2
Босх и Райдер на десять минут опоздали на совещание в главном здании уголовного суда – из-за пробки у лифтов. Босх терпеть не мог бывать там именно из-за лифтов. Ожидание и борьба за место ради того, чтобы попасть на нужный этаж, вызывали у него ощущение беспокойства, без которого вполне можно обойтись.
В приемной канцелярии окружного прокурора, на шестнадцатом этаже, детективам велели подождать сопровождающего, который проведет их в кабинет О'Ши. Через пару минут из внутренней двери появился человек и, указывая на кейс в руках у Босха, спросил:
– Принесли?
Раньше Босх не видел этого человека. Смуглый латиноамериканец в сером костюме.
– Оливас?
– Да. Вы принесли досье?
– Принес.
– Тогда пошли, Лихач.
Оливас первым двинулся к двери, из которой только что вышел. Райдер хотела последовать за ним, но Босх удержал ее, коснувшись руки. Оливас оглянулся и, увидев, что они стоят, тоже остановился.
– Вы идете или нет?
Босх шагнул к нему.
– Оливас, прежде чем мы станем делать что-то вместе, давайте проясним кое-что. Если вы еще раз назовете меня Лихачом, я заткну этот файл вам в задницу, причем вместе с кейсом.
Оливас поднял руки, словно в знак капитуляции.
– Как скажете.
Он придержал им дверь, и они последовали за ним во внутренний холл. Затем прошли по длинному коридору, дважды повернули и лишь после этого достигли кабинета О'Ши. Это было просторное помещение, особенно по меркам ведомства окружного прокурора. Большей частью прокуроры делили один кабинет на двоих, а то и на четверых, а встречи и собеседования с гостями проводили в специальной комнате для совещаний в конце каждого коридора, причем строго по графику. Но кабинет О'Ши оказался вдвое шире; здесь было довольно пространства для огромного письменного стола размером с фортепьяно и даже для изолированного уголка отдыха. Статус главы отдела обвинений по особым делам давал несомненные преимущества. Так же, как и статус будущего главы ведомства.
О'Ши приветствовал их, встав из-за стола и пожав всем руки. Сорокалетний красивый мужчина с черными как смоль волосами. Ростом он не отличался, и Босх знал об этом, хотя лично никогда с ним не сталкивался. В мельком виденных телерепортажах о предварительном слушании дела Уэйтса он приметил, что большинство репортеров, обступавших прокурора в коридоре у зала суда, были выше, чем человек, в которого они тыкали микрофонами. Лично Босху нравились невысокие прокуроры. Они всегда старались как-то это компенсировать, и платить обычно приходилось обвиняемому.
Все заняли места: О'Ши – за своим столом, Босх и Райдер – по другую его сторону, Оливас – справа, перед стопкой высившихся у стены плакатов с лозунгом: «Рику О'Ши – зеленую улицу!»
– Спасибо, что пришли, детективы, – произнес прокурор, глядя на Босха. – Давайте начнем с того, что немного разрядим атмосферу. Фредди сообщил мне, что вы начали не слишком удачно.
– Мне с Фредди нечего делить, – ответил Гарри. – Я даже не настолько хорошо его знаю, чтобы называть Фредди.
– Должен сказать, что его нежелание предоставить вам информацию относительно нашей нынешней задачи было продиктовано моей позицией – в связи с деликатным характером дела. Поэтому если вы обижены, то обижайтесь на меня.
– Я не обижен, – сказал Босх. – Я вполне доволен. Спросите мою напарницу: я всегда такой, когда доволен.
– Он доволен, – подтвердила Райдер. – Вполне доволен.
– Что ж, прекрасно. Все довольны и счастливы. Тогда перейдем к делу.
Он вытянул руку и положил ее на толстую папку-гармошку, лежащую на столе справа. Папка была раскрыта, и Босх увидел, что она содержит несколько отдельных файлов с синими ярлычками. Он сидел слишком далеко, чтобы прочесть надписи – особенно без очков, которые с недавних пор начал надевать для чтения.
