Адмирал Капустин чувствовал себя спокойно и уверенно, очень уверенно. Негромко насвистывая сквозь зубы, он натянул высокие хромовые сапоги и встал перед зеркалом, поправляя мундир, чтобы над широким кожаным ремнем была чуть заметная слабина. Приведя себя в порядок, он пошел к двери, позвякивая в такт шагам многоярусной экспозицией орденов и медалей.

Часовой снаружи — морской пехотинец — щелкнул каблуками и вытянулся по стойке «смирно». Проходя мимо него, адмирал небрежно коснулся пальцем козырька фуражки. Наконец-то настал его великий день! Сегодня он шагал тверже, чем обычно, шпоры звенели. Если кому-нибудь сапоги со шпорами казались не совсем уместными в космическом корабле, за двести тысяч миль от ближайшей лошади, — комментариев никто себе не позволял. Судьба каждого, кто осмелился хотя бы улыбнуться в сторону адмирала Капустина, была ужасна; настолько ужасна, что о ней и думать не хотелось.

Когда он вошел в боевую рубку, его помощник Онегин был, как всегда, готов. Щелкнув каблуками и слегка поклонившись, он подал серебряный поднос. Адмирал одним движением опрокинул рюмку охлажденной водки и взял папиросу. Онегин поднес деревянную спичку.

— Сегодня великий день, Онегин! — Адмирал выпустил струю ароматного дыма. — Скоро произойдет первое в истории космическое сражение. И я буду первым, кто его выиграет. Место в истории, а?.. В учебники попаду!.. Они курс не меняли?

— Никак нет, товарищ адмирал. Можете сами убедиться.

Онегин отдал короткий приказ оператору — тот включил голографическое поле, в котором был виден неприятельский флот. Адмирал подошел и встал напротив светящегося дисплея, который занимал почти тридцать кубических метров, всю середину боевой рубки. Разумеется, дисплей был трехмерным; смотреть на него можно было откуда угодно. Теперь на нем возникла группа светящихся точек, от которых вверх, за пределы голограммы, уходила белая пунктирная линия.

— Это их нынешний курс, — сказал Онегин. — А вот проекция в будущее. — От вражеского флота потянулся книзу, до уровня пола, еще один пунктир, на этот раз красный.

— Хорошо, — хмыкнул адмирал. — И куда же это их приведет?

На дисплее появился голубой шар Земли, окруженный спутниками, с Луной на орбите. Линия курса проходила около них.

— Это проекция на данный момент, — подсказал Онегин. — Без учета возможных изменений. Однако изменения курса еще возможны. Например, такие.

Красная линия разошлась веером по нескольким дугам, каждая из которых упиралась в какой-то из объектов в космосе.

Адмирал хмыкнул снова.

— Ну да… Земля, Луна, энергетические спутники, колонии — все! Ну что ж. Для того мы и здесь, Онегин, учтите. Мы защищаем Землю. Чтобы творить свои дела, этим бандитам надо пройти мимо нас, но у них ничего не получится. И ведет их мой старый друг, Скугаард, подумать только! Замечательно. Я собственноручно приведу приговор в исполнение, когда мы его возьмем. Водки!

Он проглотил еще одну рюмку и уселся в командирское кресло, откуда голограмма смотрелась лучше всего и где микрофон, установленный на изголовье, автоматически удерживался около рта с помощью нескольких шарниров, следуя за каждым движением головы.

— До сих пор они вели исключительно грязную войну, нож в спину из-за угла. Бомбы, мины — одно предательство. Они не только изменники, они еще и трусы. Всегда драпали к своим планетам, а потом встречали нас там. Ракетами с планетарных баз. Больше это у них не получится. Мы заняли оборону, и придется им теперь вылезти из логова и встретиться с нами в честном бою. А мы успели зализать раны, организовать перегруппировку — теперь они у нас получат, им не поздоровится. Покажи последние снимки.

Астрономы, работавшие на орбитальной станции с тринадцатиметровым оптическим телескопом, пытались протестовать, когда им приказали фотографировать приближающийся флот. Говорили, что их громадное металлическое зеркало построено для совершенно иных целей. С помощью этого телескопа, защищенного от солнца и вынесенного за пределы атмосферы, они могли проникать в тайны невероятно удаленных галактик, подробно изучать отдельные звездные системы на расстоянии в тысячи световых лет. Они работали над очень важной темой и не хотели превращать обсерваторию в игрушку для военных, чтобы те следили за противником. Но когда следующим челноком с Земли к ним прибыло человек двадцать сотрудников Безопасности, их поведение резко изменилось. И сразу нашлась возможность повернуть телескоп в сторону повстанцев.

