Пока Нита заправляла постель, Сэм бросал выжидающие взгляды на входную дверь. Индикаторная лампочка своим миганием показывала, что внешняя дверь пока закрыта.

Но вот приглушенно загудел мотор и показалась каталка. Лежавший на ней полицейский, одетый в форму, приподнялся на локтях и посмотрел на Сэма.

– Не знаю, доктор, зачем меня сюда… Слегка поднялась температура – обычная летняя простуда, знаете ли…

Он сказал это совершенно будничным тоном, но с очевидным желанием успокоить самого себя. Лицо его покрывали красные пятна, грозившие превратиться в фурункулы.

Сэм потянулся к медицинской карте.

Итак – Фрэнсис Майлз, 38 лет, офицер полиции… Вся информация была напечатана на машинке, и только в нижней части листа крупными каракулями было приписано: ВИРУС РЕНДА – РЕАКЦИЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ.

– Что с вами, Фрэнк, – это мы выясним, – ответил Сэм, с невозмутимым выражением лица прикрепляя карту на место. Он втолкнул каталку в палату, и дверь тотчас закрылась…

Нита – сама жизнерадостность, – энергично взбив подушку, тут же предложила полицейскому меню, заметив, что он выглядит весьма голодным, и даже извлекла из недр холодильника бутылку пива.

Сэм, не мешкая, прикрепил к сухой, горячей коже пациента регистрирующее устройство и вскоре получил первые данные. Температура за пятнадцать минут поднялась на целый градус.

Когда начали формироваться первые фурункулы, Сэм, выйдя в смежную комнату и прикрыв за собой дверь, нажал несколько стертых костяшек наборной клавиатуры.

– Мы следим за вами по монитору, – сказал Мак-Кей.

– Будут какие-то рекомендации?

– Пока нет. Это сейчас обсуждается.

– И вам даже нечего посоветовать? – Сэм раздраженно сжал кулаки.

– Видите ли, у нас тут некоторые расхождения во взглядах… Исходя из того, что лечение Ренда оказалось неэффективным, полагаю, что уместно будет дополнить все прежние средства интерфероном, который уже на пути к вам. Кроме того, кислородная терапия в сочетании с повышенным давлением и…

– Мистер Мак-Кей, – прервал его Сэм. – У нас нет барокамеры, а значит, для этого его необходимо снова куда-то везти. Не забывайте, что приборы не врут! Этот человек тает на глазах! Вы когда-нибудь сталкивались с болезнью, прогрессирующей так быстро?

Мак-Кей устало покачал головой.

– Так разрешите же мне, – продолжил Сэм, приблизившись к аппарату вплотную, – пока не поздно, ввести интерферон с антибиотиками, не дожидаясь чьего бы то ни было решения! Не могу же я сидеть сложа руки!

– Да, конечно, Бертолли… Ведь он, в конце концов, ваш пациент… Я полностью разделяю вашу точку зрения и уведомлю комиссию…

Положив трубку, Сэм обнаружил стоявшую за его спиной Ниту.

– Вы все слышали?

– Да, и, по-моему, вы правы. Не видя пациента вблизи, они не очень отчетливо все представляют… Он тут внезапно пришел в чуть ли не истерическое состояние, и я ввела суринал, шесть кубиков.

– Правильно, Нита… А теперь давайте посмотрим, не приехал ли наш интерферон.

Капсула уже была в приемной нише, и, пока Нита протирала пациенту руку, Сэм быстро наполнил шприц.

Полицейский лежал на спине, закрыв глаза и тяжело дыша ртом. Тело его было покрыто красными вздутиями фурункулов.

Сэм сделал сначала внутривенное вливание – чтобы поток крови разнес лекарство по всему организму, а затем погрузил иглу в один из фурункулов.

– Для контроля, – пояснил он, отмечая это место йодовым кружком. – Локальное применение интерферона всегда более эффективно. В сочетании с антипиретиками можно добиться неплохих результатов…

Изменений в состоянии больного, однако, не последовало, хотя температура упала на два градуса. Мак-Кей со своей группой по-прежнему контролировал все их действия и не скупился на советы, возмущая тем дородного Майлза, который чувствовал себя морской свинкой. Он и был сейчас кем-то вроде подопытного животного: его исцеление прибавило бы шансов остальным…

Остальных же становилось все больше. Их отвозили в нью-йоркский госпиталь, где уже была оборудована специальная палата, гораздо больше этой, и где их ожидал набранный из добровольцев персонал. Число поступивших туда людей выяснить было сложно, так как даже служебные отчеты были полны умолчаний, а теле– и радиобюллетени демонстрировали бодрячество. Сэм, если бы он не был целиком поглощен своим делом, кипел бы сейчас от бессилия, от невозможности вырваться из этой клетки в момент, когда по городу, быть может, уже разгуливает чума…

– Для чего вам это? – спросил он, видя, как Нита достает из ниши проволочную корзину с голубями.

Она откинула со лба рыжевато-каштановую прядь и кивнула на стол.

– Весь день я следила за сообщениями из лабораторий и узнала таким образом, что задуман один любопытный эксперимент. Здесь, в условиях карантина и при наличии зараженного вирусом Ренда человека, провести его будет гораздо безопасней и проще…

– О каком эксперименте речь?

Она порылась в кипе бумаг и извлекла одну из них.