– Вы знакомы с делом Рейнарда Уэйтса? – спросил О'Ши.
Босх и Райдер утвердительно кивнули.
– Подобное дело было бы трудно пропустить, – добавил Босх.
О'Ши изобразил легкую улыбку.
– Да, мы выставили его перед широкой публикой. Этот тип просто мясник. Человек крайне порочный. Наше ведомство с самого начала заявило, что станет требовать для него смертного приговора.
– Из того, что я видела и слышала, он просто образцовый кандидат в смертники, – заметила Райдер.
– Да, – мрачно подтвердил О'Ши. – И это одна из причин, почему я пригласил вас сюда. Прежде чем объяснить, чем мы сейчас занимаемся, мне хотелось бы услышать о вашем расследовании дела Мари Жесто. Фредди сказал, что вы трижды за последний год забирали досье из архива. Есть что-нибудь новое?
Босх прочистил горло, решив сначала поделиться своей информацией, а потом получить другую, взамен.
– Можно сказать, что дело находится у меня в работе тринадцать лет. Я получил его в 1993 году, когда эта женщина пропала.
– Но так ничего и не всплыло?
Босх покачал головой:
– Мы не нашли тело. Единственное, что обнаружилось, – ее машина, а этого недостаточно. Поэтому никто так и не был арестован.
– Даже по подозрению?
– Мы допрашивали множество людей, одного в особенности. Но не сумели доказать связи, и, таким образом, никто не поднялся до уровня реального подозреваемого. Потом, в 2002 году, я вышел в отставку, и дело убрали в архив. Прошла пара лет, обстоятельства изменились, и я вернулся к работе. Это было в прошлом году.
Босх не счел нужным оповещать О'Ши, что когда в 2002 году он сдал свой полицейский значок и уволился на пенсию, то негласно скопировал материалы дела Жесто и взял их с собой, вместе с еще несколькими незакрытыми делами. Копирование следственных документов противоречило правилам полицейского управления, и чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше.
– За последний год я изымал досье Жесто из архива всякий раз, когда освобождалось немного времени, чтобы над ним поработать, – продолжил он. – Но нет ДНК, нет даже латентных отпечатков. Только работа, требующая беготни. Я еще раз поговорил с главными фигурантами – со всеми, кого мог разыскать. До сих пор остается один человек, которого я всегда подозревал. Чувствовал, что он тот самый, но так ничего и не смог из него выжать. В этом году я беседовал с ним дважды.
– И?..
– Ничего.
– Кто он?
– Энтони Гарланд. Он плоть от плоти денежного Хэнкок-Парка. Вы когда-нибудь слышали о Томасе Рексе Гарланде, нефтяном магнате?
О'Ши кивнул.
– Ну так вот, Томас Рекс – отец Энтони, со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами.
– Была какая-нибудь связь между Энтони и Жесто?
– Связь – это, пожалуй, слишком сильно сказано. Машину Мари Жесто нашли в индивидуальном гараже одного голливудского многоквартирного комплекса. По нашим ощущениям, место выбрано не случайно. Квартира, к которой относился гараж, на тот момент освободилась. Преступник знал, что квартира и гараж пустуют и таким способом он может легко избавиться от автомобиля.
– Энтони Гарланд знал о гараже или был знаком с Мари?
– Он знал о гараже. В той квартире раньше жила его подружка. Она порвала с ним и вернулась к себе, в Техас. Поэтому он знал, что гараж не занят.
– Все это довольно шатко. А чем-либо еще вы располагаете?
– И немалым. Мы тоже сначала считали, что это шатко, но потом получили в управлении автотранспорта фотографию его бывшей девушки, и оказалось, что они с Мари очень похожи. Мы начали думать, что Мари могла стать в некотором роде заместительной жертвой. Он не мог добраться до бывшей подруги, покинувшей Лос-Анджелес, и вместо нее добрался до Мари.
– Вы ездили в Техас?
– Дважды. Беседовали с его бывшей, и она рассказала нам, что главная причина, по которой она рассталась с Энтони, – его вспыльчивый характер.
