Катерина Дворецкая,
16—17 октября 200… года, Париж
– Эль дор? – слышу я робкий шепот и бросаю косой взгляд на притихшую Лизоньку.
Глаза закрыты, дышит ровно-ровно, тихо-тихо.
Эль дор. Она спит…
Киваю, кладу малышку в колыбельку и делаю знак рукой. Полоска света, пробивающаяся из ванной, становится чуть шире, дверь приоткрывается, и в комнату проникает человек. Высоко поднимая ноги, он прокрадывается к окну. Паркетины поскрипывают под ногами: тише, громче, тише… о боже! Оглушительно!
– Эль нэ дор па! – шепотом восклицаю я, потому что Лизок открывает глаза. – Она не спит!
Человек замирает на одной ноге.
– Ладно уж, – бормочу я. – Идите. Все равно разбудили, что уж теперь…
Он опрометью бросается к окну, причем паркетины скрипят так, что, наверное, проснулись жильцы не только третьего, но и второго этажа. Удивительно, что Маришка не слышит. А впрочем, нас разделяют три комнаты, ванная и коридор. Так что спокойный сон моей сестре гарантирован.
Вся эта суматоха происходит оттого, что бедная Маришка никак не может очухаться после экзаменов. Вот уже второй вечер она обещает заступить на ночное дежурство – только сначала поспит «пару часиков»! И не размыкает глаз до утра, более того, кажется, даже спит на одном боку, недвижимо. А у меня не хватает жестокосердия пойти и разбудить ее, попросив себе «выходную ночь». А может быть, все дело в том, что мне безумно нравится возиться с Лизочкой. Даже когда она орет. Даже когда эль нэ дор па…
Однако нынче ночью одиночество и спокойствие мне было просто необходимы. Потому что ко мне пришел Бертран…
Пусть стыдно будет тому, кто подумает о нас плохо! Мне сейчас совершенно не до того, чтобы заводить интрижки. К тому же я люблю Кирилла, я люблю только его, и даже если он ко мне равнодушен, даже если он знать не знает о моем существовании, все равно – мне нужен только он. Дело не в шурах-мурах, а в спасении моей жизни. И жизни моей семьи, что самое главное! Только ради них я решилась на этот кошмарный шаг – в три часа ночи впустить в мою комнату постороннего мужчину. Пусть даже и частного детектива!
Впрочем, все по порядку.
Отмывшись от ненавистной косметики и надев привычную одежку, я вернулась в домик со стеклянным лифтом и, как ни была взволнована, не могла удержаться от восхищения, снова и снова глядя на сверкающие, тугие, зеленые листья магнолий среди червонного золота кленов, на крыши-орга́ны, на лепнину стен. Вот бы оказаться в этом лифте рядом с Кириллом! Целоваться с ним, вздымаясь над этой красотой, возносясь к небесам, к небесному блаженству…
Ой, с ума сойти! Целоваться с Кириллом! С человеком, который не подозревает о моем существовании! Я, с моей патологической робостью, мечтаю быть рядом с этим общепризнанным Казановой! Да если бы вдруг мы встретились, случайно столкнулись лицом к лицу, я бы напустила на себя таку-ую холодность! Я бы сделала вид, что он вообще никто для меня, совершенно неинтересный человек. Я бы ни за что не открылась ему – первая. Вот если бы так случилось, что он сам ощутил ко мне интерес, влечение, желание…
Господи, как я люблю его! Я его хочу, хочу, хочу!..
Немедленно мне стало стыдно. Бертран там, очень может быть, истекает кровью, а я тут предаюсь мечтам, достойным развратницы Арины!..
Дверь распахнулась, чудилось, еще прежде, чем раздался звонок. Бертран – целый и невредимый! – так и вцепился в меня:
– Сумасшедшая! Почему вы убежали? Что, немедленно захотелось умыться? Но у меня тоже есть ванная!
Ужасно, когда мужчина так проницателен. Проницателен и бестактен, сказала бы я.
Высвобождаюсь из его рук:
– Не в этом дело. Я должна была увидеть Бонифаса Зисела. Увидеть его лицо. Поэтому убежала черным ходом и проследила за ним на улице. Зато теперь я знаю о нем все.
