Проклятая богами тварь влетела в Хай-Даджен и заметалась по всем комнатам в поисках своего владыки. Наконец она обнаружила его в центре шестиугольного покоя, где он бросал щепотки серы в лужицу ртути; крылану удалось обратить на себя внимание Повелителя, и он тут же повис на милостиво протянутом ему пальце. Потом, пользуясь только им двоим понятным языком, крылан поведал господину принесенные новости.

Выслушав их, Повелитель Крыланов отвернулся и, проделав какие-то весьма таинственные манипуляции, в которых приняли участие кусочек сыра, свечка и перышко, покинул свои покои.

Выйдя из них, он поднялся на высокую башню и из ее окна долго всматривался в восточную часть горизонта. Затем, сделав поворот почти на сто восемьдесят градусов, окинул взглядом другую дорогу, которая тоже охранялась его замком и вела на северо-запад.

Да, и там то же самое! Но ведь это невозможно! Иллюзия, не иначе… Хозяин Хай-Даджена поднялся по лестнице, которая спиралью вилась по стене против движения солнца, открыл потайную дверь и вышел на крышу башни. Обратив лицо к небу, он долго изучал огромную черную сферу, окруженную яркими звездами. Принюхался к ветру. Поглядев вниз, обозрел громаду высокой и обширной крепости — того самого Хай-Даджена, что был возведен его — Повелителя Крыланов — личной Силой вскоре после того, как сам Повелитель был создан на вершине этой горы. Потом, когда Повелитель постиг разницу между понятиями «быть рожденным» и «быть созданным» и усвоил, что источник его мощи находится именно здесь, в данной точке пространства, он начал всасывать в себя эту Силу из корней горы и из смерчей, нисходивших с неба, и всасывал до тех пор, пока не засветился и не засиял подобно громоотводу, в который ударила молния. И тогда Повелитель сам принял участие в Творении. Если его Сила проистекает из этого места, значит, оно и должно стать его домом, его крепостью. И стало так.

Те, кто желал ему зла, либо погибли, получив тем самым неплохой урок, либо были осуждены носиться в Вечной Тьме на кожистых перепончатых крыльях, пока он не дарует им свое прощенье. К последним Повелитель Крыланов относился даже с симпатией, так что многие из них, освободившись от заклятья и вновь обретя человеческий образ, предпочли остаться у него на службе. Другие Властители, возможно, не менее могучие, чем он, хотя и в других отношениях и в других жизненных сферах, Повелителя Крыланов мало тревожили — после того как между их владениями были установлены границы, более или менее приемлемые для всех.

Но чтобы кто-то из них рискнул напасть на Хай-Даджен… Такое даже подумать смешно! Только идиот или безумец мог отважиться на подобное дело.

И все же… Сейчас там, где еще недавно была равнина, возвышались горы… или то, что казалось горами.

Повелитель Крыланов отвел взор от своего замка и обратил его на отдаленные темные громады. Наибольшую тревогу вызывало то, что он никак не мог обнаружить в самом себе источник такой Силы, которая требовалась, чтобы создать в его владениях хотя бы иллюзию гор.

Услышав на лестнице шаги, Повелитель Крыланов обернулся. В люке появилась сначала голова Айвины, а потом она и вся вышла на крышу башни и, подойдя к Повелителю, встала рядом. На ней было свободное черное платье, довольно короткое, перехваченное в талии поясом и заколотое на левом плече серебряной брошью. Когда он обнял ее и прижал к себе, Айвина затрепетала, почувствовав, какие мощные токи Силы бушуют в его теле; она знала, что в такие минуты Повелитель предпочитает молчание.

Повелитель Крыланов указал ей на гору, на которую смотрел перед приходом Айвины, а потом на другую — восточнее.

— Да, я знаю, — сказала она. — Гонец рассказал мне. Поэтому я и поспешила сюда. Я принесла твой жезл.

И протянула ему черный шелковый чехол, который висел на ее поясе.

Он улыбнулся и едва заметно отрицательно качнул головой. Левой рукой Повелитель Крыланов снял цепь с драгоценным камнем, которую носил на шее. Подняв ее высоко вверх, он раскачивал сверкающий камень перед своими глазами и глазами Айвины.

