— Работы еще на час, не меньше, — сказал Лайош Надь. — Надо еще чуть расширить, иначе тягачи не пролезут. И хочу проверить наружную кромку, дать статическую нагрузку, а то мне что-то не нравятся некоторые места.

Он не спал уже сутки и всю ночь проработал — и теперь был бледен, под глазами круги, черные как сажа.

— Сколько танков для этого нужно? — спросил Ян.

— Два. С самыми мощными пушками.

— Оставь их здесь, а остальные пошли дальше. Вы должны быть впереди.

— Понятное дело. Я их потом догоню, с этими.

— Ну уж нет! Посмотри, на кого ты похож. Танки пусть уходят, а ты ложись спать. Вся Дорога впереди, и мы еще хлебнем горюшка, не сомневайся. Так что не спорь, а то опять назначу Хайна.

— Ладно, уговорил. До сих пор не замечал, а теперь чувствую — с ног валюсь.

Ян медленно пошел по новой Дороге к стоящим поездам. Посмотрел на резкую синеву неба и невольно зажмурился. Солнце еще за горами, но совсем скоро взойдет. Внизу, за обрезанной кромкой скалы, клубились облака, скрывая под собой джунгли. День обещал быть жарким… Ян вернулся к своему тягачу и увидел Эйно. Тот стоял, опершись на позолоченный металл, и посасывал погасшую трубку. Руки и даже лицо в грязи.

— Все готово, — встретил он Яна. — Почти всю ночь провозились, но дело того стоило. Я подремлю в машинном, ладно? Новые клапаны не ставили, нет нужды. Старые были забиты грязью. Промыли и воткнули обратно. Работают отлично. И фильтры поменяли, их там в камень зацементировало. Хотел бы я выпороть этого Децио. Он к ним ни разу не прикасался.

— Быть может, так мы и сделаем. После перехода.

Ян успел поспать несколько часов и теперь чувствовал себя отлично. И с удовольствием поднимался по лесенке в машинный отсек. Когда он добрался до верха, из-за гор вырвалось солнце — и так засверкало на металле, что даже с закрытыми глазами Ян видел вокруг себя золотое сияние. Почти ослепший, он пролез в люк и захлопнул его за собой. Внутри было сухо и прохладно.

— Температура коробки передач, температура покрышек, температура тормозных барабанов, температура подшипников…

Говорил не Отакар. Голос нежный — и знакомый… Подумать только, забыл!.. Эльжбета сидела в штурманском кресле, а Отакар стоял у нее за спиной и кивал, счастливо улыбаясь. Совсем рядом с ними сидела грузная седая женщина и что-то вязала со зловеще свирепым лицом. Дочь самой Градиль, цепная собака на страже девственности… Садясь в свое кресло, Ян улыбнулся про себя. Эльжбета подняла глаза и умолкла.

— Это просто фантастика! — воскликнул Отакар. — Она в десять раз умнее и сообразительнее того тупицы-землероя, которого я пытался учить в прошлый раз. Если другие девчонки хоть чуть-чуть похожи на нее — наша проблема с водителями решена.

— Я в этом не сомневался…

Ян отвечал Отакару, но смотрел на Эльжбету. Она была так близко — рукой дотянуться можно. И не отрываясь смотрела ему в глаза.

— А мне нравится эта работа, — очень серьезно произнесла она. Девушка сидела к остальным спиной, и только Ян видел, как она окинула его взглядом с головы до ног — и подмигнула ему.

— Вот и замечательно, — ответил он так же серьезно. — Хорошо, что наш план приняли. Всем польза, а вам еще и удовольствие — верно я говорю, тетя?

Дочь Градиль ответила только яростным взглядом — и снова склонилась над своим вязанием. Ее присутствие можно было вынести. Совсем невысокая плата за то, что Эльжбета будет рядом.

