8
Тем временем в другой комнате для допросов Чу уже закончил свою беседу с миссис Ли. Роберт Ли так и не появился. Феррас же сказал, что тот позвонил и сообщил, что не сможет отлучиться из магазина, поскольку заболел его управляющий.
На два часа было назначено вскрытие. Проводив обеих женщин до дверей лифта, Босх взглянул на часы и решил, что еще успеет съездить в Сан-Фернандо поговорить с сыном убитого и затем, в соответствии с графиком, попасть в ведомство судмедэксперта. Тем более что ему не обязательно было присутствовать у патологоанатома на предварительных процедурах.
Было решено, что Феррас останется в отделе, чтобы поработать над пришедшими из лаборатории данными судебной экспертизы, а Босх и Чу отправятся в Сан-Фернандо и поговорят с Робертом Ли.
Босх сидел за рулем своего старенького, намотавшего уже двести двадцать тысяч миль «краун-вика». Кондиционер работал, но лишь едва-едва. По мере их приближения к Сан-Фернандо температура неуклонно возрастала, и Босх жалел, что, садясь в машину, не снял пиджак.
Чу первым нарушил молчание, доложив, что миссис Ли подписала свои свидетельские показания и ничего больше к ним не прибавила. Она не узнала человека с видеодиска и утверждала, что ничего не слышала о платежах триаде. Затем Босх изложил то, что сумел выудить у Миа-линь Ли, и попросил Чу рассказать о традиции, согласно которой взрослая дочь должна находиться дома и ухаживать за родителями.
— Это судьба китайской Золушки, — пояснил Чу. — Она сидит дома и занимается стряпней, уборкой и прочими домашними делами. Практически выполняет роль прислуги при своих родителях.
— Они не хотят, чтобы дочери выходили замуж и уходили из дому?
— Конечно, не хотят, приятель, — это же дармовая рабочая сила. С какой стати им хотеть, чтобы дочери вступали в брак? Тогда придется нанимать и служанку, и повара, и шофера. А так они все это имеют в одном лице и бесплатно.
После этого некоторое время Босх вел машину в молчании, размышляя над жизнью, которую ведет Миа-линь. Вряд ли со смертью ее отца как-то изменится характер семейных отношений. Ведь все равно надо будет заботиться о матери.
И тут он вспомнил еще кое-что.
— Она сказала, что семья, по всей вероятности, теперь закроет магазин и будет держать только один — тот, что в Сан-Фернандо.
— Та лавка все равно не приносила дохода, — обронил Чу. — Возможно, удастся продать ее кому-то в том районе и выручить немного денег.
— Для почти тридцати лет трудов не очень-то впечатляющий итог.
— Судьбы китайских иммигрантов не всегда складываются счастливо, — заметил Чу.
— А вы, Чу? Вы добились успеха?
— Я не иммигрант. Иммигрантами были мои родители.
— Были?
— Моя мать умерла молодой. Отец был рыбаком. Однажды его баркас вышел в море и не вернулся.
Босха поразила та небрежная, прозаичная манера, в которой Чу поведал ему свою семейную трагедию, а потому он сосредоточился на управлении автомобилем. Ситуация на дороге была сложной, и им потребовалось сорок пять минут, чтобы добраться до района Шерман-Оукс. Магазин «„Фортуна“ — напитки и деликатесы» находился на бульваре Сепульведа, в одном квартале к югу от бульвара Вентура. В общем-то это был довольно престижный район многоквартирных домов и кондоминиумов, примыкающий к фешенебельным резиденциям, расположившимся на склоне холма. Это было весьма удачное место для торговой точки, но, похоже, с парковочными местами вокруг него не все было отлажено. Босх с трудом отыскал свободное местечко у пожарного гидранта. Он опустил солнцезащитный щиток с прикрепленной к нему карточкой, снабженной полицейскими опознавательными знаками, и вышел из машины.
Ранее, по дороге в Сан-Фернандо, Босх и Чу разработали план действий. Оба не сомневались в том, что если кто-то, кроме старого Ли, и знал о платежах триаде, то скорее всего это был его сын и партнер по бизнесу Роберт. Почему он не признался в этом накануне, оставалось главным вопросом.
