17
Теперь Джеймс Нун рассказывал свою историю, будто Маккалеб и Уинстон ехали вместе с ним в машине.
— У меня есть аварийка, я ее включаю. И вот он едет! Торможу! Он едет так, что… чуть не сбивает меня, урод! Я чуть не…
Нун вскидывает левую руку, сжимает ее в кулак и выставляет вверх средний палец — всеми узнаваемый жест в сторону водителя-лихача, который чуть не сбил его. Когда испытуемый все это проделывал, Маккалеб внимательно смотрел ему в лицо, отметив, что под закрытыми веками глаза движутся очень быстро. Терри всегда ждал этого симптома от человека под гипнозом, это означало, что тот погрузился в глубокий транс.
— Он умчался, и я въезжаю на парковку. Но я вижу… Я вижу мужчину, лежащего на земле у банкомата под светом фонаря. Он не движется. Тогда я выхожу из машины, чтобы посмотреть, но повсюду кровь. Мужчина мертв! В него стреляли. Уф, надо звать на помощь. Я бегу к своей машине за телефоном. Я могу позвонить и позвать на помощь. Мужчина точно застрелен. Столько крови, она повсюду!
— Хорошо, Джеймс. — Маккалеб впервые прервал своего пациента и обратился к нему на «ты»: — Очень хорошо. Теперь я хочу, чтобы ты взял свой суперпульт и перемотал все назад, чтобы мы увидели, как та машина выезжает с парковки. Как, сможешь?
— Да.
— Хорошо, ты перемотал?
— Да.
— Так, начинай прокрутку, но в замедленном режиме. Крути как можно медленнее, чтобы ты мог видеть буквально все. Изображение движется?
Маккалеб четко задавал вопросы. Нун отвечал на все положительно.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты нажал «паузу», когда будешь видеть в наилучшем ракурсе, в момент, когда она направляется прямо на тебя.
Какое-то время Маккалеб подождал.
— Вот, получилось, — сказал Нун.
— Хорошо. Ты можешь сказать, какая это машина?
— Да. Черный «чероки». Она довольно заляпанная.
— Можешь сказать, какого она года выпуска?
— Нет. Но это самая последняя модель. «Гранд Чероки».
— А сбоку ты ее видишь?
— Вижу.
— Сколько сбоку дверец? — спросил Терри.
Это было что-то вроде теста, чтобы убедиться, что Нун описывает то, что видит, а не то, что ему внушили. Терри помнил, что на видеозаписи с места преступления помощник шерифа, который первый разговаривал с Нуном, сказал ему, что новая отделка машины означала, что это была «Гранд Чероки». Маккалебу было необходимо подтверждение, что свидетель действительно видел последнюю модель, а у этой модели четыре дверцы — по две с каждой стороны.
— М-м, по две дверцы с каждой стороны, — произнес Нун. — Всего четыре дверцы.
— Хорошо. Теперь обойди машину спереди. Ты видишь какие-нибудь повреждения на машине, царапины может быть, вмятины?
— Нет.
— Никакие детали не отсутствуют?
— Да нет, все на месте, — ответил Нун.
— А как насчет бампера? Тебе виден передний бампер?
— Да.
— Хорошо. Возьми свой пульт и увеличь изображение бампера. Ты видишь теперь пластинку с номерами?
— Нет.
— Почему нет, Джеймс?
— Она закрыта.
— Чем она закрыта?
— Уф… Вроде бы футболкой. Футболка обернута вокруг бампера и закрывает номера. Да, кажется, футболка.
Увидев мельком лицо Уинстон, Маккалеб прочел на нем явное разочарование. Он между тем продолжал задавать вопросы.
— Ладно, Джеймс. Теперь возьми пульт и увеличь изображение самой машины. Сможешь сделать это?
— Легко.
— Сколько человек находится внутри автомобиля?
— Один. Водитель.
— Отлично. Приблизь-ка его. И опиши мне, что ты видишь.
— Нет, я не могу, — сказал Нун.
— Почему не можешь? Что случилось?
— Свет бьет в глаза. Он фары включил. Свет бьет прямо в глаза, и я ничего…
— Ладно. Бог с ним, Джеймс. Снова возьми пульт и перемотай немного. Возвращайся назад и иди вокруг машины до тех пор, пока не поймаешь лучший ракурс водителя. Скажешь мне, когда закончишь.
Маккалеб посмотрел на Уинстон, смотревшую на него во все глаза. Теперь было ясно, что они получат результат, каким бы он ни был, и что сеанс стоил этого.
