя же волосы короткие, сами за полчаса высохнут.
- Не, я не могу столько ждать, я хочу свою головушку на подушечку уложить. И смотреть телевизор, как белый человек в свой законный выходной.
Он подошел к дивану, где сияла свежестью чистая постель, и принялся искать розетку для фена. - Подруга, у тебя тут все розетки заняты. Можно что-нибудь отключить?
Настя, сочинявшая на компьютере послание мужу в далекую страну, испуганно схватила его за руку.
- Ты что?! Ничего не трогай, это все от компьютера.
- А вот это? - Он подергал за шнур, явно не принадлежащий передовой оргтехнике.
- Это настольная лампа, я без нее плохо вижу.
- Беда мне с тобой... У тебя тройник есть?
- Какой тройник?
- Ну такая штуковинка, в которую можно три прибора воткнуть.
- Был где-то, сейчас найду.
Она отправилась в прихожую искать в стенном шкафу тройник и внезапно поймала ту мысль, которая так упорно не хотела вылезать из своей норки. Ну конечно, все правильно! Совсем недавно это было, когда Колобок-Гордеев устраивал собственные проводы на пенсию у себя на даче. К ним тогда присоединился его пожилой сосед, которого представили как бывшего сотрудника разведки. Этот сосед оказался смешливым, разговорчивым дядечкой и развлекал общество разными байками из жизни шпионов.
Склонившаяся над инструментальным ящиком Настя словно наяву слышала его голос, произносящий отдельные фразы: "Этот фокус получил название "тройник"..." "Они воспользовались тем, что европейцы плохо различают азиатские лица..." "Все свидетели говорили о том, что это был не то японец, не то китаец, не то кореец, мы замучились составлять его портрет, а на само деле их было трое..."
В команде Валеры Липецкого есть человек, знающий практику разведки. Почему бы ему не применить такой же фокус с Симоновым? Правда, Симонов имеет европейскую внешность, но кто мешает собрать вместе более или менее схожих людей, на самом деле совершенно разных, но словесное описание которых даст примерно одинаковую картину? Рост, телосложение и цвет волос будет во всех описаниях одним и тем же, а с лицом придется помучиться, лица-то в показаниях свидетелей окажутся разными, и настоящего композиционного портрета реального человека ни у кого не получится. Сложно, но умно и элегантно.
- Держи, - она протянула Короткову тройник. - Суши свою гриву и дай слово, что не будешь надо мной смеяться.
- Не дам. Над тобой невозможно не смеяться, ты всегда что-нибудь эдакое отмочишь.
Юра включил фен и изобразил на лице повышенное внимание.
- Излагай! - скомандовал он.
Настя старалась говорить без эмоций и ничего не утверждать, только высказывала предположения и ставила вопросы.
- Понимаешь, Юрик, Гелий Ремис ездил в Камышов. Может быть, это неправда, может быть, он так сказал своей соседке, а на самом деле он ездил совсем в другое место, но то, что он вылетел из Москвы в Кемерово и из Кемерова же вернулся в Москву - это точно, я проверяла по регистрации аэропортов. И Ремис это не Симонов. Если здесь был применен "тройник", то можно предположить, что в Камышов ездили Симонов, Ремис и кто-то третий. Но они могли упростить схему и ограничиться всего двумя персонами, тогда Ремис ездил вдвоем с Симоновым, без третьего.
- Ну ты наворотила, - покачал головой Коротков. Он успел полностью высушить волосы, пока Настя делилась с ним своими соображениями, и выключил фен.
- Наворотила, - уныло согласилась она. - Но ведь это многое объясняет. Я все думала, зачем такие сложности, ну зачем, если нужно просто помочь.матери! И потом подумала, что ситуацию могли использовать с двойной целью: Симонов помогает своей матери, а заодно создает условия для того, чтобы Богомолец ошибся, принял совершенно невинного человека за Симонова, убил его и успокоился наконец. Я поставила себя на место этого Богомольца и поняла, что он действовал бы точно так же, как мы. Он проверил бы в Кемерове регистрацию вылетающих пассажиров, отработал бы каждого из списка, нашел всех мужчин подходящего возраста и к каждому присмотрелся: а не Симонов ли это с новым лицом и новым именем? Дальше нужно было только сделать так, чтобы подозрение пало на Ремиса. Они его подставили Богомольцу, понимаешь?
- И что ты предлагаешь? Пойти тем же путем, каким шел Богомолец, и отрабатывать всех пассажиров, которые тридцать первого мая вылетали из Кемерова? Ты ж сама жаловалась, что не можешь растроиться и расчетвериться.
- Еще чего! - фыркнула Настя. - У нас есть перед ним огромное преимущество. Где-то среди людей Богомольца должен был человечек, который ездил в Москву устанавливать предполагаемых Симоновых. Может быть, даже не один человечек, а несколько. А в Кемерове у нас есть Зарубин, который может найти этих людей и задать им несколько правильных вопросов.