Магазин «„Фортуна“ — напитки и деликатесы» в очень многом отличался от своего филиала в Южном Лос-Анджелесе. Он был, наверное, раз в пять больше и по многим признакам являлся заведением высокого класса, вполне соответствуя здешнему элитному окружению.
Здесь было небольшое кафе, функционировавшее в режиме самообслуживания. Стеллажи с напитками были снабжены табличками с указанием сортов вин и регионов их происхождения, а в глубине торгового зала стояли штабеля галлоновых емкостей. Холодильники, оборудованные подсветкой, имели открытые полки вместо стеклянных дверей. Ряды с деликатесами и прилавки с холодными и горячими закусками были заполнены посетителями, выбирающими свежие стейки из мяса и рыбы, полуфабрикаты, мясной рулет или ребрышки-гриль. В общем, Босх мог с полным основанием заключить, что сын не только перенял бизнес отца, но и повысил его статус.
Здесь было два контрольно-кассовых прилавка, и Чу спросил женщину, сидевшую за одним из них, где можно найти Роберта Ли. Она указала ему в сторону двойных дверей. За ними оказалось складское помещение, все стены его были уставлены полками трехметровой высоты, а в одном из проемов между ними находилась дверь с надписью «Офис». Босх постучал, и дверь тотчас отворилась. На пороге стоял Роберт Ли.
Похоже, он был удивлен их появлением.
— Входите, детективы, — пригласил он. — Я искренне прошу прощения за то, что не смог приехать к вам сегодня. Мой заместитель заболел, и я не мог оставить магазин без присмотра. Еще раз прошу меня извинить.
— Не стоит волноваться, — успокоил Босх. — Мы всего лишь занимаемся поисками убийцы вашего отца.
Босх хотел спровоцировать парня, заставить его оправдываться. Допрос на его собственной территории давал молодому человеку определенное преимущество. Босх же рассчитывал внести в ситуацию немного дискомфорта. Если бы Ли занял оборонительную позицию, то стал бы более обходительным и податливым.
— Что же, мне очень жаль, что так получилось. Я думал, от меня требуется всего лишь подписать свои показания.
— У нас есть ваши показания, но тут все несколько сложнее — дело не только в том, чтобы поставить свою подпись на бумаге, мистер Ли. Идет уголовное расследование. Обстоятельства постоянно меняются. Поступает новая информация.
— Могу лишь еще раз принести свои извинения. Присаживайтесь, пожалуйста. Простите за то, что принимаю вас в такой тесноте.
Офис действительно не отличался просторностью, и Босх наметанным глазом сразу определил, что Ли делит его с кем-то еще. У правой стены бок о бок стояли два письменных стола. При них были два кресла и еще пара складных стульев — вероятно, для торговых представителей и претендентов на рабочие места.
Ли снял трубку со стоящего на столе телефона, набрал номер и распорядился, чтобы его не беспокоили. Затем приглашающим жестом он дал понять, что готов приступить к разговору.
— Во-первых, я немного удивлен тем, что вы сегодня работаете, — начал Босх. — Только вчера застрелили вашего отца.
Ли кивнул с мрачной торжественностью.
— Увы, но у меня даже нет времени на скорбь по отцу. Я должен практически все время заниматься управлением бизнесом, иначе потеряю его.
Босх кивнул и сделал знак Чу, призывая того перенимать инициативу. Пока он уточнял с Ли детали его показаний, Босх осматривал кабинет. На стене над столами висели оправленные в рамки лицензии от штата, диплом Ли об окончании в 2004 году бизнес-школы в Университете Южной Калифорнии и похвальная грамота Американской ассоциации бакалейщиков за лучший вновь открытый магазин 2007 года. Были здесь также окантованные фотографии Ли в обществе Томми Ласорда, бывшего менеджера бейсбольной команды «Доджерс», а также Ли-подростка на ступенях статуи Тиан Тан Будды в Гонконге. Босх узнал эту тридцатиметровую бронзовую фигуру, известную еще под названием Большой Будда, так как ему довелось как-то раз посетить вместе с дочерью остров Лантау и взглянуть на нее.
