Глава 6
Они разожгли костер на берегу.
Язон сидел спиной к океану, держа в руках шлем. Эта штука причиняла ему невыносимую боль.
Он подозвал к себе Айджейл.
— Слушаю тебя, Чака. И повинуюсь.
Она подбежала к нему, легла у его ног и стала торопливо освобождать свое тело от шкур.
— Что ты думаешь о людях?! — вскипел Язон. — Сядь! Я хочу поговорить с тобой. И зовут меня не Чака, а Язон. Понятно?
— Да, Чака, — ответила она, бросая на Язона испуганный взгляд.
Он поворчал и пододвинул к ней корзину с креноджами.
— Гм… Не так-то просто изменить социальное устройство… — Он помолчал. — Скажи, Айджейл, хотела бы ты стать свободным человеком?
— Что значит «свободным человеком»?
— Свобода — это когда нет ни рабов, ни рабовладельцев. Каждый может пойти куда захочет и делать что захочет.
— Мне не нравится. — Айджейл даже задрожала. — А кто будет заботиться обо мне? Как я могу искать креноджи одна? Надо искать креноджи всем вместе. Один умрет от голода.
— Если все будут свободны, ты сможешь объединиться с другими людьми для поисков креноджей.
— Глупости! Кто найдет креноджи, тот их и съест. Никто не станет делить пищу, как это делает хозяин. Мне нравится есть креноджи.
Язон растерянно погладил отрастающую бороду.
— Все не дураки поесть, но это вовсе не означает, что люди обязаны быть рабами, — сказал он. — Однако ты права. Необходимы решительные перемены. Иначе ни о каком освобождении не может идти и речи. А покуда во избежание неприятностей придется мне во всем следовать Чаке.
Язон подобрал дубинку и побрел в темноту, обходя лагерь стороной. Он выбрал подходящий холм, на ощупь извлек из сумки небольшие колышки — наследство, доставшееся от Чаки, — и привязал к ним шнурок со стальными колокольчиками. Защищенный таким образом, он устроился в самом центре паутины. Но выспаться Язону не удалось. Всю ночь он вскакивал и вслушивался в пустоту, всю ночь ему мерещились крадущиеся шаги и угловатые тени аборигенов.
С рассветом они опять тронулись в путь, но вскоре остановились у межевого знака.
Язон отдал приказ идти дальше, и это решение пришлось всем по душе. Люди, уставшие от тоски повседневной жизни, ожидали увидеть хорошую схватку. И когда на горизонте появился отряд очередных собирателей креноджей, на лицах рабов промелькнуло некое подобие радости.
— Ненавижу тебя, Чака! — кричал на бегу Фасимба. — Ты пришел на мою землю. Я убью тебя!
— Постой!.. Да-да, я ненавижу тебя, Фасимба, прости, чуть не забыл. Мне не нужна твоя земля. Я хочу поговорить с тобой…
— У тебя новый голос, Чака, — сказал, останавливаясь, Фасимба. Он поднял над головой каменный топор и замер в ожидании.
— Да, я новый Чака. Старого Чаки больше нет. Он умер. Я хочу забрать у тебя своего раба. Отдай его, и мы уйдем.
— Чака был хороший воин. Ты, наверно, лучше Чаки, — он в гневе потряс топором, — но не лучше меня!
— Ты сражаешься лучше всех, Фасимба. Девять из десяти рабов хотели бы, чтобы их хозяином был ты, Фасимба. Но давай поговорим о деле. Мне нужен раб с дыркой в голове. Я дам за него двух других, по твоему выбору. Что скажешь?
— Хорошая сделка, Чака. Бери любого, их у меня предостаточно. Я выберу у тебя двоих. Раба с дыркой у меня нет.
Много беспокойства. Все время говорил. Я стер ногу, пиная его. С радостью от него избавился.
— Ты убил его?
— Я не трачу рабов зря. Продал дзертаноджам. Взял за него две стрелы. Тебе нужны стрелы, Чака?
— Нет, сейчас не нужны, Фасимба. Но все равно спасибо за неплохую весть. — Язон порылся в корзине и достал кренодж. — Вот, возьми.
— Где ты взял отравленный кренодж? — удивился Фасимба. — Я использую его.
— Он не отравлен, Фасимба. Он съедобен ровно настолько, насколько съедобны вообще все эти фрукты.
— Ты отлично лжешь, Чака. Я дам тебе за него стрелу, — засмеялся Фасимба.
— Он твой, — сказал Язон, кидая Фасимбе плод, — но говорю тебе: он не отравлен.
