1146 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА
— Тамберли на сеансе контрольной связи. Вольстрапа нет, он в обществе гостей-мужчин. Я одна в нашей комнате, поэтому пользуюсь возможностью связаться с вами. У нас все в порядке.
— Привет, Ванда!
— Мэнс?! Это ты? Как ты? Как дела? О, как приятно услышать твой голос!
— И твой, милая. Я здесь с Акопом Микеляном, твоим связным. Есть несколько свободных минут?
— Есть, конечно. Подожди, я на всякий случай запру дверь. Слушай, Мэнс, мы обнаружили, что Лоренцо де Конти жив и готовится к женитьбе.
— Знаю. Я уже подтвердил в грядущем, что он та самая фигура, из-за которой все перемешалось. Процесс изменений продолжается и не прекратится, пока мы не остановим его. Информация, черт побери, едва не стоила жизни Карелу Новаку.
— О, нет!
— Он прикрывал мой отход. Как только я добрался до аппарата, мы с Джеком вернулись в прошлое и вырвали Карела из заварухи. Но мы в конце концов не эту историю должны охранять.
— Твой тон… дело было опасным для тебя, да, Мэнс?
— Забудь о нем. Я цел и невредим, если тебя это тревожит. Расскажу обо всем потом. Есть новости?
— Ну что сообщить?.. Вчера Бартоломео Конти де Сеньи прибыл в соответствии с приглашением.
— И что?
— Забыл? Ты ведь сам рассказывал мне о нем. Двоюродный брат или еще что-то в этом роде. Молод, холост. Похоже, он здорово разозлен. Я думаю, он надеялся на брак с Иларией. Такая партия была бы выгодна его семье.
— Похоже на правду. Ему было предопределено стать ее мужем в нашем варианте истории и затем отцом папы Григория. Наша задача как раз и состоит в том, чтобы убрать Лоренцо с пути. Немедленно. Я слышал, свадьба назначена на следующую неделю. Ванда? Ванда?!
— Да. Я… Мэнс, ты же не хочешь… нельзя же просто… ликвидировать его…
— Мне это тоже претит. Но есть ли у нас выбор? Однако все можно сделать быстро и безболезненно, не оставив на теле никаких следов. Нейропроектор… остановка сердца… это как свет выключить… Окружающие воспримут его кончину как естественную смерть. Они поскорбят, но жизнь тем не менее будет продолжаться. Жизнь нашего мира, Ванда.
— Нет! Надо лишь расстроить женитьбу Лоренцо. И мы должны придумать какую-то уловку. Но убить его… Я не могу поверить, что ты говоришь об этом.
— Молю бога, чтобы было иначе.
— Тогда давай думать, черт побери!
— Ванда, послушай меня. Он слишком опасен. Его вины в этом нет, но я установил при дворе Фридриха, что он буквально… фокусирует хаос. Столько мировых линий в нем пересекается, что даже праправнук Лоренцо чуть не разбил наши планы и расправился бы с нами, если бы не Карел. Лоренцо должен уйти.
— Теперь слушай ты, Мэнсон Эверард. Выкради его или еще что-нибудь, но не…
— А что будет после его внезапного исчезновения? Я сказал, что будущее целиком определяется событиями этого месяца в Ананьи. Все зависит от Лоренцо. Я не знал этого раньше, поэтому в Риньяно не разобрался с ним, как следовало, и теперь вижу, чем это обернулось. Мы не имеем права еще на одну ошибку. Не забывай, что и мне он симпатичен. Это действительно больно.
— Помолчи. Дай мне договорить. Я помогу тебе завершить операцию без ненужных жертв. Не думаю, что ты справишься без меня. И можешь быть уверен, я не стану участвовать в убийстве. Он… мы не можем…
— Эй, Ванда! Не лей слезы!
— А я и не плачу! Я, я… Ладно. Или ты соглашаешься, или… Можешь привлечь меня потом за нарушение субординации, если тебе угодно. Что бы со мной ни сделали, я, проживу еще много лет, презирая тебя… Мэнс! Ты… слышишь меня?
— Ну да. Размышляю. Видишь ли, я не настолько слаб и эгоистичен, чтобы не взять на себя вину, если необходимо. Но поверишь ли ты, если я скажу, что мне было бы легче умереть там вместе с Карелом? Если мы сможем найти другое решение задачи, которое также гарантирует нам, что история не породит новое чудовище, то я, Ванда, буду перед тобой в неоплатном долгу до скончания вселенной.