Девушка ощутила, как ее захватывает бешено крутящийся водоворот Силы, и на секунду ей показалось, что сейчас она упадет прямо внутрь камня. А тот все рос и рос, заполняя собой все пространство.

Теперь это был уже вовсе не драгоценный камень, а та самая внезапно возникшая на северо-западе гора. Долго-долго она не могла оторвать глаз от огромного серо-черного каменного купола.

— Похожа на настоящую, — прошептала Айвина. — Она кажется такой… прочной.

Затем, когда звезды одна за другой стали гасить свои огоньки, скрываясь за пиками, перевалами и склонами горы, Айвина воскликнула;

— Она растет! — и сразу же; — Нет… она идет, она идет прямо на нас!

Гора исчезла, и оказалось, что Айвина опять смотрит на тот же самый кулон — совсем такой, каким он был несколько мгновений назад. Повелитель Крыланов повернулся в другую сторону, заставив девушку сделать то же самое. Теперь они смотрели прямо на восток.

Опять водоворот Сил, опять ощущение падения и роста… Теперь перед ними вздымалась восточная гора, надвигавшаяся, как нос гигантского небывалого корабля. Холодный свет звезд четко вырисовывал ее контуры. Внезапно перед взорами Повелителя Крыланов и Айвины где-то за горой вспыхнуло мощное сияние, похожее на исполинские распластанные крылья, а потом пламя появилось перед горой.

— Там, на горе, кто-то есть… — начала Айвина. Но тут драгоценный камень внезапно раскололся, а цепочка раскалилась докрасна и выпала из рук ее господина. Теперь она валялась у его ног и слегка дымилась. Повелитель Крыланов сделал резкое движение, так сильно оттолкнув Айвину, что она чуть не упала.

— Что случилось?

Он не ответил, но протянул к ней руку.

— Чего ты хочешь?

Он указал на жезл. Айвина подала ему жезл, и Повелитель Крыланов поднял его вверх. Так, не тратя ни слова, он обычно созывал своих слуг. На этот раз ему пришлось ждать довольно долго, пока, наконец, появились первые из них. Впрочем, вскоре они уже тучей вились вокруг своего господина — верные слуги-крыланы.

Кончиком жезла он коснулся одной из летучих мышей, и та превратилась в человека, который рухнул к ногам хозяина.

— Господин, — вскричал слуга, склонив голову, — что ты повелишь?

Повелитель Крыланов указал ему на Айвину, и слуга осмелился поднять глаза и обратить к ней лицо.

— Отправляйся к лейтенанту Квайзеру, — приказала она. — Он выдаст тебе оружие и определит, что ты должен делать.

Девушка взглянула на своего супруга, и тот кивнул.

Теперь Повелитель Крыланов стал касаться жезлом других крыланов, и все они превращались в те существа, кем были в прошлом. Облако летучих мышей, подобно зонту, прикрыло башню, а бесконечная колонна куда более крупных тварей стала спускаться мимо Айвины по лестнице прямо во двор крепости.

Когда шествие закончилось, Айвина снова поглядела на восток.

— Время бежит, — сказала она, — погляди, как близко придвинулись к нам горы.

Девушка ощутила руку Повелителя на своем плече и, повернувшись, подняла к нему лицо. Он поцеловал ее в глаза и в губы, а потом оттолкнул от себя.

— Что ты собираешься делать? Повелитель Крыланов указал ей на люк.

— Нет! — крикнула она. — Я не уйду! Останусь здесь и буду помогать тебе!

Он продолжал указывать туда же.

— Ты хоть знаешь, что там происходит?

— Ступай! — ответил он.

А может, ей только показалось, что он произнес это слово?

Она долго-долго стояла в своей комнате, расположенной в юго-восточной части крепости, и все вспоминала, что он сказал ей, и все пыталась догадаться, что же произошло потом — после того как это забытое слово заполнило ее тело и разум, вытеснив все остальное. Девушка подошла к окну, но там ничего не было — одни звезды.

И вдруг откуда-то к ней пришло жестокое знание.

И Айвина зарыдала, оплакивая тот мир, которого они лишились навсегда.