* * *
Человек, который так много знал о делах банды Богомольца, от повторной встречи с Зарубиным категорически отказался. Сергею надо было искать другие пути выяснить то, что велел Коротков.
Первым в очереди на разведопрос стоял тот самый мужчина, с которым Сергей видел Яну Нильскую. По номеру машины установили, что серебристый "Опель" принадлежит некоей пожилой даме, которая даже при самом сильном напряжении фантазии никак не могла сойти за крупного полноватого мужчину лет сорока с небольшим. Задавать прямые вопросы самой Яне Зарубин не хотел. Он перестал ей верить. Оставалось последовательно идти по всем, кому машина передавалась по доверенности.
Дело потихоньку двигалось, но Сергея грызли сомнения, а того ли человека он ищет. Даже если предположить, что любовник Яны Нильской и есть тот мужчина, с которым она встречалась в Москве, то какие у Зарубина основания подозревать его в причастности к преступлениям? Да, маленькая Яна изменяет мужу, да, она поехала вместе с ним в Москву на съемки, да, любовник не выдержал разлуки и примчался следом за ней в столицу, да, она с ним тайком встречалась. И что с того? Где тут криминал? Почему он непременно должен оказаться членом группировки Богомольца? Не должен. И вообще, он, вероятнее всего, к Богомольцу не должен иметь отношения, скорее он может оказаться человеком Валеры Липецкого, потому что если вокруг Симонова крутятся люди Богомольца, то вокруг Руслана и Яны - люди Валеры. Это Липецкому и Дыбейко что-то нужно от Нильского, а вовсе не Богомольцу. Хотя, конечно, Богомолец имеет на Руслана большой крепкий зуб, но это как-то... одним словом, несколько в прошлом. Или нет?
Четких ответов на все эти вопросы у Зарубина не было, он мучился сомнениями, ежечасно ощущая собственную слепоту, мешающую ему двигаться в точно заданном направлении и вынуждающую действовать на ощупь.
Можно было бы, как в хорошем кино, подкараулить Яну, когда она снова будет встречаться со своим другом, сесть ему на хвост и посмотреть, где он живет, а там и до установления личности рукой подать. Но если бы все было так просто! Сам Зарубин сделать этого не мог, ведь на стареньких "Жигулях" ему за "Опелем" никогда в жизни не угнаться, а если этот дядька все-таки в чем-то замешан, то он внимателен и осторожен и одну-единственную машину, которая таскается за ним следом по всему городу, наверняка тут же срисует. Для того, чтобы сделать все по уму, требовалась куча бумаг из Москвы, присланных спецсвязью, и долгие и нудные согласования между московскими и местными начальниками. Московские начальники (если сочтут нужным) будут требовать, чтобы местные начальники помогли в проведении оперативно-розыскных мероприятий по делу, которое находится в работе у москвичей, а местные будут этому всеми силами сопротивляться. И совершенно понятно, почему. Ну выделят они людей и технику, ну помогут москвичам распутать дело, а толку-то? Преступление будет считаться раскрытым у москвичей, им - галочка в отчетность, а местным что? Ничего, шиш с маслом. Людей столько, сколько есть, и помогать другим означает отрывать своих сотрудников от работы, оголять участки, то есть получается, что по своим преступлениям мы работу ослабляем, и нам за нераскрытие дадут по шапке, а москвичам - почет и слава. Так что даже если все бумаги будут в порядке, ждать толковой помощи - неоправданный оптимизм.
У Зарубина была с собой только одна бумажка - поручение следователя. И за каждый жест помощи со стороны кемеровских сыщиков он был им искренне благодарен. Вот один из них, уезжая в отпуск, машину свою уступил - огромное ему спасибо, редкостная удача, такая раз в десять лет случается, а то бегать бы Зарубину по всему городу на своих двоих и в Камышов на автобусе или на электричке ездить. Встречу с нужным человеком устроили - опять же низкий им поклон, искренний, без шутовства и ерничества. От всего сердца.
Машины продавать нынче стало немодным, платить налоги никому не хочется, поэтому их просто передают новому владельцу вместе с генеральной доверенностью, в том числе и на право продажи. Последним владельцем серебристого "Опеля" оказался хмурый хозяин продуктового магазина, отличающийся удивительной неразговорчивостью. Он долго отмалчивался, делая вид, что внимательно изучает какие-то накладные, ворохом лежащие перед ним на столе, потом неохотно процедил в ответ на вопрос, где в данный момент находится "Опель":
- Знакомый из Москвы приехал, ему одолжил.
- А сами что ж, без машины остались? - посочувствовал Зарубин.
- У жены есть, на ней езжу.
- Как бы мне разыскать вашего знакомого?
- Зачем?
