– Тут по ящику показали побережье Кони-Айленда… Сплошь мертвые чайки… Ночью прибило… Все пляжи закрыты. А то, если кому-то взбредет в голову искупнуться – запросто можно свернуть шею, так и не добравшись до воды…

Келлер бубнил все это, не переставая жевать изуродованную зубочистку и положив руки на баранку машины экстренной помощи, мчавшейся по пустынному городу.

– Сбавь скорость, – велел Сэм. – И пойми наконец: мы делаем просто объезд. Никто ни с какими прободениями аппендикса нас не ждет…

Он сидел на переднем сиденье, пристально вглядываясь в подворотни и дверные проемы. Пока не было ничего подозрительного… А вот тесно было, поскольку сидели они втроем. Третьим был солдат войск ООН по имени Финн – долговязый датчанин при полном боевом снаряжении и огнемете за спиной.

– Там… внизу… – внезапно прервал он молчание и указал пальцем на грузовик. – По-моему, там что-то было…

Они с Сэмом ухватились друг за друга, чтобы не удариться при торможении, и машина, взвизгнув, остановилась.

Первым наружу выбрался Сэм. Он тащил туго набитую сумку, содержимое которой было определено на вчерашнем совещании.

Финну не померещилось. Неясная тень у заднего колеса оказалась молодым человеком, который, заметив их, попытался отползти в сторону. Опустившись на колени, Сэм сразу все понял. Характерное покраснение кожи и пока еще мелкие бугорки фурункулов говорили сами за себя… Он достал из сумки пару длинных резиновых перчаток и надел их.

– Давайте-ка я помогу вам встать, – сказал он больному, протягивая руку, но тот, с расширенными от ужаса глазами, пополз под машину.

Сэм ухватил его за ногу и, отразив слабый пинок, стал медленно пятиться назад. Мужчина отчаянно отбивался, но вскоре зрачки его глаз ушли под верхнее веко, и он потерял сознание. Обращаться с ним стало теперь значительно проще…

Это был даже не противогаз, а элементарная респираторная маска, предоставленная пожарным ведомством, правда, слегка модифицированная: внутреннюю часть ее покрывал слой биоцидального крема. Надев маску на лицо больного, Сэм тщательно опрыскал антисептическим аэрозолем все его тело, а также одежду. Теперь можно было снять перчатки и приступить к лечению.

Он приготовил ампулу для введения интерферона – пока единственного средства, дававшего хоть какой-то эффект.

Подошедший Финн возвышался над ним, хмурясь и теребя приклад своего огнемета.

– Поблизости нет ни одной птицы, сэр. Я осмотрел все. Вы не спросили, где он подцепил это?

– Вы же видите – человек без сознания.

Келлер подъехал к ним задним ходом и, распахнув дверцы, вытолкнул каталку. После этого он, вглядываясь в лицо лежащего, стал наклонять голову то к одному, то к другому плечу.

– Не кажется ли вам, что он смахивает на итальянца, док?

– Возможно… И что же?

– Может быть, и ничего, но в этом районе, знаете ли, масса голубятников, и многие из них итальянцы. Они держат своих любимцев на крышах…

Оба, Сэм и Келлер, непроизвольно подняли глаза вверх, и как раз вовремя – на самом краю карниза мелькнуло что-то белое.

– Нет! Только не моих птиц! Не делайте ничего с моими птицами! – закричал больной, пытаясь встать.

Сэм выхватил из кармана одноразовый шприц с мощным снотворным, всегда имевшимся у него наготове, и, надорвав полиэтиленовый пакетик, погрузил иглу в судорожно сжатую мышцу. Спустя мгновение мужчина мягко повалился на спину.

– Келлер! На каталку его и в машину! А мы с Финном обследуем крышу.

– Но док! Не лучше ли мне отправиться с вами!

– Будет лучше, если ты присмотришь за пациентом…

Поднявшись лифтом до верхнего этажа, они направились к лестнице. Дружное хлопанье дверей говорило о том, что за ними наблюдают.

На последней двери, в которую они уперлись, висел большой замок.