– Он применял по отношению к ней физическое насилие?
– Она утверждает, что нет. Говорит, уехала прежде, чем дело дошло до этого.
О'Ши подался вперед:
– Откуда Энтони Гарланд знал Мари?
– Мы не установили, да и не уверены, что знал. До того момента, когда его отец подключил к делу своего адвоката и сын вообще перестал разговаривать с нами, молодой Гарланд отрицал всякое знакомство с ней.
– Когда это произошло? Я имею в виду подключение адвоката?
– И тогда, и сейчас. В этом году я вновь подбирался к Гарланду. Как только прижал посильнее, он опять спрятался за адвоката. На сей раз уже за другого. Они добились против меня судебного предписания. Убедили судью издать бумагу, предписывающую мне держаться от Энтони подальше в отсутствие его адвоката. Подозреваю, что убедили с помощью денег. Это именно тот способ, каким Томас Рекс Гарланд обычно обделывает свои делишки.
О'Ши откинулся назад, задумчиво кивая.
– А Энтони Гарланд имел какую-нибудь криминальную биографию – до исчезновения Жесто или после?
– Нет, никакой. Вообще-то он не слишком полезный член общества: живет на подачки своего старика, насколько я могу судить. Исполняет функции охранника при отце и на его разных предприятиях. Но ничего криминального я не выявил.
– Разве не само собой разумеется, что тот, кто похитил и убил молодую женщину, должен бы иметь в своем послужном списке и иные криминальные деяния? Такие поступки обычно не являются случайными, единичными отклонениями, не так ли?
– Если смотреть на статистику – да. Но всегда существуют исключения из правил. Вдобавок деньги старика. Они отлично сглаживают многие проблемы, а другие – попросту ликвидируют.
О'Ши с серьезным видом кивал, будто узнавал что-то новое о преступниках и преступлении. Скверно сыгранный номер.
– Что вы планировали делать дальше? – спросил он.
– Ничего, – пожал плечами Босх. – Я отправил папку обратно в архив и решил, что на этом все. А затем, недели две назад, опять забрал ее. Не могу точно сказать, что собирался делать дальше. Может, поговорить с кем-либо из прежних друзей Гарланда, из тех времен, поспрашивать, не упоминал ли он когда-нибудь о Мари или о чем-либо, с ней связанном. Единственное, что я точно знаю, – это что не собираюсь сдаваться.
О'Ши прочистил горло, и Босх понял, что сейчас прокурор приступит к изложению дела, ради которого их позвали.
– Скажите, за годы следствия по делу Жесто не всплывало ли когда-нибудь имя Рей или Рейнард Уэйтс?
Босх в замешательстве посмотрел на него, чувствуя, как в животе что-то сжимается.
– Нет, никогда. А должно было всплыть?
О'Ши вытащил из папки-гармошки одну из более тонких папок и, раскрыв ее перед собой, вынул лежащий сверху документ, похожий на письмо.
– Как я уже говорил, мы вознамерились требовать для Уэйтса смертного приговора. Думаю, после предварительного слушания он осознал, что это зловещее предзнаменование. Уэйтс уже подал апелляцию по поводу обоснованности причины остановки его на дороге. Но это ни к чему не приведет, и они со своим адвокатом это понимают. Защита ссылкой на невменяемость также бесполезная затея. Парень так же холоден и расчетлив, как и любой другой убийца, которого я за свою жизнь преследовал в суде. Поэтому на прошлой неделе они ответили нам вот этим. Прежде чем я покажу вам бумагу, хочу, чтобы вы уяснили: это письмо от адвоката, некое предложение. Вне зависимости от того, как повернется дело – согласимся мы на это предложение или нет, – информация, содержащаяся в письме, не для разглашения. Если мы решим предложение отвергнуть, то на основании содержащейся в письме информации не должно производиться никакого расследования. Вы понимаете?
Райдер кивнула. Босх – нет.
– Детектив Босх? – подстегнул его О'Ши.
