В предыдущей главе, описывая приемы удержания внимания аудитории, «чтобы не уснули», я привел пример с песочными часами. Любой предмет, который вы держите в руках, привлекает внимание. Будь то книга, планшет или волшебная палочка, какой размахивала прокурор в одном из дел, приводя примеры из жизни своей дочери, играющей в фею.

Я бы хотел привести еще пару-тройку примеров для наглядности, чтобы вы поняли, каким образом ваша речь может быть украшена элементами шоу, которые обязательно отметят присяжные и о которых будут помнить в комнате совещаний при вынесении вердикта. Разрешит ли вам устроить шоу судья в настоящем суде? Не уверен, но попытаться можно, так как противоречия с законом тут не усматривается.

Одним из самых запомнившихся мне дел, наглядно демонстрирующих элемент шоу в судебной речи, была история с воздушными шарами из телепроекта «Суд присяжных». Молодой человек обвинялся в том, что убил свою бывшую возлюбленную и ее жениха (мужа) весьма экзотическим способом: он купил 50 воздушных шаров, наполнил их закисью азота (веселящий газ), помог им этими шарами украсить свой свадебный гостиничный номер (этажом выше ресторана, где гуляла свадьба), а когда молодые уснули, пробрался к ним в номер, проткнул эти шары, и молодые «отравились» выпущенным газом. Сам преступник был в противогазе, поэтому не умер. Оставлю за скобками наивную фантастичность этой истории: уж какую версию озвучило обвинение, с той и пришлось работать. Экспертиза подтвердила, что смерть наступила от отравления закисью азота. Это возможно, но как раз на нереальности такого способа, как лопнувшие шары, я и построил свою защиту. Выйдя в прения, я вынес шесть воздушных шаров, надутых воздухом, и раздал их передней скамье присяжных. Затем попросил присяжных закрыть глаза и представить себе, как молодые после свадьбы легли усталые в постель, как им было хорошо вдвоем, как они, наверное, уснули после вина и любви крепким сном. Как в тишине пробрался злоумышленник и… и тут я начал тыкать в шары предварительно припасенной булавкой. Шары лопались один за другим с ужасным грохотом, так что присяжные женщины аж подпрыгнули.

«Очевидно, – заключил я, – что не проснуться от грохота пятидесяти лопнувших шаров невозможно. Молодые проснулись бы уже после первого хлопка. А так как трупы лежали в кровати, следовательно, отравились они не газом из лопнувших шаров, а от вдыхания закиси азота другим способом. Либо они надышались веселящим газом сами, иногда на вечеринках такое развлечение люди себе позволяют. Либо им кто-то подсунул баллон прямо под нос с маской для дыхания, и они надышались, не просыпаясь. А шары прокололи уже позже, когда оба были мертвы. Для отвода глаз, чтобы показать, что убийца тот, кто эти шары подарил».

В деле был еще один персонаж, общая знакомая молодых – продавщица магазина «Все для вечеринок», где парень как раз и покупал эти воздушные шары. Только она могла придумать такой способ убийства, в ее распоряжении были баллоны с веселящим газом, и она знала, что воздушные шары куплены в качестве подарка на свадьбу. Еще раз повторю, история эта – абсолютный вымысел, ничего общего не имеющий с реальностью. Описываю ее только как пример элемента шоу в судебной речи. Еще один пример. Молодого человека обвиняли в том, что он во время прогулочного круиза на теплоходе убил и выбросил за борт мужчину, привязав к его ногам 32-килограммовую гирю. Гирю он взял в спортивном уголке этого теплохода. Так как я лично занимался гиревым спортом и даже занимал призовые места в различных соревнованиях в свое время, заслужив звание кандидата в мастера спорта, я знаю, что такое двухпудовая гиря. Это весьма тяжелый спортивный снаряд, который выглядит как небольшой металлический шар с ручкой. Визуально 32-килограммовую гирю можно и не отличить от 16-килограммовой, если не присматриваться к нанесенным цифрам. Моя логика была в том, что для утопления тела вполне достаточно было 16-килограммовой гири, которые в спортивном уголке тоже имелись. Для наглядности я вынес к присяжным две гири: 16 и 32 кг. Попросил одного из мужчин-присяжных взять 16-килограммовую гирю и пронести пару-тройку шагов, держа ее в согнутых руках, у груди. Мужчина с легкостью это сделал, поигрывая гирей с руки на руку. Когда он взял двухпудовку, его заметно качнуло, и легкости не получилось. Я добавил к этому наглядному уроку работы с тяжестями то соображение, что одно дело – принести гирю, а другое – привязать ее к ногам трупа и перевалить этот труп с гирей через борт корабля. Присяжные, конечно, засомневались, что это мог сделать один человек, так что их версии при обсуждении были отличны от версии прокурора.

