8

Отдаленный гул пустых грузовых контейнеров, которые убирали с какого-то судна в порту Лос-Анджелеса, расположенном неподалеку от шлюпочной гавани, разбудил Маккалеба еще до рассвета. Но он все никак не выбирался из постели и не открывал глаз, хотя уже окончательно проснулся, ясно представляя себе, что происходит в порту в этот самый момент. Подъемный кран аккуратно переносит контейнер размером с приличный трейлер с палубы судна на двор; контейнер при этом тихо раскачивается, словно качели. Но портовый рабочий внизу дает команду отпускать контейнер слишком рано, а потому, зависнув на мгновение в метре от земли, огромный стальной ящик падает с таким грохотом, что эхо от этого сотрясения долетает и до шлюпочной гавани. Маккалебу почему-то мерещилось, что при каждом таком падении тот парень на земле надрывался от смеха.

«Придурки хреновы», — пробормотал Маккалеб. Он сел, решив наконец, что надо вставать. Третий раз за этот месяц его пробуждение происходило таким паршивым образом.

Посмотрев на часы, Терри вычислил, что проспал более десяти часов. Он неторопливо прошел в ванную и принял душ. А потом проделал привычную утреннюю рутину: сначала хорошо растерся полотенцем, затем измерил все, что требовалось измерить, проверяя работу жизненно важных органов, и наконец проглотил и выпил целую уйму предписанных лекарств. Все данные он занес в график, которому полагалось демонстрировать прогресс в его выздоровлении, а потом вытащил из шкафчика свою безопасную бритву. Терри приготовился растереть пену для бритья по лицу, когда, снова поглядев в зеркало, вдруг яростно чертыхнулся.

Он тщательно выбрил шею и решил, что этого достаточно, чтобы выглядеть свежо. Дальше он бриться не стал, со всей ясностью осознав, что до конца своих дней — или до тех пор, пока он будет «сидеть» на преднизоне, — ему придется бриться два-три раза в день. Нет, с него хватит. Он никогда раньше не носил бороду, потому что в Бюро это запрещалось. Ну а теперь будет.

Одевшись, он налил себе стакан апельсинового сока, взял свою телефонную книгу и радиотелефон и вышел на палубу, где уселся на свой любимый стул — на нем он обычно рыбачил. Солнце как раз всходило, и Терри чувствовал себя хорошо. Потягивая неторопливо сок, Маккалеб то и дело поглядывал на часы, дожидаясь, когда стрелки покажут семь пятнадцать — самое удобное время для телефонного звонка Джей Уинстон.

Отдел убийств находился в местечке под названием Уиттьер, далеко на границе округа. Именно здесь команда следователей рассматривала все убийства, совершенные в округе Лос-Анджелеса и других крупных городах, с которыми у отдела были договоренности. Одним из таких городов был город Палмдейл, где был убит Джеймс Корделл.

Поскольку отдел убийств находился неблизко, Маккалеб решил, что глупо было бы отправляться туда своим ходом, не зная наверняка, будет ли Уинстон на месте или нет. Он предпочел ранний звонок в семь пятнадцать визиту с пончиками.

— Ну и кретины! — услышал вдруг Терри громкую ругань.

Оглядевшись по сторонам, он увидел одного из соседей по гавани, Бадди Локриджа. Тот стоял в рубке своей сорокадвухфутовой парусной шлюпки с грозным пиратским названием «Догоню и потоплю». Шлюп Бадди находился в трех стапелях от «Обгоняющего волны». Терри видел, что сосед держит в руках кружку с горячим дымящимся кофе. Бадди, похоже, только что выбрался из ванной, ибо мокрые волосы были прилизаны и одет он был в махровый халат. Маккалебу не требовалось спрашивать Бадди, кого тот назвал «кретинами».

— Да уж, — согласился он. — Не лучший способ начинать новый день.

— Я думаю, им не должны разрешать проводить работы всю ночь напролет, — сказал Бадди. — Черт знает как действует на нервы. Наверное, этот грохот доходит до Лонг-Бич.

Маккалеб лишь сокрушенно развел руками. Но Бадди не унимался:

— Я разговаривал тут с портовыми рабочими. Сказал, что напишем жалобу портовому начальству. А им наплевать. Но я все-таки думаю, что надо бы какую-то цидулю отправить. Ты ее подпишешь?

— Конечно, — сказал Терри, поглядывая на часы.

— Хотя, готов поспорить, ты уверен, что это — чушь собачья.

— Дело не в этом. Просто это бесполезно, вот и всё. Порт — это предприятие с круглосуточным режимом работы. Они не могут остановить разгрузку судов по ночам только потому, что какие-то бездельники из шлюпочной гавани пришлют жалобу, — пояснил Терри.

