Несколько лет назад — как раз в те времена, когда журналист Кленский вел в своей газете криминалистическую рубрику, — судьба и столкнула его с этим странным человеком по имени Дамиан Филонов.

Владислав Сергеевич писал тогда о весьма необычном преступлении: молодая девушка убила свою подругу. Причем на редкость изощренным способом. Доказать ее преступление было практически невозможно. Официальное следствие так и не смогло этого сделать. Преступление было раскрыто в результате частного расследования. И Дамиан Филонов имел к этому самое непосредственное отношение. У журналиста Кленского осталось тогда ощущение, что до истины докопался именно Дамиан.

Потом Кленский перестал вести криминалистическую рубрику и с той поры Дамиана почти не видел.

В журналистских кругах слухи про Филонова ходили самые удивительные. Одна газета даже однажды написала, что он связан с каким-то международным антипреступным картелем. Частной, но обладающей весьма большими возможностями организацией, «разветвленной, как Интерпол».

Впрочем, каких только слухов по Москве не гуляло…

Это было время легенд, а не биографий. Персонажи публичной жизни вели себя как знаменитые авантюристы прошлых веков: они сочиняли о себе настоящие мифы. Отделить правду от вымысла в их интервью было невозможно. Время от времени эти люди рассказывали удивительные вещи, потом исчезали, затем снова появлялись… Сообщали о себе сведения, которые нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть. Поскольку ни Мадонна, ни Брюс, ни львы объяснений давать не собирались.

Дамиан Филонов и был одной из таких загадочных личностей, засветившихся на московском модном небосклоне.

По слухам, за пределами Москвы, в провинциальной глубинке у Филонова был дом — убежище от суеты! — в котором он проводил немало времени…

По странному стечению обстоятельств археологический памятник, раскопками которого занималась экспедиция Корридова, располагался именно неподалеку от городка Мширы… Того самого, где и проживал иногда в своем доме шапочный приятель Кленского, «странный человек» Дамиан Филонов.

Увы, Дамианов телефон не отвечал.

Возможно, номер поменялся за то время, что Кленский им не пользовался. Зато у Владислава Сергеевича был адрес…

Правда, прежде Кленский дома у Филонова никогда не бывал. С Филоновым журналист встречался только в редакции.

И теперь, решившись на визит к Дамиану, Владислав Сергеевич гадал, как его встретят.

Журналист оказал когда-то Дамиану услугу… Мог ли он рассчитывать на ответную? Да и в Мшире ли сейчас Дамиан?

Оставалось полагаться на везение.

Вообще-то, кроме московских сплетен, Кленский мало что знал о Дамиане. Собственно, кроме них, больше и ничего.

Не больше, насколько это было известно Кленскому, знали о Дамиане и его мширские соседи. Попытки московских журналистов собрать сведения у мширцев трудно было назвать удачными. То, что думали о Дамиане жители Мширы, было, пожалуй, еще круче, чем московские сплетни.

Хотя Дамиан и появился в Мшире довольно давно, никто, например, в городке не помнил — во всяком случае, не мог вспомнить! — как и когда это случилось.

Мнения мширцев разделялись на три неравные части. Одни считали, что Дамиан шпион. Другие, что «просто алкоголик».

И это мнение имело под собой веское основание, потому что в любое время года, при любом состоянии души и тела цвет лица у Дамиана был зеленоватым. А точнее — просто зеленым.

Третья часть населения Мширы, не очень многочисленная — однако такие люди все же были! — высказывала предположение, что Дамиан не шпион, а вообще «оттуда». И все-таки припоминали, что Дамиан якобы появился в Мшире как раз после того «известного случая».

«Известным случаем» мширцы называли приземление неподалеку от Мширы на колхозных заброшенных полях летающей тарелки, случившееся лет десять назад. Было такое событие в Мшире, было…

Конечно, скептики сразу всех тогда заткнули… Никакая, мол, не тарелка! «Просто это военные что-то испытывали! Ну, вы понимаете?» Хотя что тут понимать? «Ну, что эти военные могут испытывать? — толковали наиболее здравомыслящие мширцы. — Только терпение налогоплательщиков».