Конечно, в реальном суде вам могут не разрешить привлечь присяжного для эксперимента с гирями. Хотя это остается на усмотрение судьи-председательствующего, которому эксперимент может показаться интересным.

Еще одна история требовала заронить сомнение в словах свидетеля обвинения о пачке денег. Свидетель видел деньги у жертвы и сказал, что их было 500 тысяч. Как раз такую сумму нашли у моего подзащитного, обвиняя его в убийстве, сопряженном с разбоем. Я, выйдя к присяжным, достал из кармана пачку банкнот, первая и последняя из которых были пятитысячными купюрами.

«Вот пачка денег в пятьсот тысяч, – обратился я к присяжным. – Мы знаем со слов свидетеля, что пятьсот тысяч он видел у погибшего. А раз пятьсот тысяч нашли у подсудимого, вывод следствия прост: он убил, чтобы завладеть деньгами».

После этого я начал разворачивать пачку веером, как фокусник – колоду карт перед зрителями. И присяжные увидели, что внутри пачки есть не только пятитысячные купюры, но и тысячные, и даже пара пятисоток. Стало очевидно, что свидетель, не считая денег, не мог точно знать сумму. А значит, появились сомнения в том, что деньги, похищенные у погибшего, и деньги, найденные у обвиняемого, – это одни и те же деньги. Как понятно, все сомнения должны были толковаться в пользу обвиняемого, что и заявил во время совещания присяжных один из них.

Еще один наглядный пример – с бейсбольной битой. Моего подзащитного обвиняли в убийстве человека, который был вооружен небольшой бейсбольной битой. Прокурор, рассказывая об этом событии, в ходе судебного следствия продемонстрировал биту, бережно держа ее перед собой двумя пальчиками, будто это эксклюзивная перьевая ручка на подставке. Он хотел показать, что такая бита не могла дать обвиняемому права стрелять из пистолета, мол, сделал он это умышленно, так что даже о превышении пределов необходимой обороны речи идти не могло: только умысел на причинение смерти. Мне пришла в голову мысль противопоставить прокурору свое видение картины происшествия. Я намеревался перед выходом в прения переодеться в футболку с коротким рукавом и появиться перед присяжными в таком виде, помахивая перед их носами бейсбольной битой, как булавой. Мои 100 килограммов веса вместе с бейсбольной битой никак не гармонировали бы с картиной, нарисованной прокурором, об убитом ботанике с перьевой ручкой в руках. Жаль, я не осуществил этот замысел по техническим причинам, и пришлось описывать это на словах, но в настоящем суде, когда на вас нет звуковой аппаратуры и есть возможность выйти переодеться, вы вполне можете позволить себе такую роскошь, как устрашить присяжных своим видом (при условии, конечно, что вы не девушка, а также в вашем телосложении есть что-то от слона).

Во время процессов я надевал на голову кепку, чтобы показать сходство с обвиняемым, опознанным только по кепке; я показывал фотографии похожих людей, так что издалека их можно было перепутать, как отретушированного Бориса Ельцина с Микеле Плачидо на расстоянии в 30 метров; я мерял шаги перед присяжными, доказывая невозможность указанного в обвинении расстояния; я демонстрировал шприцы с налитой в них водой, изобличая лживые слова свидетеля, что можно отличить шприц с ядом от шприца с лекарством по внешним признакам. Все эти мои старания были направлены на одну цель – присяжные должны запомнить картинку, им не должно быть скучно, они должны понять мою логику и принять ее, и лучше всего, если логику обвинения они признают смешной.