Теперь дисплей заполнили мятежные космолеты. Туманные, серые, но вполне отчетливые, они вытянулись длинной дугой.

— Флагмана покажите, — приказал Капустин. — «Даннеборг».

Корабль в центре атакующего фронта стал увеличиваться, пока не достиг в поперечнике целого метра. Изображение было расплывчатое, достаточно ясно виден только общий контур.

— А получше не можете? — Адмирал был недоволен.

— Мы компьютерное увеличение делаем, — объяснил Онегин.

То, что компьютер увеличивает введенную в него фотографию, Онегин объяснять не стал.

Трехмерное изображение прояснилось, стало более четким. Теперь казалось, что перед ним висит плотный объект.

— Вот так получше, — одобрил адмирал.

Он подошел и ткнул в голограмму пальцем.

— Попался, Скугаард! Вместе со своим драгоценным «Даннеборгом». Теперь ты от меня не уйдешь!.. Ну-ка, дайте дисплей схождения курсов.

Изображение снова поменялось. Теперь с одной стороны голограммы был неприятельский флот, а с другой — Земные силы. Затем появились пунктиры: сначала от повстанцев, потом от землян. Около точки их пересечения возникли два числа: одно зеленое, другое желтое. Последние цифры у чисел мерцали и беспрерывно менялись. Зеленые обозначали расстояние в километрах от их нынешней позиции, а желтые — время до выхода на точку пересечения при нынешней скорости. Адмирал внимательно посмотрел на числа — далеко еще. Слишком далеко.

— Покажите десять и девяносто.

Компьютер моментально сделал необходимые расчеты, и поперек их курса появились две дужки; примерно на четверти расстояния со стороны неприятельского флота. Дужка, расположенная ближе к мятежникам, обозначала позицию, с которой противника должны поразить девяносто процентов выпущенных ракет. Если те не начнут удирать или прятаться за экранами. Дальняя дужка обозначала десятипроцентную вероятность попаданий. Даже до этой никудышной позиции предстояло лететь еще много часов. Война в космосе, как и старинная война на море, состоит из бесконечно долгих переходов и скоротечных столкновений. Адмирал с удовольствием затянулся папиросой. Он приготовился ждать. Он всегда славился безграничным терпением.

На «Даннеборге», флагманском корабле Скугаарда, боевая рубка была оборудована попроще, чем на «Сталине». Скугаард предпочитал не связываться с излишне сложной аппаратурой. Вся необходимая ему информация была на экранах, а если требовалось разглядеть подробности — проектор давал изображение во всю стену. Работало все безотказно, с многократным дублированием, так что неполадки практически исключались. Чтобы вывести из строя эту систему, надо было разрушить весь корабль. Адмирал всегда считал, что голографический дисплей с хитроумными, запутанными схемами — попросту излишняя роскошь. Все, что ему нужно, его аппаратура делала гораздо проще и надежнее, а команды выполняла мгновенно.

Адмирал смотрел, как на экранах сближаются два космических флота, и задумчиво тер подбородок. Потом повернулся к Яну, молча стоявшему рядом.

— Так, значит, моя тяжелая артиллерия в порядке? Можно задействовать в любой момент?.. Отлично! У меня камень с души свалился.

— Проблема оказалась не слишком сложной. По правде сказать, я применил уже готовое решение. На поточных линиях, где надо было ускорить повторяющиеся операции, у меня уже получалось. Тут подход другой: не от электроники, а от механики. В электронике циклы с обратной связью годятся, потому что все операции происходят очень быстро — практически мгновенно. А в механике имеешь дело с физическим объектом, у которого есть вес и масса; его нельзя вот так сразу сдвинуть или остановить, на это какое-то время нужно. Так что я разделил программу заряжания на отдельные ячейки, и теперь каждое ядро разгоняется под управлением собственной ячейки. Если вдруг с ним что-то происходит не так — не туда попадет или притормозится, — оно попросту выкидывается в сторону, а на его место подскакивает следующее. Чтобы стрельба сама собой прекратилась, как это бывало раньше, — такого теперь случиться не может. А кроме того, интервал между выстрелами стал гораздо меньше, и скорострельность можно точно регулировать.

Адмирал одобрительно кивнул:

— Превосходно. А поскольку время — это дистанция между ядрами на их траектории, мы можем их выпускать, как нам надо. Так какова дистанция между ядрами?

— Около трех метров, лучше не получилось.

— Куда уж лучше! Это же просто фантастика! Это значит, что мы можем дать очередь поперек линии движения кораблей или флота — и они налетят на стену наших ядер.

— Тем лучше. Значит, даже целиться не нужно, только выбрать общее направление.