Босх протянул руку и поправил покосившуюся рамку с университетским дипломом. Проделывая это, он обратил внимание на то, что Ли окончил факультет бизнеса с отличием. Некоторое время он размышлял, представляя, как Роберт уезжает учиться в университет с намерением впоследствии перенять у отца бизнес и поднять на новый уровень. А тем временем его старшая сестра бросает учебу и возвращается домой, чтобы застилать постели.
Ли не внес никаких изменений в свои показания и расписался в нижней части каждой страницы. Закончив, он поднял взгляд на висящие над дверью часы, полагая, что на том общение с полицией естественным образом завершилось.
Но это было отнюдь не так. Теперь настала очередь Босха. Он раскрыл свой атташе-кейс, извлек оттуда распечатку портрета рэкетира, взимавшего дань со старшего Ли, и протянул ее Роберту.
— Расскажите мне об этом человеке.
Ли взял снимок и принялся его рассматривать, напряженно, сдвинув брови.
Босх знал: люди делают так, стараясь показать, что они изо всех сил сосредоточиваются на предмете, но обычно это было лишь маскировкой чего-то другого. Босх был более чем уверен в том, что парень в течение последнего часа получил звонок от матери и уже заранее знал, что ему покажут распечатку. Что бы теперь Ли ни ответил, Босху было ясно, что тот не будет искренен.
— Ничего не могу вам сказать, — произнес Ли через несколько секунд. — Я не узнаю этого человека. Я никогда его не видел.
Он протянул фотографию Босху, но тот явно не собирался брать ее.
— Но вы знаете, кто это такой, не правда ли?
Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
— Нет, я действительно не знаю, — с легким раздражением сказал Ли.
Босх усмехнулся, но в этой усмешке не было ни теплоты, ни юмора.
— Мистер Ли, ваша мать позвонила вам и просветила вас на сей счет?
— Нет.
— Вы же знаете, мы можем проверить телефонные звонки.
— Ну, пусть даже так. Что с того? Она не знает, кто это, равно как и я.
— Вы ведь хотите, чтобы мы нашли человека, убившего вашего отца, не так ли?
— Конечно! Что за вопрос!
— Это вопрос, который я задаю, когда вижу, что кто-то что-то от меня утаивает, а это…
— Как вы смеете!
— …весьма затрудняет проведение моего расследования.
— Я ничего от вас не утаиваю! Я не знаю этого человека. Я не знаю его имени, и я никогда не видел его прежде! Это правда, черт возьми!
Лицо Ли вспыхнуло. Босх немного выждал, а потом спокойно продолжил:
— Возможно, вы говорите правду. Не исключено, вы не знаете его имени и никогда его прежде не видели. Но вы знаете, кто он такой, Роберт, и вполне осведомлены о том, что ваш отец платил рэкетирам. Полагаю, и вы тоже. Если вы опасаетесь того, что, говоря с нами, навлечете на себя какую-то опасность, то мы в состоянии обеспечить вам защиту.
— Безусловно, — поддержал его Чу.
Ли покачал головой и улыбнулся, как человек, не способный поверить в то, что он действительно оказался в такой ситуации. Дыхание его заметно участилось.
— Мой отец только что умер… был убит. Можете вы оставить меня в покое? Почему меня подвергают травле? Я тоже превращаюсь в жертву!
— Я бы, конечно, давно уже оставил вас в покое, Роберт, — сказал Босх. — Но если мы не найдем виновного, то никто другой этого не сделает. Вы хоть понимаете это?
Ли, похоже, взял себя в руки и кивнул в знак согласия.
— Послушайте, — продолжил Босх. — У нас уже имеются подписанные вами показания. Ничто сказанное вами не выйдет за пределы этой комнаты. Никто никогда не узнает то, что вы нам расскажете.
Босх протянул руку и постучал пальцами по фотографии, по-прежнему остававшейся в руках Ли.
