29

Нет, мои игры с ФБР не были пустыми хлопотами, как посчитал Пиплз. Да, свидание с тощим террористом оказалось неверным ходом, но в нашем деле неверные ходы не редкость. В этом особенность сыска. К концу дня у меня был полный набор материалов, касающихся расследования, и я радовался. Теперь благодаря «убойной книге» я играл полной колодой, мог забыть злоключения последних двух дней, тем более сидение в камере. Теперь я был убежден: ключ к розыску убийцы Анджеллы Бентон находится в том толстом черном скоросшивателе.

Я вернулся домой как человек, выигравший счастливый лотерейный билет. Пройдя в столовую, я разложил на столе содержимое коробки. На самом видном месте – «убойная книга». Я сел и принялся читать с первой страницы. Мне не хотелось ни кофе, ни воды, ни пива. Я не включал музыку. Лишь читал и читал, иногда делая короткие заметки. Я словно садился с Дорси и Кроссом в машину и мчался с ними на задание.

Через четыре часа я перелистнул последнюю страницу. Никакого ключа, никакой ниточки. Но я не был обескуражен и верил, что непременно что-нибудь отыщу. Надо посмотреть на данные под другим углом зрения.

Меня поразило различие в характерах Кросса и Дорси. Кросс на десять лет моложе, и старшим в паре являлся Дорси. Если результаты допроса или данные лабораторного анализа можно было подытожить в трех словах, Дорси обходился ими. Кросс же в своих отчетах подробно описывал и толковал происшедшее. К трем словам Дорси он добавлял десять предложений с пояснениями и предположениями. Я лично предпочитаю метод Кросса, поскольку привык сам все записывать. Порой расследование тянется несколько месяцев, а то и лет, и детали забываются.

Кроме того, я подумал, что Кросс и Дорси не были близкими друзьями, хотя в мифотворчестве нашего убойного отдела их судьбы теперь надолго сплелись как символ жуткого невезения. Будь они друзьями, события в кафе могли принять иной оборот…

Не знаю, почему я вспомнил, как Дэнни Кросс пела мужу. Та сцена не выходила из головы, и я подошел к плейеру, поставив компакт-диск с Луи Армстронгом. Запись сделали одновременно с выпуском книги Кена Бернса о джазе. Большинство номеров в ней относилось к раннему периоду творчества музыканта, но кончалась она ударной «Мир прекрасен».

Во время чтения «убойной книги» я сделал только три заметки:

Компания «Всемирное страхование», где были застрахованы деньги для киносъемки, объявила вознаграждение в сто тысяч долларов лицам и учреждениям, которые найдут и задержат похитителя. Я не знал о страховой премии и удивился, что Лоутон Кросс не сообщил мне о ней. Видимо, забыл из-за травли и давности случая.

Лично меня вознаграждение не касалось, поскольку я был причастен к происшествию. Кроме того, на объявлении о вознаграждении мелким шрифтом напечатали: сто тысяч долларов выплачивается при условии возврата двух миллионов. Если же будет возвращено менее двух миллионов, то и страховая премия пропорционально понижается. Шансы на то, что после четырех лет осталась хоть сколько значительная часть первоначальной суммы, были ничтожны. Тем не менее знать о вознаграждении полезно. Это послужит средством убеждения и принуждения. Не исключено, что я разыщу кого-нибудь, кто мог претендовать на вознаграждение.

Следующей заметкой было имя Шандор Жатмари. Он или она? Это лицо фигурировало как следователь «Всемирного страхования». С ним надо поговорить. Я открыл «убойную книгу» на первой странице, где обычно помещаются номера телефонов задействованных людей и организаций. Шандор Жатмари там не значился, но был телефон компании. Я пошел на кухню и, включив плейер, набрал номер. Меня отослали на другой номер, потом еще на один, пока я наконец не услышал женский голос, сказавший: «Следственный отдел».