Что горы настоящие, Повелитель Крыланов уже знал. Наступая, они крушили все на своем пути, а дрожь земли, вызванную их движением, он ощущал всем телом. И хотя звезды предсказывали, что страшные времена уже наступили — и надолго, — он не нуждался в их предсказаниях или советах. Он продолжал вбирать в себя ту Силу, которая воздвигла Хай-Даджен и теперь требовалась для защиты этого замка. Повелителю казалось, что он снова таков, каким был в те далекие-далекие времена.

На вершине той новой горы, что пришла с востока, вдруг возникла змея. Ее тело состояло из огня, и он никак не мог определить ее истинные размеры. Говорят, будто во времена, предшествовавшие тем, когда он сам был сотворен, подобные Силы существовали. Но Властители тех времен давным-давно умерли конечной смертью, и Великий Ключ был утерян навсегда. Повелитель Крыланов и сам пытался отыскать этот Ключ, как до него это делали многие другие Властители. Похоже, кому-то все же удалось преуспеть. А может быть, вновь ожили в своих могилах Властители прежних времен?

Повелитель Крыланов наблюдал, как змея достигает полного развития, поднимается в воздух и медленно плывет к нему. «Ну, начинается», — сказал он себе.

Потребовалось немало усилий и времени, чтобы змея, дымясь, рухнула на землю с распоротым брюхом. Повелитель слизнул капельки пота, невольно выступившие на его верхней губе. Ну, и могучая же тварь! А гора-то снова придвинулась. Ее продвижение ничуть не замедлилось, пока он сражался со змеей.

«Что ж, зато теперь я и в самом деле так же могуч, как был в давнем прошлом».

Смейдж прохаживался взад и вперед на своем посту, что возле главного входа в холл Хай-Даджена. Ходил он нарочито медленно, стараясь скрыть от пятидесяти пяти подчиненных ему воинов нарастающее беспокойство.

Сверху сыпалась пыль и вновь поднималась столбами в воздух. Солдаты испуганно вздрагивали каждый раз, когда висевшие на стенах доспехи или старинное оружие срывались со звоном и падали на каменные плиты пола.

Смейдж выглянул в окно и тотчас отвернулся — вид из окна полностью закрывали отроги горы, которая подошла уже вплотную к замку. Что-то непрерывно грохотало, и чьи-то нечеловеческие вопли разрывали ночную тьму. Подобно молниям, перед глазами Смейджа мелькали фантомы — обезглавленные рыцари, многокрылые птицы и звери с человеческими лицами. Они возникали и исчезали, как и другие твари, которых он не сумел запомнить. Никто из них даже не попытался напасть на Смейджа. Скоро, теперь уже совсем скоро, все кончится, понял он. Острый корабельный нос горы нависал над башней его господина.

Когда раздался ужасающий грохот, Смейджа швырнуло на пол, ему показалось, что стены не выдержали и рушатся на него. По панелям змеились извилистые трещины, весь замок будто сделал шаг назад. Слышался треск осыпающейся кладки и ломающихся Деревянных перекрытий. Потом — спустя несколько биений сердца — откуда-то сверху донесся пронзительный вопль, за которым последовал глухой шлепок падения чего-то тяжелого на плиты двора слева от Смейджа. Затем клубы пыли и — тишина…

Смейдж встал на ноги и призвал к себе воинов. Вытерев запорошенные пылью глаза, он огляделся.

Все солдаты лежали на полу. Ни один из них не шевелился.

— Встать! — заорал Смейдж, массируя ушибленное плечо.

И когда на приказ ответила лишь мертвая тишина, Смейдж подбежал к тому солдату, что лежал поближе к нему, и осмотрел его. Следов ранений на первый взгляд нет… Смейдж слегка похлопал солдата по лицу. Никакой реакции. Попытался заставить очнуться следующего; потом еще двоих. То же самое. Казалось, все они бездыханны.

Обнажив меч, Смейдж пошел к двери слева, которая вела во двор, и, задыхаясь от пыли и кашляя, выскочил на воздух.

Больше половины небесной тверди теперь заслоняла уже неподвижная гора, а двор был завален обломками рухнувшей башни. Острый корабельный выступ горы тоже пострадал. Воцарившееся безмолвие воспринималось сейчас страшнее недавнего грохота и шума битвы. От фантомов не осталось и следа.

Смейдж двинулся дальше. На плитах двора виднелось множество черных выжженных пятен, будто тут еще недавно плясали молнии.