В подтверждение же «инопланетной версии» приводился мширцами такой довод… Якобы соседский ребенок, часто заходивший к Дамиану утешаться после родительского ремня, утверждал, что круглый аквариум, стоящий на столе в доме Дамиана, на самом деле «работает», как «волшебный шар». На манер сувенирных… Только обычно в таких игрушечных шарах падают снежинки на сказочный домик, скачет лошадка… А в Дамиановом «аквариуме» картинки все время меняются. И однажды там якобы появились — ребенок это видел своими глазами! — изображения каких-то зеленоватых, похожих цветом лица на Дамиана людей.

Было, конечно, кое-что в поведении Дамиана, что настораживало соседей даже сильнее волшебного шара… Например, то, что Дамиан не держал огорода. Никогда не копал, не сажал, не полол.

В Мшире, кормившейся с огородов, этого было достаточно, чтобы прослыть и шпионом, и инопланетянином. Якобы даже однажды в сентябре зеленолицый Дамиан отважился спросить в местном магазине кабачковую икру. Доведя этим продавщицу до настоящего стресса: «Свою икру что ж — не мог накрутить?!» И откуда, мол, такие деньги у человека, чтобы покупную кабачковую икру есть?

В общем, ни по доходам, ни по образу жизни Дамиан местной жизни не соответствовал. И в самом деле, не пойми кто: то ли шпион, то ли инопланетянин.

Возможно также, что на такие подозрения — кроме странной привычки Филонова не запасаться кабачковой икрой и не держать огорода — мширцев наводила и тарелка спутниковой связи, установленная на крыше увитого плющом и виноградом Дамианова домика. Единственная в Мшире, эта тарелка серебристым своим видом в сознании мширцев ассоциировалась с чем-то космическим и недоступным.

Впрочем, из всего, что мширцам было известно о Дамиане, единственно достоверным фактом оставалось все-таки утверждение участкового милиционера, проверявшего однажды документы Дамиана. Участковый уверял, что якобы в удостоверении личности у Филонова черным по белому было написано: «НИИ астрофизики, специалист по серебристым облакам».

Опять же что-то странное: что за облака такие? И почему, скажем, не «специалист по кучевым облакам»? — недоумевали мширцы.

Но кто-то объяснил — кажется, учительница физики, — что, мол, к метеорологии эти серебристые облака никакого отношения не имеют. Облака эти серебристые, мол, очень редкое явление. Появляются они на высоте восьмидесяти пяти километров. То есть очень-очень высоко! И всего несколько раз в год. И имеет это явление отношение к космосу, а не к погоде. «Что-то вроде солнечного ветра».

Интересуют эти таинственные серебристые облака прежде всего военных, поскольку каждый раз их появление влияет на связь.

Однако, несмотря на столь скудные, странные и даже фантастические сведения и давно прерванные с Дамианом отношения, теперь, в сложившейся опасной ситуации, Владислав Сергеевич Кленский не нашел ничего лучшего, как отправиться в Мширу.

Все же на счету Филонова было раскрытие весьма хитроумного преступления… И это действительно было достоверным фактом, а не трепом!

В общем, у Владислава Сергеевича было ощущение, что именно Дамиан сможет разобраться. Кроме того, журналисту особо выбирать в сложившейся ситуации не приходилось.

В Мширу Владислав Сергеевич приехал довольно рано, поутру… Остановил машину на указанной в его записной книжке тихой улице. Огляделся… По зеленой травке смачно шлепала лапами парочка крепких белоснежных гусей — единственные «прохожие»…

Дом Филонова был спрятан под непроницаемым покровом листьев плюща и винограда, разросшегося настолько густо, что в какой-то миг у Кленского родилось странное предположение: а вдруг под этим зеленым покровом ничего и нет?

Просто зеленая оболочка, окутывающая пустоту.

К счастью, заросли плюща скрывали отнюдь не пустоту. Дверь открыли Кленскому почти сразу.

— Вы меня помните? — нерешительно поинтересовался Владислав Сергеевич у светловолосого и очень бледного молодого человека, встретившего его на пороге.

— Помню ли я вас? Разумеется. Я помню всех, с кем хоть однажды встречался, и все, с чем сталкивался.

— Правда? — обрадовался Кленский.

— Кажется, вы из газеты «Жизнь города»?

— Из газеты «Городская жизнь».

— Значит, все-таки не все… — самокритично заметил хозяин.

И Дамиан пригласил Кленского в дом.