– Посягательство на частную собственность преследуется законом, – мрачно изрек Финн, пытаясь устранить препятствие. – Однако параграф 14-й Положения о чрезвычайных ситуациях гласит… – Тут он умолк, так как под ударами отделанного металлом ботинка сорок пятого размера дверь слетела с петель.

Их взорам открылась просторная свежевыкрашенная голубятня, над которой кружили два голубя. С дюжину птиц лежало на деревянном настиле. Некоторые из них еще слабо били крыльями.

– Из чего она? – спросил Финн, постучав каблуком по крыше.

– Должно быть, из асбоцемента, – посмотрев под ноги, ответил Сэм.

– Это огнестойкий материал? – опять полюбопытствовал солдат, откручивая баллонный вентиль.

– Разумеется.

– Замечательно.

Финн поднял огнемет лишь тогда, когда села наконец налетавшаяся пара, беспокойно поглядывая на пришельцев.

Ревущий язык пламени мгновенно превратил голубятню в пылающую черную клетку. Одна из птиц отчаянно рванулась вверх, но, настигнутая огнем, тут же упала на крышу.

– Убийцы! – пронзительно закричала появившаяся в дверях молодая женщина. Она бросилась к Финну, но Сэм крепко ухватил ее за плечи и не отпускал, пока она, разрыдавшись, не сползла на порог. Он прикоснулся регистратором к ее запястью и облегченно вздохнул: здорова, просто она была одним из несчастных свидетелей происходящего… А вот человек внизу – возможно, ее муж…

Послышалось шипенье и бульканье. Это Финн гасил обугленные остатки голубятни струей огнетушителя. Убедившись, что пламя полностью потушено, и переговорив с кем-то по рации, он подошел к Сэму.

– Я обо всем доложил. Скоро сюда прибудут дезинфекторы. – Говоря это, Финн старался не смотреть на всхлипывавшую женщину…

Когда они вышли из здания, машина, тихо урча, уже поджидала у подъезда.

– Беспорядки у туннеля Квинз-Модтаун! – крикнул Келлер. – Это не наш район, но им требуется помощь! Диспетчер велел ехать!

Как всегда, Келлер выжимал из санитарной машины все, что можно выжать из гоночной, и вскоре, прогрохотав по Парк-авеню, они вылетели на Двенадцатую улицу. Согласно приказу, все стекла были подняты, и в кабине было невыносимо душно.

Проезжая мимо Грэмерси-парка, они видели, как группа людей в пластиковых костюмах сгребала тела мертвых птиц, а потом послышался ружейный выстрел – и на землю, прокувыркавшись в воздухе, шлепнулся комок черных перьев.

– Повсюду разбрасывают отравленное зерно, – сообщил Келлер, сворачивая на Третью авеню. – Большинство из них клюет. Остальных приходится стрелять. Такие вот забавы… О! Посмотрите-ка!

Впереди все было заполнено неподвижно стоявшими и по преимуществу пустыми машинами. Две – столкнувшиеся – горели. Полицейский на мотоцикле, обернувшись к санитарной машине, показал рукой в сторону тротуара и вскоре подъехал.

– На рыночной площади, не доезжая Тридцать шестой, немного пошумели… Есть пострадавшие… Вы знаете, где это?

Келлер презрительно засопел.

– Сейчас там вроде бы спокойно, – продолжал полицейский, – но осторожность не помешает. Кроме этой штуковины, у вас есть какое-нибудь оружие? – Вопрос предназначался Финну.

– Да, сэр, – ответил тот, взяв в руки карабин.

– На меня его направлять не стоит, но под рукой держите. Все может начаться снова… А теперь въезжайте-ка на тротуар, здесь попросторней…

Келлер обожал ездить по тротуарам. Машина перевалилась через бордюр и двинулась к рыночной площади. Вскоре откуда-то донеслись крики, рев мотора и звон разбитого стекла. Из-за угла навстречу им выбежал мужчина с бутылками в руках.

– Вор-рюга… – скривился Келлер.

– Не наше дело, – отрезал Сэм, но, когда мужчина был совсем уже близко, неожиданно сказал: – Задержи его!

Келлер распахнул дверь именно в тот момент, когда воришка пытался прошмыгнуть мимо. Послышался грохот разбившихся бутылок, и машина остановилась.

