44
У него ушло два дня на то, чтобы отыскать тот пейзаж, который Дэниэл Кримминс — в роли Джеймса Нуна — описывал во время сеанса гипноза. Маккалеб начал поиски с пляжа Розарита и затем стал двигаться дальше на юг. Он нашел похожее место между городками Ла Фонда и Енсенада на уединенном побережье. Деревенька Плейя Гранде ютилась на двухъярусной скале, нависающей над морем. Собственно, она вся состояла из мотеля, к которому относились шесть отдельных бунгало, магазин керамики, ресторанчик, рынок и заправка «Пемекс». Достопримечательностью деревни была небольшая конюшня, где можно было взять на прокат лошадь и покататься вдоволь по пустому пляжу. Но средоточием деловой жизни был пятачок на краю обрыва прямо над пляжем, где были живописно разбросаны небольшие домики и трейлеры.
Маккалеб обратил внимание на это место только из-за конюшни. Он хорошо помнил, с каким чувством Кримминс рассказывал о своей мечте — скакать на лошади по пустынному пляжу. Терри оставил «чероки» на дороге, а сам спустился на пляж по крутой тропинке, прорезанной в скале и спускающейся прямо к воде. Широкий пляж белого песка был частным владением. Пляж тянулся примерно милю и упирался в огромную, изрезанную гряду скал, уходящую в океан. Южная часть гряды нависала над водой точно как в описании Кримминса, вдруг осенило Маккалеба. По опыту Маккалеб хорошо знал, что самая убедительная ложь — это умело поданная правда. А потому место, где Кримминс отдыхал душой и телом, Маккалеб решил считать реально существующим. И теперь он увидел его собственными глазами.
Терри вычислил местечко под названием Плейя Гранде методом обычной дедукции. Картина, нарисованная Нуном во время сеанса, напоминала побережье Тихого океана. Кроме того, Нун сообщал, что он спускался к этому месту, а в Калифорнии южнее Лос-Анджелеса похожего пляжа, да еще где можно скакать на лошади, не было, а значит, надо было двигаться южнее, в сторону Мексики. А поскольку Нун добирался туда на машине, то и Кабо, и другие места дальше на юг по полуострову Байя тоже исключались. Маккалебу потребовалось всего два дня, чтобы проехать до конца пляжа. Он останавливался в каждой деревне, от которой к морю спускалась крутая тропинка.
Кримминс оказался прав. Это была на самом деле очень живописная, удивительно спокойная и пустынная местность. Песок на пляже был белым, как сахар. А за миллионы лет, что волны бились о скалу, в ней образовалось небольшое углубление, скрытое от любопытных глаз под нависавшей скалой, издали похожей на застывшую волну, готовую рухнуть на берег.
Маккалеб обнаружил, что он был на пляже единственным человеком, куда ни глянь. Это был рабочий день, и Терри догадался, что этот райский уголок пустует всю неделю. Вот почему Кримминсу так нравилось это место.
По пляжу бродили три лошади. Они топтались возле пустой кормушки, дожидаясь часа кормежки. Привязывать лошадей не было нужды — пляж был с одной стороны огорожен океаном, а с другой — скалистой грядой. Единственной дорогой с пляжа «на материк» была крутая тропа в скале, которая вела к конюшне.
Спасаясь от палящего полуденного солнца, Маккалеб надел бейсболку и солнечные очки. На нем были обычные брюки и ветровка. Залюбовавшись красотой этого места, Терри пробыл на пляже дольше, чем рассчитывал. Тем более что Дэниэла Кримминса он на пляже не увидел. Вскоре на пляж по тропе спустился подросток в шортах и футболке и спросил, не хочет ли Терри покататься на лошади.
— Нет, gracias, — ответил Терри наполовину по-испански.
А потом он вытащил из кармана брюк фотокопию, сделанную Бэнксом, и показал ее мальчику.
— Ты видел этого человека? Я хочу найти его, — медленно и отчетливо проговорил Терри.
Мальчик смотрел на фото, но, похоже, не понимал, чего от него хотят. А потом отрицательно покачал головой.
— Нет, не видеть, — сказал он и направился прочь.
Маккалеб спрятал фотокопию и тоже начал подниматься по тропе. И хотя он шел медленно, часто отдыхая, в конце подъема он почувствовал себя без сил.