Ян снова обратился к Отакару, не сводя глаз с Эльжбеты:

— Как ты думаешь, скоро она сможет подменять тебя в штурманском кресле?

— Если сравнить с иными тупицами, которые сейчас сидят штурманами на некоторых поездах, — хоть сейчас. Но пусть лучше хотя бы денек присмотрится. А завтра попробуем: она начнет работать, а я рядом постою.

— Ну что ж, прекрасно. А как ты, Эльжбета?

— Я… не уверена. Такая ответственность…

— Ответственность на водителе, а не на тебе. В этом кресле буду я или Отакар. Мы ведем поезд, мы принимаем решения. Твое дело — помогать. Смотреть, что происходит, следить за приборами, выполнять приказы. Если не будешь волноваться — у тебя все получится. Как ты думаешь, сможешь?

Она стиснула зубы, а когда заговорила, вдруг стала неуловимо похожа на Градиль:

— Да, смогу. Знаю, что смогу.

— Отлично. Значит, все в порядке.

Когда плазменные пушки закончили новую Дорогу, Ян прошел весь объездной путь, внимательно исследуя каждый фут. Измученный водитель танка ковылял рядом. Они шли по обочине, всего в метре от обрыва, почти отвесно уходившего вниз, к джунглям. Несмотря на ветер, в дорожной выемке было жарко как в печи, камень под ногами еще не остыл. Кое-где Ян опускался на колени и простукивал край скалы тяжелым молотом с круглым набалдашником. В одном месте кусок скалы откололся и, загрохотав по склону, исчез в пропасти.

— Не нравится мне эта скала. Совсем не нравится.

Танкист кивнул:

— Мне тоже не нравится. Если бы времени было побольше, я бы расширил выемку. Что можно было сделать уплотняющей плавкой — я сделал. Надеюсь, что лава затекла с поверхности во все трещины и закрепила…

— Я тоже надеюсь. Ну ладно. Все, что можно было сделать сейчас, ты сделал. Убирай свои танки — я поведу первый поезд. — Он направился к поезду, вдруг снова повернулся к танкисту: — Вы заложили направляющий кабель, как собирались?

— Просвет минимальный, только-только. Если заложить его хоть на сантиметр правее, ты снес бы о скалу верхушку тягача.

— Хорошо.

Ян уже знал, как он поедет здесь. Люди, конечно, станут протестовать, но приказу подчинятся. А начинать надо с экипажа.

— Но тебе же нужен инженер в машинном отсеке! — возразил Эйно. — Я спать не буду, честное слово.

— Мне сейчас никто не нужен. Сам понимаешь, быстро я не поеду, а несколько минут на минимальных оборотах моторы выдержат и без тебя. И ни штурман, ни радист мне тоже не нужны. Выметайтесь, ребята. А когда выберемся на обычную Дорогу, ты будешь учиться дальше, Эльжбета. — Он взял ее за руку и проводил к двери, не обращая внимания на ее дуэнью, которая запыхтела и подняла спицы. — Не волнуйся.

Пассажиры тоже возмущались, когда их высаживали из вагонов, но через несколько минут Ян остался в поезде один. Если что-нибудь случится — пострадает только он. А дольше задерживаться нельзя, надо спешить.

— Никого. — Отакар заглянул в люк. — Но я бы все-таки поехал с тобой.

— Увидимся на той стороне. Слезай. Я трогаюсь.

Ян чуть тронул акселератор — тягач на самой минимальной скорости пополз вперед. Едва двинувшись с места, Ян включил автопилот и снял руки с баранки. Так надежнее. Сам тягач пройдет гораздо точнее, чем мог бы провести водитель. Поезд медленно полз вперед, а Ян подошел к открытому люку и стал смотреть на край Дороги. Если что-нибудь произойдет — то только там. Сантиметр за сантиметром проползал поезд только что выжженный участок Дороги, до конца оставалось уже совсем немного. Вдруг раздался треск, заглушивший гуденье моторов. И на монолитной каменной поверхности появились трещины. Ян чуть не бросился к пульту управления, но сообразил, что сделать ничего не сможет. Ухватившись за края люка, он стоял и смотрел, как большой участок обочины впереди откололся и с грохотом полетел на дно ущелья, далеко вниз, — а трещины на поверхности смертоносными пальцами потянулись в сторону поезда.

