3
Висевшая в небе луна была похожа на воздушный шар, который повесили повыше от детей, чтобы те не проткнули его веточками. Дюжины мачт на катерах, стоявших в доках, словно поддерживали лунный шар снизу, не давая ему упасть. Маккалеб какое-то время наблюдал, как диск луны плывет по черному небосклону, пока он не скрылся, скользнув за облака где-то над Каталиной. Хорошее местечко, чтобы спрятаться, подумал Маккалеб, заглянув в пустую чашку из-под кофе. Ему очень не хватало тех вечеров в конце рабочего дня, когда с бокалом ледяного пива в одной руке и сигаретой в другой он выходил на корму, садился на корме и просто отдыхал. Теперь же неизвестно, как надолго — это зависело от того, как будет проходить лечение и выздоровление, — сигареты, равно как и пиво, совсем исключались из его жизни. Через несколько месяцев этот жесткий контроль будет, возможно, чуть ослаблен, и глоток пива вместе с парой затяжек ему будет разрешен. А в настоящий момент и один глоток пива, как сказала бы его врач Бонни Фокс, грозит ему летальным исходом.
Терри поднялся со стула и прошел в каюту. Какое-то время он посидел на камбузе, потом решил включить телевизор и начал машинально переключать каналы, ничего особенного не ища и, собственно, толком не видя, что за картинки мелькали на экране. Выключив «ящик», он разгреб все, что лежало на навигационном столе, но и там не нашел для себя ничего достойного. Толкаясь из угла в угол по каюте, он все пытался сосредоточиться на чем-то, что отвлекло бы его от не дававших покоя мыслей, но ничего не помогало.
Спустившись по лесенке вниз, он прошел по узкому проходу в ванную. Из шкафчика с лекарствами достал термометр и засунул его под язык. Маккалеб по-прежнему пользовался стеклянным термометром старого образца, а новомодный электронный прибор с цифровым дисплеем, каким его снабдили в больнице, так и лежал нетронутый на полке в шкафу. Почему-то этой цифровой штуке он не очень доверял.
Поглядев на себя в зеркало, Маккалеб отвернул воротник рубашки, внимательно изучая маленькую ранку от проделанной сегодня утром биопсии. Вряд ли эта ранка так уж скоро зарубцуется: биопсии проводились так часто, что едва надрез успевал затянуться розовой кожицей, как его снова вскрывали и из артерии снова брали кровь специальным зондом. Искушенный детектив, он знал точно, что эта маленькая метка у него на шее никогда не исчезнет, как и длинный грубый шрам, пересекающий ему грудь сверху вниз. Вглядываясь в свои отметины, Терри вдруг вспомнил отца. На шее у старика тоже были незаживающие царапины, вперемежку с татуировками. Так сказать, очаги борьбы с радиацией, эдакие указатели попыток отодвинуть неизбежное.
Он вытащил градусник — температура была нормальной. Сполоснув под краном термометр, он убрал его, снял блокнот с зажимами с крючка для полотенца и записал на листке дату и время. А в колонке температуры сделал прочерк, означавший, что она в норме.
Повесив блокнот на место, Терри стал разглядывать в зеркале свои зеленые с серыми крапинками глаза, с тонкими красными прожилками под роговицей. Потом он стянул с себя рубашку и в который раз поглядел на свой шрам: все еще розоватый, толстый и уродливый. Маккалеб часто это делал, потому что никак не мог привыкнуть к тому, каким предательски больным выглядело теперь его тело. Кардиомиопатия. Доктор Фокс очень доступно объяснила ему, что это был вирус, видимо давно поджидавший в стенках его сердца подходящего момента — сильного стресса, например, чтобы расцвести полным цветом. Правду сказать, ее объяснения почти ничего ему не дали, ничуть не облегчив чувства боли от того, что прежнего Маккалеба уже не существует. Иногда его охватывало острое ощущение, что он видит в зеркале какого-то чужака, избитого до полусмерти и навечно ставшего инвалидом.