— Да уж, знаю. Вот ослы. Хотел бы я, чтобы один из этих долбаных контейнеров свалился бы кому-нибудь на голову. Вот была бы умора. Тогда они бы зачесались, — горячился Бадди.

Впрочем, этот напускной всплеск эмоций не имел под собой никаких оснований, потому что почти вся жизнь Бадди прошла на пристани. Он обижался, когда его называли «портовой крысой», но факт есть факт. И теперь стареющий бродяга Бадди существовал на какие-то крохи, которые он добывал здесь же, в шлюпочной гавани. Деньги перепадали, когда находилась какая-то случайная работа, вроде чистки корпуса судна или просиживания штанов в качестве сторожа. Маккалеб познакомился с Локриджем больше года назад, когда тот перебрался в эту гавань и Маккалеба пробудила среди ночи громкая игра на губной гармонике.

Разозлившись, что его разбудили посреди ночи, Терри выбрался из постели и оделся. Он хотел отыскать того, кто устроил этот концерт. Разумеется, когда он нашел шлюпку, из которой неслись звуки гармоники, он увидел, что ее хозяин лежит в рубке вдребезги пьяный и выдувает мелодию, которую он, по всей видимости, только что услышал в своих наушниках. И несмотря на то что Терри выговорил новичку все, что он о нем думает, вскоре они стали большими приятелями. В сущности — по той простой причине, что в этой части пристани практически никто больше не жил на лодках постоянно. Так что они оказались настоящими соседями. Именно Бадди присматривал за катером Маккалеба, пока тот лежал в больнице. А после того как Терри вернулся, часто предлагал ему прокатиться до ближайшего торгового центра, зная, что водить машину приятелю пока нельзя.

Маккалеб, в свою очередь, приглашал Локриджа пообедать почти каждую неделю, и они с удовольствием болтали о том, что интересовало обоих: о негритянском блюзе, о парусных шлюпках и моторных лодках. Иногда Маккалеб вдруг начинал откровенничать, доставал из картонной коробки папки с незавершенными делами, и они с Бадди всегда находили убийцу — теоретически, конечно. Хотя, надо сказать, Локридж частенько восхищался бывшей работой Маккалеба, тем, как он выходил на след маньяков-убийц и ловил их.

Но сейчас, увидев разбуженного Бадди с кружкой кофе в руке, Маккалеб прокричал сквозь грохот:

— Мне нужно позвонить, Бад! Потом поговорим.

— Само собой. Звони, раз так. Дело прежде всего, — не стал возражать Бадди.

Помахав рукой Маккалебу, он скрылся в каюте своей парусной шлюпки. Поеживаясь от утренней прохлады, Маккалеб отыскал в своей записной книжке номер Джей Уинстон. Она сняла трубку буквально через секунду.

— Привет, Джей, это Терри Маккалеб. Помнишь меня еще?

В трубке слышалось лишь шуршание, а затем знакомый голос Уинстон произнес:

— Еще бы я тебя не помнила! Как ты поживаешь, Терри? Я слышала, что у тебя теперь в груди стучит новый мотор.

— Да-а, стучит. У меня все в порядке, Джей. У тебя как дела?

— Все по-старому, ничего нового.

— Как думаешь, у тебя найдется минутка для меня сегодня утром? Ты вела дело, о котором я хотел бы кое-что выяснить.

— Похоже, ты перешел на частный сыск, а, Терри?

— Не угадала. Просто хочу оказать услугу другу.

— Какое дело ты имеешь в виду? — спросила Джей.

— Джеймса Корделла. Убийство у банкомата двадцать второго января.

Маккалеб услышал, как Уинстон громко хмыкнула в трубку, ничего не ответив.

— В чем дело, Уинстон? — спросил Маккалеб.

— Да так, любопытно. Это дело затормозили, оно повисло на мне, а ты уже второй человек за последние два дня, кто им интересуется.

Вот паршивка, промелькнуло в голове у Маккалеба, потому что он безошибочно знал, кто звонил.

— Это была Киша Рассел из «Таймс», да? — усмехнулся Терри.

— Угу, — промычала в ответ Джей.

— Тогда ладно. Я обязан ей, потому что именно Рассел отыскала для меня газетную публикацию о Корделле. Я не мог сказать ей, зачем мне это надо. Поэтому она позвонила тебе. Ищет очередную сенсацию.

— Я так и подумала, — сказала Джей. — И притворилась, что не понимаю, о чем речь. Так кто тот друг, который уговорил тебя взяться за это тухлое дело? — задала очередной вопрос Уинстон.

И Маккалеб рассказал, как он начал расследование убийства Глории Торрес, что в конечном итоге привело его к делу Корделла. Он также рассказал о том, как посетил Полицейское управление Лос-Анджелеса и познакомился с Арранго и Уолтерсом. И в конце концов признался, что Уинстон — единственная, кто в силах помочь ему поднять это дело. Терри утаил только одно — чье сердце бьется у него в груди.

