Глава 21
Вторник начался с посещения редакции журнала «Оберег».
— Ты со Скрипкой связалась? — резонно вопросила заместитель главного редактора Ксения Коновалова — девушка во всех отношениях милая, за исключением, пожалуй, страстного желания соблюсти все существующие в мире правила, даже неписаные. Тем она Борисычу и нравилась, но он был в этом одинок. Прочие сотрудники журнала считали ее дотошной занудой. Алена была с ними солидарна, поэтому поморщилась. — А то мы ведь статью твою в номер набираем, а по всему похоже, что ты не удосужилась отослать интервью на проверку ни Ивару Скрипке, ни его директору, так? Или я не права?
Разумеется, Алена не удосужилась. Но на сей раз вовсе не из профессиональной некорректности, в чем ранее ее уже не единожды обвиняли другие обиженные звезды, а потому, что голова ее теперь была занята совсем иными проблемами, на ее взгляд, несравненно более насущными, чем какая-то статья. Ну что, скажите, важнее, в конце-то концов, — интервью этого бездарного Скрипки или ее жизнь?!
— Плохо, — констатировала Ксения. — Борисыч на уши встанет. Немедленно отправь. Между прочим, директор Ивара уже звонил, интересовался.
— Ну, господи боже, — вздохнула Алена, — почему же не отослали за меня?
— Разумеется, ведь это наша работа, не так ли? — съехидничала Ксения. — К тому же в твоей рубрике с этого месяца должна появляться подборка из западных новостей.
— Этим раньше занимался Сережа Давыдов.
— Теперь не занимается, его перевели в другой отдел. Решили, что ты не переломишься.
— Круто! И где мне искать эти новости?
— У Давыдова спроси.
— А его где искать?
— Если бы ты почаще появлялась на работе, то наверняка знала бы. — Сказав это, Ксения удалилась с гордым видом в другой конец редакции, оставив Алену в замешательстве, и с чего это вдруг она ее невзлюбила? Впрочем, скорее всего речь шла не о любви или нелюбви. Скорее всего Ксения, как всегда, с преувеличенным чувством собственного достоинства выполняла указание главного редактора, а это в ее системе ценностей приравнивалось к закону, который она так любила беспрекословно выполнять.
Алена села за стол и покопалась в стопке бумаг, пытаясь отыскать нужные оттиски с текстом интервью певца. Порядком ее рабочее место, прямо скажем, не отличалось — она уже успела найти все, что раньше считала безнадежно пропавшим, например, рукописный вариант статьи про 50-й Оскаровский фестиваль, которую еще весной так громогласно-настырно требовал от нее Борисыч и которую пришлось-таки писать заново. Теперь она выудила ее из-под большого конверта в самом низу стопки оригиналов и чертыхнулась. Хорошо, что интервью Ивара есть на дискете — если история повторится, можно заново распечатать. Телефонный звонок прервал ее творческую деятельность, она высвободила аппарат из-под кучи всякого канцелярского хлама и взяла трубку.
— Алена, это ты?
— Я, — несколько озадаченно ответила она, судорожно вспоминая, когда это умудрилась дать рабочий телефон Игорю, а заодно, что ему от нее понадобилось настолько срочное, что он не может дождаться, пока она появится дома. Правда, на последнее он тут же ответил:
— Могу я поговорить с тобой о Ларисе?
— Что с ней?! — выдохнула она, ожидая самого худшего.
— Нет, с ней ничего, — он вздохнул. — Дело во мне.
— В тебе?! Она что, тебе угрожает? — Трубка дрогнула в ее руке, да так сильно, что она ее чуть было не уронила.
— Почему?! — удивился он. — Никто мне не угрожает. Странная ты сегодня.
— Будешь тут странной! — Она перехватила трубку второй рукой. — Каждый день что-нибудь случается. Ты мне скажи, ты что, не работаешь?
— Почему это не работаю? Просто бывают проблемы поважнее профессиональных.
Спорить с ним было бессмысленно. Она обреченно вздохнула:
— Ладно, рассказывай.