Опустив рубашку, он прошел на корму, в каюту, где имелось спальное место. Каюта была треугольной формы, повторяя очертания носа катера. У левого борта стояла двухъярусная койка, а справа возвышался целый склад разных коробок и ящиков. Нижнее место койки он превратил в подобие письменного стола, а наверху хранил прочные картонные коробки, набитые его старыми делами. Сбоку на коробке были надписи с названиями тех дел, которые он расследовал: ПОЭТ, КОД, ЗОДИАК, ПОЛНАЯ ЛУНА, БРЕММЕР. Еще на двух коробках красовалась надпись: РАЗНОЕ. Перед тем как покинуть Бюро, Маккалеб скопировал большинство своих дел. Это было против правил, но останавливать его никто не стал. Файлы, лежавшие в его коробках, были из разных дел, уже закрытых и все еще нераскрытых. Некоторые папочки были толщиной в одну страницу, а некоторые дела занимали коробку целиком. Терри и сам толком не понимал, для чего он сделал все эти копии. После ухода с работы он не открывал их ни разу. Правда, иногда ему в голову приходила мысль, что когда-нибудь он напишет книгу о некоторых случаях из следовательской практики. Иногда ему думалось, что, может, он завершит какое-нибудь до сих пор не раскрытое дело. Хотя, если быть до конца честным, порой его грела мысль, что в своей жизни он сделал нечто существенное и все эти коробки — тому доказательство.
Терри сел за свой стол и включил висевший на стенке светильник. Его взгляд тут же наткнулся на жетон ФБР, который он проносил целых шестнадцать лет. Теперь значок был в рамке под стеклом и висел на стенке над столом. Рядом с ним к стене была прикреплена фотография молоденькой девушки со скобками на зубах. Девушка во весь рот улыбалась в камеру. Это была копия, сделанная с его старого ежегодника. Вспомнив что-то, Терри нахмурился и отвернулся к горе наваленных на столе бумаг.
Там была куча разного рода счетов и квитанций вместе с медицинскими заключениями; стопка тонких, в основном пустых картонных папок и три рекламки от конкурирующих фирм по ремонту судов и буклет с инструкциями пристани Кабрильо. Чековая книжка Маккалеба лежала открытой, словно готовой к тому, чтобы выполнить свое предназначение и оплатить какой-то счет. Нет, сейчас он об этом и думать не хотел. Маккалеб был взволнован, но совсем по другой причине. Его не покидали мысли о визите на катер Грасиэлы Риверс и о том, как неожиданно его жизнь резко изменилась.
Он переворошил бумаги на столе и нашел ту газетную вырезку, из-за которой эта женщина появилась у него на катере. Терри прочел ее за день до того, как она была опубликована, вырезал и тут же постарался забыть о ней. Это оказалось сложно. Во-первых, статья спровоцировала появление на его катере целой процессии родственников убитых. Так, к нему пришла мать девочки, чье изуродованное тело было найдено на пляже в Реондо; родители мальчика, которого повесили в каком-то доме в Западном Голливуде. Появлялся, словно призрак, муж женщины, которая отправилась как-то вечером прогуляться по разным клубам и не вернулась. Все эти люди были похожи на зомби, задавленные неизбывным горем и предательством со стороны Бога, в которого они так верили, а он позволил совершиться такому кошмару. Маккалеб был не в состоянии утешить этих несчастных, он был не в состоянии помочь им. Он просто отсылал их обратно.
Потом Терри согласился на газетное интервью. Да и то только потому, что был в моральном долгу у репортера. В пору его работы следователем журналистка Киша Рассел всегда благоволила ему. Она была одним из тех редких репортеров, которые снабжают тебя информацией, не требуя ничего при этом взамен. Но около месяца назад она позвонила ему на лодку и потребовала вернуть ей часть долга.