Внутри дом поразила Кленского какой-то почти космической простотой и пустотой. И полным отсутствием каких-либо «милых мелочей». Или не милых, но дающих представление о характере и образе жизни хозяина.

А также абсолютным отсутствием пыли.

Правда, одну из белых и пустынных стен просторной комнаты украшал автопортрет художника Казимира Малевича, изобразившего себя в алой шапочке человека раннего Ренессанса. Хорошая копия.

Из других «украшений» наблюдались лишь компьютер и «тот самый» стеклянный шар…

Украдкой Кленский все-таки бросил на него взгляд. Но никаких зеленоватых людей в стеклянном шаре не увидел. Вообще ничего не увидел: шар заполняла молочная непроницаемая белизна.

Зато компьютер был включен. И на экране его монитора Кленский увидел столбики каких-то дат:

«1381 год, январь. Возвращение в Париж после проигрыша в Брюсселе.

1381 год, февраль. Брюссель. Весь Великий пост.

1381 год, март. Париж. Купил хороших лошадей.

1382 год, май. Флоренция.

1382 год, ноябрь — поле битвы близ Ипра во Фландрии».

И так далее. Столбик дат был длинным…

Кленский оторвал взгляд от экрана:

— Я вам помешал работать, Дамиан?

— Нисколько. Не волнуйтесь. Это несерьезное занятие…

— Правда?

— Просто с одним итальянцем все время случались неприятности, которые он простодушно принимал за случайности. Я хочу выяснить, так ли это было на самом деле. Видите ли, некто Бонаккорсо Питти имел привычку подробно описывать события своей жизни. И надо сказать, принадлежащая его перу «Хроника жизни» оставила заметный след в итальянской литературе пятнадцатого века. Не читали?

— Увы!

— Впрочем, «Хроника» написана на тосканском диалекте… Увлекательное чтение. Человек эпохи Возрождения, Бонаккорсо Питти не был писателем по роду занятий… Он купец, игрок, дипломат, исполнитель конфиденциальных поручений. Объехал весь европейский мир, в одном Париже побывал пятнадцать раз. Так вот… Я разгадываю причину постоянно приключавшихся с Бонаккорсо несчастий. На мой взгляд, их было слишком много даже для того бурного времени.

— Вот как?

— Мне кажется, это были покушения. Кто-то очень сильно его не любил.

— Но все было так давно! Ведь эти неприятности, насколько я понял, происходили с ним в одна тысяча триста… — Кленский не закончил фразы.

— Да, довольно давно.

— Что же можно теперь выяснить?

— Уверяю вас: в тексте «Хроники» содержится достаточно улик и указаний. Бонаккорсо Питти — реальный, невымышленный человек, и он записывал события своей жизни иногда весьма подробно. Надо сказать, «жизненный цикл» Бонаккорсо был довольно устойчив. Занял денег — выиграл в карты — купил хороших лошадей — поехал дальше. Проиграл деньги — снова занял — выиграл — и так далее. Вообще-то Бонаккорсо был удачлив в игре… В паузах — участие в сражениях. Таково было время: всегда какая-нибудь война.

— Вы кого-то подозреваете в покушениях? — Владислав Сергеевич, невольно увлекшись, вдруг принял близко к сердцу злоключения далекого Бонаккорсо.

— Прежде всего его управителя, «торговавшего всем, что может принести выгоду». В числе подозреваемых также «прекраснейшая юная девица лет четырнадцати, дочь одного знатного барона», которая однажды на балу подошла к Бонаккорсо и сказала: «Идем танцевать, ломбардец!» Некто, кто пообещал ему однажды в уличной стычке: «Увидишь свою рубашку в крови». А также флорентийский купец Бернардо ди Чино, одалживавший деньги для игры. Питти был членом торговой компании Бернардо и его должником: «Он вложил в компанию свои деньги, а я свою глупость». Ну, и еще кое-кто… Например, я считаю, что Бонаккорсо совершенно напрасно посчитал случайностью «происшествие в гостинице». Видите ли, он стоял на верху лестницы в гостинице, а «крупная лошадь», привязанная внизу к перилам этой же лестницы, «вдруг испугалась какого-то слуги». И потянула повод так сильно, что перила сломались… Питти упал вниз во двор, стукнулся головой об ящик с зерном, потерял сознание. Был еще «случай с молнией» и крайне подозрительная «двусторонняя ангина». Он простодушно принимал все это за случайности…

— Вы так не думаете? Даже про двустороннюю ангину? И про молнию?