— Готово, — сказал Джеймс.
— Отлично. Значит, теперь ты видишь водителя.
— Да.
— Расскажи, как он выглядит. Какого цвета его кожа?
— Он белый. Но он в кепке, а козырек опущен. Он смотрит куда-то вниз, и козырек закрывает все лицо.
— Неужели все лицо? — спросил Терри.
— Ну, я вижу его губы.
— Борода или усы у него есть?
— Нет.
— А зубы его ты видишь?
— Нет. У него рот закрыт.
— А глаза? Ты их видишь?
— Нет. Тень все заслоняет.
Маккалеб откинулся на стуле, глубоко и устало вздохнув. Он не мог в это поверить. Нун казался идеальным «подопытным». Он был погружен в глубокий транс. А они не могли добиться от него того, что им больше всего было нужно: точного портрета убийцы.
— Хорошо. Ты уверен, что это лучший кадр, где его видно лучше всего?
— Уверен.
— Ты видишь его волосы?
— Да.
— Какого они цвета?
— Темные. Или он темно-русый, или брюнет.
— А какой длины волосы?
— Вроде короткие.
— А как насчет кепки? Опиши ее.
— Ну, это бейсболка серого цвета. Она или вылиняла, или просто застиранная.
— На ней есть какая-нибудь надпись или эмблема?
— Да, есть какой-то рисунок вроде эмблемы команды.
— Вы можете описать ее?
— Это переплетающиеся буквы.
— Какие буквы?
— Похоже на «К», которую пересекают две линии — или заглавная «И», или «Н». И там еще круг. То есть овал вокруг этих букв.
Маккалеб молчал, задумавшись о том, что сообщил Нун.
— Джеймс, — наконец произнес он, — если я дам вам листок бумаги, как вы думаете, вы сможете открыть глаза и нарисовать нам эту эмблему?
— Да.
— Тогда откройте глаза.
Маккалеб поднялся со своего стула. Уинстон уже перевернула чистую страницу в отрывном блокноте. Терри передал ее Нуну.
Глаза Нуна были открыты, но рисовал он с абсолютно невидящим взглядом, а затем вручил рисунок Терри. Эмблема была в точности такой, какой он описал ее: вертикальная линия пересекала большую букву «К», заключенную в овальный контур. Маккалеб вернул блокнот Уинстон, которая быстро повернула его к зеркальному окну, чтобы видеокамера четко запечатлела рисунок.
— Спасибо, Джеймс, вы отлично справились. А теперь снова закройте глаза и еще раз посмотрите на изображение водителя. Нашли его?
— Да.
— Вам видны его уши?
— Только одно. Правое.
— Вы видите в нем что-нибудь?
— Нет.
— В нем нет серьги?
— Нет.
— А под ухом? Вы видите его голую шею?
— Да.
— Вы не видите на шее ничего необычного?
— Уф… да нет, ничего. Просто шея.
— Только с правой стороны?
— Да, с правой.
— На шее нет татуировки?
— Нет. Никаких татуировок нет.
Маккалеб вздохнул. Итак, он только что сам очень убедительно вычеркнул Болотова из списка главных подозреваемых, таким образом превращая сеанс в захватывающее уравнение с несколькими неизвестными.
— Ну хорошо, — произнес он слегка подавленным голосом. — А что скажете про его руки? Вы их видите?
— Да, он держит руль. Руки лежат на руле.
— Вы не видите ничего необычного? На пальцах, например?
— Нет.
— Нет?
— А часы на руке есть?
— Часы? Да.
— Какой марки?
— Этого я не вижу, но вижу ремешок.
— Какого он цвета?
— Он черный.
— А на какой руке? На правой или на левой?
— На правой. Да, на правой.
— Хорошо. А во что он одет, вы можете описать?
— Я вижу только рубашку. Темную. Это темно-синяя фуфайка.
Маккалеб больше не знал, о чем еще спрашивать Джеймса Нуна. Откровенное разочарование в том, что ему не удалось добиться главного, рассеивало его внимание. В голову пришла мысль, о которой он забыл.
— А ветровое стекло, Джеймс? На нем есть что-нибудь? Может, наклейка?
— М-м, нет, кажется. Я ничего такого не вижу.
— Хорошо. Посмотрите, пожалуйста, на зеркало заднего вида. На нем ничего нет? Возможно, что-то привязано или прицеплено? Какая-нибудь безделушка?
— Нет, ничего такого я не вижу.