Они находились так близко от стены, что Сэму пришлось перелезть через капот, чтобы оказаться рядом с ползающим в луже виски мужчиной. Наклонившись, он тут же отпрянул.

– Оставайтесь в кабине.

Надев перчатки, Сэм раскрыл свою сумку. Он доставал шприц, когда рука, сжимавшая разбитую бутылку, метнулась к его лицу, а Келлер испуганно вскрикнул. Упредить удар оказалось делом несложным – мужчина был слишком слаб. Было непонятно, как он вообще до сих пор не свалился, весь изъеденный болезнью… Ухватив его за руку, Сэм ввел успокоительное.

Инъекции интерферона и антисептиков были сделаны уже в машине.

Теперь им приходилось ехать совсем медленно, и впереди, расчищая дорогу, шел Финн.

Не доехав даже до Второй авеню, они остановились. Все было запружено транспортом.

Сэм, захватив две пары почти невесомых магниевых носилок, а также свою сумку, поспешил вслед за Финном в сторону площади…

Здесь действительно все уже кончилось. Остались лишь убитые и раненые, человек двадцать. Группа военных медиков, прибывшая сюда на вертолете, уже оказывала помощь.

Окровавленный полицейский лежал на земле рядом со своей патрульной машиной. Из бутылки, прикрепленной к зеркалу заднего обзора, к его руке по тонкой прозрачной трубке текла плазма.

Солдаты помогали полиции окружать участников беспорядков – тех, кто не успел скрыться…

Увидев белую куртку Сэма, лейтенант полиции, стоявший рядом с грузовиком, подозвал врача.

– Можно ли тут чем-то помочь, док? – Полицейский кивнул в сторону человека, скорчившегося на сиденье. Рука с запекшейся на пальцах кровью неловко торчала из окошка.

Положив свою ношу на землю, Сэм приблизился к кабине. Через минуту регистратор показал температуру 27, пульса не было.

– Он мертв, лейтенант… Скажите, что здесь произошло?

– Что произошло? Сначала просто собралась толпа… Видите ли, мы хотели упорядочить движение на этом направлении, ведь в Айленде, как известно, больше всего случаев заболевания этой чумой… Ну, проверяли, действительно ли ехавшие туда живут там или, скажем, работают… Смотрели, чтоб никто не провозил птиц… Как всегда, находились недовольные, но, в общем, все шло организованно… Пока кто-то не увидел вот на этом грузовике надпись «Магазин домашних животных» и не захотел посмотреть, что же он везет. А грузовик был доверху набит живыми птицами! В водителя выстрелили, потом подожгли машину, а потом еще обнаружили двоих зачумленных парней, которые крутились тут, – и началось… До самого появления войск уже ничего нельзя было разобрать…

– Доктор! Сюда! – послышался крик.

Обернувшись, Сэм увидел машущего рукой Финна, у ног которого на небольшом газоне лежали двое.

Оставив полицейского, Сэм бросился туда. Это была снова болезнь Ренда…

В машине поместилось бы восемь человек, но никто из раненых не соглашался ехать вместе с четверкой зараженных. Спорить не имело смысла, поэтому, взяв только полицейского, того, что лежал без сознания под капельницей, они уехали с тремя пустующими местами.

Келлер осторожно протиснулся на дорогу, и они с воющей сиреной помчались к себе в Белвью.

По рации было получено предупреждение о том, что все палаты и операционные уже набиты битком – поэтому машина остановилась у главного входа, откуда больных отвозили в только что освобожденные палаты родильного отделения. Госпиталь заполнялся с ужасающей быстротой…

Сэм наполнял медикаментами свою опустевшую сумку, когда в кабинет вошел Томо Милетич, тоже интерн.

– Подпишись здесь и вот здесь, – сказал он, подсовывая бумагу. – Я принимаю твой фургон, а ты позвони в регистратуру, там для тебя какая-то записка… Кто за рулем? Келлер?

– Да, он… – Сэм нацарапал свои инициалы. – А что за записка?

– Понятия не имею… Велели передать – я передал… Ну хорошо, увидимся – если, конечно, я переживу езду твоего приятеля… – Подхватив сумку, он исчез.

Сэм подошел к телефону.