В «Таймс» у нее была своя колонка под названием «Что бы ни случилось». Примерно год назад она опубликовала статью о Маккалебе, который ждал подходящего донора для пересадки сердца. Естественно, после операции она должна была написать статью о том, что донор нашелся и что Маккалеб получил долгожданное сердце. Терри хотел отменить интервью, прекрасно понимая, что это каким-то образом изменит начатую им новую, во многом анонимную жизнь. Но Рассел напомнила ему о своих услугах — могла не упоминать в статье детали какого-то расследования или, наоборот, делала из этого сенсационный материал, смотря что требовалось в данном случае Маккалебу. Терри понял, что выбора у него нет и в любом случае ему придется платить по счетам.
В день, когда вышла публикация, он воспринял это как знак того, что его официальная карьера в ФБР закончилась. Как правило, эту колонку придерживали для «горячих» материалов о политиках третьего ряда, которые давно исчезли с политической сцены, или о полузабытых знаменитостях «на час». Иногда печатали какой-нибудь материал о телезвезде, которая продавала свою недвижимость или начинала вдруг заниматься живописью, потому что и это было его (ее) истинным призванием. Маккалеб развернул газетную вырезку и прочел ее заново.
Новое сердце и новая жизнь бывшего агента ФБР
Киша Рассел
Штатный корреспондент «Таймс»
Не так давно лицо Террела Маккалеба мелькало на страницах вечерних выпусков новостей Лос-Анджелеса и в местной газете всегда находилась пара строк для его сообщений. Но ни для него, ни для жителей города это не было рутиной.
В качестве агента ФБР Маккалеб считался специалистом номер один по расследованиям дел о серийных убийцах, которые за последние десять лет стали настоящей чумой Лос-Анджелеса и Запада в целом.
Член Группы межведомственного сотрудничества, Маккалеб помогал координировать работу местной полиции. Всегда знающий, что и как именно сказать прессе, он часто попадал в центр ее внимания — но это не всегда правильно воспринималось и раздражало как его местное, так и высшее начальство в Квонтико, Виргиния.
Но вот уже два года, как этот человек перестал появляться на телеэкранах. Сейчас прославленный детектив не носит ни полицейского жетона, ни оружия. По его словам, у него забрали даже синюю форму служащего ФБР.
Теперь он чаще всего одет в старые выцветшие джинсы и рваную футболку. И найти его можно на его рыболовном катере «Обгоняющий волны», который он намеревается отремонтировать. Маккалеб, родившийся в Лос-Анджелесе и выросший в местечке Авалон на острове Каталина, в настоящее время живет на катере на пристани в Сан-Педро, но вообще-то планирует когда-нибудь отшвартовать свое суденышко в Авалонскую гавань.
Поправляясь после операции по пересадке сердца, Маккалеб заявляет, что охота за серийными убийцами и прочими насильниками планируется не скоро — если она вообще когда-либо возобновится.
Этому удивительному человеку всего сорок шесть. Он говорит, что отдал Бюро жизнь — врачи подтверждают, что постоянный стресс и пробудил тот грозный вирус, который ослабил работу сердца больного, чуть не доведя до летального исхода, — но он не жалеет об этом.
«Когда вы проходите через нечто подобное, это изменяет вас не просто физически, — замечает Маккалеб в одном из интервью. — Меняется перспектива. У меня такое ощущение, что в ФБР я работал очень давно. Моя жизнь начинается заново. Не знаю точно, чем я займусь в ближайшем будущем, но это меня не слишком беспокоит. Найду что-нибудь».
Однако шанс на «новую жизнь» этот человек чуть не упустил. Дело в том, что его группа крови имеется примерно у одного процента нашего населения, и Маккалебу пришлось ждать почти два года донора с подходящим сердцем.
Его лечащий врач, хирург по пересадке сердца Бонни Фокс, подчеркнула, что ее пациент и в самом деле «слишком перенапрягся». По ее словам, «мы могли бы потерять его просто потому, что в результате слишком долгого ожидания ослабленный организм не выдержал бы операцию».
Выйдя из больницы, Маккалеб уже через два месяца начал вести активную жизнь. Он говорит, что лишь иногда вспоминает период бесконечных анализов по показателям адреналина в крови.