— Это я скажу тому человеку, которого буду угощать. Я хорошо использую твой кренодж. — И Фасимба бросил Язону стрелу.
Язон взглянул на подарок Фасимбы. Стрела была ржавая и с трещиной.
— Отлично, — сказал он. — А ты жди, когда твой друг съест этот кренодж.
Сделка состоялась, но подозрительный Фасимба не сдвинулся с места до тех пор, пока Язон не покинул его владений.
Прошло около трех суток, прежде чем Язону удалось приблизиться к пункту назначения.
Как только единственный ориентир — океан — пропал из виду, он вынужден был вести людей наугад. Правда, новоиспеченный рабовладелец ничем не выдал своей неосведомленности, и рабы послушно шли вперед, ни о чем не подозревая. Они шли, собирали креноджи, дважды пополнили меха водой из встретившихся по пути источников, а один раз чуть было не полакомились мясом какого-то животного. Но Язон, к великому разочарованию рабов, умудрился промахнуться.
Утром третьего дня Язон разглядел над туманной линией горизонта признаки изменения ландшафта. И еще до обеда они вышли к волнистому морю голубовато-серого песка. Перед ними лежала пустыня.
— Как здесь отыскать дзертаноджей? — спросил Язон ближайшего раба.
Но тот лишь нахмурился и отвел взгляд.
В последнее время у Язона то и дело возникали сложности с дисциплиной. Рабы, если он как следует не пинал их, не желали ударить и палец о палец. Приказ, не сопровождаемый пинком, оставался без внимания, а нежелание Язона прибегать к физическому воздействию воспринималось как проявление слабости. Все его попытки улучшить рабскую долю были обречены на неудачу.
Проклиная человеческую косность, раздосадованный Язон носком ботинка дал почувствовать рабу, кто он есть на самом деле.
— Они за той большой горой, — последовал немедленный ответ. И Язон увидел на самом краю пустыни небольшое темное пятно, не замеченное им ранее.
Когда они приблизились, стало ясно, что гора представляет собой обычный скальный выход. Но к нему была пристроена кирпичная стена, за которой могло бы разместиться немалое число воинов. Язон не собирался рисковать своими драгоценными рабами и еще более драгоценной собственной шкурой, по его сигналу колонна остановилась. Рабы устроились на песке, а Язон, держа дубинку наготове и подозрительно осматриваясь, прошел несколько шагов вперед.
Тут из-за угла стены показался человек и не спеша направился навстречу Язону. На нем была свободная одежда, а в руке он нес большую корзину. Пройдя примерно полпути, он остановился и уселся на песок, скрестив ноги. Язон внимательно осмотрел окрестности и решил, что пока ему ничто не угрожает — устроить засаду вроде как негде, а одного незнакомца он не боялся, — и Язон, пройдя еще немного, остановился в трех шагах от человека с корзиной.
— Добро пожаловать, Чака, — сказал тот. — Я боялся, что не увижу тебя после того… хм-м… небольшого недоразумения, которое произошло между нами.
Незнакомец сидел и поглаживал свою бородку. Наиболее выдающейся частью гладко выбритой головы был огромный нос, увенчанный защитными очками. Очки были сделаны из кости и казались тщательно пригнанными к его загорелому лицу. Сеть глубоких морщин на лбу и щеках указывала на то, что перед Язоном старик, которого вовсе не стоит опасаться.
— Я хочу кое-чего, — сказал Язон на манер Чаки.
— Новый голос и новый Чака? — удивился незнакомец. — Добро пожаловать. Старик был собакой. Я надеюсь, он умер в муках? Садись, друг Чака, выпей со мной. — И он извлек из корзины глиняный кувшин и две чашки.
— Где ты взял отравленный напиток? — поинтересовался Язон, вспомнив местные обычаи. Этот дзертанодж — проницательный человек, если с первого взгляда догадался, что перед ним не Чака. — Как тебя зовут?
— Эдипон, — ответил тот, пряча кувшин обратно в корзину. — Чего же ты хочешь? Нам всегда нужны рабы, и мы согласны торговать с тобой.
— Мне нужен раб с дыркой в голове, которого вы купили у Фасимбы. Я дам за него двух других.
Старик улыбнулся.
— Не стоит подражать безграмотной речи береговых варваров. Я уже по акценту могу сказать, что передо мной образованный человек. — Старик оказался много умнее, чем предполагал Язон. — Это все, чего ты хочешь?
— Пока да. Ты вернешь моего раба, и тогда мы поговорим о других делах.