Потом остановились.

Теперь края Дороги выглядели так, словно гигантская пасть отгрызла кусок скалы. Но тягач двигался. Могучая машина медленно прокатилась мимо громадной рытвины; Ян бросился на свое место и начал бешено включать одну телекамеру за другой, чтобы увидеть, что с головным вагоном.

Тягач прошел — но вагоны-то в три раза шире!..

Ногу Ян держал на тормозной педали, пальцы на выключателе автопилота — и не отрывал глаз от экрана.

Колеса первого вагона приближались к рытвине; казалось, что внешнее колесо, двойное, угодит прямо в нее. Не пройдет, ни за что не пройдет!.. Он уже готов был нажать тормоза, но присмотрелся получше и решил, что не надо. Может пройти.

Колесо подкатилось к краю рытвины и повисло над бездной.

Второе, наружное колесо медленно вращалось в воздухе. Вся тяжесть перегруженного вагона пришлась на внутреннее колесо.

Проходя по самому краю провала, шина сплющилась под нагрузкой, просела почти до колесного диска. Потом внешняя шина снова встала на Дорогу — вагон прошел тоже. Возле уха запищал сигнал вызова. Ян включил рацию.

— Ты видел? — спросил Отакар. Голос у него дрожал.

— Видел. Держись поближе и смотри, что делается с провалом. Я потащу поезд дальше. Если пойдет, как до сих пор, то все прекрасно. Но если отвалится еще что-нибудь — кричи тотчас же.

— Обязательно. Не сомневайся.

Вагоны медленно ползли один за другим, и наконец весь поезд оказался по другую сторону провала в целости и сохранности. Как только прошел последний вагон, Ян отключил моторы, поставил поезд на тормоза — и глубоко вздохнул. Ощущение у него было такое, словно каждый мускул обработали тяжелым молотком. Чтобы сбросить напряжение, он побежал по объезду назад, навстречу Отакару.

— Больше ничего не падало. Ни единого камушка, — сообщил штурман.

— Значит, должны пройти и остальные поезда.

Пассажиры тем временем шли пешком, держась как можно ближе к стене и испуганно глядя на край скалы, за которым разверзлась бездна.

— Бери первый тягач, Отакар, и поезжай дальше. Пока все поезда не пройдут, не спеши. Скорость в половину нормальной. А здесь теперь все должно быть в порядке. Когда все пройдут, я тебя догоню на мотоцикле. Вопросы есть?

— Да какие тут могут быть вопросы? Твое дело командовать, Ян, мое — выполнять. Счастливо.

Объезд отнял много времени, но все прошло удачно, и через несколько часов на другой стороне оказался последний поезд. Камнепадов больше не было. Обгоняя медленно идущую колонну, Ян гадал, какие еще неприятности ждут их впереди.

К счастью, начались они не сразу. Дорога прорезала прибрежные горы и тянулась теперь по равнине, окаймлявшей материк. Когда-то здесь было морское дно. Инженеры-землеустроители подняли его из воды, и теперь меж прежних морских отмелей простирались плоские, однообразные болота. Дорога, прямая как стрела, большей частью шла по насыпной дамбе, среди зарослей тростника с редкими островками, поросшими деревьями. Танкам тут почти нечего было делать. Приходилось лишь изредка выжигать растительность, посягнувшую на Дорогу, да заделывать трещины, возникшие из-за просадки дамбы. Они двигались быстрее тяжело нагруженных поездов и уходили все дальше и дальше; уже почти наверстали двухдневное опережение, потерянное в горах. Ночи становились все короче — и в один прекрасный день солнце вообще не зашло. Пылающим шаром голубого огня опустилось оно к южному горизонту — и тотчас покатилось обратно в небо. А потом уже постоянно висело над головой, становясь все ярче и жарче, по мере того как они продвигались к югу. Наружная температура постоянно повышалась и теперь перевалила далеко за семьдесят. Пока еще были ночи, многие выходили на стоянках из опостылевших переполненных вагонов, чтобы хоть немного размяться, несмотря на удушающую жару. Теперь это стало невозможно — солнце не выпускало, — и люди уже были на грани срыва. А впереди оставалось еще восемнадцать тысяч километров.