– Минуточку, доктор, – отозвались на том конце. – Ага, вот… У вас в комнате гость. Когда освободитесь – зайдите к профессору Чейблу. Он с доктором Мак-Кеем будет в 3911-й.

– Могу ли я узнать, о каком госте идет речь?

– Здесь ничего не написано, доктор.

– Вот как… Ну что ж, благодарю вас.

Он повесил трубку и задумчиво почесал щеку… Что бы сие могло означать? Какая такая важная шишка может потребовать его в столь напряженный момент? И при чем тут Чейбл?

Смыв с себя копоть, он отправился наверх.

Офицер войск ООН, весьма внушительного телосложения, сцепив за спиной руки и ссутулившись, неподвижно стоял у окна. Козырек полевой фуражки, лежавшей на столе, был украшен золотистым шнурком, каким бывают отмечены головные уборы старших офицеров… Взгляд Сэма скользнул на кобуру – явно ручной работы и почему-то очень знакомую, – из которой торчала хромированная рукоять пистолета.

Офицер обернулся, и Сэм, невольно вытянувшись, едва не отдал ему честь.

– Десять лет прошло, да, Сэм? – спросил генерал Бэк, протянув ему загорелую ручищу.

Сэм вовремя вспомнил, что рукопожатие в данном случае должно быть железным, иначе ему переломают пальцы.

– Да, сэр, около того… – пробормотал он, так как на ум ничего больше не приходило.

Бэк выглядел как прежде, разве что у глаз появилось чуть побольше морщинок и наметился второй подбородок. Каким же ветром его занесло сюда?

– Послушай, Сэм, я не стану называть тебя доктором, если не услышу «сэр» или «генерал». – Прежде чем выпустить руку Сэма, он напоследок безжалостно стиснул ее. – Друзья зовут меня Кливером…

– Как зовет мясник свой самый большой нож, – улыбнувшись, продолжил Сэм. – Я помню, отчего вас так прозвали…

Это произошло во время операции на Формозе. Партизаны нагрянули именно в тот момент, когда все офицеры обедали. У генерала Бэка – редчайший случай! – не оказалось оружия. Однако, мгновенно сориентировавшись в обстановке, он выхватил у повара устрашающих размеров нож и, испустив леденящий душу вопль – слухи о том, что в его роду были апачи, получили убедительное подтверждение, – вспорол брезент палатки и напал на партизан с тыла. Этот случай крепко врезался в память Сэма, тогда еще зеленого лейтенантика…

– О Господи! Совсем забыл! Ты тоже был с нами! Такой упитанный бритоголовый ягненочек… Но потом-то из тебя получился парень хоть куда!

Сэм, решив, что сейчас его хлопнут по спине и раздробят лопатку, напрягся, но – обошлось…

Бэк, с его большим ртом и тугими мышцами, являл собою нечто вроде дружеского шаржа на идеального техасца. Но это был между прочим один из самых умных офицеров войск ООН. И еще одна черта отличала генерала: он всегда достигал цели…

– Зачем вы пришли сюда, Кливер? Не для того ведь, чтобы возобновить старое знакомство?

– Как всегда, в лоб, Сэм, без подходцев! Налей-ка чего-нибудь, и я выложу все как на духу.

В стенном шкафу нашлась початая бутылка ирландского виски, и Сэм налил Кливеру ровно полстакана, как тот любил. Затем, поколебавшись и вспомнив, что сейчас он не на работе, налил и себе.

– Ну, за ирландцев, за их болота и виски! – провозгласил тост генерал Бэк и, залпом осушив стакан, хмуро посмотрел на донышко.

– Да, Сэм… Эта космическая чума – не подарочек… Ничего более поганого выдумать, кажется, невозможно… И ведь она еще только начинается!.. Мне нужна твоя помощь, Сэм…

– Моя помощь? Вам? Но ведь я уже давно сугубо штатский человек! И работаю врачом!

– Знаю, знаю… Я отпущу тебя, как только мы все закончим… Понимаешь, мне нужна информация. Ты ведь был там, когда спустился Ренд, разговаривал с ним, и при тебе он писал свою записку… Кстати, что ты думаешь по поводу ее содержания? И для чего, по-твоему, ему понадобилось закрывать за собой внутреннюю дверь?

