Как писал П. Сергеич: «Прочтите любую речь истинного оратора, и вы убедитесь, что, будучи обвинением или защитой, она есть вместе с тем художественное произведение. Это объясняется тем, что творчество в судебной речи по существу своему соответствует творчеству человека в области искусства вообще».

Трудно с этим поспорить. Я вообще считаю, что адвокат – это творческая профессия, а потому адвокат не должен быть связан приходом в офис с десяти утра до шести вечера. Мысль может прийти в голову, когда ты ее (голову) намыливаешь в душе, а не тогда, когда ты ее зовешь, сидя перед монитором компьютера. Как рассказывал мой один коллега-адвокат, причиной его развода с первой женой было непонимание его творческой натуры. Он рассказывал:

«Сижу дома, время к обеду скоро. Сижу в кресле и думаю. Периодически она ходит вокруг меня и спрашивает: „Ты чего, на работу не пойдешь сегодня?"

Отвечаю: „Я на работе. Я думаю. Моя работа – думать, мне за это платят".

Жена: „А… ясно. Ну, пока ты думаешь, сходи мусор выброси"».

В настоящем параграфе я не буду говорить вам, как «творить». Творческий процесс каждый осознает для себя сам.

«Глядя на рабочего, который копает длинный ряд ям, укрепляет в них высокие столбы на определенных расстояниях, соединяет их несколькими пучками проволоки, я не могу отрицать целесообразности и пользы его труда; я, однако, не назову это творчеством», – писал П. Сергеич.

Но если, например, этот рабочий украсит столбы резьбой или распишет красками, то этот процесс станет творческим, я полагаю. Как один португальский, по-моему, плиточник-облицовщик разными плитками, привозимыми туристами, украсил лестницу, рядом с которой жил, сделав ее достопримечательностью своего города.

Так что речь может идти о художественной обработке произведения – вашей речи, и существенную роль здесь играет интонация. И лучше я вместо попытки описания приведу пример специального упражнения, которое даст почувствовать, о чем речь.

Попробуйте раскрасить интонацией басню. Любую. Мы в проекте «Суд присяжных» ради смеха (и не только) как-то разыграли перед присяжными короткую историю с выступлениями в прениях прокурора и адвоката в деле по обвинению лисы в хищении сыра. Видеоролик с этой басней Крылова в нашем исполнении вы можете найти в Интернете на сайте YouTube. Суть такова: берется басня, в данном случае «Ворона и

Лисица», и озвучивается с обвинительным уклоном и с уклоном защитительным. Запишите себя на видео или на диктофон и слушайте. Повторяйте несколько раз, пока вам не понравится. Становитесь попеременно защитником и обвинителем, произнося один и тот же текст. Свой разбор басни я привожу ниже в виде таблицы, выделяя акцентируемые слова жирным шрифтом, сначала со стороны обвинения, потом защиты.

 

Судья:

 

Обвинительная речь прокурора:

 

 

 

Защитительная речь адвоката:

 

 

 

Каждое уголовное дело, особенно в части произнесения речи, дает возможность проявить свою творческую натуру. Но чем отличается художник, умеющий рисовать яблоко, от художника, могущего продать свой рисунок задорого, да так, чтобы им восхищались? Элементом чего-то нового, что и принято называть творчеством, а не ремеслом. Мне довелось познакомиться с одним художником, работающим в стиле гиперреализма. Его произведения, написанные маслом, были настолько реалистичны, что казались нереальными. Что-то в них такое было, что позволяло сказать: это не картина на холсте маслом, это фотография, усиленная цветофильтрами «фотошопа». На выставке его произведений, бывало, даже коллеги по цеху подходили поближе и пытались сковырнуть слой краски, чтоб понять, что это не фотография, а картина.

Я спросил: «В чем ты видишь необходимость так тщательно выписывать каждую прожилку на листочке или каждую капельку росы на травинке?? Ведь в XXI веке есть цифровая фотография для этого?»

Он отвечал: «Фотография не покажет того, что я пишу. Я выставляю на описываемые предметы (ягоды, фрукты, цветы и т. п.) свет так, каким он не бывает в природе. Солнце светит либо отсюда, либо отсюда. Лампы на потолке освещают предмет сверху, окно сбоку… Я выставляю юпитеры со всех сторон, чтобы показать внутренний свет и именно его отобразить. Я называю это Божественным светом, то есть хочу показать тебе знакомое яблоко, но так, как ты его никогда в природе не видел. Не все это видят, конечно, и иногда обо мне говорят как о художнике без фантазии. Поэтому иногда я позволяю себе похулиганить, рисую, например, персик на столе, а отражается на поверхности стола тот же персик, только с гнильцой или плесенью.»

Каждый оратор должен обладать фантазией. Это качество, врожденное у каждого человека, разве в детстве кто не отстреливался от «Фоккеров», сидя в коробке из-под телевизора, изображая стрелка «Ил-2»? Или не прыгал со стула на кровать, так, чтобы не упасть в кипящую лаву? С возрастом наша фантазия отнюдь не развивается, а наоборот, сходит к минимуму. И без должной тренировки может совсем исчезнуть, освободив место сухим словосочетаниям о статьях закона и его применении, о голых фактах и их роли в юридической квалификации деяния. От такой речи присяжные не заплачут, а уснут. А судебному оратору надо, чтобы плакали там, где надо бы заплакать! Но, как говорил Гораций: «Плачь сам, если хочешь, чтобы я плакал».

И как говорил в своей замечательной книге «Искусство речи на суде» П. Сергеич: «Вы любите людей, вы чувствуете поэзию жизни, вы хотите быть оратором-художником. Возьмите у секретаря ваше дело в истрепанной синей обложке, положите его у себя на столе и вечером, в тиши своего кабинета, прочитайте его не спеша; прочитайте раз, другой, третий. На каждой странице, где-нибудь в уголке, вы заметите несколько букв: это называется скрепою следователя. Читайте дело, и пусть на каждой странице его явится ваша скрепа, загорится и засветится ваша мысль и ваше чувство; и если, перелистывая его измятые страницы, вы на минуту станете поэтом, если раскинутся над вами пламенные ветки волшебного дерева, распахнутся крылья божественной фантазии, не бойтесь этой минуты! – придя на суд, вы скажете вашим слушателям настоящую речь».