— Мэнс, Мэнс! Я знала, что ты согласишься!
— Полегче, девочка! Никаких обещаний, кроме обещания постараться. Посмотрим, что можно придумать.
— Нужно подумать. Весь вопрос в том, на что он клюнет. Его психология, инстинкты… Но я достаточно хорошо узнала его.
— В самом деле?
— Да, он разыгрывает передо мной целый спектакль. Никогда прежде моей добродетели не угрожали столь изысканно.
— Неужели?
— Разве ты не понимаешь, что именно по этой причине я не могу согласиться… Будь он просто очаровательным плутом, я могла бы, но Лоренцо — настоящий человек. Честный, отважный, преданный, независимо от того, насколько ошибочны побудительные мотивы его поступков; он не слишком образован по нашим меркам, но жизненного опыта у него не меньше.
— Хорошо, давай вместе подумаем, как нам использовать его многочисленные достоинства, и выйдем на связь завтра.
— Мэнс! Ты что, ревнуешь?
Господин Эмиль ван Ватерлоо, посетовав на недомогание, удалился в свои покои. Он хотел отлежаться, чтобы непременно присутствовать на венчании и свадебных торжествах, предстоящих через три дня. Синьор Лоренцо отыскал добродетельную супругу Валбургу в солярии, где она пребывала в состоянии уныния.
— Зачем так печалиться, моя госпожа? — спросил он. — Уверен, ваш муж слегка приболел и только.
— На все воля божья, — вздохнула она. — Однако… простите мне мою смелость, но я ждала этой прогулки, которую вы обещали, гораздо больше, чем вы подозреваете.
— Понимаю.
Взгляд его цепко держал Ванду. Платье свободного покроя не скрывало гибкости и изящества ее фигуры. Из-под головного убора выбивался локон золотых волос.
— Особа, подобная вам, молодая, много путешествовавшая, должна томиться в заточении среди этих стен и кудахтанья заурядных женщин. Я тоже, Валбурга, слишком часто чувствую себя словно в темнице.
Она отозвалась задумчивой улыбкой.
— Вы смотрите на мир проницательнее и с большей добротой, чем я могла ожидать от великого воина.
Лоренцо улыбнулся.
— У нас еще будет время для прогулок, клянусь.
— Не стоит давать обещаний, которые вы не сможете исполнить. Вы должны вступить в брак, у вас будут более приятные обязанности, а мы тем временем… нам лучше не злоупотреблять любезностью вашего отца. Сразу же после празднества мы отправимся в путь, на родину. — Ванда опустила глаза.
— Я всегда буду помнить…
Он прочистил горло.
— Моя госпожа, если вы сочтете мое предложение неприличным, скажите прямо, но… не пожаловали бы вы меня честью сопровождать вас на прогулке хотя бы завтра?
— О, вы… Вы привели меня в смятение, синьор.
«Не хватила ли я через край? Он, похоже, теряет голову».
— Ваше время, несомненно, дороже, чем… Но я достаточно хорошо узнала вас. Вы говорите то, что думаете. Хорошо, я попрошу позволения у муха и надеюсь, он будет рад оказанной вами чести. Хотя и не в такой мере, как я.
Лоренцо склонился в поклоне.
— Трижды удовольствие и честь для меня.
В оживленной беседе они провели время до самого вечера. Говорить с ним было легко, несмотря на его любопытство к странам, в которых она якобы побывала. Как и любого мужчину, Лоренцо легко можно было вовлечь в монолог. Однако в отличие от большинства мужчин он говорил интересно.
Когда Ванда вернулась наконец к себе, Вольстрап лежал, уставившись в потолок, при свете единственной свечи.
— Как дела? — спросила она на темпоральном языке.
— Жуткая тоска, — ответил он. — Никогда прежде я не понимал, сколь благословенны печатное слово и изобилие книг. — И с кислой миной добавил:
— Ничего не поделаешь. Провел день в обществе собственных мыслей. — Он сел в кровати. — А что вы имеете сообщить?
Ванда рассмеялась.
— Именно то, на что мы надеялись. Утром он повезет меня на прогулку в лес. С вашего разрешения, разумеется.