– Я не думаю – особенно после вскрытия, – что следует придавать такое большое значение этой его записке…

– Но почему?

– Понимаете, его мозгу – если отбросить специальную терминологию – очень здорово досталось.

Высокая температура, перенасыщенная токсинами кровь и тому подобное. Записку писал человек, находившийся в почти бессознательном состоянии. Может быть, это и важные сведения, но может быть – и просто бред.

Генерал Бэк вышагивал по комнате, бряцая анахроничными шпорами. Внезапно остановившись, он вперил в Сэма пронзительный взгляд.

– Но ты не уверен ни в том ни в другом, да? А скажи-ка, Сэм, когда ты взобрался туда и стал обзванивать весь «Перикл», не видел ли ты там каких-нибудь трупов, следов насилия…

– Нет, Кливер, ничего такого… Я, конечно, знаю устройство космических кораблей только по фильмам, но интерьер «Перикла» был, по-моему, вполне обычным. И ни в одном из отсеков – ни души… Да ведь это очень легко проверить! Пусть кто-нибудь поднимется в шлюз, наберет поочередно все номера и снимет все камерой!

– Идея, конечно, заманчива, но все-таки довольно сложно снимать фильм, когда между объективом и объектом полдюйма стали.

– Что вы имеете в виду?

– То, что этот Чейбл из Центра здоровья боится заражения, как старая дева… э-э-э… Он водрузил перед шлюзом здоровенную плиту и убрать ее не позволяет никому.

– Вы не должны осуждать его, Кливер. Вспомните, к чему уже привела наша беспечность… Опять же, записка Ренда… Пока мы не изучили механизм этой болезни, лучше всего оставить корабль в покое.

Возбужденный генерал провел рукой по шевелюре, и с нее едва не посыпались искры.

– А что, если на корабле есть записи о том, каким образом экипаж подхватил эту заразу и как ее можно одолеть?.. Нет, там определенно что-то осталось! А ведь для нас сейчас важна каждая мелочь!

– А если на корабле еще более опасный вирус? И именно по этой причине Ренд блокировал вход? Кстати, представляющие какую-то ценность записи он мог вполне рассовать по карманам еще до приземления. Ведь он должен был неплохо соображать, чтобы не только долететь до Земли, но и сесть, не разбившись… Вы можете оспаривать мое мнение, Кливер, но не будет ли лучше признать, что обе версии, моя и ваша, отнюдь не бессмысленны. Я соглашусь с вами, когда положение станет совсем плохим, из рук вон. Вот тогда мы заберемся туда, потому что уже нечего будет терять. Но пока ситуация под контролем. Как вы знаете, заразиться болезнью Ренда можно только от птиц. Птиц же мы вот-вот уничтожим, всех до одной. А с последней птицей умрет и болезнь.

– Да, об этих чертовых пернатых мне все известно. Собственно, из-за них я здесь и оказался. Хотя штаб мой в Форт-Джее, вся дивизия, оснащенная охотничьими ружьями, сачками и отравой, воюет с лонг-айлендскими птичками. Думаю, мои парни одолеют врага – во всяком случае, я позабочусь об этом, но… Так войны не выигрываются, Сэм! Нам нужна информация! Источник которой находится в закупоренном «Перикле»! Помоги нам, Сэм! Ведь с твоим мнением сейчас очень считаются! И если ты скажешь: «А давайте заглянем внутрь!», то на развалину Чейбла так нажмут, что он просто будет вынужден сдаться! Ну, что скажешь, мой мальчик?

Сэм, глядя в стакан, увлеченно играл остатками золотистой жидкости.

– Не сердитесь на меня, Кливер. Рад бы помочь вам, но не могу. Не тот случай. Я, видите ли, согласен с Чейблом…

– Это твое последнее слово? – Бэк уже стоял, сжимая в руке фуражку.

– Да, Кливер.

– Ты не прав, Сэм. Не прав и упрямишься зря… Но я уважаю людей, отстаивающих свою позицию… Передумаешь – дай знать. – Он сплющил руку Сэма и шагнул к выходу.

– Я еще подумаю над этим, Кливер, но вряд ли изменю свою точку зрения… Если, конечно, не появятся веские основания.