Хозяин магазина даже головы не поднял, задавая свой вопрос, все шарил глазами по разбросанным по столу бумажкам. Легенда у Зарубина была хилая, и виной всему - его муровское удостоверение. Пока что ему верили на слово, но в любой момент могли попросить показать документы, и тогда пришлось бы отвечать на вполне законный вопрос: почему это, собственно говоря, столичный сыскарь разыскивает в Кемерове человека, который ездит на машине с кемеровскими номерами? Поэтому, дабы не нарываться, Сергей строил из себя гражданина сугубо штатского и в случае чего мог показать паспорт.
- Понимаете, тут на днях моего приятеля машина сбила, - начал он ставшее уже привычным за последние сутки вранье, - я свидетелей ищу. Все на моих глазах произошло, и я видел, что мимо проезжал серебристый "Опель", номер 307, а буквы я не разглядел. Я мужикам из ГИБДД говорил об этом, а они отвечают, мол, без букв искать не будем, мало ли таких машин, может, она вообще из другого региона. Да ну их к чертовой матери, никому ничего не надо, никто ничего делать не хочет! Человека сбили, инвалидом на всю жизнь оставили, а теперь говорят, что он сам виноват, на проезжую часть в неположенном месте выскочил. А я же видел, что все не так было! Короче, я сам теперь свидетелей ищу.
Хозяин магазина не спешил с ответом, и Сергей терпеливо ждал, вперив в него взгляд, полный муки и надежды. Но надежды не оправдались.
- Не знаю я, - наконец бросил он.
- Не знаете, где его искать?
- Не знаю.
- А где он живет?
- Сказал же: не знаю.
- Но хотя бы как его зовут? Может, он в гостинице какой-нибудь остановился, так я все гостиницы обойду.
- Он в гостиницах не живет.
- А где же? - удивился Зарубин. - В частном секторе, что ли?
- На кой хрен ему гостиницы, когда он местный, всю жизнь здесь прожил, у него полгорода в друзьях-приятелях.
- Я найду, - горячо заговорил Зарубин, - костьми лягу - а найду, я ради друга на все готов. Вы только скажите, как его зовут, а уж все остальное я сделаю.
- Аликом его зовут. Фамилия - Серов.
- Алик - Александр?
- Ну.
- А отчество?
- Да на кой мне его отчество? Алик и Алик. Всю жизнь для меня Аликом был.
Выходя из магазина, Зарубин с усмешкой думал о том, что этот хмурый хозяин наверняка прекрасно знает, где искать Алика Серова. Так и отдал бы он свою машину, если б не знал, что в любой момент может найти его. И сегодня же вечером, в этом Сергей тоже был уверен, Серов узнает, что его разыскивают как возможного свидетеля дорожно-транспортного происшествия. Никакого происшествия он не видел, но это уже значения не имеет. Главное - он проинформирован и, значит, будет внутренне готов, когда Зарубин подойдет к нему на улице и начнет задавать вопросы. Не станет возмущаться, размахивать руками, кричать и требовать предъявить документы. Просто мило улыбнется и в доступных выражениях объяснит, что молодой человек ошибся, что, вероятнее всего, это был совершенно другой "Опель", тоже с номером 307, но с другими буквами.
Зачем ему подходить к Алику Серову и заводить с ним разговор, Сергей пока не знал. Возможно, даже этих скудных данных окажется достаточно, чтобы в Москве установить личность любовника Яны Нильской. Тогда и никаких контактов с Серовым не потребуется. А вот если в Москве ничего сделать не удастся, тогда Зарубину придется импровизировать на месте. Задел для этого уже есть. Сергей Зарубин вообще был запасливым, на деньги, правда, это качество не распространялось, но вот на работу - в полной мере.
Но с Яной все-таки что-то непонятное. Выходит, Серов какое-то время назад перебрался из Кемерова в Москву. А Яна, в свою очередь, настояла на том, чтобы ехать в столицу вместе с мужем, в надежде встретиться с бывшим любовником. Ну встретилась. Дальше что? Снова разгорелся романтический пожар, и он кинулся за Яной назад в Кемерово? Кто знает, может быть, и так. Но если пожар горел так сильно, что Яна даже не смогла скрыть от мужа свое равнодушие, то почему она истерически требовала возвращения домой? Сидела бы в Москве тихонечко, встречалась бы тайком с Серовым, дети, слава богу, присмотрены, и все довольны. Чего ж она домой-то рвалась?
Нет, что ни говори, женская душа - еще большие потемки, нежели мужская. Никогда Зарубину в этом не разобраться.
Начальник службы криминальной милиции, под крылом которого Зарубин разворачивал в Кемерове свою деятельность, был добродушным незлобивым мужиком, всегда готовым помочь, если это не требовало выделения людей и отрыва их от основной работы.