— Сомневаюсь, чтобы он ожидал возражений с моей стороны. Совершенно очевидно, что я снискал репутацию м-м… обходительного господина. — Вольстрап нахмурил брови. — Но вы, неужели вы совсем не боитесь? Прошу, будьте осмотрительны. Ситуация может выйти из-под контроля в любое мгновение.
— Нет. Я абсолютно спокойна и боюсь только того, что ничего не произойдет.
Ей показалось, что Вольстрап покраснел, но свет был слишком тусклым, чтобы рассмотреть.
«Должно быть, считает меня совсем бесстыжей девкой. Бедняга! Не исключено, что ему на самом деле совсем не так легко, как он старается делать вид, когда я рядом в постели, но он не смеет ко мне прикоснуться. Ну ничего, завтра так или иначе мы должны завершить дело», — думала Ванда.
По коже у нее пробежал холодок. Она вызвала Эверарда. Говорили быстро и конкретно.
Странно, но она мгновенно заснула. Сон был неглубоким, оживленным видениями, но на рассвете Ванда проснулась бодрой.
— Я готова к большой охоте! — воскликнула она.
— Простите? — переспросил Вольстрап.
— Так, ерунда. Пожелайте мне удачи.
Когда Ванда была уже на пороге, душевный порыв вернул ее назад. Она склонилась над Вольстрапом и легким поцелуем коснулась его губ.
— Будьте осторожны, дружище!
Лоренцо ждал на первом этаже за столом, на котором был накрыт обычный скромный завтрак.
— Как следует подкрепимся в полдень, — пообещал он.
В его голосе звучала радость. Каждое движение было исполнено итальянской живости и грации.
— Какая жалость, что только мои глаза наслаждаются дарованным вами праздником красоты, но я в упоении от него.
— Прошу вас, синьор, вы становитесь дерзким.
«Говорила бы средневековая фламандка в стиле викторианских романов? Ничего, ему, похоже, нет дела до моих слов».
— Дерзок, но прав, моя госпожа.
Ванда старательно подготовилась к прогулке: затянула корсаж — даже туже, чем следовало, отчего ей было не совсем удобно, — и тщательно подобрала одежду по цвету. Голубой цвет шел ей больше всего. Впрочем, Лоренцо выглядел еще живописнее — красная короткая накидка поверх прихотливо расшитого золотисто-зеленого длинного камзола, меч на поясе из тисненой кожи с бронзовой пряжкой, желтовато-коричневые (под цвет глаз) узкие штаны, покрой которых подчеркивал линии бедер и икр, красные башмаки с загнутыми вверх носами. Короче, они друг друга стоили.
Внезапно ее кольнула жалость.
«Бедная Илария! Тихая, застенчивая домоседка, предназначенная судьбой для обета верности, материнства, дома, — и вдруг появляюсь я и околдовываю ее суженого…
Но здесь нет ничего удивительного для нравов этих времен, и, может быть, я обманываюсь, но мне показалось, что Бартоломео относится к ней как к личности — до определенной степени, конечно. И что бы ни случилось, это по крайней мере не убийство».
Лошади стояли наготове на улице. Лоренцо не совсем точно выразил свою мысль, когда сказал, что обед будет на двоих. Даже здесь это могло вызвать скандал. Двое слуг, муж и жена, сопровождали их в прогулке с корзинами снеди. В течение дня Ванде необходимо будет остаться наедине с рыцарем. Если он не сделает первого шага, придется самой проявить инициативу. Она пока не знала, каким образом. Ванда, предпочитая откровенность в отношениях с людьми, никогда не прибегала к уловкам женской соблазнительности. Она полагала, что и сейчас, с Лоренцо, это искусство ей не потребуется.
Однако, взобравшись на лошадь и устраиваясь в дамском седле, лишенном всяких излишеств, она все же решила показать Лоренцо стройную ножку, обтянутую чулком.
Копыта застучали по мостовой. Городские ворота остались позади вместе с запахами города, и Ванда перевела дух. С востока струился солнечный свет. Земля у подножия холмов то убегала вверх, то проваливалась в овраги, играя пятнами тени и света, то раскидывалась долинами, покрытыми лоскутным одеялом из полей, садов и виноградников, сшитых серебряными нитями ручейков. Селения лепились к земле белыми гнездами. Вдалеке Ванда увидела два замка. Вокруг ферм простирались дикие пастбища коричневого цвета с вкраплениями лесов, зеленой листвы которых коснулось первое дыхание осени. Высоко в небе на все голоса кричали птицы. В воздухе ощущалась прохлада, но он быстро прогревался и был восхитительно свеж.