Я не знал, как правильно произносится это, очевидно, восточноевропейское имя. Меня поправили и попросили подождать. Через несколько минут Шандор Жатмари – это оказался «он» – взял трубку. Я объяснил, что мне нужно, и спросил, не могли бы мы встретиться. Он отнесся к моему предложению недоверчиво, начал что-то говорить. Из-за акцента я плохо его понимал. Он категорически отказался обсуждать что-либо по телефону и неохотно согласился принять меня завтра в десять утра в своем офисе в Санта-Монике.

Последняя строчка в блокноте напомнила о старой пословице, которая годилась почти для любого расследования: «Проследи пути денег, дуралей». Они всегда ведут к истине. В моем случае деньги исчезли, и след простыл. Оставалось вернуться к первоисточнику денег. Для этого надо начинать с банка. Я снова заглянул в «убойную книгу» и позвонил Гордону Скейгсу, вице-президенту банка Лос-Анджелеса, который ссудил кинокомпании Александра Тейлора на один день два миллиона.

«Я человек занятой», – заявил Скейгс и предложил отложить встречу до следующей недели. Но я проявил настойчивость и уговорил его уделить мне пятнадцать минут завтра в три дня. Он спросил номер моего телефона, чтобы секретарша могла утром подтвердить, что встреча состоится. Я разгадал его хитрость и назвал вымышленный номер. Незачем давать его секретарше возможность сообщить с извинениями, что встреча отменяется.

Положив трубку, я стал размышлять над тем, чем мне заняться. Итак, до десяти утра завтрашнего дня я свободен. В первую очередь следует еще раз просмотреть «убойную книгу». Для этого не обязательно сидеть дома. Можно сидеть и в самолете.

Я позвонил в «Юго-Западные авиалинии» и заказал билеты – один на самолет, вылетающий из аэропорта Бербанка и прибывающий в 19.15 в Лас-Вегас, другой – на утренний рейс оттуда с прибытием в Бербанк в 8.30.

Элеонор ответила на своем сотовом после второго звонка, очень тихо, почти шепотом.

– Это Гарри. У тебя что-нибудь случилось?

– Нет.

– Почему же ты говоришь шепотом?

– Прости, я машинально, – произнесла она нормальным голосом. – Я тебя слушаю.

– Я собираюсь прилететь вечером в Лас-Вегас. Заберу сумку и кредитные карточки.

Элеонор помолчала.

– Ты будешь дома?

– Я намеревалась поиграть, правда, позднее.

– Мой самолет прибывает в семь пятнадцать. Могу заехать за тобой около восьми. Давай поужинаем, прежде чем сядешь играть?

Мне показалось, она снова медлит с ответом.

– С удовольствием. Ты останешься на ночь?

– Да. Полечу обратно ранним рейсом. У меня тут утром дела.

– Где ты думаешь переночевать?

Сигнал подан, сигнал принят.

– Пока еще не знаю. Я нигде не зарезервировал номер.

– Гарри, тебе вряд ли удобно ночевать у меня…

– Естественно…

Мы оба замолчали. Молчание было долгим, как триста миль бесплодной земли, что пролегли между нами.

– Знаешь, я устрою тебе ночлег в «Белладжио». Мне не откажут.

– Уверена?

– Да.

– Спасибо, Элеонор. Мне заехать за тобой?

– Не надо, я сама тебя встречу. У тебя есть багаж?

– Нет. Моя сумка у тебя.

– Я припаркуюсь напротив терминала. Значит, в семь пятнадцать? Ну, пока. Я спешу, Гарри, – снова прошептала она. – Нужно разделаться с кое-какими делами, чтобы освободить вечер. Увидимся в аэропорту. Пока.

Я не успел сказать «до свидания»: она уже отключила телефон. Но мне показалось, что я слышу чей-то голос.

Луи Армстронг начал петь «Мир прекрасен». Я увеличил громкость.