В ресторанчике он съел кукурузную лепешку с морепродуктами, что обошлось ему в пять долларов на американские деньги. Терри показал фотокопию нескольким посетителям ресторана и хозяину, но получил отрицательные ответы. Пообедав, Маккалеб прошел на станцию и позвонил к себе на катер, чтобы проверить сообщения. Но сообщений не было. Затем он в четвертый раз со времени отъезда позвонил Грасиэле, но снова попал на автоответчик. Он не стал оставлять никакого сообщения. Если она игнорировала все его звонки, это могло означать, что она больше вообще не хотела говорить с ним.
Маккалеб зарегистрировался в местном мотеле под чужим именем, расплатившись наличными. Он показал снимок Кримминса человеку за стойкой, но и на этот раз увидел отрицательное покачивание.
Окна его бунгало выходили частью на океан, но частью на пляж. Он посмотрел на пляж, но, кроме лошадей, там никого не было. Сняв ветровку, Терри решил немного вздремнуть. Два дня езды в машине по плохим дорогам, долгая прогулка по пляжу и подъем вверх по тропе вымотали его окончательно.
Прежде чем улечься в постель, он вытащил из сумки зубную щетку с пастой, положил их в ванной комнате, потом выложил пузырьки с лекарствами и упаковку термометров на тумбочку возле кровати. После этого он достал свой «зиг-зауэр» и тоже положил на тумбочку. Перевозить оружие через границу всегда было рискованно; но, как и рассчитывал Маккалеб, мексиканский пограничник на пропускном пункте просто махнул ему рукой.
Лежа на двух не самых мягких подушках и уже проваливаясь в сон, Терри решил, что снова спустится на пляж вечером.
Кримминс описывал заход солнца в этом уголке как картину незабываемую. Возможно, на этот раз он появится на пляже.
Если нет, то Маккалеб начнет поиски Кримминса в тех домиках, что расположились у самого обрыва, возвышаясь над деревней. Маккалеб почему-то не сомневался, что найдет Нуна — как нашел место, описанное им на сеансе гипноза.
Впервые за многие месяцы ему снились цветные сны. Он видел себя на спине мчавшейся лошади, на огромном скакуне, белоснежном, как и песок под ним. Лошадь неслась галопом вниз по пляжу. Его кто-то догонял, но из-за боязни упасть с лошади он не мог оглянуться и разглядеть преследователя. Единственное, что он знал точно, — это что он должен скакать, ибо если он остановится, то погибнет. И белоснежное животное под ним мчалось, выбивая из-под копыт комья влажного песка.
Ритмичный галоп лошади перешел в громкий стук его собственного сердца. Маккалеб пробудился, словно от толчка, и несколько мгновений лежал, пытаясь успокоиться. Потом он решил измерить температуру.
Сев на постели и опустив ноги на ковер, он машинально взглянул на тумбочку возле кровати, чтобы посмотреть, сколько времени. Так он обычно делал у себя на катере. Но здесь часов не было. Он осмотрелся, и, когда глаза привыкли к темноте, Терри увидел, что с тумбочки исчез его пистолет.
Вскочив на ноги, Маккалеб оглядел комнату, чувствуя, как его охватывает противное ощущение паники. Он точно знал, что положил пистолет на тумбочку рядом с кроватью. Следовательно, кто-то заходил в комнату, пока он спал. Кримминс. Маккалеб не сомневался в этом ни секунды. Кримминс забрался в его комнату, пока он спал.
Терри быстро проверил куртку и дорожную сумку, но больше ничего не пропало. Он еще раз внимательно осмотрел всю комнату и вдруг заметил удочку, стоявшую в углу у двери. Подбежав, Терри схватил удочку. Она была той же модели, что он не так давно купил Реймонду. Повертев удочку в руках, он отыскал нацарапанные на рукоятке инициалы «Р. Т.» — Реймонд Торрес. Мальчик сам их нацарапал, гордясь, что теперь у него есть собственная удочка. Впрочем, важно было другое. Удочка была красноречивым посланием от Кримминса: Реймонд у него.
Теперь Маккалеб был как натянутая струна. А в сердце у него поселился страх. Он резко просунул руки со сжатыми кулаками в рукава ветровки. Выходя из бунгало, проверил замок двери, но никаких следов взлома не обнаружил. Почти бегом Терри бросился в офис мотеля. Услышав звон дверного колокольчика, человек за стойкой поднялся и неуверенно улыбнулся. Он открыл было рот, но Маккалеб шагнул к нему, схватил за ворот рубахи и повалил на стойку, так что тот не смог пошевелиться, прижимаясь боком к выступающему краю.