— Тот, кто убил вашего отца, вынул диск из видеокамеры, установленной в глубине торгового зала магазина, но оставил старые диски, не подозревая того, что был запечатлен на них. Он забрал деньги у вашего отца ровно за неделю до убийства. Величина дани составляла двести шестнадцать долларов. Этот человек — член триады, и, я думаю, вы это знаете. Мы очень надеемся на вашу помощь, Роберт. Никто, кроме вас, не может это сделать.
Босх ждал. Ли положил фотографию на стол и потер свои вспотевшие ладони о джинсы.
— Ладно, хорошо, мой отец платил триаде, — признался он.
Босх медленно выдохнул. Ведь только что расследование все-таки сдвинулось с места. Теперь главное — не спугнуть Ли, дать ему договорить.
— Как долго? — спросил он.
— Я не знаю, всю жизнь… всю мою жизнь, как я понимаю. Так было всегда. Просто для него это входило в понятие «быть китайцем». Положено платить — вот и все.
Босх кивнул.
— Спасибо, Роберт, за то, что вы рассказали. Итак, вчера вы сообщили, что, несмотря на переход к режиму экономии, дела в магазине шли неблестяще. Вы не знаете, не было ли у вашего отца задолженностей по этим выплатам?
— Не знаю, может быть. Он мне не говорил. Мы по-разному смотрели на эти вещи.
— Что вы имеете в виду?
— Я считал, что не следует платить, и говорил ему это тысячу раз. Ведь здесь Америка, и никто не обязан им платить.
— Но он все равно платил.
— Да, каждую неделю. Он просто был человеком старой закалки.
— Значит, они здесь ничего от вас не имеют?
— Нет.
— Роберт, нам нужна полная…
— Я не платил, потому что за меня платил он. Теперь я уже и не знаю, что будет.
Босх наклонился к нему.
— Вы хотите сказать, что ваш отец платил за оба магазина?
— Да.
Ли сидел опустив глаза и смотрел в стол. Он снова вытер руки о джинсы.
— Двойной платеж — дважды по сто восемь — означал взнос за оба магазина.
— Верно. На прошлой неделе.
Ли кивнул, и Босху показалось, что он увидел навернувшиеся на глазах слезы. Тем не менее надо было переходить к следующему вопросу, самому важному:
— А что произошло на этой неделе?
— Я не знаю.
— Но у вас же есть догадки, Роберт?
Молодой человек снова кивнул.
— Оба магазина несут убытки. Мы развернулись в неподходящее время — как раз перед экономическим спадом. Только банки получают помощь от правительства, а мы — нет. Мы вообще чуть не потеряли все. Я говорил ему… Я говорил отцу, что мы просто не можем больше платить. Я говорил ему, что мы платим неизвестно за что и непременно потеряем магазины, если не перестанем платить.
— Он согласился прекратить выплаты?
— Он этого не сказал. Он вообще промолчал. Для меня это означало, что он будет платить до тех пор, пока мы совсем не разоримся. Ведь эти еженедельные платежи превышали сумму в восемьсот долларов в месяц, а это очень много для такого бизнеса, как наш. Мой старик… он думал, если найдет другие способы…
— Другие способы чего, Роберт?
— Другие способы экономии. Он был одержим идеей отловить магазинных ворюг. Он думал, что если пресечь кражи, то это существенно изменит дело. Он был из другого времени. Он действительно не понимал.
Босх откинулся на спинку кресла и посмотрел на Чу. Они совершили прорыв, вызвали Ли на откровенность. Теперь настала очередь Чу развить успех путем постановки специфических вопросов, связанных с триадами.
— Роберт, вы очень нам помогли, — начал Чу. — Я хочу задать вам несколько вопросов в связи с этим человеком на фотографии.
— Я сказал правду. Я не знаю, кто это. Я никогда в жизни его не видел.
— Хорошо, пусть так, но ваш отец когда-нибудь говорил с вами о нем? Ну, когда вы обсуждали эти подати?
— Этот человек никогда не называл своего имени. Он просто выражал опасение в том, что ему придется познать горечь разочарования, если мы, да пусть простят его за столь невероятное предположение, перестанем платить.
— Ваш отец когда-нибудь упоминал название триады, получавшей дань?