— Какая красота! — воскликнула Ванда. — У нас нет ничего подобного на плоских равнинах Фландрии.
«Зато есть в родной Калифорнии».
— Я покажу вам горную долину, где поет водопад и маленькие рыбки играют в его струях, как падающие звездочки, — отозвался Лоренцо. — Деревья там напоминают столбы и арки — так и кажется, что из-под их сени покажутся лесные нимфы. Как знать? Вдруг они и правда прячутся там?
Ванда вспомнила замечание Эверарда о том, что люди в мрачные времена не чувствовали привязанности к природе. Только в позднее средневековье природа была приручена человеком в той степени, чтобы доставлять ему радость. Может, Лоренцо немного опережал свое время?..
Эверард… Ванда подавила в себе чувство вины. И заодно постаралась избавиться от сковывавшего ее напряжения.
«Действуй в стиле дзен. Наслаждайся окружающим, пока возможно. А задание, которое предстоит выполнить, пусть лишь обострит ощущения. В конце концов, такое приключение!»
Лоренцо пришпорил коня и помчался галопом. Ванда последовала за ним. Она была хорошей наездницей. Но вскоре им пришлось сбавить скорость и дождаться трясущихся на своих кобылах слуг. Переглянувшись, Ванда и Лоренцо рассмеялись.
Время текло вдоль извилистых тропинок, в ритме мышц и глубокого дыхания, заполненное скрипом и позвякиванием сбруи, острыми запахами кожи, пота и леса, потрясающими видами то укромных зеленых уголков, то необъятных просторов, короткими репликами и обрывками песен Лоренцо… «Наше ложе — радость и трава. О, трели соловья!»
Прошло два часа, прежде чем Лоренцо остановил коня. Лесная тропинка, по которой они ехали, вела к лугу, где журчал ручей.
— Здесь мы и устроим трапезу, — сказал он.
У Ванды учащенно забилось сердце.
— Не рано ли?
— Я не собирался утомлять вас тряской в седле. Напротив, я рад подарить вам теплые воспоминания о моей стране, чтобы вы увезли их домой.
Ванда заставила себя изобразить трепет ресниц.
— Как пожелает любезный хозяин. Вы никогда не ошибались в выборе, синьор.
— Лишь потому, что общество вдохновляет меня.
Соскочив на землю, Лоренцо протянул ей руку и помог спешиться, затем долго не выпускал ее пальцы из своих рук.
— Марио, Бьянка! — приказал он. — Приготовьте все, но можете не торопиться. Прежде я хочу показать гостье грот Аполлона. Возможно, ей захочется побыть там некоторое время.
— Как прикажете, — отозвался ровным тоном слуга.
Бьянка, покачав головой, не удержалась от хихиканья. Да, они знали, что затевает синьор Лоренцо и что им следует помалкивать после возвращения с прогулки.
Лоренцо предложил Ванде руку, и они пошли прочь от слуг. Она с деланной нерешительностью спросила:
— Грот Аполлона, синьор? А это не… языческая святыня?
— О, нет. Он, несомненно, был посвящен какому-то божеству в давние времена, и если не Аполлону, то напрасно, — ответил ее спутник. — Так его называют в наше время молодые люди — ведь Аполлон это солнце и жизнь, красота и счастье. Но думаю, сегодня мы будем там одни. Уверен, что каждый входящий в грот найдет в нем свое очарование и волшебство.
Он продолжал в том же духе. Ванде доводилось слышать вступления и похуже. Лоренцо, однако, хватило ума время от времени замолкать, давая ей возможность насладиться неизъяснимой прелестью природы. Тропинка была узкая настолько, что им приходилось идти бок о бок, и уводила вдоль берега ручья, все выше на холм. Деревья закрывали ее желто-золотистым навесом листвы, где играли солнечные лучи. На исходе лета птицы уже не пели, но Ванда слышала их голоса, видела непоседливых белок и даже заметила промчавшегося стрелой оленя. Утро разливалось ровным теплом, травы поднялись к солнцу. Лоренцо помог Ванде снять накидку и перекинул ее через левую руку.