- Прямо и не знаю, что тут можно сделать, - хитро улыбаясь, сказал он, выслушав просьбу Зарубина: нужно узнать, кто из людей Богомольца не так давно ездил в Москву. - Впрочем, есть одна зацепка. В банде Богомольца дней десять назад беда приключилась, убили его старого сподвижника Шаню, Шанькина Сергея, многократно судимого. Первым делом, конечно, его сына дернули, поскольку сын тоже в этой группировке штаны протирает, погоняло имеет Батыр. А сынок сказал, что знать ничего не знает насчет того, кто папашу сделал, потому как его в то время вообще в городе не было, он в Москву ездил. Билет показал, все честь по чести, да мы и в аэропорту проверяли: действительно не было его. Может, это твой шанс, Серега?
Через полчаса Зарубин уже разговаривал со следователем, в производстве которого находилось дело об убийстве рецидивиста Шанькина по кличке Шаня.
- Ну что вам сказать? - пожилой следователь картинно развел руками. Обычный пацан, в меру пальцатый, но именно в меру. У меня сложилось впечатление, что сын убитого Шанькина недоволен тем, как его используют в группировке. Он считает себя способным на большее и комплексует из-за того, что в банде его недооценивают.
- Это как же? - насторожился Зарубин.
- Видите ли, Сергей Кузьмич, я много повидал на своем веку, это вы сами понимаете, учитывая мой почтенный возраст. И кое-что понимаю в людях, даже и в молодых, хотя они уже совершенно из другого поколения. Но знаете ли, поколение-то другое, нравы другие, принципы взаимоотношений в преступной среде тоже изменились, а вот законы психологии остались прежними, их никто не отменял.
Зарубин с огромным удовольствием слушал этого старого следственного зубра, он точно знал, что нет в жизни ничего ценнее порядочности, а в работе - ничего ценнее опыта. Именно у таких вот стариков его и можно набраться. Да и вообще ему редко приходилось общаться с людьми, сохранившими привычку к церемонному обращению.
- Ирек Шанькин - прекрасный артист, пластичный, темпераментный. Я ведь не зря назвал его "в меру пальцатым". Было бы глупо полагать, что, находясь в банде Богомольца, Ирек мог вести себя как прирожденный интеллигент, да он им и не был, всю жизнь рядом с отцом-рецидивистом крутился, смотрел на него с обожанием, пытался подражать, заразился воровской романтикой. Но при этом здесь, в этом кабинете, он не произнес ни одного жаргонного слова. Вежливый мальчик с хорошей внятной речью и без братковских замашек. Слушая его, можно подумать, что он фени вообще не знает и не слыхал никогда о ней.
- Может, так и есть? Всякое случается, - предположил Зарубин.
- Это да, это да, - согласно покивал следователь. - случается всякое, только не с Иреком Шанькиным. Он как только из моего кабинета вышел, тут же кинулся кому-то по мобильнику звонить, а мне как раз нужда пришла в секретариат заглянуть, я по лестнице спускаюсь - слышу его голос. Должен вам заметить, я почти ничего не понял из того, что он говорил. Поколение все-таки другое, - он дробно засмеялся, лукаво поглядывая на Зарубина. - А мальчик закомплексованный, имени своего стесняется, это невооруженным глазом видно. И очень хочет показать, что он умный, что что-то умеет и чего-то стоит. Уж на что я старше его - лет на сорок, а он и со мной пытался выпендриваться, никак не хотел в голову взять, что он умнее меня по определению быть не может, потому как я преступлений и преступников на своем веку повидал больше, чем он за всю свою жизнь сигарет выкурил. А из этого какой вывод, уважаемый Сергей Кузьмич?
- Если мы хотим добиться успеха с Иреком Шанькиным, надо постараться потрафить его самолюбию, причем так, чтобы это прибавило ему очков не в наших глазах, а в глазах его шефов, - добросовестно, как на экзамене, оттарабанил Сергей. - И ни в коем случае не акцентировать внимание на его имени, а еще лучше - вообще его не упоминать.
* * *
Следователь вызвал Шанькина к себе на следующее утро, вроде бы на очередной допрос в связи с убийством его отца. Едва Ирек переступил порог кабинета, старый следователь поднялся, с улыбкой помахал рукой Зарубину и вышел.
- Здравствуй, Батыр, - приветливо начал Зарубин, изображая на лице приличествующую случаю серьезность. - У меня к тебе деловое предложение.
- А вы кто? - с недоумением спросил Ирек.
- Я из Москвы, а кто - значения не имеет. Давай обойдемся без имен, ладно?
- Ладно, - пожал плечами Шанькин. - А чего надо-то?
- Хочу предложить тебе сделку. Ты вот недавно в Москву ездил,так?
- Ну, ездил. Я и следователю говорил, что меня в городе не было, когда батю убили.
- Знаю. Что касается твоего бати - прими мои соболезнования. А теперь к делу. Что ты делал в Москве?