Он замер, увидев распростертую на каменных обломках фигуру. Потом рванулся к ней и концом клинка перевернул тело на спину.

Выронив меч, Смейдж упал на колени, прижимая к своей груди изуродованную руку трупа, и из его глотки вырвалось короткое рыдание. Сзади вдруг раздалось потрескивание огня, и жаркое дыхание пламени обожгло спину. Но Смейдж даже не обернулся.

И тут же послышался короткий смешок. Смейдж глянул вверх, затем огляделся, но так ничего и не увидел. Снова смешок, теперь уже откуда-то справа. Вот оно! Там, среди теней, что ползут по покосившейся стене…

— Привет, Смейдж! Не забыл меня? Смейдж прищурился, протер глаза.

— Я… я что-то плохо тебя вижу.

— А я зато прекрасно вижу, как ты прижимаешь к груди этот кусок падали.

Смейдж бережно опустил руку своего господина, нашарил меч, лежавший на плитах, и поднялся во весь рост.

— Кто ты такой?

— А ты подойди и глянь.

— Твоя работа? — Смейдж слегка повел свободной рукой.

— Моя.

— Тогда я иду!

Смейдж подошел к почти неразличимой фигуре и сделал выпад. Однако клинок рассек лишь воздух, а сам Смейдж чуть не потерял равновесие. С трудом устояв на ногах, он нанес новый удар. И опять с тем же результатом.

На седьмой попытке Смейдж разрыдался.

— Теперь я знаю, кто ты такой! Вылезай из своих теней, и посмотрим, каков ты в деле!

— Что ж, можно.

Легкое колебание теней — и вот уже противник стоит перед Смейджем, невероятно высокий, пугающий и даже величественный.

Рука Смейджа, сжимавшая меч, дрогнула; рукоять почему-то внезапно раскалилась. Смейдж разжал кулак, и его враг слегка улыбнулся, когда меч со звоном упал между ними.

Смейдж поднял руки, и они замерли в воздухе, будто их хозяина поразил столбняк. Сквозь скрюченные, как сучья, пальцы он глядел в ненавистное лицо врага.

— Я выполнил твое желание, — раздался голос Валета. — Как видишь, в деле я совсем неплох. И уж, разумеется, получше тебя. Впрочем, мне было весьма приятно встретиться с тобой снова, — добавил он.

Смейджу ужасно хотелось хотя бы плюнуть в ненавистное лицо, но слюны не было, а поднятые руки прикрывали глаза и мешали видеть.

— Убийца! Низкая тварь!

— Вор, — мягко поправил его Валет. — А кроме того, чародей и победитель.

— Если б я только мог двигаться!..

— Можешь. Подними меч и подрежь когти на ногах этой падали… и постепенно дойди до самой шеи, конечно. Доставь уж мне такое удовольствие.

— Я не…

— Оттяпай ему башку! Сделай это одним ударом — быстро и метко, как то делают палачи своими топорами.

— Никогда! Он был мне хорошим господином. Он был добр ко мне и к моим товарищам. Я не оскверню его тело.

— Какой там хороший господин! Жестокий садист, да и только!

— Разве что со своими врагами… а они получали по заслугам.

— Пусть так, однако теперь ты видишь на его месте другого господина. И доказать свою лояльность ты можешь только одним — если принесешь ему голову своего старого хозяина.

— Нет!

— А ведь я сказал тебе — единственный способ сохранить жалкую жизнь в твоем теле, это добровольно выполнить мою просьбу.

— Никогда!

— Вот ты и выбрал свою участь. Теперь ты уже ничем себе не поможешь. А мой приказ ты все же выполнишь.

И тогда в тело Смейджа, как ему показалось, вошел некто совсем чужой, заставивший его нагнуться и поднять меч с земли. Рукоять меча по-прежнему жгла ему руку, но он поднял его высоко над головой и повернулся. Изрыгая проклятия и рыдая от бессильной ярости, Смейдж подошел к трупу, постоял над ним и вдруг резко опустил меч, со свистом вспоровший воздух. Голова откатилась на несколько футов, кровь запятнала белые плиты двора.

— А теперь подай ее мне.

Смейдж поднял голову за волосы и, держа ее в вытянутой руке, вернулся туда, где стоял прежде. Его новый господин принял голову из рук и небрежно взмахнул ею в воздухе.

