Книга: Черный ящик
Назад: Глава девятая
Дальше: Глава одиннадцатая

Глава десятая

Когда Босх вернулся, Чу работал за компьютером.
– Чем занят?
– Письмом по поводу условно-досрочного в деле Клэнси.
Босх удовлетворенно кивнул. Его порадовало, что напарник взял наконец этот вопрос на себя. Сотрудников отдела всегда ставили в известность, когда один из убийц, которого они засадили за решетку, подавал прошение о помиловании. В число их прямых обязанностей это не входило, но сыщики, участвовавшие в расследовании, имели право направить в комиссию по условно-досрочному освобождению письмо, в котором либо высказывали свои возражения, либо поддерживали прошение. Заваленные другой работой, не все успевали это делать, но Босх придерживался здесь самых строгих правил. Ему даже нравилось рисовать в таких письмах картину убийства во всех ужасающих деталях, чтобы склонить членов совета к отказу в помиловании. Он и Чу пытался привить эту привычку и потому поручил ему написать письмо об убийстве Клэнси, совершенном с особой жестокостью на сексуальной почве.
– Завтра с утра дам тебе его прочитать.
– Хорошо, – сказал Босх. – Ты проверил те имена, что я просил?
– Да, но там улов скудный. Хименес полностью чист, а за Бэнксом значится только арест за вождение в пьяном виде.
– Уверен?
– Извини, Гарри, но это все, что удалось нарыть.
Разочарованный Босх придвинул стул и сел. Не то чтобы он ожидал мгновенной разгадки личности Алекса Уайта, но все же рассчитывал на нечто большее, нежели штраф за вождение автомобиля в пьяном виде. На какую-то мелкую, но зацепку.
– Не за что, – иронично произнес Чу.
И совершенно напрасно, потому что Босх мгновенно повернулся к нему уже не просто разочарованный, а раздраженный.
– Если ты хочешь, чтобы перед тобой каждый раз рассыпались в благодарностях за самую обыкновенную работу, то выбрал себе не тот род занятий.
Чу проглотил реплику старшего товарища. А Босх включил компьютер и тут же обнаружил в почтовом ящике письмо от Миккеля Бонна из «Берлингске тиденне», пришедшее почти час назад.
Детектив Босх!
Я навел дополнительные справки. Янник Фрей действительно работал с Аннеке Йесперсен как редактор, поскольку отвечал за внештатных авторов. В 1992 году господин Фрей не общался напрямую ни со следователями из Лос-Анджелеса, ни с американскими журналистами, потому что его знание английского языка сочли для этого недостаточным. В то время роль нашего представителя взял на себя Арне Хааган, во-первых, как главный редактор газеты и, во-вторых, как человек, свободно владевший английским.
Я контактировал с господином Фреем, английский язык которого по-прежнему очень плох. Я мог бы взять на себя роль посредника, чтобы вы могли задать ему вопросы. Буду рад помочь, если такой вариант вас устраивает. Пожалуйста, сообщите мне о своем решении.
Босх задумался. Он прекрасно понимал, что в невинном на первый взгляд предложении помощи со стороны Бонна таился очевидный элемент quid pro quo. Он был репортером, а значит, постоянно искал темы для статей. Если Босх воспользуется им как переводчиком и посредником, Бонн получит доступ к информации, которая может оказаться крайне важной для следствия. Босху эта ситуация откровенно не нравилась, но и времени терять не хотелось. И он напечатал ответ.
Мистер Бонн!
Я с радостью приму ваше предложение, но только после того, как вы твердо пообещаете мне, что любая информация, полученная от господина Фрея, останется конфиденциальной и не будет использована вами в газете, пока я не дам своего согласия. Если вы принимаете мое условие, то вот список вопросов, которые я хотел бы задать господину Фрею.
Знали ли вы, что Аннеке Йесперсен отправилась в Соединенные Штаты, чтобы собрать материалы для публикации?
Если да, то какого рода статью она готовила? И почему ей понадобилась для этого поездка в США?