— Где он? — прорычал Маккалеб.
— Que?
— Где мужчина, которому ты дал ключи от бунгало. Где?!
— No habla…
Маккалеб натянул ворот рубашки сильнее, положив другую руку мужчине на горло. Терри чувствовал, что его силы на пределе, но продолжал давить на горло мексиканца.
— Я тебе устрою «не знаю». Где он?
Мужчина закашлялся, а потом со стоном сказал:
— Я не знаю. Не надо. Я не знаю, где он.
— Он был один?
— Один, да.
— Где он живет?
— Я не знаю. Не надо. Он сказала, она твоя брат и есть сюрприз для тебя. Я дать ключи, чтобы у тебя был сюрприз.
Терри отпустил дежурного, оттолкнув его так сильно, что тот рухнул обратно на свой стул за стойкой. Он держал руки перед лицом, словно защищаясь, и Маккалеб понял, что действительно напугал его.
— Пожалуйста…
— Что «пожалуйста»?
— Пожалуйста, не надо неприятностей.
— Поздно. Как он узнал, что я здесь?
— Я звонить ему. Он платить мне. Он приехать вчера и говорить, что ты скоро приехать. Он дать мне номер телефона. Он мне платить.
— А как ты узнал, что это я?
— Он показывать мне фотография.
— Давай сюда фотографию и номер телефона. Живо!
Мексиканец тут же потянулся к ящику стола, но Маккалеб мгновенно схватил его за запястье и сам открыл ящик. Фотография лежала поверх каких-то бумаг. Снимок был сделан во время прогулки Маккалеба с Грасиэлой и Реймондом вдоль мола. Маккалеб почувствовал, как волна гнева и ярости накатывает на него, но лишь сжал руки в кулаки и перевернул снимок. Там был записан номер телефона.
— Пожалуйста, — взмолился служащий мотеля. — Я дать тебе деньги. Сто долларов. Не надо неприятности.
— Оставьте деньги себе, — сказал Маккалеб, — вы их заработали.
Он толкнул дверь с такой силой, что висевший над ней колокольчик слетел с проволоки и отскочил в угол комнаты.
Маккалеб вышел из мотеля, прошел по покрытой гравием парковке и увидел телефонную будку у здания станции. Набрав номер телефона, записанного на обратной стороне фотографии, он услышал несколько щелчков коммутатора, а это означало, что он не сможет проследить адрес по этому номеру, даже если обратится за помощью к местным властям. Когда щелчки прекратились, в трубке послышались обычные телефонные гудки. Маккалеб ждал долго, но трубку никто не брал. Терри со злостью швырнул трубку так, что она осталась болтаться на проводе, и из нее по-прежнему доносились короткие гудки. Маккалеб не знал, что ему делать.
Потом, словно очнувшись, он осознал, что стоит, уставившись сквозь стекло будки на парковку. Там стояла его «чероки» и еще одна машина. Она была вся в пыли, с калифорнийскими номерами. Этого белого «каприса» еще пару часов назад здесь не было.
Маккалеб выскочил из телефонной будки и направился к тропе в скале, спускавшейся к пляжу. Высокие скалы вокруг загораживали берег. Так что пляж открылся его взору, только когда Терри закончил спуск и повернул налево.
Пляж был пуст. Маккалеб дошел до самой кромки воды, посмотрел в обе стороны, но на белом песке не было видно ничьих следов. Даже лошадей сегодня оставили в конюшне. Маккалеб посмотрел туда, где скала изогнутой крышей нависала над естественной пещерой, и направился туда.
Под нависшей скалой звук прибоя усиливался и был похож на вой болельщиков на стадионе. Ступив с освещенного ярким солнцем пляжа к темному углублению в скалистой стене, Маккалеб зажмурил глаза, на мгновение «ослепнув». Открыв глаза, он увидел изрезанные стены укрытия.
И тут в глубине пещерки возник Кримминс. В правой руке он держал «зиг-зауэр» Маккалеба, направив дуло на Терри.
— Я не хочу стрелять в тебя, — сказал он. — Но сделаю это, если ты меня вынудишь.
Кримминс почти кричал, стараясь заглушить шум волн и песка.
— Где он, Кримминс? Где Реймонд?
— Наверное, ты хочешь сказать, «где они»?