— У меня на этот счет свое мнение. — Эдипон рассмеялся насмешливо и грозно. Потом сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул.
Послышался шорох песка, и Язон увидел, как из-под земли стали появляться люди. Один, два… Шесть вооруженных дубинками и щитами воинов стремительно вылезали из укрытий.
Язон проклинал себя за глупость. Зачем он согласился на встречу в месте, предложенном Эдипоном? Ему очень захотелось прибить старика, но вместо этого он обрушил дубинку на воина, который еще не успел выбраться из ямы. Тот принял удар на поднятый щит. Язон попытался бежать, но дорогу ему преградил противник. Отступать было некуда.
Он еще пытался сопротивляться, гремя рогами и клыками, размахивая дубинкой, но силы были явно неравны, и схватка оказалась короткой, хотя и свирепой. Два воина лежали бездыханные, один стоял на коленях, обхватив руками голову, но остальные повалили Язона на землю. Он позвал на помощь своих рабов, однако те даже не шелохнулись.
Язона связали и поволокли к скале. Эдипон что-то крикнул сидящим на земле рабам. На этот раз они послушно встали и поволоклись следом за всеми.
В стене обнаружилась скрытая дверь, в которую и втолкнули Язона. И тут весь гнев его как ветром сдуло. Он увидел один из кароджей, о которых ему рассказывала Айджейл. Теперь он понял, почему невежественные дикари не могли отличить механизм от животного.
Машина была длиною добрых тридцать метров и по форме напоминала лодку. Ее нос украшала огромная и явно фальшивая звериная морда с двумя рядами острых клыков и парой сверкающих кристаллических глаз, а весь корпус машины был обшит толстыми вонючими шкурами. Такая маскировка могла обмануть только великовозрастного дикаря, но даже ребенок из нормального цивилизованного общества, без сомнения, распознал бы в этом чудовище обычную машину, разглядев снизу шесть больших колес.
Двигатель был где-то спрятан — Язон в этом не сомневался. А уловив знакомый запах горючего, он чуть было не закричал от радости. Шансы на спасение резко подскочили вверх.
Дрожащих от ужаса рабов закинули внутрь кароджа. Туда же запихали и Язона, бросив его, как бревно, на палубу необычного корабля.
Он лежал и высматривал место, где может быть размещен двигатель. Спереди находился руль, какая-то рукоятка и ничего более. Язон повернулся так, чтобы разглядеть корму, и увидел кабину шириной во всю палубу, без единого окна, но с тяжелой металлической дверью, снабженной множеством замков и запоров. Никаких сомнений — это машинное отделение, тем более что на крыше кабины красовалась толстая дымовая труба. Сердце Язона готово было выпрыгнуть из груди.
— Мы отправляемся, — протрубил Эдипон зычным голосом. — Поднять сходни! Нарсиси, ты будешь указывать кароджу путь. А теперь всем молиться! Я иду просить богов перенести нас в Путлико. — Он направился к кабине. — Эребо, ленивая собака, — вдруг закричал Эдипон на одного воина, — ты забыл наполнить баки водой! Боги хотят пить.
— Я наполнил, — пробормотал Эребо, едва не подавившись креноджем.
Эдипон подошел к двери кабины и набросил на нее защитный занавес. Раздалось щелканье, скрип открывающихся запоров, и через несколько минут из трубы вырвалось облако бурого дыма.
Прошло около часа, прежде чем священная машина зашипела, задрожала и испустила струю белого пара. Несколько рабов закричали от ужаса и свалились в обморок, остальные, кажется, тоже сочли бы смерть великим счастьем. У Язона же был некоторый опыт обращения с примитивными механизмами, поэтому паровая машина не вызывала в нем ни удивления, ни тем более страха.
Кародж затрясся как в лихорадке и медленно тронулся с места. Двое насмерть перепуганных дикарей попытались спрыгнуть за борт, однако их вовремя остановили.
Одетые в своеобразные балахоны, дзертаноджи ходили между рабами и вливали им в рот полные ковши какой-то жидкости. Несчастные тут же валились на пол без сознания. Конечно, их не собирались отравить, не было никакого резона убивать пленных рабов, но люди не понимали этого и отчаянно сопротивлялись, думая, что борются за свою жизнь.
Когда подошла очередь Язона, он успел лягнуть ногой в живот одного дзертаноджа, а другому чуть не откусил пару пальцев, прежде чем они навалились на него, зажали нос и влили в рот обжигающую жидкость. Он сразу же почувствовал головокружение и попытался выплюнуть отраву… Это было последнее, что он помнил.