Что вам известно о маршруте ее поездки по нашей стране? Перед тем как оказаться в Лос-Анджелесе, она побывала в Атланте и Сан-Франциско. С какой целью? Знаете ли вы о других городах, которые она посещала?
До того как отправиться в США, она совершила поездку в немецкий город Штутгарт, где останавливалась в отеле рядом с американской военной базой. Почему?
Мне кажется, для начала этого достаточно, хотя я, конечно же, буду признателен господину Фрею за любую другую информацию касательно поездки Аннеке в Америку. Спасибо за помощь, но вынужден снова попросить вас обращаться с данными сведениями как с сугубо конфиденциальными.
Босх перечитал текст, прежде чем отправить. Но едва письмо ушло по назначению, как он уже пожалел, что связался с Бонном – репортером, с которым никогда не встречался и всего лишь раз говорил по телефону.
Он отвернулся от монитора компьютера и посмотрел на стенные часы. Почти четыре, а значит, в Тампе уже семь вечера. Босх открыл папку с делом Йесперсен и отыскал на внутренней стороне обложки собственноручно записанный номер телефона Гэри Хэррода, давно вышедшего в отставку детектива, который в 1992 году вел дело об убийстве датчанки в особом подразделении для расследования преступлений, совершенных во время беспорядков. Босх уже успел пообщаться с Хэрродом, как только возобновил следствие, но тогда вопросов к нему было немного. Теперь же появились новые темы для разговора.
Босх не знал, по какому номеру звонит: по домашнему, рабочему или сотовому. Хэррод подал в отставку совсем молодым, прослужив в полиции только двадцать лет, и перебрался во Флориду, откуда была родом его жена. Теперь, по слухам, он преуспевал там в роли торговца недвижимостью.
– Гэри Хэррод слушает.
– Привет, Гэри. Это Гарри Босх из Лос-Анджелеса. Помните, мы уже говорили в прошлом месяце по поводу дела Йесперсен?
– Конечно, Босх, я помню об этом.
– У вас есть пара минут, или я застал вас в разгар ужина?
– Ужин будет готов через полчаса. А то тех пор я целиком в вашем распоряжении. Только не говорите, что уже раскрыли убийство Белоснежки.
Это Босх рассказал ему, что в ночь убийства его напарник окрестил Аннеке Белоснежкой.
– Не совсем. Все еще отрабатываю разные версии. Но всплыла пара подробностей, о которых мне хотелось бы вас расспросить.
– Я готов. Спрашивайте.
– Хорошо. Во-первых, о газете, с которой сотрудничала Йесперсен. Это вы контактировали в то время с ее коллегами из Дании?
Наступила продолжительная пауза, поскольку Хэрроду явно требовалось время, чтобы оживить все в памяти. Босх никогда не вел дел вместе с Хэрродом, но много слышал он нем, когда оба еще работали в управлении. У него была репутация очень грамотного сыщика. Именно поэтому Босх предпочел связаться с ним, а не с другими детективами, принимавшими участие в следствии на том самом раннем этапе. Он знал, что Хэррод непременно поможет ему, если это окажется в его силах, и не станет утаивать информацию.
Работая над «висяками», на сленге полиции именовавшимися «холодными» делами, Босх неизменно стремился побеседовать с детективами, которые вели следствие в самом начале. И его откровенно поражало, сколь многие из них страдали гипертрофированным профессиональным самолюбием и не спешили помогать коллеге раскрыть дело, не покорившееся им самим.
Хэррод к этой распространенной породе не принадлежал. В их первом разговоре он признался, что его до сих мучают вина и стыд, потому что он не смог раскрыть убийство Йесперсен, как и многие другие преступления, совершенные во время беспорядков. Их подразделению пришлось одновременно заниматься огромным количеством дел, в большинстве из которых практически полностью отсутствовали улики. Как и в случае с убийством Йесперсен, сыщики ОПРБ получали в основном дела, где первоначальный осмотр мест преступления был проведен поверхностно либо не делался вообще. А почти полное отсутствие данных судебно-медицинской экспертизы сводило шансы раскрыть эти дела практически к нулю.