Теперь они ежедневно двигались по девятнадцать часов, и стало ясно, как выручают новые штурманы. В первые дни в некоторых экипажах ворчали, что женщинам надо знать свое место; но, когда усталость взяла свое, разговоры смолкли. Уж очень кстати оказалась такая помощь. Не все женщины смогли освоить эту работу — одним не хватило способностей, другим выносливости, — но добровольцев на их места было более чем достаточно.

А Ян был счастлив, как не бывал уже много лет. Сначала грузная дуэнья жаловалась, что ей слишком трудно карабкаться по лесенке в водительский отсек; потом, когда началась жара, оказалось невозможно подобрать охлаждающий костюм ее размера. На один день роль цербера взяла на себя замужняя кузина Эльжбеты; но сказала, что это слишком скучно, что у нее дети — за ними присматривать надо, — и на следующий день отказалась. Градиль об этом сообщили не сразу, а когда она узнала — было уже поздно. Эльжбета провела целый день в обществе троих мужчин и — насколько можно было судить — хуже от этого не стала. По молчаливому соглашению, ни одна из надзирательниц больше не появилась.

Эльжбета сидела в штурманском кресле, Ян вел машину, Отакар спал на койке в машинном отсеке или играл в карты с Эйно. Гизо без труда получил разрешение присоединиться к игре — Ян с удовольствием отпустил его, сам подключившись к связи, — и теперь, хотя люк был открыт, они впервые за все это время оказались наедине.

Сначала это очень смущало. Не столько Яна, сколько Эльжбету. Стоило ему заговорить — она краснела и опускала голову, забывая о своих штурманских обязанностях. Всю жизнь ее муштровали, и сейчас вколоченное воспитание оказалось сильнее разума. В первый день Ян старался этого не замечать, говорил с ней только о деле и надеялся, что скоро она себя преодолеет. Но когда и на второй день она повела себя так же, он потерял терпение:

— Послушай, эти данные я у тебя уже два раза спрашивал.

Это уж слишком. Ты здесь для того, чтобы облегчать работу, а не усложнять.

— Я… Извини. Я постараюсь, чтобы этого больше не было.

Она опустила голову и покраснела еще сильнее. А Ян ощутил себя скотиной. Он и на самом деле вел себя по-свински: нельзя требовать от человека, чтобы он в один момент избавился от того, к чему приучался целую жизнь. Дорога уходила вперед безупречно ровной полосой и была совершенно свободна, на носовом радаре — ничего. Поезда катились со скоростью сто десять километров в час, на автопилотах, — управление можно было попросту бросить, хотя бы ненадолго. Он поднялся, подошел к Эльжбете и встал у нее за спиной, легонько положив руки ей на плечи. Она вздрогнула, словно испуганный зверек.

— Это мне надо извиняться, — сказал он. — Я оторву Гизо от покера. Так или иначе надо перекличку проводить.

— Подожди. Ты пойми, дело совсем не в том, что мне не нравится быть с тобой вот так. Наоборот. Я давно уже знала, что люблю тебя, очень давно, но только теперь начинаю понимать, что это значит.