— Нет, это не телефонный разговор, — заявил он.
— Ну, знаешь ли…
— Можешь ты мне уделить внимание после работы? Я бы за тобой заехал.
— Алена, ты уже отправила факс директору Скрипки? — вопросила из своего угла Ксения.
— Хорошо, — быстро согласилась она, косясь на приближающегося зама, — давай часов в семь у метро «Водный стадион».
— Буду. У меня синяя «семерка».
Она положила трубку, теперь уже в полной уверенности, что не давала Игорю рабочий телефон — впрочем, как и домашний. Как он ее разыскал? Правда, существует Саша — известное трепло. Он скорее всего просветил своего дружка. А что у Ларисы с Игорем? Она-то думала, что если и есть в этой компании какая-то связь, то это связь Ларисы с Сакисяном. Впрочем, по тому, как смотрел на Ларису Игорь, как бережно поддерживал ее за локоток, по его предупредительности и прочим деталям, только дуреха не поняла бы — да он в нее страстно влюблен! Примерно так же ведет себя дядя Вася с теткой Таей. И почему она сразу не обратила внимание? Ну и что теперь Игорю от нее, от Алены, понадобилось? Хочет поплакаться на горькую судьбу? Заманчивые перспективы на вечер, ничего не скажешь!
День пролетел в выяснениях с директором Ивара Скрипки вопроса, почему журналисты такие «необязательные типы», и уж если такая «растяпа» работает в столь уважаемом издании, как «Оберег», то пусть уж она не сочтет за труд вовремя высылать свои статьи на проверку, тем более что за статью о его подопечном он уже перечислил журналу кругленькую сумму. Разумеется, статью она ему переслала, он тут же перезвонил и раздраженно высказал свое мнение — написанное, мол, его не устраивает, потому что выставлен певец в странном свете, не соответствующем его имиджу.
До самого вечера Алена, скрипя зубами, правила «имидж» Ивара Скрипки под чутким руководством директора, едва не забыв о назначенной встрече с Игорем. Так что к метро она подлетела вся взмыленная и раздраженная. Каково же было ее удивление, когда тот встретил ее с огромным букетом роз и предложил провести диалог в романтической атмосфере ресторана «Ампир». Она растерянно приняла цветы, но нашла в себе силы ответить решительным отказом на приглашение.
— У меня нет времени, — несколько смущенно процедила Алена, — выкладывай быстро свою проблему.
Игорь усадил ее в машину. Он явно медлил, трепался о всякой ерунде, пока она наконец не прижала его к стенке вопросом:
— Что у тебя с Ларисой?
Он дернулся и неестественно хохотнул:
— Да что может быть у мужчины с такой, как Лариса?
— Мне казалось, что ты от нее без ума.
— Это казалось. На самом деле она лесбиянка.
— Не лесбиянка, а феминистка.
— Какая разница-то?
— Это не одно и то же.
— Ну, вам, женщинам, виднее, — согласился Игорь, — в любом случае отношения с ней абсолютно невозможны.
— Тогда о чем говорить?
— Вообще-то, я хотел поговорить о нас с тобой.
— Да?! — искренне удивилась Алена. — О нас?!
— Точно! Гоняешься всю жизнь за кем попало, мимо настоящего пробегаешь. Я вот вчера подумал и решил, не хочу больше мимо счастья пролетать.
— И что же, по-твоему, я и есть то самое счастье?
— Хорошо, что ты сама сказала, а то я бы вряд ли решился, — тихо промолвил Игорь.
— Мы, кажется, в салоне «семерки» сейчас наблюдаем куртуазность восемнадцатого века, — ехидно заметила Алена. — А вдруг я тоже лесбиянка, феминистка или еще похлеще?
— Нет, — улыбнулся он и, оторвав руку от руля, коснулся ее запястья, — ты другая.
— Да почем ты знаешь?! — возмутилась Алена. — Ты меня два раза в жизни видел!