— Благодарю, — сказал он. — Что ж, ничего не скажешь — похож, как две капли воды. — Валет снова поднял голову повыше и вгляделся в ее черты. — Нет, в самом деле похож. Интересно, а что стало с моей прежней головой? Впрочем, ерунда. Для этой я найду вполне достойное применение.

— А теперь убей меня, — взмолился Смейдж.

— Увы, окончательную уборку помещения мне придется отложить немного на потом. Пока же можешь составить компанию остаткам армии твоего бывшего хозяина, присоединившись к тем, кто уже спит. Двоих бодрствующих хватит за глаза.

Он махнул рукой, и Смейдж, уже храпя, рухнул на землю; огонь немедленно погас.

Когда раздался звук открываемой двери, Айвина даже не взглянула на нее. Но когда после долгого молчания прозвучал голос Валета, она вздрогнула.

— Ты должна была знать, — сказал он, — что рано или поздно я все равно приду за тобой.

Девушка не ответила.

— Ты должна была помнить те клятвы, которые я дал, — добавил он.

Тогда она обернулась, и на ее глазах сверкнули слезы.

— Значит, ты явился сюда, чтобы похитить меня?

— Нет. Я пришел, чтобы сделать тебя госпожой Шэдоу-Гарда и моей супругой.

— Похитить, — повторила Айвина. — Лишь таким путем ты можешь овладеть мной, а это твой излюбленный способ добиваться того, что тебе нравится. Только ведь любовь украсть нельзя, Валет.

— Значит, придется обойтись без нее, — ответил он.

— И что же теперь? Отправишься в Шэдоу-Гард?

— Зачем же. Шэдоу-Гард здесь. Отныне это место будет во веки веков называться Шэдоу-Гард, и я отсюда никуда не уйду.

— Я так и знала. — Голос Айвины звучал мягко и спокойно. — Ты думаешь править тут — в замке, который принадлежал моему супругу… Что ты сделал с ним?

— А что он сделал со мной? И в чем я поклялся ему? Слуги же его спят — все, кроме одного, который может тебя позабавить. Давай глянем вон из того окна.

Волоча ноги, как во сне, девушка подошла к окну. Твердой рукой Валет откинул портьеру и указал куда-то пальцем.

Внизу, на площадке, которой, как знала Айвина, тут раньше не было, танцевал Квайзер. Серый, как булыжник, огромный гермафродит старательно выполнял сложнейшие па Адской Пляски. Несколько раз он падал, поднимался и снова пускался в пляс.

— Что он делает?

Повторяет те подвиги, которые принесли ему приз — Хелфлейм. Он будет снова и снова переживать свой триумф, пока не разорвется его сердце или не лопнет какой-нибудь крупный кровеносный сосуд. Тогда он сможет наконец умереть.

— Но это ужасно! Пощади его!

— Нет. Это ничуть не более ужасно, чем те страдания, которые он причинил мне. Ты когда-то обвинила меня, будто я не держу слова. Что ж, я дал клятву отомстить ему, и теперь ты видишь, что я слов на ветер не бросаю.

— Что же это за Сила, которой ты овладел? — спросила Айвина. — Ты не был способен на такое, когда я… когда мы были с тобой близки.

— В моих руках Ключ-Который-Был-Утрачен. Кольвиния.

— И как же ты овладел им?

— Это не имеет значения. Важно, что я могу заставить горы ходить, а землю — треснуть, как спелое яблоко, что я могу призвать с неба молнию и вызвать на помощь духов. Я могу уничтожить любого Властителя даже в месте средоточия его Силы. Я стал самым могущественным существом на всей Темной Стороне Мира.

— Да, — отозвалась она. — Вот ты и дал себе достойное имя. Ты — не человек. Ты — существо, тварь.

Валет выглянул в окно, чтобы еще раз насытиться зрелищем пляшущего Квайзера, а потом задернул портьеру. Айвина повернулась к нему спиной.

— Если ты объявишь пощаду всем, кто остался в живых, защищая этот замок, — сказала она наконец, — я выполню все, что ты мне прикажешь.

Валет протянул свободную руку, как бы желая коснуться Айвины, и тут за окном раздался мучительный крик. Валет опустил руку.

«Радость отмщения слишком сладостна, чтоб расстаться с ней так скоро», — подумал он.

