Глава 10
Раз в неделю они отправлялись на «работу» — заваливались в дорогой ресторан, прикидывались братом и сестрой, а дальше все шло по плану — Любанька кокетничала, Кирилл целовался и обещал жениться, опустошенные бумажники летели под стол, потом якобы приходило срочное сообщение на пейджер, и парочка смывалась.
Но уже становилось слишком опасно, даже горячо. Увидев однажды свой искаженный фоторобот в «Криминальном канале», Любаня пришла в ужас. Она немедленно постриглась, выкрасила волосы в пепельный цвет, выщипала брови и две недели боялась выйти на улицу. Род деятельности надо было менять.
Между тем Коляну стукнуло шесть лет и одиннадцать месяцев. В ближайшей школе его приняли в первый класс. Мальчик рос смышленым, обаятельным и был очень похож на своего отца — Сашку Алтынова: такой же ладненький, худенький блондин с римским профилем. Кстати сказать, к тому времени Сашка уже настрогал четырех девок от трех жен, но родного сына так и не признал и ни разу его не видел.
День 1 сентября выдался как по заказу. Было ясно, солнечно, тепло, и какой-то всеобщий восторг разливался в воздухе.
Колян проснулся очень рано, сам позавтракал, не беспокоя мать и отчима. Он нервничал. Он уже несколько раз проверил свои тетрадки и учебники, ему казалось, что мама с Кириллом проспали и слишком медленно собираются, что воротничок рубашки недостаточно выглажен, что вихры никак не приглаживаются и что он точно опоздает встретиться со своим другом Бобом в парке напротив школы. Ну какие же дураки эти взрослые, ну о чем они говорят в такую минуту! При чем тут какой-то ларек на Маяковке и при чем тут какая-то Лерка Галдина!
И тут Колян навострил уши — ведь фамилия его друга Боба — Галдин, а маму его зовут тетя Лера. Вдруг ему стало интересно, и он застыл перед зеркалом, внимательно вслушиваясь в разговор.
— Да ты с ума сошла! Ведь она предлагает тебе только ночные смены! Я не могу на это согласиться! И когда только ты успела с ней сговориться?
— Вчера. Я просто так ей позвонила, а Лерке как раз продавщица нужна. Я обещала сегодня или завтра дать ответ. А то место уплывет.
— Да пускай себе уплывает. Тоже мне, место! Ты когда ее в последний раз видела-то, подругу свою?
— Ну, это… Не помню. Давно, — честно созналась Любка.
— Во-во! А теперь эта так называемая подруга предлагает тебе такое дерьмо! Ты вообще зачем ей звонила?
— Да я так, от отчаяния. Я даже и не знала, что у нее торговая сеть…
— Что-что? Три грязных ларька ты называешь торговой сетью?! Я всегда знал, что ты дура. Никогда не сомневался.
— Не три, а пять, — обиженно уточнила Любка. — И никакая я не дура. Я ее предупредила, что сначала с тобой посоветуюсь. Вот советуюсь…
— «Вот, советуюсь»! — зло передразнил ее Кирилл. — Видали? Чтобы мать семейства по ночам в свинарнике водкой торговала! Я сказал — нет!
— А тебе-то что? Ты сам по два раза в неделю дома не ночуешь, а когда ночуешь, то только спишь! А я, между прочим, не шляться по мужикам собираюсь, а работать!
— Еще бы ты по мужикам шлялась! Я тоже работаю!
— Интересно, чем же это ты работаешь?
— Заткнись, п…! Ребенку в школу пора.
— Спохватился.
Любаня повернулась и посмотрела на Коляна. Мальчик сосредоточенно завязывал шнурки на кроссовках. Он так был занят своим делом, что Любаня не поняла, слушал он их разговор или пропустил все мимо ушей.
— Малыш, ты отлично выглядишь. Все, мы выходим, спускайся, детка, мы следом.
Колян схватил свой рюкзачок, и его сдуло.
Она обернулась к мужу и трясущимися губами тихо произнесла:
— Если ты еще раз, козел, при ребенке…
Любаня не успела договорить, Кирилл со всего маху ударил ее по лицу.
Мгновенно распухла щека и отек глаз. Люба сдержалась, надела черные очки и стремительно вышла из квартиры.
Они немного опаздывали, и, конечно, в сквере Боба уже не было. Колян не на шутку расстроился. К тому же настроение и так было испорчено предшествующим скандалом матери с отчимом. Значения последнего слова, брошенного Кириллом, Колян не знал, но он уловил его оскорбительную суть и не решался про это спросить у матери.
В школьном дворе было пестро, крикливо и весело. Нарядные малыши жались к родителям, ребята постарше громко смеялись, делясь летними впечатлениями. Море цветов колыхалось над головами. Из динамиков неслась разухабистая музыка, но почему-то не про голубой вагон и Чебурашку, а про какую-то заразу, которая кому-то два раза отказала.
У Коляна перехватило дух, и, обалдев от такой праздничной атмосферы, он враз забыл о домашней ссоре и, раскрыв рот, пялился по сторонам. Его мама была самая красивая, и он гордо держал ее за руку. Он так и не понял, почему она прикрывает лицо роскошным букетом, который они вместе купили накануне.
— Мама, мама! Смотри, вон Боб! Пойдем скорее! — закричал мальчик, увидев приятеля.
Но толстый Боб, неуклюже переваливаясь, уже сам шел навстречу другу.
— Здравствуйте. Вы, вероятно, Колина мама — Любовь Николаевна? Очень приятно, Коля много о вас рассказывал.
Слегка опешив от такой галантности, Люба лучезарно улыбнулась:
— А ты, вероятно, Боб, Колин друг? О тебе он тоже много рассказывал. Кстати, почему у тебя такое странное имя — Боб?