– Может, мне лучше его не читать, – произнес Гарри. – Наверное, мне вообще не следовало приходить сюда.
– Вы оказались единственным, кто отказался передать Фредди свое досье. Если это дело так много для вас значит, то, полагаю, вы пришли по адресу.
– Ладно, – промолвил Босх.
О'Ши через стол подвинул бумагу детективам, и они склонились над ней, при этом Босх надел очки. В письме содержалось следующее:
12 сентября 2006 г.
Ричарду О'Ши, заместителю окружного прокурора Канцелярия окружного прокурора округа Лос-Анджелес
Офис 16-11
210, Уэст-Темпл-стрит
Лос-Анджелес, Калифорния, 90012-3210
В ответ на ходатайство о возбуждении судебного иска «Народ штата Калифорния против Рейнарда Уэйтса».
Уважаемый мистер О'Ши!
Это письмо имеет целью начать переговоры относительно внесудебного решения по вышеуказанному делу. Все приводимые ниже заявления, касающиеся этих переговоров, сделаны при ясном осознании того, что они недопустимы в рамках Совокупности норм доказательного права штата Калифорния, п. 1153; Уголовного кодекса штата Калифорния, п. 1192.4, а также применимого прецедента дела «Народ против Тэннера» (Сборник судебных решений апелляционного суда шт. Калифорния, сер. 3, стр. 45; Сборник судебных решений шт. Калифорния, сер. 407 (1975), стр. 345, 350, 119).
Я уполномочен заявить, что мистер Уэйтс желал бы на всех и всяческих приводимых ниже условиях поделиться с вами и следствием эксклюзивной и достоверной информацией в отношении девяти убийств (помимо двух, означенных в вышеуказанном деле), а также добровольно признать себя виновным в предъявленных обвинениях по вышеуказанному делу – в обмен на согласие штата не требовать для него смертного приговора по обвинениям указанного дела и не выдвигать обвинений в отношении тех убийств, о которых он хотел бы предоставить эксклюзивную информацию.
Кроме того, в обмен на сотрудничество и информацию, которую мог бы предоставить мистер Уэйтс, вам предлагается согласиться на следующее:
– никакие заявления мистера Уэйтса и извлеченные из них дополнительные сведения не будут использованы против него ни в каком уголовном деле;
– никакая информация, предоставленная по этому договору, не может быть передана каким-либо другим органам правопорядка, относящимся к юрисдикции штата либо к федеральной, если только и пока только эти органы через своих представителей не согласятся связать себя всеми и всяческими условиями этого договора;
– никакие заявления, сделанные мистером Уэйтсом, либо иная предоставленная им информация в ходе любого «неофициального» предложения или переговоров не может быть использована против него в виде обвинения, выдвинутого по следам допроса вызванных свидетелей;
– вы не имеете права сделать производное употребление из каких-либо следственных версий, подсказанных какими-либо заявлениями или информацией обвиняемого, а также проводить расследования в таковых направлениях.
В случае если указанное выше обвинительное дело стало бы предметом судебного процесса и мистер Уэйтс дал бы показания, в корне отличающиеся от каких-либо заявлений и информации, представленных в виде предложений и в ходе переговоров, тогда вы, разумеется, сможете выразить недоверие в отношении его предшествующих заявлений или информации и оспорить сделку.
Я полагаю, что семьи восьми молодых женщин и одного мужчины, ставших жертвами убийств, испытают определенное облегчение, получив сведения о судьбе своих близких и возможность осуществить соответствующие религиозные обряды и надлежащее погребение останков, после того как мистер Уэйтс проводит ваших следователей на те места, где эти останки покоятся ныне. Кроме того, эти семьи обретут, вероятно, некоторое утешение в сознании того, что мистер Уэйтс отбывает пожизненный срок в тюрьме, без права на досрочное освобождение.