- А вам не все равно? - ощерился Ирек. - Вы кто такой, чтобы я перед вами отчитывался?
- А не надо отчитываться, я и так знаю. На твоем месте я бы спросил, какая тебе выгода от разговора со мной.
- Ну, спрашиваю.
- Я тебе предлагаю равноценный обмен информацией. А теперь послушай меня внимательно, Батыр. Скольких человек ты должен был отследить в Москве? Троих? Или двоих? Одного из них звали Гелий Ремис, набожный такой, все в церковь ходил. Так?
- Ну, допустим.
- Уже хорошо. Ты нашел всех, кого тебе приказали, и составил свое мнение о том, кто из них Симонов. Так?
Лицо Ирека непроизвольно дернулось, на вопрос он не ответил.
- Ты не отмалчивайся, Батыр, со мной разговаривать безопасно. На тебе ведь ничего нет, я точно знаю. И что бы ты мне ни сказал, против тебя это не обернется. Ты сработал, как хорошая сыскная служба, а за это срок не дают и не сажают. Когда Ремиса убивали, ты здесь был, тебя в этот день следователь допрашивал, крови на тебе нет. Итак, ты составил свое мнение о том, кто из них Юрка Симонов, и доложил. Кому? Старпому или самому Богомольцу?
- Старпому.
- И что сказал Старпом? Согласился с твоими выводами?
- Нет, - едва слышно процедил Ирек сквозь зубы.
- Все правильно. Он тебе не поверил, обозвал тебя дураком или еще как-нибудь похлеще и сделал свой вывод из того, что ты доложил. Так было дело?
- Ну.
- Он ошибся, Батыр. А ты был прав. Ты все видел на месте, своими глазами, ты проанализировал собранную тобой же информацию, все взвесил и сделал совершенно правильный вывод. А Старпом обо всем судил со своей колокольни. И ошибся.
Ирек вскинул голову, глаза сверкнули.
- Откуда вы знаете?
- Знаю. Когда Ремиса убили, милиция начала всю его подноготную проверять. Чистый он, как младенец. Каждый его шаг проследили, фотографии за всю жизнь собрали. Гелий Ремис всегда был Ремисом, ни имя не менял, ни внешность. И в Кемерове никогда не жил. Симонов - кто-то из оставшихся двоих. Ты знаешь, кто именно?
- Конечно. Я и Старпому говорил, что это Гусарченко, а он мне не поверил.
- Точно - Гусарченко, а не тот, третий?
- Да нет никакого третьего-то! Я же Старпому объяснял, что у Гусарченко еще одни документы на другое имя, и хата запасная, а он меня вообще за человека не считает, думает, он самый умный...
В голосе Ирека зазвучала почти детская обида.
- Правильно, Батыр, - одобрительно кивнул Зарубин. - Ты все верно говоришь. Мозги у тебя - что надо, а Старпом пусть отдыхает. Пусть-ка он попрыгает от злости, когда ты придешь к нему и скажешь, что он ошибся, что Ремис - подстава, на которую он клюнул, как последний лох. Он тебя, естественно, спросит, откуда ты об этом узнал, а ты ему ответишь, что у тебя в Москве есть свои источники, такие, каких у него сроду не было. Если хочешь еще совет - могу дать.
Ирек молча кивнул, завороженно глядя на Сергея.
- К самому Старпому с этим не ходи. Не тот у тебя статус, чтобы к нему без вызова являться. Верно я говорю? В ответ - снова молчаливый кивок.
- Ты пацанам скажи. Только очень аккуратно, плохих слов про Старпома не говори. Только факты излагай, ты мужик умный, сам сообразишь, что к чему. Излагай, стало быть, факты и переживай: как, мол, неудачно получилось, и вроде все было изначально сделано как надо, а последнее решение оказалось ошибочным. Короче, в таком вот духе. Пацаны тебя уважать начнут, вот увидишь. А там, глядишь, до Старпома слушок дойдет, так он тебя сам вызовет. Вот тогда ты в полную силу и отыграешься за все свои унижения. А теперь скажи мне спасибо.
- Спасибо, - послушно произнес Ирек.
- Ну ничего себе! Спасибо, как говорится, в карман не положишь. Я тебе вон какую ценную информацию дал, а ты мне что? Я ж тебя с самого начала предупреждал: хочу предложить тебе сделку. Ты - мне, я - тебе, понял? "Я тебе" уже состоялось, а "ты - мне" как же?
- А что вам надо? Что вы хотите узнать?
- Мне нужны полные данные на Симонова. Я сам с ним разберусь. Имя, фамилия, адрес, место работы, короче, все что ты нарыл на него. И могу тебе пообещать, что материал появится во всех центральных газетах, так что твой Старпом сам убедится, что ты был прав. Более того, после такого материала Богомолец выпрет его пинком под зад. И вполне возможно, предложит тебе занять его место.
