48

Из стереопроигрывателя звучал «Некий рай».

Босх с бутылкой пива в руке откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Завершился суматошный день в конце суматошной недели. Теперь ему только хотелось, чтобы музыка проходила через него, очищая душу и разум. Он был уверен, что уже располагает тем, что ищет. Требовалось только привести мысли в порядок, избавиться от заслоняющих поле зрения мелочей.

Они с Эдгаром работали до семи, потом решили разъехаться по домам. Эдгар не мог сосредоточиться. Весть о переводе напарника подействовала на него сильнее, чем на самого Босха. Эдгар воспринял это как пренебрежение к себе, поскольку в ОРУР перевели не его. Босх пытался успокоить Эдгара, уверял, будто там гадюшник, но все тщетно. Потом посоветовал напарнику ехать домой, выпить и хорошенько выспаться. Им предстояло работать в выходные, собирать сведения о Тренте.

Теперь Босх сам пил и засыпал в кресле. Он чувствовал, что стоит на пороге чего-то. Готовился к началу нового, ясного, периода жизни. Периода повышенной опасности, повышенных ставок, повышенного удовлетворения. И, зная, что теперь его никто не видит, улыбался.

Зазвонил телефон, Босх выключил стереопроигрыватель и пошел в кухню. Когда ответил, женский голос сообщил, что сейчас с ним будет разговаривать замначальника управления Ирвинг. Через несколько секунд голос Ирвинга раздался в трубке:

— Детектив Босх?

— Слушаю.

— Получили сегодня приказ о переводе?

— Да, получил.

— Хорошо. Я хотел сказать вам, что принял решение вернуть вас в отдел расследования убийств и разбоев.

— Почему, шеф?

— Потому что после нашей последней беседы решил предоставить вам последнюю возможность. Ваше назначение и является этой возможностью. Вы будете находиться в положении, где я смогу наблюдать за вашими действиями более пристально.

— Что это за положение?

— Вам не объяснили?

— Было сказано — явиться пятнадцатого числа на службу в ОРУР, и только.

Ирвинг молчал, и Босх подумал, что сейчас обнаружит ложку дегтя в бочке меда. Он возвращался в ОРУР — но в каком качестве? Попытался сообразить, каким может быть худшее назначение в лучшем назначении.

Наконец Ирвинг продолжил:

— Вы получаете свою прежнюю должность. Детектив с особыми полномочиями. Вакансия появилась сегодня, когда Торнтон сдал свой значок.

— Торнтон?

— Совершенно верно.

— Я буду работать вместе с Киз Райдер?

— Это решит лейтенант Энрикес. Но детектив Райдер в настоящее время без напарника, и вы уже сработались с ней.

Босх кивнул. Он был в восторге, но не хотел признаваться в своих чувствах Ирвингу.

Тот, словно понимая его душевное состояние, заговорил:

— Детектив, возможно, вы чувствуете себя так, будто упали в канализацию, но выбрались оттуда пахнущим розами. Не стройте никаких предположений. Не делайте никаких ошибок. Они от меня не укроются. Вам ясно?

— Совершенно ясно.

Ирвинг, не попрощавшись, положил трубку. Босх стоял в темноте, прижимая свою трубку к уху, пока в ней не послышались громкие, раздражающие гудки. Он вернулся в гостиную. Подумал, не позвонить ли Киз, узнать, что ей известно, но решил подождать. Когда сел в кресло, почувствовал, как в бедро уперлось что-то твердое. Он знал, это не пистолет, потому что снял кобуру. Полез в карман и вынул мини-кассетный магнитофон.

Босх включил его и стал слушать свой разговор с Сертейн у дома Трента в ночь, когда тот покончил с собой. Он ощущал себя виноватым и думал, что нужно было сделать или сказать больше, попытаться остановить эту женщину-репортера.

Услышав, как на пленке хлопнула дверца машины, Босх остановил пленку и перемотал ее. Он вспомнил, что не слышал всего разговора с Трентом, поскольку обыскивал дом. И решил прослушать его сейчас. Он послужит отправной точкой в предстоящем расследовании.

Босх пытался обнаружить во фразах новый смысл, детали, которые выдали бы убийцу. И при этом боролся со своей интуицией. Слыша, как Трент говорит почти отчаянным тоном, Босх по-прежнему чувствовал, что он не убийца и его заявления о невиновности правдивы. И это, конечно же, входило в противоречие с тем, что он знал теперь. На скейтборде, найденном в доме Трента, стояли инициалы мальчика и год, когда он приобрел его и был убит. Скейтборд теперь являлся своего рода памятником. Ориентиром для Босха.