— Поверь, этого достаточно…
— Для профессионала, — закончила за него она, чем повергла его в крайнее и, кажется, искреннее смущение.
Кроме того, что любовная лихорадка Игоря была ей неприятна, она еще казалась ей крайне подозрительной. С чего это вдруг он принялся за ней ухаживать, когда еще в субботу вся сила его чувств была направлена на Ларису? А ее он и не замечал вовсе. Как только она об этом подумала, ее тут же пробила дрожь. Может быть, Игорь и есть убийца-маньяк? Может, он уже расправился с Ларисой и теперь клинья к ней подбивает?
Она оглянулась. Терещенко же обещал, что за ней будут следить ребята из отдела, где же они, интересно знать? По проспекту ехало много машин. После светофора «семерку» Игоря принялся обгонять вишневый «Москвич». В его салоне она узрела двух парней, слишком серьезного вида для обычных автолюбителей. По крайней мере, ей так показалось. Алена радостно улыбнулась водителю «Москвича», когда тот повернул голову в сторону «семерки». Лицо парня вытянулось. Чтобы наладить контакт, она ему подмигнула. Водитель выполнял прямо противоположный маневр задуманному ранее — надавил на тормоз и, приотстав, перестроился в другой ряд, а потом и вообще свернул на другую улицу от греха подальше. «Не он, — разочарованно подумала она. — А где же тогда «он» или «они»?»
— …вот когда ты кукушку спросила… — самозабвенно продолжал Игорь, для которого маневры «Москвича» остались незамеченными, — … я тогда посмотрел на тебя другими глазами.
— Что? — Алена повернулась к нему, чтобы понять, о чем он толкует, потому что, пока она отыскивала, кто же ее бережет, окончательно потеряла нить разговора.
— Я говорю, что тогда только и понял, что всегда искал девушку, похожую на тебя, — он метнул в ее сторону взгляд, исполненный нежности. В другой момент она, может быть, и растаяла, но не теперь. Теперь в его масленых глазках она прочла опасность, угрожающую ей непосредственно. «Смерть наступила от большой потери крови…» — выдержка из освидетельствования смерти, зачитанная Вадимом Терещенко, всплыла в памяти как нельзя кстати, тем самым окончательно исключив возможность романа.
— Останови здесь! — сухо приказала Алена.
— Как здесь? — все еще улыбаясь, спросил Игорь и оглянулся по сторонам. — Тут же одни офисы.
— А мне в офис, — быстро сориентировалась она, но потом пояснила, уже повышая тон: — И вообще, какое тебе дело, что мне тут нужно?! Нужно, и все!
— Может, все-таки до дома довезти? — не очень надеясь на успех, предложил он.
— Нет, — упрямо мотнула она головой.
— Что ж, — пожал он плечами и подвел машину к обочине, — твое желание — закон.
— Вот, — она сунула ему букет в руку, протянутую для пожатия, — всего доброго! — И, открыв дверь, быстро выпрыгнула на улицу, пока он не передумал ее отпускать.
— Так я позвоню тебе?
— Забудь об этом, — не очень вежливо отрезала Алена.
— И все-таки я позвоню, — он попытался вложить в прощальную фразу некий скрытый смысл.
Она не стала расшифровывать, что именно он хотел этим сказать, захлопнула дверь и быстро направилась к станции метро.
* * *
Не то чтобы путь до дома был в ее представлении сопряжен с опасностью лишиться кошелька, жизни или невинности в пользу какого-нибудь случайного бандита. По крайней мере, ни одного случая насилия сторожилы двора не помнили. Еще бы, дом стоял почти на Профсоюзной улице, в весьма обжитом районе. И все-таки Алене сегодня было не по себе. Она десять раз оглянулась, прежде чем завернуть за угол. А во дворе, как назло, не было ни души. И ведь всего-то навсего восемь часов вечера!