Ирек еще немного поупирался, но было видно, что он буквально раздувается от гордости: ну как же, есть возможность самого Старпома уесть. И в конце концов продиктовал Зарубину все, что знал об официанте Эдуарде Гусарченко и о менеджере риэлторской фирмы Викторе Слуцевиче. Батыр был уверен, что это одно и то же лицо, и Зарубин не стал его разубеждать. Он-то прекрасно знал ранее судимого афериста Эдика Гусарченко и понимал, что он ни при каких обстоятельствах не может быть Юркой Симоновым. А вот Виктор Слуцевич может. Очень даже легко.
* * *
Настя Каменская вот уже минут десять тупо разглядывала справку, полученную в ответ на запрос об Александре Серове. Серов Александр Алексеевич, 1958 года рождения, уроженец города Прокопьевска Кемеровской области, проживает в Москве с 1997 года, в настоящее время является заместителем генерального директора охранной фирмы "Нора", которая создана организованной преступной группировкой Валеры Липецкого. Когда же Яна Нильская с ним познакомилась? Давно, еще до брака с Русланом? Или позже, во время одного из приездов Серова в Кемерово? Или уже сейчас, в Москве? Хорошо бы понять роль Яны во всей этой истории, тогда можно было бы принимать решение, говорить с ней напрямую или нет. Зарубин в Кемерове ждет отмашки, а Настя все никак не может решить.
Надо отвлечься, заняться чем-нибудь другим и потом посмотреть на проблему свежим взглядом. Можно для разнообразия покопаться в заказных убийствах минувшего года на предмет освещения деятельности Симонова. Если ему действительно делали пластику, то на это нужны большие деньги, и их нужно было заработать. Или отработать. Единственное, что умеет Симонов, это играть в казино и устраивать взрывы. Вот и поглядим, что там у нас по взрывам... Спасибо Корот-кову, под суетился, достал в министерстве данные за последний год по всей стране.
Вот при взрыве автомобиля погиб вместе с охранником лидер преступной группировки в Ростове-на-Дону... Сопоставляем даты и видим, что эта неприятность случилась за две недели до того, как Богомолец обнаружил недостачу в "общаке". Других подходящих кандидатов на первую жертву Симонова пока не видно, стало быть, ставим плюсик.
Идем дальше. Вот вполне подходящий взрыв... Нет, сроки сомнительные, есть точная дата взрыва в шахте, при котором якобы погиб Симонов, после этого ему нужно было хотя бы несколько дней, чтобы исчезнуть из Кузбасса и осесть там, где ему заготовил гнездо добрый дядя Петя Ды-бейко. Кстати, сам взрыв в шахте тоже надо занести в багаж Симонова, теперь уже очевидно, что это не был несчастный случай.
Это убийство раскрыто... это тоже раскрыто... А вот к этому надо присмотреться... Хотя нет, не пойдет, оно совершено все в том же Кемерове, куда до переделки лица Симонов не посмел бы сунуться. Ладно, идем дальше.
Сколько времени он должен был зарабатывать себе на операцию? Или ему сначала сменили фасад и документы, авансом, так сказать, а потом отправили отрабатывать? Тогда нужно смотреть взрывы за последние полгода, а не за предыдущий период.
Она медленно шла по строчкам, заглядывала в географический атлас, сверяла даты и не замечала, как бежит время. Опомнилась только тогда, когда оглушительно затрещал стоящий на столе телефон.
- Анастасия Павловна, это Нильский. Я могу с вами встретиться?
Ну вот, подумала Настя, клиент наконец созрел для разговора. На переданную через Воронову просьбу перезвонить он не откликнулся, но Настя суетиться не стала, поскольку Афоня, жаждущий громкого раскрытия и такой же громкой славы, без звука подписал все бумажки и решил вопрос с наружным наблюдением. За Руслана теперь можно было не беспокоиться, за ним присматривали, и если бы кто-то попытался снова воздействовать на него с целью заставить уехать из Москвы, это не осталось бы незамеченным.
Погода благоприятствовала прогулкам, и Настя договорилась встретиться с Нильским на бульваре, неподалеку от здания ГУВД. Купила в уличном кафе стакан сока и булочку с сосиской и уселась на скамейку. Господи, сколько же раз за последние пятнадцать лет она сидела здесь, вот на этой самой скамейке! То Чистякова ждала, то еще кого-то, с кем нужно было встретиться, а то и просто сидела, погрузившись в собственные мысли, когда не хотелось ехать домой, но и сидеть в кабинете больше сил не было. Если бы еще эта изматывающая работа не была на девяносто процентов вхолостую... Вот взять для примера дело Тимура Инджия: сколько версий отрабатывали, сколько людей опросили, сколько схем вычертили, сколько сведений запрашивали - и все впустую. Ну, не все, конечно, но почти все. Самая трудоемкая версия, связанная с публикациями и романом Нильского, потребовала кучу усилий и времени, а оказалась в результате не "в цвет". Версия об убийстве Тимура по личным мотивам - тоже, а ведь как упорно ее отрабатывали, даже двух подозреваемых задержали. О версии вокруг финансовых проблем Ганелина и говорить нечего, а она ведь тоже времени и сил требовала. А версия о Ганелине и Яне? И на нее время ушло, а толку никакого.