Закончился разговор с Трентом, однако ничто в нем, включая и те части, которых он не слышал ранее, не навело его ни на какие мысли. Босх перемотал пленку, решив прослушать ее снова. И вскоре уловил нечто, от чего его лицо вспыхнуло, как в лихорадке. Быстро пустил пленку назад и опять прокрутил разговор между Эдгаром и Трентом, привлекший его внимание. Вспомнил, что тогда стоял в коридоре и прислушивался к этой части их диалога. Но не сознавал ее значения до последней минуты.

"Мистер Трент, вы любили смотреть, как они играют в лесу на склоне?

— Нет, я не видел их среди деревьев. Иногда, подъезжая к дому или прогуливая собаку — пока она была жива, — я видел, как они взбирались по склону. Девочка из дома напротив. Питомцы из соседнего. Вся здешняя детвора. Это единственное незастроенное место в округе. Вот они и шли туда играть. Кое-кто из соседей думал, что ребята постарше курят там, и опасался, как бы они не подожгли весь склон".

Босх выключил магнитофон и направился в кухне к телефону. Эдгар ответил после первого же гудка. Босх понял по голосу, что он не спал. Было только девять часов.

— Ты ничего не захватывал домой?

— Что, например?

— Списки из адресников.

— Нет, Гарри, они в отделе. Что происходит?

— Не помнишь, когда ты делал схему, был на Уандерланд-авеню какой-нибудь Фостер?

— Это фамилия?

— Да.

Босх ждал. Эдгар не говорил ни слова.

— Джерри, вспомнил?

— Гарри, подожди. Дай подумать.

Опять молчание.

— Нет, — наконец произнес Эдгар. — Не припоминаю никакого Фостера.

— Ты уверен?

— Гарри, у меня здесь нет ни схемы, ни списков, но такой фамилии как будто бы не встречал. Почему это так важно? Что происходит?

— Я перезвоню тебе.

Босх двинулся с телефоном в столовую, где оставил портфель. Раскрыл его и вынул досье. Быстро нашел список нынешних жителей Уандерланд-авеню с адресами и телефонами. Фостеров там не было. Снял трубку и набрал номер. После четвертого гудка в трубке послышался знакомый голос.

— Доктор Гийо, это детектив Босх. Я не слишком поздно звоню?

— Здравствуйте, детектив. Нет, для меня не слишком. Мне сорок лет звонили в любой час ночи. Девять часов? Это позднее время для непрофессионалов. Как ваши многочисленные травмы?

— Все хорошо, доктор. У меня возникло срочное дело, и хочу задать вам несколько вопросов о вашей округе.

— Ну что ж, спрашивайте.

— Вернемся примерно к восьмидесятому году. Жила там семья или супружеская пара с фамилией Фостер?

Гийо молча обдумал вопрос.

— По-моему, нет, — ответил он. — Я не помню людей с такой фамилией.

— Хорошо. В таком случае можете сказать, кто-нибудь на улице брал к себе приемных детей?

На сей раз Гийо ответил не задумываясь:

— Да. Семья Блейлок. Очень славные люди. Они долгое время помогали многим детям, брали их к себе в дом на воспитание. Я восхищался ими.

Босх записал фамилию на чистом листе бумаги под обложкой папки. Нашел список жителей и обнаружил, что в настоящее время никаких Блейлоков на Уандерланд-авеню нет.

— Имена их вы помните?

— Дон и Одри.

— А когда они уехали оттуда?

— О, по меньшей мере десять лет назад. Когда последний из тех детей вырос, большой дом стал им не нужен. Они продали его и уехали.

— Не знаете куда? Они в Лос-Анджелесе?

— Я припоминаю, — сказал Гийо. — Я определенно должен знать.

— Не спешите, доктор, — попросил Босх, хотя его мучило нетерпение.

— Рождество! — воскликнул Гийо. — Рождество. Я храню в коробке все поздравительные открытки, чтобы не забыть, кого нужно поздравить в будущем году. Жена всегда делала так. Не кладите трубку, я сейчас схожу за этой коробкой. Одри до сих пор каждый год меня поздравляет.

— Пожалуйста, доктор. Я подожду.

Босх услышал, как Гийо положил трубку. Итак, он получит нужные сведения. Начал размышлять, что они дадут ему, но решил подождать. Сначала получить их, потом просеять.

Гийо вернулся через несколько минут. Босх все это время держал ручку над листом блокнота.

— Ну вот, детектив, нашел.

Гийо продиктовал адрес, и Босх едва удержался от шумного вздоха. Дон и Одри Блейлок уехали не на Аляску или еще в какой-нибудь далекий край. К ним можно было ехать на машине. Он поблагодарил доктора и положил трубку.