Маккалеб, разумеется, думал об этом, но боялся признаться в этом сам себе, ибо ужас, какой испытывали сейчас Грасиэла и Реймонд — если они были живы, — передался и ему. Терри невольно сделал шаг в сторону Кримминса, и тот направил дуло пистолета прямо ему в грудь.
— Тихо, тихо. Не нервничай. Они живы и здоровы, агент Маккалеб. Беспокоиться не стоит. На самом деле, их судьба в твоих руках, а не в моих.
Маккалеб бросил изучающий взгляд на Кримминса. Теперь у него были жгуче черные волосы и усы, на щеках — трехдневная щетина. Одет он был в черные остроносые ботинки, черные джинсы, джинсовую рубашку в ковбойском стиле с двумя карманами и вышивкой на груди. В этот момент он был похож одновременно на Нуна и на Самаритянина.
— Чего ты добиваешься, Кримминс? — спросил Маккалеб.
Казалось, тот не слышал вопроса. Говорил он очень спокойно, в уверенности, что полностью контролирует ситуацию.
— Я знал, что если кто-то появится здесь, то это будешь ты. Мне пришлось предпринять кое-какие меры предосторожности.
— Повторяю вопрос: чего ты хочешь? Тебе нужен я? Ну вот, я перед тобой.
Кримминс смотрел куда-то поверх Маккалеба, покачивая головой. Маккалеб посмотрел на его пистолет. Он был снят с предохранителя, но курок не был взведен. Трудно было сказать, проверял Кримминс обойму или нет.
— Я наблюдаю мой последний заход солнца в этом волшебном месте. Теперь мне придется его покинуть.
Кримминс снова взглянул на Маккалеба. На губах его блуждала грустная улыбка, как будто он приглашал Маккалеба разделить его сожаление.
— А ты поработал куда лучше, чем я предполагал.
— Я работал как обычно. Ты просто облажался, Кримминс. Оставил на лампе отпечатки пальцев, подарок для полицейских. И рассказал мне об этом месте во время сеанса.
Кримминс нахмурился и замолчал, нехотя признавая свои ошибки.
— Я знаю, для чего ты пришел сюда.
Маккалеб молчал.
— Ты хочешь забрать у меня то, что я подарил тебе.
Маккалеб чувствовал, что его вновь захлестывает волна ярости, но сдержался.
— Какой ты мстительный, Маккалеб, — криво улыбнулся Кримминс. — Мне казалось, я убедил тебя, насколько мимолетно удовлетворение от мщения.
— Вот какой вывод ты сделал, убивая всех несчастных, которые оказались на твоем пути? — со злостью спросил Терри. — Могу поспорить, что, когда ты засыпаешь, твой отец стоит рядом, тут как тут, независимо от того, скольких людей ты лишил жизни. Он никогда не уходил, точно? Что он с тобой сотворил, Кримминс, что ты превратился в такое убожество?
Кримминс крепче сжал пистолет, и Маккалеб заметил, как его челюсть сжалась от злости.
— Это тебя не касается, — сказал он. — Сейчас речь о тебе. Я хочу, чтобы ты жил. Я тоже хочу жить. Все это гроша ломаного не стоит, если ты умрешь. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я чувствую, что мы с тобой теперь связаны навек. Ты понимаешь? Мы с тобой как братья.
— Ты больной, Кримминс.
— Это неважно. Но я ни в чем не виноват.
— У меня нет времени на твои оправдания. Повторяю: чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты поблагодарил меня за то, что я дал тебе жизнь. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Мне нужно время. Мне нужно время, чтобы перевезти свои вещи и уехать в другое место. И тебе обеспечить мою безопасность, Маккалеб.
— А откуда мне знать, что Грасиэла и Реймонд у тебя? У тебя только его удочка. А это ничего не значит.
— Значит. Потому что ты меня знаешь. И знаешь, что они в моих руках.
Маккалеб ничего не ответил.
— Я был у них, когда ты звонил и бормотал что-то на автоответчик, уговаривая ее поднять трубку, как глупый школьник.
Маккалеб разозлился и одновременно был смущен.
— Где они? — сорвался на крик Терри.
— Здесь, близко.
— Вранье. Как ты провез их через границу?
Кримминс хмыкнул, показывая на пистолет.
— Так же, как ты провез это. Никто не задает никаких вопросов при поездке на юг. Я поставил Грасиэлу перед выбором. Либо они с мальчиком сидят на переднем сиденье и ведут себя примерно, либо путешествуют в багажнике с залепленным ртом. Она выбрала первое.