«Так где же те, которые должны меня охранять?» — во второй раз за день с недовольством подумала она. Стук ее каблуков разносился вокруг, гулко ударяясь о стены. Звук не очень-то приятный, свидетельствующий об одиночестве и незащищенности. Сердце ее погнало кровь с удвоенной силой. В висках бухало набатом. И тут придорожные кусты зашевелились, чья-то грязная волосатая лапа схватила ее за лодыжку. Алена охнула и с размаху плюхнулась коленкой на асфальт. Сквозь ветки просунулась лохматая голова, принадлежавшая существу мужского пола — по крайней мере, так было, пока существо не напилось до состояния абсолютной бесполости.
— Детка, дай рупь! — проникновенно попросила голова.
— Рупь?! — судорожно выдохнула Алена, едва ворочая языком.
— Дай два, — детина явно не был взыскательным.
— Отпусти ногу! — взвизгнула она так пронзительно, что у самой уши заложило.
Детина замер, вжав голову в плечи, и зажмурился. Пальцы его при этом инстинктивно сжались. Алена саданула его по башке сумкой. Он дернулся и повалился на бок, напрочь переломав при этом куст. Хватка его ослабла. Она ощутила свободу и опрометью понеслась в подъезд, на чем свет кляня следователя Терещенко, а заодно и всю народную милицию.
* * *
Влетев в квартиру, она первым делом набрала номер домашнего телефона Вадима Терещенко.
— Простите, вы что сейчас делаете? — вежливо поинтересовалась она, когда он ответил.
— Футбол смотрю, а что? — невозмутимо отозвался он.
— Футбол, значит, — процедила Алена, задыхаясь от гнева.
— Так ведь чемпионат мира. Ренальдо играет!
— И как играет?
— Как бог! А что случилось? — заволновался он.
— Сущие пустяки, я всего-навсего человека убила! — проорала она, уже не контролируя себя.
— Да? — Похоже, он не удивился.
— И еще, можно поинтересоваться, от скольки и до скольки меня все-таки охраняют?! Просто, понимаете ли, очень хотелось бы знать со скольки мне уже нужно начинать бояться?!
— Вы можете толком рассказать, что произошло?
— Разумеется. Сначала я еду в машине с подозреваемым, подмигиваю всем подряд, думая, что они меня охраняют. Оказывается, я делаю это напрасно, потому что, черт возьми, меня никто не охраняет, и в глазах доброго десятка граждан я выгляжу нимфоманкой! Потом я иду по пустынному двору, на меня нападает какой-то перепивший тип, но странно… — она мастерски выполнила паузу (с артистической точки зрения), — где же омоновцы-то?! Хотите знать правду?! Никто меня не охраняет! Напрашивается вопрос, где же мои доблестные защитники?! Может быть, тоже футбол смотрят? Все-таки жалко пропустить игру этого… черт! Ренальдо!
— Так вы перепившего типа убили?
— Я стукнула его сумкой по башке, он упал. Пульс я у него проверять не стала!
— И правильно сделали. А почему вы решили, что вас будут охранять именно омоновцы?
— Это меня утром интересовало, а сейчас я хочу знать другое: меня вообще хоть кто-нибудь охраняет?!
— Этот вопрос решается, — смущенно ответил он, предчувствуя бурю.
Но напрасно. Алена плюхнулась на диван и растерянно пролепетала:
— Что? Никто?!
— Сегодня действительно никто. Я же говорю, вопрос решается. Людей не хватает, никто же не знает, что вам известно о предполагаемой слежке, вот и не торопятся, — пояснил он виноватым голосом.
— А вы, Вадим? Вы же знаете. Неужели… — Она не стала слушать его извинения и положила трубку.
* * *
Единственным человеком, к которому она могла сейчас обратиться за помощью, была тетка Тая. При других обстоятельствах ей бы ни за что не пришло в голову звонить и напрашиваться в гости. Но сегодня иного выхода Алена для себя не видела. Перспектива провести ночь в одиночестве ее не только не устраивала, она тряслась всем телом при одной мысли, что будет таращиться широко раскрытыми глазами в потолок, прислушиваясь к каждому шороху, еще и еще раз мучительно размышляя: кто убил, зачем убил, кто следующая жертва, и так далее, и так далее до самого утра.