— Я приготовил несколько сюрпризов своему другу Капустину. — Адмирал отвернулся от экрана. — Я его очень хорошо знаю. И тактику его знаю, и вооружение — и тупость его тоже знаю. А вот он понятия не имеет, чем я его стану бить. Занятный бой должен получиться. Думаю, вам интересно будет посмотреть.

— Вряд ли у меня будет время смотреть. Мне надо быть с пушкарями…

— Нет. Здесь вы мне нужнее. Если вдруг объявится Тергуд-Смит или возникнет какая-нибудь ситуация, связанная с ним, — вы должны быть здесь, чтобы моментально эту ситуацию оценить. Он — единственная неизвестная величина в моих расчетах. Все остальное учтено и просчитано, и программа уже написана.

Словно в подтверждение его слов цифры на штурманском экране начали мигать, раздался звуковой сигнал, и компьютер произнес: «Перемена курса». Под ногами ощутилась вибрация, дошедшая от двигателей.

— Сейчас посмотрим, каково быстродействие капустинского компьютера, — сказал Скугаард. — И как он сам соображает, тоже посмотрим. Машина ведь только информацию дает. А ему придется подумать, что с этой информацией делать.

— Что происходит? — спросил Ян.

— Я разделяю свои силы. Причины две, и обе важные. Наш корабль и еще один — «Швеция» — единственные, у кого есть сложные противоракетные системы. Просто потому, что раньше эти корабли входили в состав земных Космических сил. Старина Лундвалл, который командует «Швецией», мог уйти в отставку еще лет десять назад, но остался. Таких, как он, нет ни в одном флоте. Мы эту операцию вместе с ним разработали. Каждый из нас поведет эскадру, выстроенную колонной позади. Как бы в кильватере. Этому тоже есть причина. Хоть я и знаю, что наши ребята очень постарались с программой электронного предупреждения ракетных ударов, — все-таки для начала предпочитаю уже проверенную технику. Их системы прекрасно будут работать — не сомневаюсь, — но с ними мы еще успеем. Попозже. Но если у меня есть выбор, то хорошо бы иметь перед собой прикрытие из ракет-перехватчиков, чтобы капустинские ракеты не смогли добраться до наших кораблей.

Ян стал смотреть на экран, где видны были все корабли. Космолеты медленно перемещались, их относительное расположение менялось. Флагман выдвигался вперед, а половина кораблей выстраивалась за ним. Другая половина флота точно так же выстраивалась за «Швецией» — и в то же время обе эскадры начали удаляться друг от друга по расходящимся курсам.

— Товарищу Капустину будет о чем подумать, — сказал Скугаард. — Все наши корабли выстраиваются за головными боевыми космолетами в две линии, направленные на его флот. Таким образом, противнику будут видны только головные корабли; остальные исчезнут из поля зрения. Хорошо, что товарищ не читает исторических книг. Вы когда-нибудь слышали об адмирале Нельсоне, Ян?

— Слышал. Если это тот самый парень, что стоит на колонне на Трафальгарской площади.

— Да, тот самый.

— Какой-то древний английский герой из Средних веков или около того. Он с китайцами воевал?

— Не совсем. Хотя, наверное, рад был бы и с ними. Он готов был сражаться с любым флотом мира. А величайшая его победа — хотя она и стоила ему жизни, — Трафальгарская битва. Он прорвал линию французских кораблей; точно так же, как я собираюсь сделать сейчас. У него были другие основания для этого, но результат должен стать таким же. Головной корабль примет на себя почти весь огонь неприятеля, пока линия не будет прорвана…

— Ракеты пошли, — сообщил компьютер.

— Разве мы не слишком далеко? — удивился Ян.

— Далеко, еще очень далеко. Но это противоракетные ракеты. Их двигатели дают только короткий импульс, а потом отключаются. И они летят впереди нас, образуя защитный зонт. Если навстречу нам пойдут ракеты — наши будут их перехватывать. А попутно они служат средством раннего предупреждения.

Вскоре далеко впереди беззвучно расцвел огненный шар, расплываясь в пространстве. Несмотря на громадное расстояние, он был настолько ярок, что визуальные экраны потемнели: это включились фильтры, защищающие телекамеры от перегрузки.

— Интересно!.. — заметил Скугаард. — Капустин с первого залпа применил атомные ракеты. Это, пожалуй, неплохая идея, если такая тактика сработает. А если нет — непозволительная расточительность. Я-то знаю, сколько у него зарядов.

Адмирал Скугаард посмотрел на часы — потом на экран, который показывал теперь две эскадры, выстроившиеся в прямые линии за головными кораблями.

— Исторический момент, — сказал он. — Начинается первая битва в первой космической войне. Пусть же она закончится нашей победой. Все будущее зависит от ее исхода.