Мистер Уэйтс предлагает предоставить информацию относительно девяти убийств – как уже известных, так и неизвестных, – случившихся в период между 1992 и 2003 гг. В качестве первоначального шага, призванного послужить доказательством его добросовестности и достоверности его сведений, он предлагает органам следствия заново просмотреть материалы, касающиеся смерти Аэниела Фицпатрика, шестидесяти трех лет, сожженного заживо в своем ломбарде на Голливудском бульваре 30 апреля 1992 г. В материалах следствия обнаружится, что мистер Фицпатрик был вооружен и стоял позади охранного ограждения, перед своей ссудной кассой, когда был подожжен злоумышленником с помощью упаковки горючей жидкости для растопки, конкретно – жидкого бутана. Баллончик из-под горючей жидкости был оставлен на месте преступления, в вертикальном положении, перед охранной изгородью. Эта информация никогда и нигде не была обнародована.
Далее, мистер Уэйтс предлагает полиции в качестве дополнительного подтверждения надежности его сведений и добросовестности заново просмотреть материалы следствия по делу об исчезновении Мари Жесто в сентябре 1993 г. Архивные материалы подтвердят, что, тогда как местонахождение мисс Жесто так и не было выявлено, ее машину нашла полиция в гараже голливудского жилого комплекса «Хай-Тауэр». В автомобиле находились одежда и конноспортивное снаряжение мисс Жесто, а также пакет из продовольственного магазина, содержащий фунтовую упаковку моркови. Мисс Жесто намеревалась использовать эту морковь для кормежки лошадей, за которыми ухаживала в конюшнях «Сансет-ранч», в Бичвуд-Каньоне, в уплату за предоставляемые ей часы верховой езды. Опять-таки данная информация следственными органами никогда не разглашалась.
Если некая договоренность касательно внесудебного решения по делу возможна, я бы предложил, чтобы таковая подпадала под юрисдикцию исключений из Калифорнийских запретов в отношении судебных сделок по серьезным фелониям, учитывая, что в отсутствие сотрудничества мистера Уэйтса у обвинения в лице штата имеется недостаточно улик и значимых свидетельств для подкрепления своей версии. Более того, как требование, так и отказ от требования смертного приговора являются со стороны обвинения полностью дискреционными и отнюдь не безоговорочно влияют на выносимый приговор (Уголовный кодекс шт. Калифорния, п. 1192.7а.).
Если, на ваш взгляд, вышеизложенное приемлемо, пожалуйста, дайте мне знать при первой возможности.
Искренне ваш,
Морис Свон, адвокат,
101, Бродвей оф. 2
Лос-Анджелес, Калифорния 90013.
Босх осознал, что прочитал письмо почти на едином дыхании. Теперь он судорожно глотнул воздуха, стараясь перевести дух, но так и не смог вытеснить образовавшейся в груди холодной пустоты.
– Вы ведь не собираетесь давать на это согласие? – произнес он.
О'Ши на мгновение задержал на нем взгляд, прежде чем ответить:
– Собственно, в настоящее время я уже веду переговоры со Своном. Это было первоначальное предложение. С тех пор как оно поступило, я существенно повысил ставки, повысил потенциальный выигрыш штата.
– Каким образом?
– Ему придется добровольно признать себя виновным во всех указанных преступлениях. Мы получим одиннадцать обвинений в убийстве.
«А ты получишь больше сенсаций к выборам», – подумал Босх.
– И он останется на свободе? – спросил он.
– Нет, детектив, он не останется на свободе. Он никогда больше не увидит света дня. Вы когда-нибудь бывали в бухте Пеликанов, в той тюрьме, куда отправляют за преступления на сексуальной почве? Это только на слух приятное название.
– Но не смертный приговор? Вы оставляете ему жизнь?
Оливас презрительно фыркнул, будто Босх ничего не уразумел.
– Да, именно так, – отозвался О'Ши. – Жизнь – единственное, что мы ему оставляем. Смертного приговора не будет, но он исчезнет на веки вечные.
Босх покачал головой, посмотрел на Райдер, затем опять на О'Ши. Он ничего не сказал, потому что знал: решение зависит не от него.