– В большинстве случаев мы просто не знали, с чего начать, – рассказывал Босху Хэррод. – Мы словно блуждали в полной темноте. Потому нам и пришлось установить те информационные щиты и объявить о вознаграждении. Это стало хоть каким-то источником сведений. Но ничего важного все равно получить не удавалось, и кончилось тем, что мы так и не добились ни одного крупного успеха. Я, например, не помню ни единого дела, которое бы мы действительно раскрыли. Это так удручало! Думаю, не в последнюю очередь поэтому я и решил уйти со службы после всего двадцати лет. Мне просто стало трудно дышать в Лос-Анджелесе.
Босх невольно подумал, что в лице Хэррода управление потеряло отличного работника, а город – просто хорошего человека. Он надеялся, что если теперь сумеет раскрыть убийство Йесперсен, Хэррода отчасти утешит оказанная им помощь.
– Помню, я действительно разговаривал с кем-то в Копенгагене, – сказал Хэррод. – Но это не был ее непосредственный начальник, поскольку тот почти не говорил по-английски. Я общался с человеком, руководившим газетой, который мог дать мне только самую общую информацию. Еще припоминаю, что мы нашли одного патрульного в Девоншире, владевшего их языком. Он говорил по-датски, и мы прибегали к его помощи, когда несколько раз звонили туда.
Вот это оказалось для Босха новостью. В материалах дела не упоминалось, что сыщики беседовали с кем-либо помимо главного редактора газеты Арне Хаагана.
– А с кем вы тогда разговаривали, помните?
– Мне кажется, это были какие-то сотрудники газеты и, возможно, члены семьи.
– Ее брат?
– Может быть. Сейчас трудно сказать точно, Гарри. Это ведь было двадцать лет назад, а для меня лично так и вовсе словно в другой жизни.
– Понимаю. А не припомните, кого именно из девонширского отделения привлекали тогда к работе?
– А разве этого нет в деле?
– Нет. Там ни словом не упоминается о телефонных разговорах, которые велись по-датски. Вы сказали, это был обычный патрульный полицейский, я правильно понял?
– Да. Паренек, который родился в Дании, но вырос уже в Америке, хотя языком владел прекрасно. Вот фамилии, увы, не помню. Его разыскал для нас отдел кадров. Но знаете, что я вам скажу, Гарри. Если об этом ничего нет в материалах дела, значит, звонки ничего нам не дали. Иначе я непременно оставил бы запись.
Хотя Босх понимал, что Хэррод прав, его всегда возмущало, если каждый шаг следователей не находил отражения в хронологии дела – особенно дела об убийстве.
– O’кей, Гэри. Не буду больше вам докучать. Я выяснил все, что хотел.
– Вы уверены, что у вас не осталось ко мне вопросов? Ведь с тех пор как вы мне впервые позвонили, это дело не шло у меня из головы. Это и еще одно. Оба из числа тех, что неотвязно преследуют тебя до конца жизни.
– А что за второе дело? Быть может, я в нем покопаюсь, если его еще не успели поручить другому детективу?
Хэррод снова на некоторое время замолчал, мысленно переключаясь с одного дела на другое.
– Не помню его фамилии, – наконец сказал он, – но тот парень погиб в Пакойме. Сам он был из Юты, а там жил временно в каком-то заштатном мотеле. Вместе с бригадой строителей он переезжал с места на место по всему Западу. Они подряжались на отделку новых торговых центров. И парнишка был специалистом по кафельной плитке, вот это почему-то осталось в памяти.
– И что с ним стряслось?
– Мы так этого и не установили. Его нашли на улице с простреленной головой всего в квартале от мотеля. Мне запал в память телевизор у него в номере. Он, должно быть, много смотрел его. Понимаете, видел, как город буквально разваливается на глазах. И по непонятным причинам вышел наружу, словно для того, чтобы удостовериться в увиденном. И именно это всегда оставалось для меня непостижимым в том деле.
– Что он вышел на улицу?