Шум падающей воды слышался все ближе. Они снова вышли на поляну. Девушка, хлопнув в ладоши, воскликнула от искреннего восторга. С утеса, искрясь, падала вода. Деревья окружали крохотную поляну кольцом и смыкались над ней живым потолком. Дерн по берегам ручья, зеленый и мягкий, окаймляла широкая полоса мха.
— Ну как? Исполнил ли я свое обещание? — спросил Лоренцо.
— Тысячекратно.
— Ваши слова радуют меня больше победного клича на поле боя. Идите сюда, напейтесь, если хотите, и садитесь, — Лоренцо расстелил ее накидку на земле, — и мы возблагодарим бога за его щедрость, найдя в ней удовольствие.
«Похоже, он уже решился, — мелькнуло у нее в мыслях. — Серьезный малый… и есть в нем этакая основательность, глубина… было бы интересно… — Ванда усмехнулась про себя. — Однако, сегодня он, похоже, собирается заняться мной, и накидка брошена на траву вовсе не для того, чтобы я сидела».
Напряжение сковало Ванду.
«Пора!»
Лоренцо склонился над ней.
— Вам плохо, моя госпожа? Вы так побледнели! — Он взял Ванду за руку.
— Отдохните, пожалуйста. Мы можем оставаться здесь сколько угодно.
Девушка покачала головой.
— Нет, благодарю вас, я совершенно здорова. — Поняв, что она полувнятно бормочет, Ванда произнесла обычным голосом: — Будьте ко мне снисходительны. Я дала обет ежедневно во время этого путешествия приносить молитву моему небесному покровителю. — И бросив томный взгляд на Лоренцо:
— Если я не исполню его сейчас, боюсь, что позже и вовсе забуду о нем.
— Да-да, конечно, — Лоренцо отошел в сторону и снял темно-фиолетовую шляпу.
Ванда достала коммуникатор, поднесла диск к губам и включила устройство.
— Говорит Ванда, — произнесла она на английском, поскольку темпоральный звучал слишком чужеродно. Она слышала биение сердца отчетливее своих слов. — Думаю, все складывается так, как мы и надеялись. Он и я находимся вдвоем в горной долине, и если он не дает воли рукам, то только потому, что его тактика гораздо тоньше. Зафиксируй мои координаты и дай мне… скажем, пятнадцать минут, чтобы создать непринужденную обстановку. Хорошо?
Она, конечно, понимала, что сейчас Эверард не может ответить, чтобы не вызвать подозрений Лоренцо.
— Связь закончена, — она выключила рацию, опустила медальон, склонила голову и перекрестилась. — Аминь!
Лоренцо тоже осенил себя крестом.
— Вы молились на вашем родном языке?
Ванда кивнула.
— Диалект моего детства. Мне так гораздо спокойнее. Мой покровитель заботливо хранит меня. — Она засмеялась. — Теперь я чиста перед небом и даже готова на опрометчивые поступки.
Лоренцо нахмурил брови.
— Остерегайтесь! Это похоже на ересь катаров.
— Я пошутила, мой господин.
Он тут же отбросил религиозность в сторону и засветился улыбкой, как водная гладь под лучами солнца.
— У вас необычный медальон. Внутри какая-нибудь реликвия? Можно посмотреть?
Получив согласие, он взялся за цепочку, скользнув пальцами по груди девушки, и снял медальон через голову. С одной стороны был выгравирован крест, на другой — епископский посох и пороховница.
— Тонкая работа, — пробормотал он. — Достойная владелицы.
Лоренцо повесил цепь с медальоном на ветку дерева.
Вандой овладело беспокойство.
— С вашего позволения, синьор, — она направилась к дереву.
Он преградил ей дорогу.
— Он ведь не нужен вам прямо сейчас? — промурлыкал Лоренцо. — И вы не по погоде тепло оделись, я вижу капельки пота на вашей белоснежной коже. Позвольте помочь вам…
Он заключил щеки Ванды в ладони, потом пальцы его опустились к ее подбородку и развязали ленты головного убора.
— Вы ослепляете меня золотым сиянием, — выдохнул он и привлек Ванду к себе.