– Но прежде чем мы согласимся на эту сделку, – продолжил О'Ши, – нам нужно быть уверенными, что все эти признания в девяти убийствах не на пустом месте. Уэйтс не дурак. Его заявления могут оказаться просто блефом с целью избежать смертоносной инъекции, но могут – и правдой. Хочу привлечь вас обоих к работе, вместе с Фредди, для выяснения всех обстоятельств. Я созвонюсь с вашим начальством, и вас освободят от текущей работы. Это будет ваше временное назначение.
Ни Босх, ни Райдер ничего не ответили. О'Ши поднажал:
– Не подлежит сомнению, что он знаком с обстоятельствами тех двух дел, что указаны в письме. Фредди подтверждает обстоятельства убийства Фицпатрика. Его убили во время массовых уличных беспорядков после вынесения приговора по делу Родни Кинга. Он действительно был сожжен заживо за охранным ограждением у своего ломбарда. В тот момент он был вооружен, и остается неясным, как убийца подобрался так близко, чтобы поджечь его. Баллончик из-под горючей жидкости отыскали, как и утверждает Уэйтс, перед охранным ограждением. Что же касается упоминаемых в письме обстоятельств дела Жесто, то мы не имели возможности проверить их, поскольку досье у вас, детектив Босх. Вы уже подтвердили ту часть, которая касалась гаража. Верны ли его утверждения об одежде и пакете с морковью?
Босх нехотя кивнул.
– Сведения о машине были в открытой информации, – сказал он. – СМИ обыграли тему вдоль и поперек. Но пакет с морковью являлся нашей козырной картой. Никто не знал об этом, кроме меня, моего тогдашнего напарника и судебных экспертов, вскрывавших пакет. Мы придержали информацию, придя к выводу, что именно в этой точке пересеклись пути жертвы и убийцы. Морковь была куплена в супермаркете «Мейфэр» на Франклин-стрит у подножия Бичвуд-Каньона. Выяснилось, что девушка всегда там останавливалась по пути в конюшню. В день исчезновения она тоже следовала своему обычному распорядку. Вышла из супермаркета, и, видимо, тут убийца и последовал за ней. Мы разыскали свидетелей, они вспомнили ее в магазине. А вот позднее – никаких следов. Вплоть до того, как обнаружили автомобиль.
– Тогда все в порядке. – О'Ши указал на письмо, по-прежнему лежавшее на столе перед Босхом и Райдер.
– Нет, не в порядке, – возразил Босх. – Не делайте этого.
– Чего именно?
– Не идите с ним на сделку.
– Почему?
– Если он похитил и убил Мари Жесто, а также еще восьмерых человек… может, даже порубил на части, как тех двух, с которыми его схватили… тогда ему нельзя позволить жить, даже в тюрьме. Его нужно покрепче скрутить, вкатить в него смертельный укол и отправить в ад ко всем чертям, где ему место!
О'Ши спокойно кивнул, словно это были совершенно нормальный разговор и законный довод.
– А как с теми незакрытыми делами? – высказал он контраргумент. – Послушайте, мне и самому не по душе, что этот тип проведет остаток жизни в отдельной камере в бухте Пеликанов. И даже больше, чем вам. Но на нас лежит ответственность прояснить обстоятельства преступлений и дать ответы семьям погибших. Вы также должны помнить, что наше ведомство лишь заявило требование смертного приговора. Это не означает, что такой приговор будет автоматически вынесен. Для этого мы должны выйти на судебный процесс и выиграть дело, затем нам придется убедить присяжных рекомендовать вынести именно такой вердикт. Уверен, вы знаете, может найтись сколько угодно факторов, которые повернут ситуацию не так, как нам хотелось бы. Достаточно одного присяжного, чтобы добиться перевеса в нежелательную сторону. И достаточно одного мягкотелого судьи, который, несмотря ни на что, проигнорирует рекомендации присяжных.
Босх и сам понимал, как работает система, как ею можно манипулировать и как ни в чем нельзя быть до конца уверенным. Однако предлагаемая сделка ему не нравилась. Он также прекрасно знал, что пожизненный приговор не всегда означает пожизненное заключение. Каждый год люди, подобные Чарли Мэнсону и Сирхану Сирхану, получали свой шанс. Ничто не длится вечно, даже пожизненный приговор.