– Да, оставил мотель. Зачем? Город горел. Кругом царили полнейшая анархия и беззаконие, а он покинул безопасное место, чтобы увидеть это. Насколько нам удалось выяснить, кто-то просто проезжал мимо и всадил ему пулю в лоб прямо на ходу. Ни свидетелей, ни мотива, ни улик. Я понял, что случай безнадежный, в тот же день, когда мне поручили взяться за него. Помню, как говорил по телефону с его родителями в Солт-Лейк-Сити. Они тоже не могли понять, как такое могло произойти с их любимым мальчиком. Лос-Анджелес им представлялся какой-то другой планетой, на которую улетел сын, а случившееся – совершенно невероятным.
– Да уж, – произнес Босх.
Добавить к этому было нечего.
– А теперь, – сказал Хэррод, словно стряхнув с себя воспоминания, – пойду мыть руки. Жена готовит на ужин настоящую итальянскую пасту.
– Звучит заманчиво, Гэри. Спасибо за помощь.
– Да какая там помощь!
– И тем не менее вы мне помогли. Дайте знать, если припомните что-то еще.
– Договорились.
Босх повесил трубку и задумался, знает ли он кого-нибудь, служившего в Девоншире двадцать лет назад. В те времена это был самый спокойный, хотя географически самый крупный полицейский участок, покрывавший северо-западную часть города вплоть до долины Сан-Фернандо. Его даже прозвали домом отдыха, поскольку он располагался в новом комфортабельном здании, а работы у копов было совсем немного.
Потом он вдруг вспомнил, что бывший лейтенант из отдела нераскрытых преступлений Лари Гэндл в девяностые какое-то время работал в Девоншире и мог знать патрульного, говорившего по-датски. Босх немедленно набрал номер кабинета Гэндла, который ныне в чине капитана руководил в участке подразделением, занимавшимся расследованиями ограблений и убийств.
К сожалению, у Гэндла оказались для него только плохие новости.
– Да, я знаю, о ком ты говоришь. Это Мангус Вестергаард, но только его уже лет десять как нет в живых. Разбился на мотоцикле.
– Проклятие!
– Зачем он тебе понадобился?
– В свое время он помогал с переводом на датский в одном деле, которым я сейчас занимаюсь. Думал, может, он вспомнит что-то, чего нет в протоколах.
– Жаль, что так вышло, Гарри.
– Мне тоже.

 

Не успел Босх повесить трубку, как его телефон снова зазвонил. Это был лейтенант О’Тул.
– Не могли бы вы ненадолго зайти ко мне в кабинет, детектив?
– Разумеется.
Босх выключил компьютер и поднялся. Вызов О’Тула не сулил ничего хорошего. По пути к расположенному в углу рабочего зала кабинету начальника он чувствовал, как его провожают взглядами коллеги. Помещение заливал яркий свет. Жалюзи были подняты не только на окошках между кабинками подчиненных, но и на огромных внешних окнах с видом на здание редакции «Лос-Анджелес таймс». Предыдущая начальница всегда держала окна зашторенными, опасаясь, что за ней могут подсматривать репортеры.
– В чем проблема, командир? – спросил Босх.
– Есть дело, и мне нужно, чтобы вы им занялись.
– В каком смысле?
– Говорю же – есть работа. Мне позвонил аналитик из «Эскадрона смерти» по фамилии Пран. Он сумел выявить связь между одним делом за две тысячи шестой год и другим – за тысяча девятьсот девяносто девятый. Я хочу, чтобы вы занялись расследованием. Похоже, случай перспективный. Вот его прямой телефон.
И О’Тул протянул ему желтую самоклеющуюся бумажку с написанными на ней цифрами. «Эскадроном смерти» неофициально прозвали новый отдел оценки данных и теоретического анализа. Он был создан с целью внедрить в работу над нераскрытыми преступлениями новаторский метод – компьютерный синтез информации.
Предыдущие три года сотрудники «эскадрона» занимались исключительно оцифровкой архивных дел, создавая огромную по объему базу легкодоступных данных и материалов для сравнения на основе нераскрытых убийств. Подозреваемые, свидетели, оружие, места преступлений и даже характерные для вероятных преступников речевые обороты – это, как и мириады иных деталей расследования, теперь в любой момент можно было извлечь из недр сервера компьютера размером с уличную телефонную будку. Система действительно позволяла сыщикам подойти к следствию под совершенно иным углом зрения.