— Если ты их тронул хоть пальцем…
Маккалеб чувствовал, что его слова звучат неубедительно.
— В любом случае все зависит от тебя.
— Что это значит?
— Я сейчас уеду. И ты за мной не последуешь. Не будешь пытаться разыскать меня. Сядешь в свою машину и вернешься на катер. И будешь сидеть у телефона, пока я не позвоню. А позвоню я тогда, когда буду целиком и полностью уверен в своей безопасности. И тогда я отпущу женщину и мальчика.
Маккалеб отрицательно покачал головой. Он точно знал, что Кримминс врет. Убийство Грасиэлы и Реймонда будет финальным ударом, который безумец нанесет ему, испытывая дьявольскую радость и смакуя нечеловеческие муки, которые будет испытывать Маккалеб, узнав об их смерти. Это будет окончательной победой этого чудовища. И потому Маккалеб решил: что бы ни случилось, он не даст уйти Кримминсу с пляжа живым. Он прибыл в Мексику с одной, единственной целью. И теперь пришло время действовать.
Казалось, Кримминс прочитал его мысли, потому что сказал с издевкой:
— Выбора нет, агент Маккалеб. Либо я уеду отсюда, либо они умрут медленной смертью, под землей, в темной в яме. Если ты убьешь меня, их никто не найдет. Может, потом и найдут, но будет слишком поздно. Голод, жажда, темнота. Это хуже ада. Кроме того, не забудь про это. — И Кримминс покачал пистолетом у носа Терри. — Думаю, ты будешь часто меня вспоминать. И я тебя тоже. — С этими словами он пошел было прочь из пещеры к свету.
— Кримминс! — окликнул его Маккалеб. — У тебя ничего нет.
Кримминс резко обернулся, и его взгляд остановился на оружии, которое теперь держал Маккалеб. Маккалеб сделал пару шагов вперед, направив дуло пистолета в грудь Кримминса.
— Зря ты не заглянул в мою сумку.
Кримминс просчитывал свои шансы, поднимая дуло «зиг-зауэра» на уровень сердца Маккалеба.
— В твоем пистолете нет патронов, Кримминс, — сказал Терри.
Маккалеб увидел в глазах противника сомнение. Оно было мгновенным, но Маккалебу этого хватило. Он понял, что Кримминс не проверял пистолет. А значит, не знал, что обойма в нем есть, но патронник не прокручен ни разу.
— А вот здесь — есть. — И Маккалеб поднял дуло повыше.
Кримминс посмотрел на Маккалеба, потом на его оружие. Потом он снова пристально взглянул в глаза Терри, словно пытался прочесть в них правду. Терри вспомнил свою фотографию, помещенную в одном газетном материале. Пронзительный взгляд, не знающий пощады, — таким он был на снимке. Терри знал, что такой же взгляд был у него сейчас.
Кримминс нажал на курок. Однако выстрела не последовало. Маккалеб выстрелил в ответ и увидел, как Кримминс дернулся и повалился назад, упав плашмя на песок с раскинутыми руками. Рот его открылся, да так и остался открытым от изумления.
Маккалеб тут же склонился над ним и вырвал из его руки «зиг-зауэр». Затем он тщательно протер рубашкой П-7 и отбросил его подальше в сторону. Потом он снова наклонился над Кримминсом, стараясь не испачкаться в крови.
— Кримминс, — сказал он, — не знаю, верю ли я в Бога, но я готов выслушать твою исповедь. Скажи мне, где Грасиэла и Реймонд? Помоги мне спасти их. Хотя бы перед смертью соверши что-то хорошее.
— Хрен тебе… — на последнем издыхании произнес Кримминс, захлебываясь кровью. — Они умрут, и их смерть останется на твоей совести.
И он поднял указательный палец, направив его на Маккалеба, словно стреляя в него. А потом откинулся на песок, словно все его силы ушли на этот последний выплеск эмоций. Но его губы задвигались снова. Чтобы разобрать слова, Маккалебу пришлось склониться к самому лицу Кримминса.
— Что ты сказал? — спросил он.
— Я спас тебя. Я подарил тебе жизнь.
Маккалеб поднялся с колен, отряхнул песок с брюк и посмотрел на Кримминса. Его глаза слезились, губы судорожно шевелились, ловя последние глотки воздуха. Их взгляды встретились, и какое-то мгновение они смотрели друг друга.
— Ошибаешься, — произнес Маккалеб. — Я выкупил себя. В этой игре я спас себя сам.