Телефон тетки упрямо отвечал ей длинными тоскливыми гудками. Оставалась надежда, что та еще на спектакле, хотя какие могут быть спектакли в середине мертвого театрального сезона? Неужели с кавалером по скверу гуляет? Найти себе напарника для прогулок по любимым скверам было теткиной давней мечтой. Все ее рассуждения об идеальных любовных отношениях сводились именно к этому — гулять в сумерках по живописным дорожкам аллей, чтобы круглые фонари уже горели, но свет их был еще не нужен.
Алена посмотрела в окно — без света фонарей уже явно не обойтись даже самой романтической паре, в такой темноте запросто ноги переломать можно. «Может, она в гостях у профессора? Хотя нет, она же только пригласила его к дяде Васе на день рождения, потому что… Ой!» — тут Алена вспомнила, что тетка уже три дня как в Варшаве у приятельницы, которая работала с ней раньше в театре, а потом уехала в Польшу к родственникам. Последняя надежда на более-менее спокойную ночь растворилась в угрожающей пустоте, враз обрушившейся на нее со всех углов квартиры.
Она обхватила плечи руками, поозиралась по сторонам и, поразмыслив минут пять, решила, что делать все равно нечего — она осталась одна на эту ночь, и это неопровержимый факт. Столь далеко не жизнеутверждающая мысль, как ни странно, вселила в нее некоторый оптимизм. Она и раньше предпочитала переживать неприятности по мере их поступления. В конце концов, она закрылась от всех опасностей на три надежных замка, и пусть рядом с ней никого — это даже к лучшему. Еще неизвестно, что бы с ней по дороге к тетке могло произойти.
Алена бодрым шагом проследовала на кухню, вскипятила чайник, достала из шкафчика абрикосовый джем, собираясь предаться чревоугодию. Есть ей, правда, совсем не хотелось, но она посчитала, что джем воссоздаст атмосферу былого покоя, когда ничего не угрожало ее жизни и она лопала сладости просто так, а не из страха, что скоро ее могут зарезать. Вернее «на кол посадить», как выражается Вадим Терещенко. Алена вздрогнула и предпочла больше не думать о том, каким методом убийца расправляется со своими жертвами. Уж лучше биться в бессильной злобе и предаваться горькому разочарованию в «положительном следователе».
Каков все-таки подонок! Футбол он смотрит! И это после того, как, провожая ее, не далее чем вчера заверил, что угрозы для ее жизни совершенно нет никакой, что убийца — не опаснее хулигана в детской песочнице, еще пара деньков, и с ее помощью его непременно вычислят и схватят. А теперь, оказывается, он про нее совсем забыл! И даже не думает заботиться! Ему все равно, будет она жива или нет. Его больше волнует, забьет этот идиотский Ренальдо гол или не забьет. Можно подумать, что смысл жизни у мужиков заключен исключительно в футболе. Сволочи! Низменные существа!
Тут она подумала, что ее рассуждения уже превзошли по уровню ненависти даже Ларисины феминистические высказывания, но останавливать себя она не собиралась. Сегодня у нее был повод думать о сильной половине человечества много хуже, чем Лариса и все феминистки, вместе взятые. Алена включила телевизор, чтобы высказать свое отношение виновнику своих бед — футболисту Ренальдо — прямо в глаза. Пусть за него весь мир болеет, а она назло будет осыпать его едкими издевками.
«Но бывало несколько дней в месяце, когда, ну вы сами понимаете…» — заговорщицки прошептала убитая недавно Ирина.
— О господи! — простонала Алена и переключила телевизор на второй канал.
«…и каждый раз опасаешься, что может испачкаться одежда…» — продолжила мысль Ирины убитая ранее Лялька.
— Нет, это невыносимо! — Она переключила на канал НТВ. Где же футбол-то!
«…но теперь с прокладками «Тендер» я застрахована от любых неприятностей. Я могу делать что хочу!» — радостно сообщила третья девушка, которая, по расчетам Алены, непременно должна быть Ингой из Электростали.