Дверь хлопнула, и Сэм, грустно усмехнувшись, принялся осторожно разъединять слипшиеся пальцы. Да, годы не состарили Кливера…

Допив виски, он вытащил из шкафа свежую куртку и брюки. Приглашение Чейбла уже не казалось таким загадочным…

Прежде чем пустить Сэма в кабинет, секретарша немного потомила его в приемной, а потом дверь распахнулась, и он вошел.

Здесь было удивительно тихо. Мак-Кей восседал за своим необъятным столом, а профессор, устроившись в углу, безмолвно попыхивал трубкой. Сэм прекрасно понимал: они только что говорили о нем, и очень скоро выяснится почему…

– Мистер Мак-Кей, вы хотели меня видеть?

– Да, Сэм… Мы хотели бы побеседовать с вами. Присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.

Мак-Кей нервно рылся в бумагах и выглядел совершенно несчастным человеком.

Устроившись в кресле, Сэм сдержанно усмехнулся, и Мак-Кей, как и положено хорошему диагносту, тут же определил причину веселости.

– Ну хорошо, Сэм… Перейдем к сути. Мы организовали эту встречу с единственной целью – узнать, что там у них на уме. Генерал, конечно же, просил вас о помощи?

– Да, просил…

Наступила гнетущая тишина. Профессор Чейбл подался вперед и застыл в выжидательной позе.

– Что вы ему ответили, Сэм?

– Я ответил, что не могу помочь ему, и объяснил, по какой причине. В сложившейся ситуации, сказал я, решение профессора Чейбла о закрытии корабля является, на мой взгляд, правильным. Мы вряд ли улучшим наше положение, проникнув внутрь «Перикла», – а вот ухудшить очень даже можем…

– Мне очень приятно это слышать, доктор Бертолли! – воскликнул Чейбл, снова откинувшись на спинку кресла и энергично уминая табак в своей потухшей трубке. – У нас предостаточно забот с болезнью Ренда. Но все стало бы неизмеримо сложней, начнись война с генералом Бэком. Незаурядное упорство этого человека позволяет ему творить на поле брани настоящие чудеса, но этого ему мало! Политика его влечет! До тех пор пока он представляет малочисленную группу экстремистов, умирающих от желания попасть на «Перикл», никто его всерьез не принимает. Все агентства новостей имеют дело только с нами. Генерал достаточно умен, чтобы понять: без серьезной поддержки прессы и телевидения ему никогда не добиться успеха… А теперь представьте себе, что было бы – перемани он на свою сторону такую популярную фигуру, как доктор Бертолли. Как изменилось бы соотношение сил! А ведь нам сейчас не до грызни с кем бы то ни было, и всякого рода публичные дебаты – их нам навязали бы непременно – слишком большая роскошь в нынешней, почти безнадежной, ситуации…

– Безнадежной? – удивленно переспросил Сэм. – Мне казалось, что мы владеем ею.

– Пока. И то лишь в городе… Недостаточно эффективен контроль над перемещениями людей. С истреблением птиц тоже далеко не все в порядке. Разве можно за кого-то поручиться, что он будет убивать только птиц и больше никого? Или – что он будет стрелять без промаха? Во всяком случае, мы были вынуждены увеличить радиус наших действий, так как был зафиксирован инфекционный прорыв… Человеческая природа весьма сложна, Бертолли. Нам пришлось столкнуться с серьезным вооруженным сопротивлением фермеров, не пожелавших лишиться своих кур и индеек. Эти люди никак не могли уловить связь между их лопающейся от здоровья птицей и человеческой болезнью, бушующей где-то там, в восьмидесяти милях от фермы… А страх? Многим уже приходилось видеть, что собой представляет эта болезнь Ренда и насколько она безжалостна. Все знают: излечиться от нее нельзя. И люди пытаются покинуть зараженную зону, бежав тайком или прорвавшись сквозь кордоны. Мы вынуждены отвечать насилием на такие попытки – у нас просто нет выбора. Очаг заражения должен быть локализован – ведь еще не найден способ лечения!..

– Не выявилось ли чего-то при исследовании тканей, мистер Мак-Кей? – поинтересовался Сэм, выдержав вежливую паузу.