Она накрыла ладонями его руки у себя на плечах и запрокинула голову, глядя ему в лицо. Он наклонился — ее губы потянулись навстречу… Его руки скользнули вниз, и ладони обхватили ее полные груди — она прижала его руки к своему телу… Он опомнился первым, сообразив, что сейчас не время и не место.

— Вот видишь, Градиль была права, — сказал он, пытаясь превратить все в шутку.

— Нет! Совсем не права, никак не права! Она нас не разлучит, я выйду за тебя замуж! Она не сможет…

На корпусе рации замигал красный свет, раздался прерывистый гудок — Ян бросился в свое кресло и включил связь. В тот же момент из машинного отделения вылетел Гизо, словно из пушки.

— Начальник поездов на связи.

— Ян, это Лайош, головной отряд. У нас тут такое дело, что нам не управиться… Похоже, один танк мы потеряли, хотя все люди целы.

— Что случилось?

— Вода. Просто вода. Дороги нет, исчезла. Объяснить я не могу, скоро сам увидишь.

Не обращая внимания на жалобы, Ян гнал поезда без остановки, пока не доехали до передового отряда. Когда на носовом радаре появилась первая вспышка, Ян спал. Отакар разбудил его и уступил водительское кресло.

Как и все последние дни, Дорога шла по прибрежным болотам. Но монотонная картина затянутых туманом тростниковых зарослей и воды постепенно менялась. Открытой воды становилось все больше, тростника все меньше, — и наконец вдруг болота исчезли, и по обе стороны дамбы осталась одна вода. Ян притормозил, остальные тягачи автоматически повторили этот маневр. Сначала разделилось изображение на экране — стали видны все танки по отдельности, — а вскоре Ян увидел подробности своими глазами.

Зрелище было ужасное. Дорога опускалась все ниже и ниже, а сразу за танками вообще исчезла в воде. Там была одна вода и никаких следов Дороги. Куда ни глянь — везде простиралась спокойная поверхность океана.

Заканчивать остановку Ян поручил Отакару. Сам же — едва поезд остановился — бросился к люку и начал натягивать охлаждающий скафандр. Когда он спустился на Дорогу, Лайош уже ждал внизу.

— Понятия не имею, как далеко это тянется, — сказал он. — Я пытался пройти на танке. Вон башня торчит, километра два отсюда. Меня вдруг начало заливать, едва выскочил. Хорошо, ребята на следующем танке были рядом. Бросили конец, вытащили.

— Что тут случилось?

— Можно только гадать. Похоже, поверхность Дороги просела. Здесь же когда-то было море — так, вероятно, дну морскому обратно захотелось.

— И какой величины может быть эта просадка?

— Да какой угодно. Радар не достает, а в трубу ничего не видно, кроме тумана. Может быть, через несколько километров Дорога снова вылезет из воды, а может, так и пойдет вниз да вниз, на самое дно.

— Ты оптимист, как я погляжу!

— Знаешь, я искупался в этой воде. Горячая, сволочь. А я еще и плавать не умею.

— Извини. Я сам пойду гляну.

— Направляющий кабель на месте. Сам ты ничего не увидишь, но приборы его ухватят.

Ян потопал назад, к сцепке. Охлаждающий костюм мешал двигаться. Под его поверхностью располагалась система трубок, заполненных холодной водой, а компактный холодильник деловито жужжал на поясе, выталкивая за спину отработанный горячий воздух. Лицо под прозрачным шлемом тоже обдувалось прохладной струей. Носить такой скафандр несколько часов подряд было утомительно, но терпимо. А температура здесь была около девяноста градусов. Ян нажал кнопку внутренней связи на задней стенке тягача.

— Отакар, ты меня слышишь?

— Отлично.

— Дай блокировку на вагоны и отцепляй тягач. Я здесь кабели отключу.

— Поедем кататься?

— Да вроде этого.

Раздалось урчание, потом лязг металла — челюсти захватов на сцепке раскрылись. Ян рассоединил кабельные муфты — позади, под вагоном, раздался глухой стук: это сработали тормозные колодки аварийной бета-системы. Кабели змеями заползли в свои норы, а Ян полез наверх, в водительский отсек.