— Вот сейчас я начинаю понимать некоторых телезрителей, которые их убить готовы! — прорычала Алена и переключила на шестой канал.
— Тетя Ася приехала! — заорал в телевизоре мальчик.
— Какое счастье! Никогда бы раньше не оценила, — ее чувства были близки к такой же безудержной радости, с которой экранный племянник встретил свою горячо обожаемую тетю Асю.
Впрочем, ее эйфория была недолгой, тетю Асю быстро сменила Лялька, рассказывающая о самых лучших в мире прокладках «Тендер».
— Пошло по кругу, — прошипела Алена и выключила ящик, отметив, что делает это уже не впервые с того дня, как убили ее соседку. Теперь она телевизор вообще не смотрит: стоит включить, и непременно попадешь на кого-то, кого только что убили. — Бред какой-то. Меня окружают одни мертвецы.
Она засунула в рот ложку, полную джема, абсолютно не чувствуя его вкуса. Спокойствия ей это не прибавило.
«И все-таки Терещенко паршивая свинья!» Она хотела было продолжить изливать гнев по поводу следователя и его любви к футболу, но ее прервал телефонный звонок.
— Привет, — радостно-пьяно поздоровался голос, зазвучавший в трубке.
— С кем имею честь? — осведомилась она, понимая по многоголосому фону, что звонят ей из людного места, где присутствуют все радости жизни — беспечность и веселье, от чего она теперь далека, как никогда раньше. Ее тут же охватила тоска по утраченным радостям.
— Ха! — усмехнулись на другом конце провода. — Сбежала от меня, как горная косуля, и голос даже не запомнила.
Алена не успела задаться вопросом, существуют ли в природе горные косули — или у говорившего с ней пьяный бред, а может, и того хуже, отсутствие начального школьного образования. Додумать ей не дали.
— Качаются ветки печальные, ты смотришь глазами отчаяния… — проскрипели в трубке.
Алена поморщилась — ну конечно, кто еще может со знанием дела рассуждать о горных косулях? Только небезызвестный Ивар Скрипка, он же Вася Огурцов!
— Здравствуйте, Ивар! — крикнула она изо всех сил, чтобы прервать выдаваемый за пение хрип. — Рада вас слышать!
С ее стороны это была наглая ложь.
— А мы тут презентуем мой новый клип, — похвастал Ивар. И уже без церемоний заявил: — Давай к нам! Мы в «Утопии».
— Ну… — протянула Алена, не зная, как бы ему отказать, чтобы окончательно не восстановить против себя. Со статьей-то прокол вышел.
Ее «ну» он понял как кокетство. Ждать от Ивара другого было бы просто нелогично.
— Говори адрес. Громче, а то тут такой шабаш! И быстрее, у меня выход сейчас.
— Я ведь все равно не успею на ваше потрясающее выступление. — Памятуя о статье, она постаралась изобразить искреннее огорчение.
— Я для тебя еще раз спою! — пообещал Ивар.
— Вот этого не нужно! Вам себя беречь надо!
— Да хватит тебе! — В его голосе прорезались нотки обиды. — Говори адрес, сейчас машину пришлем!
«А какого, собственно, черта?! — вдруг подумала Алена. — Я тут буду трястись от страха в одиночестве, пока вся городская милиция преспокойно себе футбол смотрит?! Вот возьму и поеду, ему назло!»
«Зло», разумеется, она собиралась направить не на всю городскую милицию, а только на одного любителя футбола — на Терещенко. Алена быстро продиктовала адрес. Скрипка заверил ее, что машина подъедет за ней через пятнадцать минут. «Пусть следователю будет хуже!» В том, что от ее гнусного поступка Терещенко действительно станет нестерпимо плохо, она не сомневалась.
«Вот так-то лучше!» Алена встала и пошла собираться, бросив по пути:
— Конечно, Вася Огурцов не самое лучшее орудие мести, но выбирать-то не приходится!