Босх не спешил брать желтый листок, но любопытство пересилило.
– В чем связь между делами?
– В свидетеле. Один и тот же человек видел, как убийца скрывается с мест преступления. Два заказных убийства. Первое в долине, второе в центре города. Казалось бы, ничего общего. Но только в обоих случаях объявился очевидец. И мне кажется, его нужно использовать с полной отдачей. Возьмите номер.
Но Босх не шелохнулся.
– Что происходит, лейтенант? У меня в самом разгаре работа над делом Йесперсен. Почему вы отдаете это расследование мне?
– Вы же сами вчера говорили, что с Йесперсен зашли в тупик.
– Я ничего не говорил о тупике. Я только сказал, что дело нельзя списать в архив по причине невозможности продолжения следствия.
До Босха внезапно дошел смысл нового оборота событий. То, о чем его предупреждал Джорди Гант, прекрасно увязывалось с действиями О’Тула. К тому же, насколько он знал, вчера вечером О’Тул участвовал в еженедельном совещании командного состава на десятом этаже.
Он развернулся и направился к выходу.
– Куда это вы, Гарри? Вы не можете так просто уйти.
Босх не оборачиваясь бросил:
– Отдайте эту работу Джексону. Он сейчас свободен.
– Но я поручаю ее вам. Эй!
Босх к этому моменту уже шагал по коридору в сторону лифтов. О’Тул не бросился вслед, и правильно сделал. Ничто не выводило Босха из себя быстрее, чем политиканство и бюрократизм. А О’Тул, с его точки зрения, занимался сейчас и тем и другим, хотя не обязательно по собственной инициативе.
Босх поднялся на лифте на десятый этаж и через распахнутую дверь вошел в приемную начальника управления. Здесь стояли четыре рабочих стола, три из которых занимали офицеры-помощники в мундирах с иголочки. А четвертый принадлежал Альте Роуз – бесспорно самой влиятельной фигуре из числа гражданского персонала полицейского управления. Она охраняла дверь, дававшую доступ к телу высшего руководителя полиции Лос-Анджелеса вот уже почти три десятилетия. Это была помесь питбуля с милашкой из Сигма Чу. Всякий относившийся к ней как к простой секретарше, совершал непростительную ошибку. Она полностью контролировала расписание своего босса и зачастую диктовала, где и когда ему следует появиться.
В последние годы Босха достаточно часто вызывали на ковер к руководству, чтобы Роуз знала его в лицо. А потому, когда он подошел к ее столу, одарила ласковой улыбкой.
– Как поживаете, детектив Босх? – спросила она.
– Все прекрасно, мисс Роуз. А как ваши дела?
– Отлично. Но, простите, я что-то не вижу вас среди записавшихся сегодня на прием к начальнику. Вы, случайно, не ошиблись?
– Нет, мисс Роуз, не ошибся. Я просто надеялся, что Марти… То есть, простите, шеф сумеет уделить мне пять минут своего времени.
Она мгновенно скосила взгляд на многоканальный телефон, стоявший на ее столе. Одна из красных кнопок ярко светилась, показывая, что линия занята.
– Очень жаль, но он как раз разговаривает по телефону.
Однако Босх прекрасно знал, что эта кнопка горела на аппарате всегда, чтобы у Альты Роуз неизменно имелся предлог отвадить незваного визитера. Киз Райдер, бывшая напарница Гарри, успела поработать в приемной начальника и открыла Босху этот простой секрет.
– И у него назначена на вечер встреча, куда ему придется выехать, как только он…
– Три минуты, мисс Роуз! Просто передайте ему. Как я догадываюсь, он и сам хотел бы меня видеть.
Альта Роуз нахмурилась, но все же поднялась из-за стола и исчезла за массивной дверью, ведущей в святая святых. Босх остался ждать.