- Добрый вечер, Анастасия Павловна. Настя вздрогнула и виновато улыбнулась. Она и не заметила, как подошел Руслан.
- Здравствуйте, Руслан Андреевич. Рада вас видеть. Она хотела было спросить, что у него стряслось и почему он попросил о встрече, но Руслан не дал ей начать.
- Ваш коллега был прав, - приступил он к делу, едва усевшись рядом с ней.
- Который из них?
- Сергей... фамилию, извините, не помню.
- Зарубин, - подсказала Настя.
- Да-да, конечно. Он меня предупреждал, что в Москве может опять начаться... это... А я ему не поверил.
- Что-то произошло? - настороженно спросила Настя, внутренне подбираясь.
- Не знаю, может быть, это не имеет отношения... Но мне было неприятно. И если бы это случилось два года тому назад, даже полтора - я бы тут же кинулся в аэропорт и полетел домой.
- И что же случилось?
- Мне позвонили...
- Минутку, - перебила его Настя, - куда вам позвонили? У вас же нет телефона, насколько мне известно.
- Позвонили Наталье Александровне, когда я у нее был. Вчера вечером. Попросили меня к телефону.
- И?..
- И сказали, что у Яны есть любовник. Причем очень давний. Она с ним познакомилась еще до нашей свадьбы. И якобы она специально спровоцировала ссору со мной, чтобы я уехал в Москву.
- Сочувствую вам. Это действительно неприятно. Вы хотите вернуться домой и все выяснить?
- В том-то и дело, Анастасия Павловна... Можете себе представить, какую веселую ночь я провел. Разумеется, я никуда не поеду, пусть Яна поступает, как считает нужным. Но я вот о чем подумал... Ваш коллега был прав, это мог придумать только дядя Петя. Я имею в виду Дыбейко. Он меня знает с детства, но в последние годы мы не встречались. Все это мог придумать только человек, который хорошо знает, каким я был, но совершенно не представляет, каким я стал. Понимаете?
- Как схему - да, понимаю. Но хотелось бы конкретики, - осторожно ответила Настя, которая на самом деле понимала сказанное Русланом весьма и весьма смутно.
- Мне всегда было интересно, что стоит за тем или иным фактом, поступком. Когда я был маленьким, я следил за людьми, записывал, кто когда куда и с кем пошел, кто откуда вышел, как был одет, что нес в руках. Кто с кем общается или, наоборот, не общается. И из всех этих разрозненных фактов порой вырисовывалась цельная картинка, я вдруг начинал понимать, почему люди поступают так или иначе... Я испытывал восторг, когда часами просиживал за своими листочками с записями и вдруг начинал понимать, что дядя Вася изменяет своей жене с тетей Машей, а тетя Маша, в свою очередь, ворует на работе продукты, но не домой их несет, а тете Зине, которая, как выяснилось, ездит в соседний город ими спекулировать. Я никому не делал зла, Анастасия Павловна, я ни на кого не доносил и никого никогда не шантажировал, я просто наслаждался своим умением искать объяснения разрозненным фактам. Мне всегда было интересно: а что за этим стоит? а как все было на самом деле? И тот, кто подбросил нам сначала записку, потом крыс, а потом фотографию надгробия, рассчитывал именно на это мое качество. Я не зря вам сказал, что еще полтора-два года назад обязательно помчался бы в Кемерово выяснять, чья это могила, что это за человек, какое отношение он имеет ко мне, как он связан с цитатой из Марка Твена и с образом обезглавленных крыс. Я бы не успокоился, пока не понял бы, что все это означает. И конечно же, я помчался бы выяснять, действительно ли моя жена мне изменяет. Дядя Петя все точно рассчитал.
- В чем же он ошибся? Почему вы не поехали и не стали разбираться со всем этим?
- Видите ли... Это долгая и тягостная история, я не хочу о ней говорить. Важен результат. Я понял, что не имею права составлять картинки из разрозненных фактов, потому что всех фактов я никогда не узнаю, а из неполного их набора может получиться неправильная картинка. Я оглашу свои выводы, и пострадает невиновный. Чтобы вы поняли, что я не просто так это говорю... В общем, я долго собирал материал на одного человека, наконец мне показалось, что все части картинки соединились в безупречный рисунок, и я опубликовал материал. Человека этого начали травить, и через два дня он умер от инфаркта. И в тот же день я узнал, что ужасно ошибся. Это был порядочный и благородный человек, а я его оболгал и фактически убил. После этого я ушел из журналистики. И полностью потерял интерес к составлению картинок. Мне этого больше не нужно. Я этого боюсь. Боюсь совершить еще одну ошибку, которая приведет к таким же трагическим последствиям. Но дядя Петя этого не знал. Он помнил меня прежним любознательным и активным.