– Кроме того, существуют судебные издержки, – заметил О'Ши. – Уэйтс денег не имеет, и Морис Свон взялся за дело не ради гонорара, а на общественных началах, так сказать, ради общественного блага. Если мы выйдем на судебный процесс, он будет готов драться. Морис очень хороший адвокат. Мы вправе ожидать со стороны защиты таких экспертов и научных аналитиков, которые переплюнут наших, – процесс будет длиться месяцами и по затратам обойдется округу в целое состояние. Я знаю, вы не хотите слышать, что деньги здесь должны приниматься в расчет, но такова реальность. Административно-бюджетное управление уже наседает на меня с этим судебным делом. В данном случае предложение Свона может оказаться самым удобным выходом из положения и надежным способом сделать так, чтобы этот человек никогда больше не причинил никому зла.
– Самым удобным? – переспросил Босх. – Но не самым правильным, если вы спросите мое мнение.
О'Ши взял со стола ручку и побарабанил ею по столу.
– Детектив Босх, зачем вы столько раз выписывали из архива дело Жесто?
Босх почувствовал, как Райдер встрепенулась и тоже посмотрела на него. Ранее она спрашивала у напарника то же самое, и неоднократно.
– Я уже отвечал, – произнес он. – Я изымал его, поскольку это было мое расследование. Мне не давало покоя то, что мы так и не нашли виновного.
– В общем, оно вас преследовало?
Босх кивнул.
– У Жесто была семья?
– Да, родители в Бейкерсфилде. Они возлагали на дочь большие надежды.
– Подумайте о них и о родственниках других жертв. Мы не можем сообщить им, что убийцей был Уэйтс, пока не убедимся в этом. Полагаю, они хотели бы это знать и согласились бы получить это знание в обмен на его жизнь. Будет лучше, если он признает себя виновным во всех своих преступлениях, чем если мы осудим его только за два последних.
Босх ничего не ответил. Он уже выразил свое несогласие. А сейчас он сознавал: пора приступать к работе. У Райдер были те же соображения.
– Как скоро надо это проделать? – спросила она.
– Я хочу действовать быстро, – сказал О'Ши. – Если предложение имеет серьезные основания, необходимо поскорее разъяснить все обстоятельства и поставить точку.
– Желаете обернуться до выборов, не так ли? – проговорил Босх и сразу пожалел о своих словах.
Губы О'Ши вытянулись в прямую, жесткую линию. Глаза начали наливаться кровью.
– Детектив, – произнес он, – я отвечу. Я участвую в предвыборной гонке, и раскрытие одиннадцати убийств с осуждением виновного будет полезно для моего предприятия. Но не считайте выборы моей единственной мотивацией. Если спросите мое мнение, то каждая ночь, когда эти несчастные родители, лелеявшие в отношении дочери столько планов и надежд, ложатся спать, не зная, что с ней, жива ли она, становится для них ночью терзаний. Даже по прошествии тринадцати лет. Поэтому я намерен проделать все быстро и убедительно, а спекуляции на данную тему можете держать при себе.
– Хорошо, – промолвил Босх. – Когда можно допросить этого типа?
О'Ши посмотрел на Оливаса, потом снова на Босха.
– Что ж, для начала, думаю, нам надо обменяться досье. Вы подробнее ознакомитесь с делом Уэйтса, а Фредди – с делом Жесто. После мы условимся о встрече с Морисом Своном. Как насчет завтрашнего дня?
– Завтра так завтра. Свон будет присутствовать на допросе?
Прокурор утвердительно кивнул:
– Морис не выпускает дело из рук ни на минуту. Он обсасывает каждый его аспект, вероятно, в итоге даже напишет книгу и продаст права на фильм – еще прежде чем все закончится. Может, выступит в качестве специального гостя на канале Суд-ТВ.