Начальник управления Мартин Мэйкок сделал карьеру быстро, пройдя тем не менее по всем положенным ступенькам. Двадцать пять лет назад он был детективом по делам особой важности в отделе ограблений и убийств. Как и сам Босх. Поработать партнерами им не довелось, хотя они участвовали вместе в некоторых расследованиях, имевших немалый общественный резонанс. Самым громким было, конечно, дело Кукольника, закончившееся тем, что Босх уложил наповал жестокого серийного убийцу в уютном домике у Серебряного озера, где тот вершил свои кровавые злодеяния. Мэйкок обладал привлекательной внешностью, в совершенстве владел своей профессией, и к тому же его фамилия легко запоминалась, пусть и вызывая не самые пристойные ассоциации. Искусно используя интерес прессы и публики к тем самым нашумевшим делам, он стремительно рос в чинах, кульминацией чего стало его назначение начальником городского полицейского управления.
Рядовые сотрудники поначалу обрадовались, узнав, что большой кабинет на десятом этаже занял их бывший коллега из местных. Но вскоре это чувство сменилось нескрываемым разочарованием. «Медовый месяц» быстро закончился. Ныне Мэйкок возглавлял организацию, которой серьезно урезали бюджет вплоть до запрещения нанимать новых сотрудников и где слишком часто возникали различного рода скандальные ситуации. Кривая преступности резко пошла вниз, но это не ставили больше в заслугу ему лично, и его популярность в политических кругах нисколько не возрастала. Но, что хуже всего, подчиненные, напротив, стали рассматривать Мэйкока скорее как политика и бюрократа, более заинтересованного в том, чтобы постоянно мелькать в выпусках телевизионных новостей, нежели лично инструктировать сыщиков или появляться там, где в перестрелке пострадали полицейские, что прежде было неизменной традицией. Он оброс кличками, в которых на все лады склонялась неприличная часть его фамилии, постоянно звучавшими в раздевалках патрульных, на парковках служебных машин и в барах, где копы любили собираться во внеслужебное время.
Что до Босха, то он дольше других оставался лоялен к бывшему товарищу по службе, но годом ранее начальник полиции втянул его, ни о чем не подозревавшего, в грязную политическую интригу с целью избавиться от члена городского совета, выступавшего с острой критикой работы полиции. И «подставить» Босха помогла никто иная, как Киз Райдер, тем самым заслужив повышение. В звании капитана Райдер возглавляла теперь полицейский участок в Западной долине. Но Босх с тех пор перестал с ней общаться, как не разговаривал больше и с шефом управления.
Альта Роуз вернулась, оставив дверь кабинета Мэйкока открытой, чтобы Босх мог войти.
– У вас ровно пять минут, детектив, – сказала она.
– Спасибо, мисс Роуз.
Босх вошел и обнаружил Мэйкока за огромным столом, уставленным безделушками на полицейские и спортивные мотивы и более дорогими сувенирами. Собственно, в его распоряжении были целые апартаменты, куда помимо просторного кабинета входили личная ванная и отдельная комната для совещаний со столом длиной в двенадцать футов и панорамным видом на городской административный центр.
– Гарри Босх! У меня почему-то возникло предчувствие, что ты сегодня дашь о себе знать.
Они обменялись рукопожатием. Босх остался стоять перед казавшимся необъятным столом. Он не мог подавить в себе симпатий к старому товарищу. Ему лишь не нравились его нынешние действия и то, в кого он с годами превратился.
– Тогда зачем тебе понадобился О’Тул? Почему ты просто не вызвал меня к себе? В прошлый раз, затеяв игру против Ирвинга, ты позвонил мне лично.
– Верно, и совершил ошибку. Теперь я задействовал О’Тула и снова кругом виноват.
– Чего ты хочешь, Марти?
– А мне надо тебе объяснять?
– Она была попросту казнена, Марти. Поставлена к стенке и расстреляна в глаз. И только потому, что речь идет о белой женщине, ты не хочешь, чтобы я доводил расследование до конца?
– Это вовсе не так. Разумеется, я хочу, чтобы ты довел его до конца. Но ситуация для нас сложилась крайне деликатная. Если пройдет информация, что единственным громким преступлением в годовщину беспорядков, которое нам удалось раскрыть, стало убийство белой девушки, совершенное каким-то уличным бандитом, мы можем нахлебаться дерьма по самое некуда. Да, минуло двадцать лет, Гарри, но изменилось не так много, как нам хотелось бы, и никто не знает, от чего в городе снова может полыхнуть бунт.