— Мой господин, — задохнувшись, прошептала она, как подобает добропорядочной женщине, — что вы делаете? Не забывайтесь! — Ванда оказывала лишь легкое сопротивление его силе. Тело Лоренцо было мощным и гибким. Его горячее дыхание, колкие усы и борода привели Ванду в смятение. Он знал, как целовать женщину.
— Нет, — слабо запротестовала она, когда его губы коснулись шеи. — Это нехорошо, это смертный грех. Отпустите меня, умоляю!
— Это правильно, это естественно, это судьба — моя и ваша. Валбурга, о Валбурга! Ваша красота вознесла меня к вратам рая. Не свергайте меня в ад с небесных высей!
— Но я, я скоро должна уехать…
— А я буду лелеять воспоминания во время долгого крестового похода и до тех пор, пока я живу на этой земле. Не отвергайте Купидона здесь, в его обители!
«Как часто он произносил эти слова? Он весьма искушен. Но всерьез ли это? В какой-то степени, наверно. А мне, мне придется держать его на крючке до прибытия Эверарда. Любой ценой продержаться. Я думала, что пятнадцать минут — срок вполне безопасный, а тут, ну просто лесной пожар, ей-богу».
Спустя какое-то время — хотя времени она уже не замечала, — Ванда перестала умолять, чтобы Лоренцо отпустил ее, и лишь пыталась удержать его руки от излишней проворности. Это тоже продолжалось недолго. Неожиданно для себя Ванда обнаружила, что лежит на собственной накидке, а Лоренцо поднимает ее юбки выше колен.
«Ну что ж, если так, то ради дела я готова и на большие жертвы», — успела подумать она.
Воздух с треском разорвался.
— Берегись, грешник! — прогремел Эверард. — Ад давно поджидает тебя!
Лоренцо скатился с Ванды и вскочил на ноги. Первой безотчетной мыслью Ванды было: «О черт!» Она села, потому что от волнения и частых ударов сердца не могла сразу подняться с земли.
Эверард, приземлив темпороллер, спустился с аппарата и встал, возвышаясь над ними. Белые одежды скрывали его крепкую фигуру. Огромные крылья переливались радугой за его плечами. Вокруг головы сиял нимб. Лицо его, правда, выглядело для ангела слишком уж по-человечески, подумала Ванда, но может быть, именно это и придавало убедительности иллюзии, созданной с помощью фотонного генератора Патруля.
В правой руке Эверард держал распятие внушительных размеров. Внутри него, знала Ванда, был вмонтирован парализатор. Он говорил, что оружие может и не понадобиться. Должен сработать розыгрыш. Эверард и Кит Денисон проделали подобный трюк в древнем Иране и благодаря ему исправили нарушение в истории локального характера.
— Лоренцо де Конти, велики твои грехи на земле! — произнес Эверард. — Как ты посмел посягнуть на честь твоей гостьи накануне женитьбы на непорочной и праведной девице? Знай, своим поступком ты осквернил не только собственное ничтожное существо!
Рыцарь в ужасе отшатнулся.
— Я не хотел ничего дурного! — закричал он. — Женщина ввела меня в искушение!
Ванда решила, что разочарование — это не самая подходящая сейчас реакция.
Лоренцо заставил себя посмотреть в лицо Эверарда. Он никогда прежде не видел его, хотя агент Патруля прекрасно знал итальянца с той поры, когда прервалась линия времени. Лоренцо сжал кулаки, расправил плечи и судорожно втянул в себя воздух.
— Нет! — сказал он. — Я солгал. Она ни в чем не виновата. Я увлек ее сюда с греховной целью. Пусть наказание падет на меня одного.
Слезы затуманили глаза Ванды.
«Я вдвойне рада, что мы оставляем его в живых», — подумала она.
— Достойные слова, — с бесстрастным видом провозгласил Эверард. — Их припомнят в судный день.
Лоренцо облизнул губы.
— Но почему наказание настигло нас, вернее, меня? — проворчал он. — Подобное происходит тысячи раз каждый день по всему миру. Почему Небеса столь озабочены мною? Она… уж не святая ли она?