– Все?! – таращит глаза Бертран.
– Да! Вы были правы – он изменял внешность. На самом деле он выглядит иначе: худой, в очках, на голове – лысинка.
– А имя? Каково его настоящее имя?
Я запинаюсь. Как его имя?!
– Имени не знаю. Зато мне известно, где он работает. В СА «Кураж»! На четвертом этаже. Номер кабинета не скажу, но в этой комнате одиннадцать компьютеров. У них разноцветные заставки: шесть желтых, две красные, две синие и одна зеленая…
Бертран бледнеет.
– Это непостижимо уму, – бормочет он. – Ведь я точно знаю, что вы оставались на улице и не заходили в «Кураж».
Такая догадливость непостижима и моему уму.
– Ну да, – поясняет Бертран, – я тоже проследил за ним. И за вами заодно – правда, без всякого злого умысла. Видел, как вы перебегали от витрины к витрине, потом стояли у подъезда. Видел, как Зисел забрался в «Ситроен» и вышел оттуда преображенным. Я очень хотел зайти в СА «Кураж» и выяснить, кто он такой, но побоялся попасться ему на глаза. Однако кое-какие меры для выяснения его личности я все же предпринял. Мой помощник отправился туда и должен позвонить с минуты на минуту… А вот и он. Пардон, бель демуазель!
Услышав привычное обращение, я начинаю чувствовать себя несколько лучше.
Бертран хватает трубку:
– Алло! Да! Слушаю! Са ва, са ва , все отлично, давай к делу! Как, ты говоришь? Забавно. А кабинет? Четвертый этаж, правильно. А сколько там компьютеров?.. О, извини, конечно, я не давал тебе такого задания, это неважно. Впрочем, я и так знаю, что их одиннадцать. Да нет, со мной все в порядке, уверяю тебя. Нет, с ума я не сошел. Ну, спасибо за информацию, я тебе позвоню. Оревуар!
Он кладет трубку, смотрит на меня с усмешкой:
– Мой приятель решил, что я от волнения спятил… Итак, кабинет, в котором работает наш странный знакомый, действительно находится на четвертом этаже. Это отдел редкостей. Зовут моего опасного клиента и в самом деле Бонифасом. Вот только фамилия его не Зисел, а Фюре́. И, по-моему, эта фамилия подходит ему куда больше! Странно, что его фантазия так и не вышла за пределы сообщества грызунов!
Я смеюсь, потому что это и в самом деле смешно. Однако смех сбивает меня с мысли. Что-то мелькнуло в голове, какая-то догадка, за что-то я зацепилась… Не вспомню!
– Шутки шутками, – становится серьезным Бертран, – а дело делом. Давайте попытаемся установить, за что на вас мог разозлиться этот месье Фюре? Где вы ему перешли дорогу?
– Не представляю, – признаюсь чистосердечно. – Клянусь, не представляю! Я его видела до сегодняшнего дня всего лишь несколько раз, и то в основном через окно.
Бертран смотрит на меня, потом качает головой:
– Ну да, конечно. Я мог бы догадаться и сам! И чем вас так заинтересовала достопочтенная СА «Кураж», что вы стали следить за сотрудниками? Это весьма надежная и респектабельная фирма, уверяю вас. Ее деятельность одобрена французским законодательством, она пользуется уважением во всем европейском сообществе!
– Да я и знать не знаю, чем занимается СА «Кураж» вообще и Бонифас Фюре в частности! Подглядывала бы я за ними! Больно надо! Я бы предпочла спать по ночам, но, понимаете, моя племянница то и дело просыпается, я ее укачиваю и от нечего делать смотрю в окно. Для меня этот Фюре – просто человек в окне! Как персонаж из фильма! Я о нем вообще ничего не знаю, кроме того, что он трудоголик, раньше всех появляется в кабинете, позже всех уходит. И он очень заботится о своем компьютере, потому что даже по ночам, когда на всех компьютерах горят заставки, то есть они работают в спящем режиме, у него включена антивирусная программа.
– Ночью – антивирусная программа? – спрашивает Бертран. – А откуда вы знаете, что это именно антивирус? Вы хорошо разбираетесь в компьютерах?