– Ну что ж, – сказал Босх, – по крайней мере тогда его хоть не будет в зале суда.
– Никогда не мыслил об этом в таком ключе! – бросил О'Ши. – Вы принесли материалы по делу Жесто?
Босх раскрыл свой кейс и вынул из него папку следственных документов толщиной в три дюйма, так называемую Книгу убийства – то есть сводный том материалов по убийству. Он протянул ее прокурору, который, в свою очередь, передал папку Оливасу.
– А я вам в обмен передаю вот это, – проговорил О'Ши.
Он убрал файл с письмом в папку-гармошку и передвинул все вместе через стол.
– Счастливого чтения, – пожелал он. – Вы уверены насчет завтрашнего дня?
Босх посмотрел на Райдер: нет ли у нее возражений? У них был еще день в запасе до передачи в офис окружного прокурора оформленных документов по делу Матарезе. Но работа в основном закончена, и он понимал, что с подчисткой «хвостов» его напарница легко справится одна. Когда Райдер промолчала в знак согласия, Босх снова перевел взгляд на О'Ши:
– Мы будем готовы.
– Тогда я позвоню Морису и договорюсь с ним.
– А где сейчас Уэйтс?
– Тут, в этом же здании. Мы держим его на режиме особо строгой изоляции.
– Хорошо, – произнесла Райдер.
– Как насчет остальных семи? – поинтересовался Босх.
– А что с ними?
– По ним нет никаких материалов?
– Уже из самого предложения, сделанного нам Морисом Своном, следует, что это были женщины, которых так никогда и не нашли и, мало того, о чьем исчезновении, вероятно, никогда не заявляли. Уэйтс горит желанием навести нас на их след, но мы не можем проделать по ним никакой подготовительной работы. Почти нет материалов.
Босх кивнул.
– Еще есть какие-то вопросы? – осведомился О'Ши, давая понять, что совещание закончено.
– Мы дадим вам знать, – сказал Босх.
– Знаю, что повторяюсь, но чувствую, что должен это сделать, – добавил О'Ши. – Данное расследование полностью конфиденциально, оно не для разглашения. Файл с предложением является частью переговоров о судебной сделке – о признании подсудимым своей вины. Ничто из этого файла или того, что он вам сообщит, невозможно когда-либо использовать для выстраивания против него уголовного дела. Даже если затея потерпит неудачу, нельзя использовать полученную информацию для преследования его судебным порядком. Вам это вполне ясно?
– Нам ясно, – ответила Райдер.
– Существует исключение, о котором я договорился. Если он лжет, если в какой-то момент вы поймаете его на лжи, либо какая-нибудь часть информации, представленной им в ходе переговорного процесса, окажется заведомо недостоверной, все условия аннулируются и мы получаем право преследовать его за все преступления разом. Ему также четко дали это понять.
Босх кивнул и поднялся с места. Райдер – вслед за ним.
– Вы хотите, чтобы я позвонил кому-то, договорился о вашем временном освобождении от текущей работы? – спросил О'Ши. – В случае необходимости могу это сделать.
– Такой необходимости нет, – покачала головой Райдер. – Гарри и без того уже работал над делом Жесто. Те семь женщин скорее всего неизвестные жертвы. А дело об убийстве владельца ломбарда должно находиться в архиве. Оно тоже подразумевает работу отдела нераскрытых убийств. Мы сами договоримся со своим начальником.
– Тогда отлично. Как только я согласую время допроса, свяжусь с вами. Кстати, все мои координаты – в досье. И Фредди – тоже.
Босх кивком попрощался с О'Ши, бросил взгляд на Оливаса и направился к двери.
– Детективы! – окликнул О'Ши.
Босх и Райдер обернулись. Прокурор встал из-за стола. Он хотел пожать им руки.
– Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу поддержку.
Босх обменялся с ним рукопожатием, не будучи уверен, о чем говорит О'Ши: об их деле или о выборах.
– Если Уэйтс поможет мне доставить родителям Мари Жесто вести об их дочери, тогда я с вами, – произнес он.