— Это определит Бог, — ответил Эверард. — Ты, Лоренцо, совершил серьезный грех, потому что Всевышний предназначал тебя для великих деяний. Святой Землей овладевают язычники, над ней нависла угроза утраты ее для христиан, потому что те, кто по воле Божьей владел ею, забыли о праведности до такой степени, что своим присутствием оскорбляют святыни. Как может грешник искупить их вину!
Рыцарь пошатнулся.
— Я должен…
— Тебя призывают в крестовый поход. Ты мог повременить, готовя душу в мире семейной жизни, пока германский король не выступит в поход. Теперь на тебя налагается епитимья — ты отрекаешься от женитьбы и немедленно отправляешься в войско короля.
— О, нет…
«Ужасный скандал, особенно если он осмелится раскрыть причину только своему духовнику. Бедная отверженная Илария. Несчастный старик-отец. Как бы мне хотелось сделать все иначе», — думала Ванда.
Она предлагала Эверарду перенести Лоренцо в прошлое, чтобы он с самого начала отказался от предложенной партии. Эверард тогда возразил:
— Неужели ты до сих пор не осознала, сколь неустойчиво равновесие событий? Ты уговорила меня на авантюру, которая едва укладывается у меня в сознании.
Сейчас, обращаясь к Лоренцо, он произнес:
— Ты получил приказ, солдат! Подчинись и благодари Бога за его милость!
Лоренцо продолжал неподвижно стоять на месте. Холодок пробежал по телу Ванды. Да, он порождение своей эпохи, но он умен, крепок и отнюдь не наивен, когда дело касается отношений между людьми.
— На колени! — твердо произнесла она и сама приняла молитвенную позу, сложив перед собой руки.
— Да, да! — Лоренцо шатко двинулся к силуэту ангела. — Господь указал мне верный путь. Спаситель укрепил мою волю и вложил силу в руку, держащую меч.
Он опустился на колени перед Эверардом, обнял ноги патрульного и склонил голову на его сияющие одежды.
— Достаточно! — смущенно произнес Эверард. — Ступай и больше не греши!
Лоренцо отпустил Эверарда, воздел руки вверх, словно в молитве, затем вдруг неуловимым движением опустил левую руку и резко ударил по правой руке Эверарда. Распятие выпало из разжавшихся пальцев. Лоренцо проворно выпрямился и отскочил назад. Его меч со свистом вылетел из ножен. Солнце вспыхнуло на стальном клинке.
— Ты ангел?! — выкрикнул он. — Или демон?
— Какого черта?! — Эверард сделал шаг, чтобы поднять парализатор.
Лоренцо прыжком преградил ему путь.
— Стой там, где стоишь, иначе зарублю! — громко распорядился рыцарь.
— Назови, кто ты истинно есть, и отправляйся восвояси!
Эверард овладел собой.
— Ты отказываешься повиноваться посланнику Небес?
— Нет. Но если ты и в самом деле посланник Небес. Помоги мне Господь, я должен это узнать!
У Ванды голова пошла кругом.
«Он не поверил. Почему? Да, Мэнс рассказывал, что здесь в ходу истории о дьяволах, набросивших личину, чтобы завлечь людей в свои лапы, а некоторые даже принимают облик Иисуса. Если у Лоренцо возникли подозрения…»
— Смотри на меня! — сказал Эверард.
— Я даже ощупал тебя! — отрезал Лоренцо.
«Охо-хо, — догадалась Ванда. — Ангелам не положено иметь гениталии. Да, мы столкнулись с необычайно проницательным и бесстрашным человеком. Не удивительно, что будущее целиком зависит от него».
Ванда двинулась вперед на четвереньках. Распятие лежало метрах в трех от нее. Если Эверарду удастся удержать внимание Лоренцо, пока она не подползет к оружию, быть может, им удастся закончить операцию.
— Чего ради Сатана станет отправлять тебя в крестовый поход? — возразил агент Патруля.
— Чтобы убрать меня отсюда. На случай, если Роджер, этот волк, решит украсть у нас не только Сицилию. — Лоренцо воздел очи к небу. — Господи, — взмолился он, — не заблуждаюсь ли я? Даруй мне знамение!
«Вряд ли Мэнс сумеет взмахнуть крыльями», — успела подумать Ванда.
Эверард метнулся к темпороллеру. На нем он сможет держать ситуацию под контролем. Лоренцо с криком бросился на него и взмахнул мечом. Эверард едва увернулся. Кровь проступила сквозь порванную одежду, толчками выливаясь из глубокой раны на правом плече и стекая на грудь.