Мак-Кей помотал головой. Пальцы его рук были крепко сцеплены, и для того, похоже, чтобы скрыть дрожь. На этого человека была возложена колоссальная ответственность…

– Этим занято сейчас множество групп. Все они работают без перерыва – но результаты пока что мизерные… Мы, конечно, чуть лучше представляем себе развитие болезни и знаем, например, что первые симптомы обнаруживаются в течение тридцати минут с момента заражения. Мы разработали комплекс достаточно действенных паллиативных мер. Но нам не удалось спасти ни одного больного! А ведь их число растет… Я хотел бы кое о чем попросить вас, Сэм, – перебил сам себя Мак-Кей.

– Да, конечно.

– Мне хотелось бы включить вас в состав моей группы. Кто знает, может быть, с вашей помощью удастся понять механизм этой болезни…

Сэму понадобилось некоторое время, чтобы подыскать нужные слова.

– Видите ли… Как я понимаю, в вашей команде собраны лучшие специалисты: патологи, вирусологи, терапевты, эпидемиологи, цитологи и прочие – все, разумеется, асы. Мне просто не место в такой блестящей компании. Да, в силу случая именно я оказался у корабля именно в тот момент, когда появился Ренд. И вирус Ренд-альфа испытал на себе тоже я… Но это все! Перед вами самый обыкновенный интерн, который надеется когда-нибудь стать неплохим хирургом. А пока его место в машине экстренной помощи… Я, конечно, благодарен вам за такое лестное предложение, но не хотел бы чувствовать свою совершенную бесполезность…

Трубка Чейбла выпустила очередную порцию дыма. Мак-Кей кисло улыбнулся.

– Ну что ж, Сэм… Спасибо, что побеседовали со стариком… Я действительно хотел, чтобы вы поработали с нами, и вовсе не из политических соображений, хотя это, безусловно, отняло бы у нашего бравого генерала всякую надежду заполучить вас… Ну да ладно… Принуждать не буду.

Загудел внутренний телефон, и Мак-Кей поднял трубку:

– Да, конечно… Отправьте ее сюда…

Они уже прощались, когда в дверях появилась и тут же замерла в нерешительности, держа перед собой ворох бумаг, Нита Мендель.

– Мне зайти попозже, мистер Мак-Кей?

– Нет, нет! Давайте-ка сюда вашу ношу! Мы с профессором Чейблом должны немедленно все это просмотреть!

…Они вышли в коридор, и Сэм сказал:

– Кофе бы сейчас… А еще лучше – чего-нибудь посущественней… Я уже забыл, когда в последний раз ел…

– Должна предупредить вас, Сэм: кофе будет не тот, что вы пили в карантинных апартаментах!

Они оба улыбнулись своим воспоминаниям, но достаточно сдержанно: сейчас, когда все вокруг перевернулось с ног на голову, было не до сантиментов…

Лифт отвез их в кафетерий.

– Не так уж плохо! – попробовав суп, сказала Нита.

– И главное, дешево, что весьма существенно для голодающих интернов… Скажите, Нита, в отчетах, которые вы принесли Мак-Кею, было что-нибудь новенькое? Или это секретные сведения…

– Не то чтобы секретные, но и не для широкой огласки. По последним данным, в одном только Манхэттене уже восемь тысяч случаев. А в пригородной зоне их число перевалило за двадцать пять тысяч. Множество отелей используется в качестве больниц. Катастрофически не хватает специалистов. Неразбериха с доставкой медикаментов… Хорошо еще, что помогают добровольцы.

Сэм решительно отодвинул свой недоеденный суп и встал.

– Я должен бежать. Мне даже в голову не приходило, что все настолько скверно…

Они услышали, как из динамика, непрерывно передающего разного рода сообщения, донеслось:

– …ктор Бертолли! Вас просят срочно связаться с доктором Мак-Кеем! Доктор Бертолли! Вас про…

Вбежав в кабинет, Сэм увидел Мак-Кея и Чейбла что-то разглядывающими.

– Думаю, Сэм, что на этот раз вы не откажетесь… – Мак-Кей, улыбаясь, протянул ему узкую бумажную ленту. – Сообщение из Ориндж-Каунти, от одного из тамошних эскулапов… Если верить ему – найден эффективный метод лечения болезни Ренда.