— Мне нужны три добровольца, — сказал он своему экипажу, стаскивая с себя скафандр. — Ты, ты и ты. Эльжбета, надевай костюм и иди к себе в вагон. Мы можем долго провозиться.

Она не протестовала. Только неотрывно смотрела на него, одеваясь и уходя. Отакар запер за ней люк. Весь экипаж был в водительском отсеке; все смотрели на Яна, а он — на мерцающую водную поверхность вокруг.

— Эйно, как насчет водонепроницаемости?

Инженер ответил не сразу. Задумчиво почесал за ухом и медленно огляделся вокруг, проникая профессиональным взглядом механика сквозь стальные стены и пол, вспоминая, где какие соединения, люки и перемычки.

— Не так плохо, — сказал он наконец. — Трансмиссии, подшипники, смотровые люки, двери — все с прокладками. Наверху тоже все в порядке. По крайней мере какое-то время подержится. Так что, по-моему, можно влезать по самую крышу. Если еще глубже — батареи охлаждения наверху полететь могут, но до крыши — можно.

— Ну тогда давай поедем, пока не передумали. — Ян упал в кресло водителя. — Иди в машинное: не исключено, что потребуется максимальная мощность. Гизо, включи связь, чтобы нас все слышали. Если с нами что-нибудь стрясется — надо, чтобы все знали, что произошло. Отакар, не отходи, можешь понадобиться.

— Будем купаться? — спокойно спросил штурман, щелкая тумблерами.

— Надеюсь, что нет. Но надо узнать, что с Дорогой. Нам и здесь оставаться нельзя, и возвращаться некуда. А другого пути нет, только этот. Тягач в два с лишним раза выше танка, все зависит от глубины. Мощность?

— Полная.

Танки расступились, пропуская исполинскую машину. Тягач пошел прямо в воду — от передних колес побежали волны — и дальше вперед.

— Как на корабле… — сказал Отакар почти шепотом.

Разница только в том, что тягач не поплывет, подумал Ян.

Но вслух этого не сказал.

Повсюду была вода, глубины они не знали. Знали только, что пока еще двигаются по Дороге: вода еще не закрыла ступицы громадных колес, а направляющий кабель был четко виден в самом центре экрана — автоматика вела машину без сбоев. Однако машина гнала перед собой волну, и, несмотря на явную связь с землей, несмотря на то, что позади оставалась Дорога, впечатление было такое, словно они и в самом деле на корабле.

Единственным ориентиром была танковая башня впереди; они осторожно двигались к ней. По мере приближения глубина постепенно увеличивалась. Ян остановился метрах в двадцати от затопленного танка.

— Вода еще даже колес не закрыла, — сказал Отакар, выглянув в боковое окно. — Можем ехать и ехать.

Он старался говорить спокойно, но голос был напряжен.

— Как, по-твоему, какова здесь ширина Дороги? — спросил Ян.

— Сто метров, как везде…

— Так ли? А вода не могла ее подмыть?

— Я об этом не подумал.

— А я подумал. Мы пройдем как можно ближе к танку. Будем надеяться, что не провалимся.

Он отключил автопилот и медленно повернул руль. Высокий, яркий всплеск — сигнал направляющего кабеля — прополз к краю экрана и исчез. Проводника не стало. А вода поднималась все выше и выше.

— Слушай, ведь ты слишком далеко от танка не уедешь, правда? — спросил Гизо.

Наверно, он хотел пошутить, но было не до смеха. Ян пытался представить себе габариты танка и сообразить, где он кончается под водой. Надо было проехать как можно ближе, но не столкнуться при этом. Как можно ближе. А вокруг вода; со всех сторон ничегошеньки, кроме воды. И только слышно, как урчат моторы, как тяжело дышат люди вокруг…

— Я его больше не вижу! — вдруг крикнул Ян. — Отакар, камеры не работают!