– На уровне пользователя, как принято выражаться, – я отвожу глаза в сторону. – Включить умею, набрать текст, сохранить файл, на дискету записать, стереть, если информация не нужна… А насчет антивируса я почему подумала? Потому что само собой может включаться среди ночи – что ? Какая еще программа? Когда рядом никого нет? А ведь антивирусы устанавливают как раз на проверку в какое-то определенное время, у моего бо фрэр, к примеру, эта программа срабатывает строго по воскресеньям, в половине одиннадцатого утра. Правда, компьютер должен быть включен…
Бертран, чуточку нахмурившись, переваривает информацию. Похоже, из него такой же хакер, как из меня. Жаль. Все-таки частный детектив должен обладать широчайшим кругом знаний и умений, как мне кажется!
– Ну хорошо, – кивает он наконец. – А лично вы с Фюре так нигде и не сталкивались?
– Лично мы виделись только раз, – признаюсь я. – На Блошином рынке, в субботу.
– В какую субботу? – уточняет Бертран.
– В прошлую субботу. Столкнулись случайно – в лавке одного пирата. Я имею в виду торговца, который очень похож на этакого опереточного пирата. Я увидела в той лавке Фюре и просто так, от нечего делать, ляпнула про компьютер, который работает ночью. Он посмотрел на меня, как на идиотку, и ничего не понял, конечно. А больше я его видеть не видела до сегодняшнего дня. И нигде ему дорогу не переходила. Понять не могу, почему он на меня так взъелся! Ну в самом деле, не из-за того же, что я сказала про компьютер?! Может быть, конечно, это должностное преступление, включать антивирусные программы по ночам, но ведь слышал меня, кроме Фюре, только этот пират, человек случайный! Ну, еще какие-то покупатели могли слышать, но они тоже не имеют отношения к СА «Кураж»!
Бертран побледнел.
– Вы говорите, это было на Блошином рынке? – сдавленно выговаривает он. – Вы видели Фюре на Блошином рынке?
– Ну да. Точнее, на Марше-о-Вернэзон.
– Скажите, бель демуазель, – все так же сдавленно бормочет Бертран, – а вы знаете, что такое СА «Кураж»?
– Какая-то компания. А что?
– Не какая-то, а Compagnie d’assurance! Компани д’ассюранс, страховая компания… А работает Бонифас Фюре в отделе редкостей. Это сказано на жаргоне профессионалов, точное же название – отдел страхования антиквариата. Вы понимаете?
– Нет, – признаюсь я. – Антиквариатом увлекается муж моей сестры, а я в этом полный профан. На Блошиный рынок я отправилась просто на экскурсию. Скорее всего, я права: Фюре меня с кем-то перепутал.
– О нет, бель демуазель, – вздыхает Бертран. – Он ищет именно вас. И, боюсь, ситуация даже хуже, чем мне казалось раньше. Гораздо хуже!
– Что еще хуже, чем раньше? – усмехаюсь я. – Разве может такое быть?
– Посмотрите-ка вот на это, – приглашает Бертран, и я прохожу в его кабинет.
Огромный монитор в голубоватом прозрачном пластиковом корпусе приковывает мое внимание. Очень красиво! Но он выключен, и я с недоумением оглядываюсь: почему-то я решила, что Бертран хотел мне показать что-то на компьютере. И тут же вижу фотографию, пригвожденную к столешнице ножницами. Вернее, их половинкой. Вторая половинка – отломанная – валяется на полу.
– Зачем испортили стол? – пугаюсь я. – Кто это сделал? Какое варварство!
– Варварство, – кивает Бертран. – Да бог с ним, со столом. Этот снимок вам ничего не напоминает?