— Милосердие, как я узнал на собственном опыте, такая штука, которой человека лишают именно тогда, когда он в ней нуждается особенно остро. Если же этот человек оказывается в положении, когда он может пощадить тех, кто еще недавно был так жесток с ним, они тут же начинают вопить о милосердии.

— Я уверена, — сказала Айвина, — что в этом замке еще никто не просил пощады.

Девушка снова повернулась к нему и долго всматривалась в его глаза.

— Нет, — произнесла она. — В тебе нет жалости. Когда-то в тебе было хоть нечто, отдаленно напоминавшее благородство. Теперь нет и его.

— Как ты думаешь, что я собираюсь сделать с Ключом, после того как отомщу всем моим врагам?

— Не знаю.

— Я хочу объединить все земли Тьмы в единое королевство.

— И, без сомнения, сам станешь королем в этом государстве?

— Разумеется, ибо нет никого, кроме меня, кто мог бы совершить такое дело. А потом я собираюсь провозгласить здесь эру порядка и законности.

— Твоего порядка? И твоей законности?

— Ты все еще не понимаешь. Я долго обдумывал этот план, и хотя верно, что поначалу я разыскивал утраченный Ключ только с целью отомстить врагам, потом я пришел к выводу, что надо поступить по-другому. Я использую Ключ, чтобы покончить со своенравием и разборками Властителей и чтобы обеспечить процветание нового государства.

— Тогда начни сейчас и здесь. Дай благоденствие Хай-Даджену или Шэдоу-Гарду, если тебе больше нравится называть его так.

— Это верно, я уже отплатил за многие обиды из числа тех, что были мне нанесены, — задумчиво сказал Валет, — и все же…

— Начни с милосердия, и тогда, возможно, когда-нибудь твое имя будут произносить с благоговением, — молвила Айвина. — Но если ты откажешь в нем, будь уверен — ты пожнешь одни проклятия.

— Возможно… — Он отступил на шаг.

Глаза Айвины с подозрением обшарили его высокую фигуру.

— Что ты там держишь под плащом? Ты, должно быть, принес что-то, что хочешь мне показать?

— Да так, пустяк, — ответил он. — я передумал, да и дел у меня много. Вернусь к тебе попозже.

Но Айвина бросилась к нему и изо всех сил рванула к себе его плащ. Раздался пронзительный крик, и Валет выронил голову Повелителя Крыланов на пол, чтобы схватить женщину за запястья. В ее правой руке был зажат кинжал.

— Зверь! — крикнула она и впилась зубами ему в щеку.

Валет призвал на помощь всю свою Силу и произнес короткое заклинание; кинжал Айвины превратился в черный цветок, который Валет заставил Айвину поднести к ее лицу. Она плевалась, проклинала и била его ногами, но силы ее иссякали, движения замедлялись, глаза стали закрываться. Когда она почти сомлела, Валет подхватил ее на руки, понес к постели и осторожно положил на покрывало. Айвина продолжала сопротивляться, но сил уже не было, пришли вялость и сознание поражения.

— Говорят, что Сила убивает все лучшее, что есть в мужчине, — произнесла она, задыхаясь. — Тебе это не грозит. Даже если бы ты напрочь лишился всякой Силы, ты бы все равно остался тем, чья сущность — Зло, чье имя — Валет-Стервятник.

— Пусть будет так, — кивнул он, — и все же то, о чем я говорил тебе, свершится, и ты будешь рядом со мной, станешь свидетельницей моих деяний.

— Нет, так не будет. Я покончу с собой.

— Я сломлю твою волю, и ты полюбишь меня.

— Ты никогда не коснешься ни моего тела, ни моей души.

— Сейчас ты уснешь, — прошептал он, — а когда проснешься, мы отпразднуем наш союз. Твое сопротивление будет недолгим, ты отдашь мне сначала свое тело, а потом свою душу. Сперва ты будешь отдаваться мне покорно и бесстрастно, но я буду приходить снова и снова, опять и опять. А потом наступит ночь, когда ты сама придешь ко мне. Теперь же спи, а я возложу Смейджа на жертвенный алтарь его господина и очищу этот замок от всего, что вызывает мою неприязнь. Спи спокойно. Новая жизнь открывает тебе объятия.

И он вышел, и все получилось так, как он сказал.