Штурман уже стоял у заднего окна.

— Давай помалу… почти прошли… вот уже сзади, можешь выруливать… Пошел!

Ян слепо повиновался. Ничего другого ему не оставалось: он держал в руках руль, но среди бескрайнего океана не за что было зацепиться взглядом. Не слишком круто, поровнее… Теперь уже, наверно, пора выворачивать… А вдруг он едет не туда? Что, если с Дороги свалится?.. Он не заметил, как лицо покрылось испариной и вспотели ладони.

Но вот на экране автопилота появился крошечный сигнал.

— Есть! Кабель показался!

Ян выровнял рулевое колесо, и сигнал пополз к центру экрана. Едва он оказался на середине, Ян снова включил автопилот и с облегчением откинулся на спинку кресла.

— Ну вот и все. Теперь давайте посмотрим, как далеко это идет.

Автопилот только удерживал машину на Дороге, скоростью Ян управлял сам. Дорога под ними еще была, хотя это казалось совершенно невероятным. Вдруг на них обрушился внезапно налетевший ливень — вокруг не стало видно вообще ничего. Ян включил стеклоочиститель и фары — из машинного отделения донесся бешеный треск реле.

— Ты почти половину фар потерял, — доложил Эйно. — Короткое замыкание, предохранители повылетали.

— Ну и что теперь? Что с остальными?

— Остальные вроде в порядке. У них же все цепи раздельные.

Со всех сторон хлестали струи дождя, впереди взморщенная поверхность воды — больше ничего не видно. И становится все глубже и глубже, медленно, но неуклонно. Вдруг в машинном отсеке взвыла трансмиссия, и тягач резко мотануло вбок.

— Что это? — В голосе Гизо слышалась паника.

— Обороты подскочили, — ответил Ян, вцепившись в руль. Он успел отключить автопилот и теперь старался не потерять сигнал кабеля, ускользавший с экрана. — Но скорость у нас уменьшилась, нас в сторону тащит.

— Дорогу илом занесло! — крикнул Отакар. — Мы скользим!

— И кабель теряем, — добавил Ян, еще круче поворачивая руль. — Машина-то почти на плаву, колеса за Дорогу не цепляются как надо. Но ничего, зацепятся.

Он сильно нажал на акселератор. Снизу раздался рев трансмиссии; ведущие колеса завертелись в грязи, взмучивая ее, врезаясь в нее, разгоняя волны по воде во все стороны, — но скольжение не прекращалось, и сигнал кабеля пропал с экрана.

— Мы же с дамбы свалимся!.. — закричал Гизо.

— Не спеши. Пока еще не свалились… — Ян едва не прокусил себе губу, но даже не заметил этого.

Машина дернулась, потом еще раз — это колеса снова коснулись Дороги. Когда тягач прочно встал на поверхность Дороги, Ян убрал обороты и потихоньку пополз вперед. Все молчали, почти не дыша. Пока снова не появился сигнал кабеля. Ян отцентрировал его и посмотрел на компас, чтобы убедиться, что его не развернуло задом наперед. Машина снова пошла, дождь кончился, Ян выключил фары.

— Я не уверен… но мне кажется, что воды стало меньше, — прохрипел Отакар. — Да, точно… Минуту назад эту ступеньку не было видно…

— Я тебе могу сказать даже кое-что получше. — Ян включил автопилот и тяжело обмяк в кресле. — Если посмотришь прямо вперед — увидишь, что Дорога выходит из воды.

Так оно и было. Вот уже открылись колеса, разметая брызги во все стороны; вот они снова оказались на сухом полотне… Ян отключил моторы и нажал на тормоза.

— Прошли. Есть Дорога.

— Но… А поезда смогут? — спросил Отакар.

— Могут не могут — все равно придется. Верно я говорю?

Никто не ответил.