Список дел бывшего агента выглядит как перечисление заслуг в справочнике «Кто есть кто в мире криминала». Так, именно Маккалеб вел дела таких местных маньяков, как Ночной Охотник или Поэт. Кроме того, он вел ключевую работу по поимке Кодового Киллера и Душителя Красоток, а также Лютера Хэтча, прозванного в прессе Могильщиком, поскольку он любил посещать могилы своих жертв.
Словом, Терри Маккалеб несколько лет был основной фигурой в отделе убийств в Квонтико. Он часто вылетал на Западное побережье, чтобы помочь местной полиции в расследовании особо трудных дел. В конце концов его начальство решило создать здесь филиал отдела, и Терри вернулся в родной Лос-Анджелес, чтобы работать в качестве агента ФБР в Вествуде. Переезд дал ему возможность вплотную заниматься делами, где требовалось вмешательство Бюро.
Однако далеко не все дела велись успешно, и в итоге накопившийся стресс дал о себе знать. Маккалеб перенес первый сердечный приступ во время ночного дежурства в своем офисе. Его нашел ночной уборщик, который, таким образом, спас ему жизнь. Врачи установили, что Маккалеб страдает от прогрессирующей кардиомиопатии — ослабления сердечной мышцы. И его имя внесли в список пациентов, нуждающихся в пересадке сердца. Пока он лежал в больнице, Бюро отправило его на пенсию по нетрудоспособности.
Он сменил свой пейджер на больничный, и 9 февраля аппарат зажужжал: сердце донора с подходящей группой крови уже везли Маккалебу. После шестичасовой операции по трансплантации в Медицинском центре «Сидарз-Синай» в груди Маккалеба застучало новое сердце.
Маккалеб точно не знает, чем займется в своей новой жизни. Пока остается только рыбачить. Хотя ему и поступают предложения от детективных агентств и из полиции о сотрудничестве в качестве частного детектива или консультанта. Однако интересы Маккалеба пока сосредоточены на ремонте заслуженного рыболовецкого катера «Обгоняющий волны», который достался ему от отца. Лодка ржавела на причале целых шесть лет, но Маккалеб, похоже, взялся за ее ремонт всерьез и ничем другим не занимается.
«Я никуда не тороплюсь, — говорит он. — Времени у меня предостаточно, и пока я всем доволен. А там посмотрим».
Нашего героя не мучают сожаления, но, как все отошедшие от дел детективы и рыболовы, он думает о тех, кого не смог поймать.
«Я сожалею, что не сумел раскрыть все дела, — признается он. — Я всегда злился, когда преступник уходил от нас. До сих пор злюсь».
На этом статья заканчивалась.
Некоторое время Терри разглядывал свой снимок, который газета поместила вместе со статьей. Снимок был сделан давно, и он часто использовал его во время работы в Бюро. Маккалеб смотрел прямо в объектив, и казалось, все ему по плечу.
Когда Киша Рассел появилась в больнице, чтобы сделать о нем материал, она пришла со своим фотографом. Но Терри категорически воспротивился делать новый снимок и попросил их напечатать старый. Он не желал, чтобы люди увидели, как он теперь выглядит.
Его не особенно волновало, что он сильно исхудал, потеряв чуть ли не десять килограммов веса — под одеждой это было не так уж заметно. Его выдавали глаза. Взгляд стал иным: он потерял прежнюю пронзительность и бесстрашие. И ни к чему, чтобы люди узнали об этом.
Маккалеб аккуратно сложил газетную вырезку и отложил в сторону. Постукивая кончиками пальцев по столу, он перелистывал кипы бумаг, пока не уткнулся взглядом в стальную булавку рядом с телефоном, которой скреплял разрозненные бумажки. Номер, нацарапанный карандашом Грасиэлой Риверс, значился на самом верхнем клочке.
Во времена работы агентом в Маккалебе кипела ярость по отношению к чудовищам в мужском обличье, на которых он вел охоту. Он первым видел кошмарные сцены их злодеяний и хотел, чтобы они сполна заплатили за воплощение своих дьявольских фантазий. Долг крови надо платить кровью. Вот почему следователи из Отдела по расследованию серийных убийств ФБР называли свою работу «кровавой». По-другому описать это было невозможно. Разумеется, такая работа оставляла глубокие следы на них, ела изнутри всякий раз, когда кто-то уходил от них.