Ли покачал головой:
— Нет, он никогда… постойте, да, однажды он сказал. Это было что-то связанное с ножом. Как будто бы название происходило от ножа или чего-то в этом роде. Но я его не помню.
— Вы уверены? Это могло бы помочь нам сузить область поисков.
Ли наморщил брови и снова покачал головой.
— Я постараюсь вспомнить. Сейчас не получается.
— Хорошо, Роберт.
Чу сделал еще несколько попыток разговорить Ли, но чем более конкретными были его вопросы, тем более расплывчатыми становились ответы. Но Босха все это устраивало. Они уже добились значительного прогресса. Дело приобретало все более определенную направленность.
Через некоторое время Босх снова подключился к допросу.
— Итак, Роберт. Как вы думаете, человек или люди, шантажировавшие вашего отца, теперь придут к вам за деньгами?
Вопрос заставил Ли нахмуриться.
— Не знаю, — задумчиво проговорил он.
— Хотите ли вы получить защиту от полиции Лос-Анджелеса?
— Даже не знаю.
— Что же, у вас есть наши телефоны. Если кто-то проявится, свяжитесь с нами. Пообещайте им деньги, если не будет другого выхода.
— У меня нет денег!
— Вот именно! Пообещайте им деньги, но скажите, что вам потребуется день, чтобы их достать. Затем позвоните нам. С этого момента мы возьмем дело в свои руки.
— А что, если он попросту заберет деньги из кассовых аппаратов? Вы сказали мне вчера, что ящик кассы в магазине отца был пуст.
— В таком случае также не оказывайте сопротивления, но потом позвоните нам. Мы схватим его, когда он придет в следующий раз.
Ли кивнул, и Босх увидел, что совсем вывел парня из равновесия.
— Роберт, у вас есть в магазине оружие?
Это была проверка. Они уже установили по своей картотеке, что был зарегистрирован только пистолет из магазина старика Ли.
— Нет, но у отца было. Он работал в опасном районе.
— Хорошо. Не впутывайте сюда оружие. Если бандит появится, просто сообщите нам.
— Ладно.
— Кстати, почему ваш отец приобрел тот пистолет? Он проработал почти тридцать лет, и вдруг полгода назад решил прикупить ствол.
— В последний раз, когда его грабили, ему нанесли телесное повреждение. Два хулигана из банды. Они ударили его бутылкой. Я сказал, что если он не хочет продавать магазин, то должен хотя бы обзавестись пистолетом. Но оказалось, он ему ничуть не помог.
— Обычно так и бывает.
Детективы поблагодарили Ли и оставили в офисе. Пока они шли по магазину к выходу, Босх, вскинув взгляд на часы, увидел, что уже начало второго. Вспомнив, что его завтрак состоял лишь из чашки кофе и пончика, он решил перехватить чего-нибудь, перед тем как отправиться на вскрытие в отдел судмедэкспертизы. Остановившись перед автоматом с горячими закусками, он нацелился на мясной рулет. Получив в автомате квиток с номером очереди, Босх поинтересовался у Чу, не хочет ли и он подкрепиться. Но тот отказался, добавив, что вегетарианец.
Босх неодобрительно покачал головой.
— А что? — спросил Чу.
— Не думаю, что мы сработаемся как напарники. Я не доверяю человеку, время от времени не поглощающему хот-доги.
— Я ем вегетарианские хот-доги.
Босх скривился.
— Они не в счет.
В это время они заметили спешащего к ним Роберта Ли.
— Я забыл спросить. Когда нам можно будет получить тело отца?
— Вероятно, завтра, — ответил Босх. — Сегодня вскрытие.
Ли имел весьма обескураженный вид.
— Мой отец был очень набожным человеком. Разве обязательно осквернять его тело?
Босх развел руками.
— Таков закон. После каждого убийства проводится вскрытие.
— Когда они с этим закончат?
— Примерно через час.
Ли кивнул, окончательно смирившись.
— Пожалуйста, не рассказывайте об этом моей матери. Мне позвонят, когда можно будет забрать его тело?
— Я прослежу, чтобы вам сообщили…
Ли поблагодарил их и направился в офис. В этот момент Босх услышал, как человек за стойкой выкликнул его номер.