– Вот. Это первый отчет из отдела патологии. Оказывается, препарированная человеческая ткань напрямую не инфицируется клетками Ренда. Они выяснили это прошлой ночью, когда он был еще жив… Обнаружено также, что вирус не передается ни обезьянам, ни морским свинкам, ни кроликам.

– Но в таком случае мы с вами можем спокойно покинуть карантин! Хотя… Как ухитрился заразиться полицейский?

– Слушайте дальше. Вирус Ренда способен поражать птиц, причем всех видов. А птицы передают его человеку. Фрэнку, например.

– Эти опыты ставились на добровольцах?

– Ну что вы… Исключительно на препарированных тканях и клетках.

Сэм взволнованно расхаживал по комнате.

– Это напоминает шистоматозный цикл: человек – улитка – опять человек… Все на чистой случайности, и никакой передачи по наследству… В нашем же случае человек заражает птицу, а птица заражает человека. Внутривидовые неприятности исключаются… Хотя подождите. Птицы заражаются друг от друга?

– Да, это уже доказано.

– Ага… Так вот вам для чего понадобились эти голуби! Вы хотите выяснить, заразятся ли птицы и на этот раз. Если да, значит, у Фрэнка та же болезнь, что была у Ренда. И для того чтобы покончить с нею, нужно прервать цепочку…

Держа наготове шприц, Нита ловко ухватила голубя. Тот, не в силах шевельнуться, только таращил глаза – пока игла находилась в его тельце. По завершении инъекции птица была заперта в отдельную клетку.

– Упущена одна деталь, – сказал Сэм. – Способен ли, условно говоря, вирус Фрэнка заразить человека – ведь не исключено, что, побывав в организме птицы, он сильно изменился?

– Повторное заражение исключено. Я отсылала гнойниковые пробы на шестой этаж и получила подтверждение этому.

Зайдя к больному, Сэм застал его безмятежно спящим. Изменений в состоянии не наблюдалось, болезнь не прогрессировала – явно по крайней мере, – но температура оставалась по-прежнему высокой. Вернувшись в лабораторию, Сэм сел у стола, напротив Ниты, что-то писавшей в блокноте.

– В лаборатории, – сказала она, – их уже называют Ренд-альфой и Ренд-бетой. Скорее всего, это окончательные названия…

– И чем они отличаются друг от друга?

– Тем, что Ренд-альфа – это смертоносный вирус, обнаруженный в организме Ренда. Он не передается никому, кроме птиц. А Ренд-бета убивает птиц и передается ими человеку.

– А также другим птицам…

– Да, и потому распространяется с необыкновенной скоростью.

– Значит, теперь нужно выяснить, превращается ли, оказавшись в организме человека, бета в альфу? И если это так, то все проблемы исчезают. Придется, конечно, перебить уйму птиц, но опасность заражения людей будет устранена.

– Надеюсь, – отозвалась Нита, посмотрев на шкалу прикрепленного к птичьей клетке регистратора. – Если голубь заболеет, это будет означать, что у него бета-вирус, в отличие от альфы Фрэнка. И что существует лишь две формы болезни Ренда, заразиться которой человек может только от птицы. Уничтожив источник инфекции, мы покончим и с самой болезнью.

Они увидели, как голубь, расправив одно крыло, повалился на бок.

– Температура повысилась на четыре градуса, – прошептала Нита.

Оформился первый нарыв, и болезнь стала принимать знакомый облик.

– Сейчас возьму пробу крови для лаборатории. Пускай проверят под электронным микроскопом. Но вряд ли есть какие-то основания сомневаться…

– Ни малейших! – подтвердил Сэм, доставая из автоклава шприц. – Но в доказательстве отсутствует весьма существенный момент… – Развернувшись, он направился в палату.

– Нет! – вскрикнула Нита. – Не вздумайте!

Догнав Сэма, она так резко дернула его за руку, что шприц упал на пол и разбился. Их взгляды встретились.

– Вы не должны этого делать, Сэм. Центр принял решение повременить с опытами на добровольцах. Сейчас это слишком опасно, да и нет такой уж необходимости…

– Необходимость есть, Нита. До тех пор, пока не доказано, что Ренд-альфа не может передаваться человеку от человека, нужно считаться с возможностью возникновения эпидемии. Рано или поздно кому-то придется вводить вакцину против этой болезни. А так как я уже подвергся воздействию Ренд-альфы, контактируя с самим Рендом, мне и быть этим кем-то. У вас есть возражения?

– Я хотела бы…

– Не-ет уж, дорогая Нита! Это именно тот исключительный случай, когда женщины и дети идут позади!

Помолчав некоторое время, Нита развернулась и пошла к автоклаву.

– Я не стану спорить, – тихо сказала она. – Может быть, вы и правы, не знаю. Так или иначе, но остановить вас – не в моих силах. Но я цитолог и не могу допустить, чтобы всякие недотепы интерны заражали себя гепатитом, тифом или чем-то подобным. – Она взяла в руку шприц. – Поэтому вся подготовительная часть будет выполнена мной. Ясно?

– Предельно, – ответил Сэм и вновь повернулся к больному.

Он знал, что Ните не придет в голову подсунуть ему дистиллированную воду или же нейтральную плазму. Потому что дело было слишком важным… Да, конечно, она была женщиной, и даже очень женщиной, со всеми женскими чувствами и эмоциями, но она к тому же была и врачом…

– Готово.

Сэм, кивнув, тщательно протер свою руку и, заметив, что Нита колеблется, взял у нее шприц, брызнул несколькими каплями в воздух – и ввел иглу под кожу.