— Вовсе оно не странное. На самом деле меня зовут Володя, но мама предпочитает называть меня на английский манер, потому что первые две буквы по-английски читаются, как «бо», — обстоятельно объяснил Боб.
— Надо же, никогда бы не додумалась, — искренне удивилась Люба.
Неожиданно сквозь весь этот гомон и дурацкую музыку раздался пронзительный женский голос:
— Любка!.. Любаша!..
Рассекая толпу, на них неслась маленькая, стремительная женщина, удивительно похожая на взъерошенную птичку. Она смешно размахивала сумкой и почему-то заваливалась на правый бок. И было что-то такое знакомое в этой неуклюжести, что Люба сразу узнала Лерку Галдину, с которой они уже лет сто не виделись и только вчера договорились встретиться на неделе.
— Любка, вот так встреча! Ну надо же, только вчера сговорились повидаться, и нате вам, пожалуйста! Роскошно выглядишь! — Бывшие одноклассницы обнялись. — А по телефону-то плакалась. Уже познакомились? Это мой сын, Боб.
— А это мой… Подожди, как же это? А мальчики-то, оказывается, дружат. Чудны дела твои, господи!.. Мы что же, в одну школу идем? — изумилась Люба. — Если бы знать…
— Естественно! Ведь французская одна на весь район, — перебила Лерка. — А мы с Колечкой хорошо знакомы, ведь они иногда с Бобом во дворе играют, когда я его у матери на «Первомайской» оставляю. К сожалению, совсем нет времени зайти к тебе. Так, Боба скину и мчусь по делам, поэтому и не захожу к тебе. Но молодец, что позвонила. Ну, как сама-то, рассказывай.
Но в этот момент директриса призвала всех строиться по классам, и Люба с Леркой, подхватив мальчишек, побежали к табличке с надписью «1 Б».
— Ну надо же, в одном классе оказались, — обрадовалась Лерка. — Ты не уходи, как все закончится, пойдем посидим где-нибудь, поболтаем.
Люба согласилась.
В этот момент огромный верзила призывного возраста подхватил на руки крошечную девчонку, по старинке одетую в коричневое платьице с белым передником, та взмахнула колокольчиком, и все дети организованно устремились к знаниям в раскрытые настежь двери лицея.
Любаня отдала Коляну букет, и, вдруг увидев ее растерянное, заплывшее синяком лицо, мальчик все понял, обеими руками вцепился в ее юбку, заплакал и закричал:
— Мамочка! Любимая моя мамочка! Я, когда вырасту, я его убью!.. Мамочка!..
Люба подхватила сына на руки, он продолжал реветь, уткнувшись ей в ключицу.
— Коляшенька, сыночек, ну что ты, маленький… — Она гладила его по голове и осыпала поцелуями мокрое от слез детское лицо. — Я просто упала на лестнице, случайно, видишь, какие у меня каблуки? — Люба опустила сына на землю и показала ему свою босоножку на высокой шпильке. — Я тебе сразу не сказала, просто не хотела расстраивать в такой день.
— Мамочка, это правда? — Колян вытер кулаком слезы и недоверчиво взглянул на мать.
— Ну, конечно, правда, милый.
Колян стал понемногу успокаиваться, но все еще всхлипывал, и худенькие детские плечики дергались от рыданий.
— Иди и ничего не бойся. Сегодня самый важный день в твоей жизни. Иди, родной, а после уроков я тебя заберу.
На них уже начали обращать внимание, но отважный, уверенный в себе Боб взял друга за руку и ответственно произнес:
— Вы не волнуйтесь, Любовь Николаевна, все будет в порядке, я буду с ним.
Колян бросил на мать прощальный взгляд, и мальчики отправились вслед за 1 Б.
Подруги сидели под раскидистой пальмой в уютном открытом кафе. Лерка заказала безумно дорогие блюда грузинской кухни. Любка отнекивалась, соглашаясь только на овощной салат, но Лерка отмахнулась от нее и сделала все по-своему. Посетителей почти не было, и никто не мешал их разговору, за исключением назойливого официанта, пытавшегося «окучить» редких клиентов по полной программе. Лерка всунула ему чаевые, от которых у Любки глаза поползли на лоб, и отослала его восвояси.
— Любань, да ты раскинь мозгами, сейчас такое время, надо делать бабки. Кто не успел, тот опоздал. Сама понимаешь.
Шла уже вторая бутылка шампанского, девчонки слегка сомлели, и беседа стала совсем доверительной.
— Эх, Лера, хорошо ты говоришь… — пригорюнилась Любка. — Вот только как? Повезло тебе — у тебя свой бизнес, твой Вадик большой чин на таможне, а я — безработная, да муж мой — полное говно…
— Это он тебя так расписал? — затягиваясь тоненькой сигареткой, Лерка сочувственно разглядывала оплывшее Любанино лицо.
Люба молча кивнула, но плакать не стала.
— Понятно… Ну так как, мы договорились? Идешь на ночные смены? Заработок стабильный, плюс процент с продажи. Учти, место хлебное — на Маяковке у «Пекина». А если дело у тебя пойдет, возьму в долю, выкупишь ларек — и сама себе голова. А Кирилла своего гони, главное, чтобы сынок не страдал.
— Давай еще выпьем, — робко предложила Любаня и разлила по стаканам остатки шампанского.
Лерка скоренько выпила и поманила наманикюренным пальчиком халдея. Увидев выставленную сумму, Любка залпом осушила свой бокал, вытерла салфеткой губы и кротко спросила:
— Когда приступать-то?
— Да прямо сегодня.
Вечером Любаня уже бойко торговала водкой, сигаретами и «Сникерсами».
Довольно быстро разобравшись, что к чему, она лишь стыдливо опускала глаза, забыв сдать рубль или два.