Смотрю. Снимок сделан «Полароидом», у которого явные неполадки с цветоделением. На нем изображена особа с раскосмаченными волосами оттенка спелой морковки, одетая в алую куртку и черные штаны. Запечатлена она сзади, в окружении каких-то глухо-коричневых сооружений. На переднем плане снимка виднеется зловещая серо-синяя физиономия, причем явно не человеческая, а напоминающая персонаж из «Звездных войн». То ли робот, то ли шлем космонавта, то ли мутант какой-то… А может, и вовсе динозавр из «Парка Юрского периода»! Смотрю на эту физиономию – и вдруг соображаю, что это шлем средневекового рыцаря! Шлем с забралом! И тут что-то щелкает в голове: точно такой же шлем я видела рядом с лавкой пирата на Марше-о-Вернэзон. Минуточку… Если сделать корректировку цвета и присмотреться повнимательней, то окажется, что на фотографии запечатлена… я! Это моя куртка – правда, в натуре рыжая, а не алая, мои волосы… Кто-то щелкнул меня в ту минуту, когда я уходила с пятачка, где встретила трудоголика Бонифаса.
Кто сфотографировал меня? Зачем? А главное, кто и зачем воткнул в мою спину сломанные ножницы, испортив стол Бертрана?!
Впрочем, на последний вопрос я могу найти ответ без всякой дедукции и индукции.
– Это сделал Зисел? В смысле, Фюре? – спрашиваю я, не узнавая своего голоса. Раньше он вроде бы не был таким осипшим…
– Вы угадали, – мрачно кивает Бертран. – Когда я попросил его еще об одном дне отсрочки, соврав, что не смог отыскать вас, он впал в такую ярость, что на одну минуту я думал, что он вцепится мне в горло. Потом… Потом он сделал вот это.
Бертран криво усмехается и добавляет:
– Я не стал упрекать его за испорченный стол. Я был даже благодарен ему, что вторую половинку ножниц он не вонзил в спину мне !
– Господи, да за что он на меня так взъелся?! Что я ему сделала? – тоскливо, с ужасом вопрошаю я.
Мгновение Бертран смотрит на меня в упор. Вдруг его глаза – холодноватые, серо-зеленые, очень серьезные – как бы тают, подергиваются влагой. В них появляется какое-то такое выражение… я даже не знаю, как его назвать. Жалость? Нет, другое слово… похожее… я его забыла, а может, и не знала никогда…
Не успеваю вспомнить, потому что взгляд Бертрана вновь становится сосредоточенным, напряженным, сугубо деловым.
– У меня есть кое-какие догадки, – произносит детектив. – Думаю, что я прав… Но чтобы мои предположения превратились в уверенность, мне надо посмотреть на то самое окно СА «Кураж», на которое смотрели вы. На окно кабинета, в котором работает Бонифас Фюре.
Я хлопаю глазами, потом неуверенно произношу:
– Ну… ну, наверное, это можно устроить. Даже прямо сегодня. Мой бо фрэр сейчас в командировке, вернется только завтра, он не помешает. Я попрошу сестру после обеда погулять с малышкой без меня. Как только она уйдет, позвоню вам. Вы быстренько придете, посмотрите и…
Бертран, кажется, смутился.
Черт! Какая же я дура! Он и не собирался идти в нашу квартиру! Он-то небось подразумевал, что я просто покажу ему окно кабинета Фюре с улицы! А вышло, что я зазываю к себе мужчину в отсутствие сестры! Стыдоба… И я еще смею упрекать свою близняшку в развращенности и доступности! Что обо мне подумает Бертран?!
Бедняга, у него такой вид, словно он готов выскочить в окошко от смущения! Как Подколесин – со свадьбы!
Сейчас начнет врать, выкручиваться, говорить, что я его не так поняла…
– К сожалению, вы меня не так поняли, бель демуазель, – бормочет он.
Вот-вот! А я что говорила! Ну, терпи! Ты заслужила хо-о-рошую отповедь!
– Боюсь, ситуация гораздо сложнее, чем вам кажется, – лепечет Бертран. – В какое время включается по ночам эта самая «антивирусная программа» – будем пока называть ее именно так?
– Ну, где-то между двумя и четырьмя ночи. А что?
– А то, – сообщает Бертран с неожиданной категоричностью, – что мне надо посмотреть на то интересное окошко именно в этот промежуток времени. И именно оттуда, откуда смотрели вы. То есть из вашей комнаты, бель демуазель!
Вот этим и объясняется, почему частный детектив Бертран Луи Баре возник на пороге моей спальни в три часа ночи…