— Ну что? — спросил он. — Эти два дела связаны, так?

Поколебавшись, Уинстон призналась, что это так, добавив при этом, что дело приостановлено на время, до развития определенных событий.

— Послушай, Джей, я отдам все, что выясню, в твои руки. Я очень рассчитываю на твое содействие, чтобы получить отчеты и все остальное, что относится к делу. После чего я пойду к Грасиэле Риверс и со спокойной совестью скажу, что все, что должно делаться, делается. Никакое геройство мне на фиг не нужно. Это уже не по моей части.

Уинстон промолчала.

— Ну, что скажешь? Найдется у тебя сегодня время? — продолжил Терри.

— Не очень много. Не клади, пожалуйста, трубку.

Маккалеб ждал с минуту, шагая взад-вперед по палубе и глядя на темную воду за бортом, пока в трубке не послышалось:

— Терри?

— Да.

— Слушай. В одиннадцать я должна быть в суде в центре города. Это значит, что я должна выехать отсюда около десяти. Ты сможешь подъехать до этого времени?

— Конечно. В девять — девять пятнадцать подойдет?

— Вполне.

— Тогда договорились, спасибо, — ответил Маккалеб.

Джей заговорила снова:

— Терри, я ведь твой должник? Я всегда возвращаю долги. Только должна тебе сказать: в этих делах ничего нет, кроме стрельбы. Обычные ограбления, сопровождаемые стрельбой, и всё.

— Ты уверена? — спросил Маккалеб.

— Слушай, мне звонят по другой линии. Давай приезжай. — И она положила трубку.

Перед тем как приготовиться к отъезду, Терри спустился с катера и прошел по доку к шлюпке Локриджа. Надо признать, что шлюп Бадди был как бельмо на глазу у всей гавани. Это был настоящий склад всякого хлама, а не судно. Здесь Бадди хранил три доски для серфинга и два ветхих велосипеда фирмы «Зодиак», шины которых не надо было накачивать. Все эти вещи сделали из шлюпа Бадди барахолку.

Люк в каюту был открыт, но Маккалеб, как ни прислушивался, ничего не услышал. Никаких признаков активности Бадди. Он позвал его несколько раз, потом решил подождать. Хотя прекрасно знал, что в гавани считается плохим тоном заходить на судно без приглашения.

В конце концов голова и плечи Бадди Локриджа появились в отверстии люка. Волосы были тщательно причесаны, и вид на этот раз вполне приличный.

— Бад, чем ты намерен заняться сегодня? — без вступления спросил своего приятеля Терри.

— Что ты имеешь в виду? Чем обычно. Отыскивать нечто пристойное в куче грязи. Ну если честно, то собрался отнести свое резюме в компанию Кинко. А что?

— Послушай, дело вот в чем. Сегодня и еще несколько дней — не знаю точно сколько — мне понадобится водитель. Если ты согласишься, я буду очень рад. Буду платить десять баков в час плюс питание. Но тебе придется взять с собой чтиво, потому что иногда придется подолгу сидеть и ждать меня, — выпалил Маккалеб.

Бадди выбрался из каюты и молча прошел к рубке. Потом сказал:

— И куда тебя надо везти?

— Для начала мне надо попасть в Уиттьер. Там я задержусь минут на пятнадцать. А что потом, пока не знаю.

— Я так понимаю, ты взялся за какое-то расследование?

Маккалеб заметил, что в глазах Локриджа загорелся неподдельный интерес. Если учесть, что Бадди перечитал гору детективов и часто пересказывал их содержание Маккалебу, а тут предстояло самому участвовать в чем-то подобном, но абсолютно реальном, тут было от чего взволноваться.

— Точно, я взялся выяснить кое-что для кое-кого, Бадди, но имей в виду, мне нужен водитель, а не партнер.

— Усек. Я к твоим услугам. На чьей машине поедем?

— Если на твоей, то за бензин я заплачу. Если на моей «чероки», то буду сидеть на заднем сиденье, где есть надувная подушка для пассажиров. Ты сам выбирай.

Водить машину, по меньшей мере на девять-десять месяцев, запретила Маккалебу его лечащий врач Бонни Фокс. Его грудная клетка еще не пришла в норму, а ребра не срослись. Снаружи кожа выглядела нормально, но под ней все органы были пока далеки от нормы. Для Маккалеба в его нынешнем состоянии удар о руль или даже о надувную подушку при самой простой аварии мог оказаться не совместимым с жизнью.

— Ну, твоя «чероки» мне, разумеется, нравится, но лучше поедем на моей колымаге. И настроение у меня будет куда лучше, если я буду за рулем, а ты — рядом, а не сзади, — решительно сказал Бадди.