Босх отвернулся от него и посмотрел в окно на здание городского совета.
– Проблема в том, – заметил он, – что ты думаешь только об общественном мнении, а я – о конкретном убийстве. Что случилось с принципом справедливости для всех, кем бы они ни были? Неужели ты забыл, как работал в отделе убийств?
– Само собой, не забыл, Гарри, и принцип все еще в силе. Я ведь не прошу тебя полностью отказаться от дела. Просто нужно выдержать паузу. Подожди месяц, раскрой другое убийство, а потом доводи следствие до конца, но без особой шумихи. Мы сообщим хорошие новости членам семьи и покончим с этим. Если повезет, подозреваемый окажется уже мертв и дело не придется доводить до суда. А О’Тул как раз сообщил мне, что из «Эскадрона смерти» ему подкинули беспроигрышное дельце, которым ты можешь сразу заняться. Быть может, именно оно привлечет к нам желательное внимание и прибавит позитивного имиджа.
Босх покачал головой.
– У меня на руках дело, и я продолжу его расследовать.
Мэйкок явно терял терпение. Его и без того красноватое лицо начало багроветь.
– Отложи его и займись делом полегче.
– А О’Тул поставил тебя в известность, что, разобравшись с этим убийством, я могу раскрыть еще пять или шесть?
Мэйкок кивнул и пренебрежительно махнул рукой.
– Да, бандитские разборки, и ничего, совершенного во время беспорядков.
– Но ведь ты сам выдвинул идею заново открыть дела двадцатилетней давности.
– Откуда мне было знать, что только тебе удастся напасть на след и это будет случай с Белоснежкой? Боже мой, Гарри, одно это слово чего стоит! Кстати, как бы ни обернулись события, прекратите называть ее так.
Босх прошелся по кабинету. Только что совершенные убийства или «висяки» – поиск преступников должен вестись неустанно. Только так и следовало работать. По крайней мере Босх не знал других методов. И когда на его пути возникали политические или бюрократические препятствия, терпения хватало ненадолго.
– Черт бы все это побрал, Марти! – воскликнул он.
– Я понимаю твои чувства, – отозвался шеф.
Босх пристально посмотрел на него.
– Нет, не понимаешь. Ты слишком сильно изменился, чтобы понять.
– Можешь считать как угодно.
– Но не могу продолжать расследование?
– Повторяю, это вовсе не то, чего я от тебя требую. Ты выставляешь все в таком свете, будто бы я…
– Слишком поздно, Марти. Информация сразу просочится в печать.
– Каким образом?
– Мне требовались сведения о жертве. Я обратился в газету, на которую она работала, и заключил сделку об обмене данными. Тамошний журналист теперь в деле вместе со мной. Если я сейчас дам задний ход, он поймет почему и раздует из этого огромный скандал.
– Ах ты, сукин сын! Что за газета? В Швеции?
– В Дании. Она была датчанкой. Но только не рассчитывай, что скандал ограничится их границами. Сейчас средства массовой информации стали глобальными. Первоначально статью опубликуют там, но рано или поздно подхватят у нас. И тебе придется держать ответ, почему ты не дал довести до конца расследование убийства.
Мэйкок схватил со стола бейсбольный мяч и принялся мять его пальцами, словно питчер, привыкающий к новому мячу перед подачей.
– Можешь идти, – сказал он.
– Хорошо. И что дальше?
– Просто убирайся с моих глаз. Мы с тобой закончили.
Босх немного помедлил и направился к выходу из кабинета.
– В ходе расследования я буду учитывать все аспекты его возможного публичного резонанса, – проговорил он.
Это была слабая попытка успокоить взбешенного босса.
– Да уж, сделайте одолжение, детектив! – бросил ему вслед начальник.
Закрыв за собой дверь, Босх еще раз поблагодарил Альту Роуз за предоставленную аудиенцию.
Назад: Глава девятая
Дальше: Глава одиннадцатая