- Понимаю, - тихо сказала Настя. - Но вы ведь не для этого хотели со мной встретиться, правда? У вас есть что-то еще?
- Да. Как только я понял, что ваш коллега был прав и все дело именно в дяде Пете, я стал думать, как это может быть связано с Юркой Симоновым. И вспомнил... Я увлекался криминалистикой, дядя Петя привозил мне учебники, что-то объяснял, если было непонятно, что-то сам показывал, если была возможность. Когда дело дошло до дактилоскопии, он велел мне прийти к нему на работу, в милицию. Дядя Петя показал мне, как снимают отпечатки, как заполняют бланки. Потом попросил дежурного дать знать, как только кого-нибудь задержат и доставят в отдел, а пока суд да дело - сделал дактокарты свои и мои, чтобы я тренировался писать формулы. Даже кого-то из коллег попросил отпечатки оставить, чтобы у меня было больше материала для тренировок.
- А потом привели задержанного Симонова, - пробормотала Настя.
- Как вы узнали? Кто вам сказал? - голос Руслана зазвенел нотками недоверия.
- Никто не сказал, сама догадалась. Так привели Симонова, да?
- Да. Его в очередной раз поймали на опушке леса за изготовлением взрывного устройства. У него тоже был свой пунктик. У меня - чужие истории, у него -взрывчатка, его с детства к ней тянуло.
- И Дыбейко сделал его дактокарту?
- Да. Его и еще трех пацанов, которые вместе с ним были.
- Где теперь эта карта?
- В архиве. Свои детские записи я, конечно, давно выбросил, а эти карты не смог, рука не поднялась. Наверное, я был по-идиотски сентиментальным... Короче, я их сохранил, и теперь они лежат вместе со всем моим журналистским архивом. О том, что такая карта существует, знали дядя Петя и сам Симонов. Ну и я тоже, разумеется. Ваш коллега сказал, что Симонов сделал пластическую операцию, и я подумал, что эта карта представляет для него реальную угрозу. По ней можно точно сказать, что, как бы его ни звали сегодня, раньше он был Юркой Симоновым. Это все из-за нее, да?
- Подозреваю, что из-за нее. Вы знаете о том, что дом вашей матери обокрали?
- Как обокрали? Мама мне ничего не говорила! Откуда вам это известно?
- Руслан, это известно каждому жителю вашего родного города. Просто вы давно там не были. А ваша матушка не хотела вас волновать, вы же в Москве, заняты таким важным и интересным делом... Так вот, к ней в дом залезли воры, взяли какую-то ерунду, но перевернули все вверх дном. Осмелюсь предположить, что искали ваш архив. Но ведь его там не было, верно? Потому что если бы они его нашли, то не было бы всего остального.
- Верно, - кивнул Руслан, - архив находится в другом месте.
- Вас интриговали непонятными событиями, чтобы заставить поехать в Кемерово и начать работать с архивом. В первую очередь вы должны были взять его и поискать там упоминание о Николае Бесчеревных и о человеке, который любит читать Марка Твена.
- Да, наверное, я именно так и поступил бы. А что потом?
- А потом ничего. Они шли бы за вами по пятам, узнали бы, где вы храните архив, и на другой же день забрали его, чтобы посмотреть, есть там дактокарта Симонова или нет. Если нет - то и слава богу. Если есть - изъять и уничтожить. Вот и все.
- А Яна? Почему ее похитили?
- Чтобы напугать. Вас надо было заинтриговать, а ее - напугать, только в таком комплекте мог получиться нужный результат: ваш отъезд. Согласитесь, они отлично сработали, ведь вы все-таки уехали, Яна вас заставила. Другое дело, что они не учли изменений в вашем характере, и вы практически сразу же вернулись, да еще эта ссора с Яной масла в огонь подлила. Вот они и пытаются снова вернуть вас домой. А как только вы приедете в Кемерово, там немедленно случится что-нибудь такое, что вынудит вас обратиться к архиву.
- Я не поеду, - угрюмо сказал Руслан. - Не собираюсь идти у них на поводу. Я не марионетка и никому не позволю собой управлять.
- Не надо так, - Настя мягко положила ладонь на рукав его легкой куртки. Не принимайте скоропалительных решений. Дайте нам время подумать и все обсудить.
Она долго смотрела вслед его невысокой ссутулившейся фигурке, потом вытащила из сумки телефон и набрала номер Короткова.