— Нет…

— Зачем вам эти загадки, Дамиан? Это игра?

— Скорее экзерсисы. Упражнения! Понимаете, мозгам нужна постоянная нагрузка.

— Неужели вы надеетесь разгадать эти головоломки?

— Повторяю, Бонаккорсо Питти записывал события своей жизни весьма подробно…

«Почти как наш Яша Нейланд», — подумал Кленский. И, отчего-то понизив голос, сообщил:

— На меня тоже было совершено очень странное покушение!

— Давно? — нисколько не удивившись, поинтересовался хозяин дома.

— Не так давно, как на этого вашего итальянца… Два дня назад!

— Я слушаю.

И Дамиан терпеливо и внимательно, не отвлекаясь, выслушал рассказ Кленского.

— Итак, подведем итоги, — произнес он бесстрастно, когда Кленский наконец замолчал. — Перечислим ваши печали. Во-первых, работе экспедиции кто-то мешает. Во-вторых, лично на вас совершено покушение. И самое главное: умер или убит человек. А его труп…

— Исчез!

— Или украден. Что вполне логично, если все-таки предположить, что этого человека убили. Поскольку потерпевший, чье тело не найдено, считается «без вести пропавшим».

— Как раз вести-то он подает… — со вздохом заметил Кленский.

— Даже так?

— В этом-то и весь ужас. — И Владислав Сергеевич рассказал Филонову еще и о «явлениях» Яши.

— Похоже на фантазии, — пробормотал Дамиан. — Простите, а покушение — это действительный факт? Не могут ли это быть тоже… ваши фантазии?

Кленский молча снял панамку, демонстрируя разбитую, заклеенную пластырем голову.

— Н-да… Кажется, тупым тяжелым предметом! — Филонов осмотрел рану. — И, пожалуй, это факт, а не фантазии.

— Понимаете, в экспедиции есть люди и очень молодые, неопытные. И я не уверен, что они в безопасности. Я даже не представляю, чем это может закончиться.

— Не проще ли вам всем уехать оттуда, как и советовала вам эта милая дама из милиции?

— Невозможно.

— Отчего же?

— Никто не хочет уезжать.

— Совсем никто?

— Совсем. И в первую очередь наш руководитель Корридов не хочет уезжать.

— Поразительная решимость. И чем вы ее объясняете? Любовью к археологии?

Кленский пожал плечами.

— Не знаете?

— Не могу говорить за других.

— А за себя?

— Причина, которую я мог бы вам назвать, мне и самому кажется странной. Боюсь, что и вам эта причина покажется подозрительной.

— Интересно, интересно… Одну минуту!

Филонов вышел из комнаты.

Довольно надолго.

Вернулся обратно он отнюдь не «с пистолетом и зубной щеткой». В руках у Дамиана была трость (!) и небольшой, старомодный саквояжик. «А-ля доктор с частной практикой». Правда, марка кожаного изделия заставляла сразу же забыть о таких ассоциациях. Саквояжики этой фирмы, насколько это было Кленскому известно, не по средствам докторам даже с очень хорошей практикой.

Дамиан выключил компьютер и коротко предложил Кленскому:

— В путь!

«Глаза цвета ивовых листьев… Как листва над речкой Мутенкой! — думал Кленский, заводя машину. — И это светлое платье в цветах, как наряд Флоры. Девушка с подолом, полным цветов и сморчков. Вита, исчезнувшая за зеленой стеной деревьев!»

Это и была та самая «странная причина», по которой Кленский все время откладывал отъезд из экспедиции. Не мог, никак не мог заставить себя… Странная причина, о которой он не решился сказать Филонову.

Вместо этого он сказал Филонову:

— Лучше доехать до Корыстова на моей машине: я там все ямы знаю, все особенности местности.

— Вот как?

— Не волнуйтесь… Я вас и отвезу, и привезу обратно, — пообещал Владислав Сергеевич.

— Это вы не волнуйтесь, — кратко заметил Дамиан.

— Не волноваться?

— Да. Ведь пока ручаться вы можете только за первую часть своего обещания. А что касается «привезу обратно»… Увы, будущее всегда в тумане.