— Вот оно, мое знамение! — завопил Лоренцо. — Ты не демон и не ангел! Умри, колдун!
Он сбросил Эверарда с темпороллера, не дав ему и секунды, чтобы воспользоваться коммуникатором. Ванда подползла к распятию. Схватив его, она вскочила на ноги и тут поняла, что не знает, как пользоваться замаскированным оружием.
— Ты тоже?! — простонал Лоренцо. — Ведьма!
Он двинулся на Ванду. Меч сверкнул над его головой. Неистовая ярость до неузнаваемости исказила лицо Лоренцо.
Эверард бросился в атаку. Правая рука висела плетью, и, чтобы остановить меч, он что было сил ударил Лоренцо сжатой в кулак левой. Удар пришелся сбоку, под челюсть. Треснула кость.
Меч описал дугу и выпал из руки Лоренцо, блеснув, как струя водопада. Рыцарь пошатнулся, обмяк и рухнул на землю.
— Ванда, как ты там? — прохрипел Эверард.
— Нормально. Я не ранена. Что с ним?
Они подошли к Лоренцо. Рыцарь, скрючившись, лежал на земле, недвижимый, с широко открытыми глазами, обращенными к небу. Рот зиял ужасающей впадиной, язык вывалился на выбитую скулу. Голова была неестественно вывернута.
Эверард присел на корточки, осмотрел Лоренцо, выпрямился.
— Мертв, — медленно сказал он. — Перелом шеи. Я не хотел. Но он убил бы тебя.
— И тебя! О, Мэнс! — Ванда прижалась головой к его окровавленной груди. Он обнял ее левой рукой.
— Мне нужно вернуться на базу, чтобы меня подлатали, пока я не потерял сознание, — сказал он, немного помолчав.
— Ты можешь… взять его с собой?
— Оживить и вылечить? Нет. Слишком опасно во всех отношениях. Пережитое нами не должно было случиться. Согласись, это настолько невероятно… Но поток времени… словно нес его, стремясь сохранить извращенное будущее. Будем надеяться, что мы наконец-то сокрушили источник всех наших зол.
Эверард нетвердой походкой направился к темпороллеру. Слова его падали отрывисто. Губы стали бледными.
— Если тебе это поможет, Ванда… Я не предупредил тебя, но… в мире Фридриха… отправившись в крестовый поход, Лоренцо умер от инфекционной болезни. Полагаю, это случилось бы и здесь… Жар, рвота, понос, беспомощность. Достойная ли это смерть для рыцаря? По-моему, нет.
Эверард с помощью Ванды забрался на аппарат. Голос его немного окреп.
— Тебе придется доиграть до конца. Беги к слугам, кричи. Скажи, что на вас напали грабители. Кровь… Он ранил одного-двух воров. Поскольку ты сбежала, разбойники решили, что им тоже лучше скрыться. Люди в Ананьи воздадут должное его памяти. Лоренцо умер как рыцарь, защищая даму.
— М-да.
«А Бартоломео добьется своего и вскоре женится на опечаленной невесте героя».
— Подожди минутку! — Она подобрала с земли меч, подошла к Эверарду и приложила клинок плашмя к его забрызганной кровью одежде. — Кровь бандитов.
Эверард слабо улыбнулся.
— Умница, — прошептал он. — Торопись!
— Давай, трогай!
Она поспешно поцеловала его и пошла прочь. Роллер и человек исчезли.
Ванда осталась одна с мечом в руке над трупом Лоренцо.
«Я тоже запятнана кровью», — подумала она отстраненно.
Стиснув зубы, Ванда сделала два надреза на ребрах с левой стороны. Никто не станет пристально обследовать ее раны и задавать вопросы. Криминалистика принадлежит далекому будущему, ее завтрашнему дню, если он существует. В доме де Конти печаль вытеснит мысли, пока гордость не облечет ее в стойкое смирение.
Ванда, склонившись над телом, вложила эфес меча в пальцы Лоренцо и хотела закрыть ему глаза, но передумала.
— Прощай! — прошептала она. — Если Бог есть, надеюсь, он воздаст тебе.
Поднявшись на ноги, она пошла к поляне, навстречу делам, которые еще ждали завершения.