И сейчас то, что случилось с Глорией Торрес, поедом ело Маккалеба. Он, Терри, был жив только потому, что носитель зла забрал ее жизнь. Детали убийства Маккалеб узнал от Грасиэлы Риверс. Глория умерла только потому, что оказалась на пути между стрелявшим и кассовым аппаратом с деньгами. Простая, глупая и одновременно чудовищная причина смерти. Теперь Маккалеб был в долгу перед той женщиной, которую застрелили, перед ее сыном, перед Грасиэлой и даже перед самим собой.
Терри снял телефонную трубку и набрал номер, нацарапанный на клочке бумаги. Было уже поздно, но он не хотел ждать, решив, что Грасиэла еще не спит. Трубку подняли после первого же гудка.
— Мисс Риверс?
— Да.
— Это Терри Маккалеб. Вы приходили ко мне…
— Да.
— Я, видимо, звоню не в очень подходящее время? — спросил он, скрывая свою неловкость.
— Нет, все нормально.
— Ну, я хотел сказать вам, что я думал о том, что вы мне рассказали. Я ведь обещал перезвонить, неважно, к какому решению приду.
— Да, — повторила она.
Но в тоне, каким Грасиэла произнесла это слово, Терри послышалась нота слабой надежды. Это было трогательно.
— В общем, вот что я надумал. Мои, как бы точнее выразиться, профессиональные навыки не совсем годятся для вашего случая. Из вашего рассказа я понял, что имело место непреднамеренное убийство на почве ограбления. Понимаете, это несколько отличается от дел с серийными убийцами, которые мне в основном приходилось вести в Бюро, — почти скороговоркой выпалил Маккалеб.
— Я понимаю, — вздохнула Грасиэла. Надежда в голосе таяла.
— Боюсь, вы неправильно меня поняли. Я не хочу сказать, что не собираюсь… В общем, что меня это не заинтересовало. Я звоню, потому что собираюсь завтра сам поехать в полицию и выяснить все на месте. Только…
— Спасибо.
— Только я не уверен, что моя поездка будет успешной. Вот о чем я пытаюсь вам сказать. Я не хочу, чтобы вы понапрасну надеялись, понимаете? Очень часто… Я не знаю, как лучше выразиться.
— Я все понимаю, не волнуйтесь. Спасибо вам, что вы хотите помочь. Никто даже…
— Я собираюсь посмотреть, как велось дело, — оборвал он девушку, не желая выслушивать ее бесконечные «спасибо». — Кроме того, я не уверен, насколько лояльны окажутся тамошние полицейские, но постараюсь сделать все, что смогу. Это самое малое, что я могу сделать для вашей сестры. Постараться.
Грасиэла ничего не сказала. Маккалеб попросил дать ему дополнительную информацию о Глории Торрес, а также назвать имена следователей, которые вели дело. Они поговорили минут десять, Маккалеб записал к себе в блокнот все, что рассказала девушка, и в трубке воцарилось короткое неловкое молчание.
— Что ж, — сказал он наконец, — наверно, это все. Я позвоню, как только выясню что-то новое или если у меня возникнут новые вопросы.
— Еще раз спасибо, — сказала Грасиэла.
— У меня такое чувство, что это я должен благодарить вас. Я буду рад, если у меня получится. Надеюсь, я действительно смогу помочь.
— Конечно, сможете. В вашей груди бьется ее сердце. Оно и будет вас вести.
— Да, наверное, — пробормотал Терри в некотором смущении, не совсем улавливая подтекст. Было странно и то, что он ей не возражает. — Я позвоню вам, — повторил он и положил трубку.
Интересно, что она имела в виду, снова подумал он. Потом Терри снова развернул вырезку из газеты и долго смотрел на свой портрет.
Потом он снова сложил статью и спрятал под кипой бумаг на письменном столе. Затем бросил взгляд на фотографию девушки со скобками на зубах, утвердительно кивнул головой и выключил свет.