На этот раз Маккалеб просто рухнул на свой стул. Это была полная, катастрофическая неудача. Во-первых, они потеряли этого человека в качестве свидетеля в суде, покончили с потенциальным подозреваемым в убийстве, а получили лишь детальное описание бейсбольной кепки водителя и его новехонького «чероки». Последнее, что оставалось, это «посмотреть», как машина уезжает на большой скорости, и попробовать прочитать задние номера.
— Хорошо, Джеймс, давайте промотаем пленку до того момента, когда автомобиль проезжает мимо вас и вы «снимаете» типа, по которому тюрьма плачет.
— Хорошо.
— Увеличьте его задние номера, вы их видите?
— Нет. Эти тоже закрыты.
— Чем?
— Вроде полотенцем, или футболкой. Мне трудно сказать. Так же как спереди.
— Увеличьте «картинку» еще. Не видите ничего необычного на заднем бампере?
— М-м, нет.
— Никаких наклеек? Может, название автосалона?
— Нет. Ничего такого.
— А на ветровом стекле? Никаких наклеек?
Маккалеб и сам слышал в собственном голосе нотки отчаяния.
— Нет. Там нет ничего.
Посмотрев на Уинстон, Маккалеб покачал головой. Уинстон сделала какой-то знак руками.
— Хочешь пригласить художницу?
Уинстон, качнув головой, показала на себя.
— Ты уверена?
Уинстон снова качнула головой.
Маккалеб вновь обратился к Нуну, хотя в голове у него барабанила одна мысль: как он мог проиграть в игре, которую должен был выиграть.
— Джеймс, в следующие несколько дней обдумайте, пожалуйста, еще раз, что вы видели в ночь на двадцать второе января. Если вспомните что-то новое, позвоните следователю Уинстон, договорились?
— Да, конечно.
— Хорошо. А теперь я буду отсчитывать назад начиная с пяти, и по мере того, как я считаю, вы будете чувствовать, как ваше тело будто омолаживается, словно вы полны сил. А когда я скажу «один», вы окончательно выйдете из состояния транса, чувствуя себя бодро и свежо. У вас будет ощущение, будто вы крепко проспали часов восемь. Оно сохранится до самого Лас-Вегаса. Но когда вы отправитесь сегодня спать, никаких сложностей со сном у вас не будет. У вас есть вопросы?
— Нет.
Маккалеб вывел Нуна из состояния транса, и тот выжидающе посмотрел на Уинстон.
— С возвращением, — сказал Терри. — Как вы себя чувствуете?
— Отлично. А как я себя вел?
— Вы все делали прекрасно. Вы помните, о чем мы с вами говорили?
— Да, думаю, что помню.
— Это хорошо. Вам и следует все помнить. А если вдруг всплывет что-то новенькое, позвоните следователю Уинстон.
— Обязательно.
— Ну, мы не будем больше вас задерживать. Вам еще предстоит долгая дорога.
— Это не горит. Не думаю, что я отправлюсь раньше семи вечера. Вы хорошо проветрили мою голову.
Маккалеб посмотрел на часы, а затем снова на Нуна.
— Но уже половина восьмого.
— Что? — изумился Нун, глядя на свои часы.
— Люди под гипнозом часто теряют ощущение времени.
— Мне показалось, что прошло минут десять, — продолжал удивляться Нун.
— Это нормально. Это так называемое нарушенное восприятие времени.
Терри встал, они пожали друг другу руки, и Уинстон увела за собой Нуна. Терри плюхнулся на стул, закинув руки за голову. Он был измотан до предела, и его единственным желанием было, чтобы он, а не Нун лег и проспал восемь часов кряду.
Дверь, где проходил сеанс, открылась, и в комнату вошел капитан Хитченс. Настроен он был мрачно и даже не пытался это скрыть.
— Ну и что вы думаете по поводу всего этого? — спросил он, присаживаясь на край стола рядом с лежащими там ножницами.
— То же самое, что и вы. Это полный провал. Мы получили более детальное описание машины, что сужает ее поиск до десяти тысяч или что-то в этом роде. И разумеется, подробнейшее описание кепки, которое в данном случае только мешает.
— «Кливлендские индейцы»?
— Что? А, переплетенные буквы и овал? Я почему-то всегда был уверен, что у них на эмблеме — маленький мальчишка индеец.
— Да, да. Ну а как насчет Молотова?
— Болотова, — поправил Терри.
— Какая разница. Я так полагаю, что из списка подозреваемых его можно вычеркнуть, — сказал капитан.
— Похоже, что так, — согласился Маккалеб.
Хитченс молчал, похлопывая тихо руками по столу. Молчание становилось неловким, но в этот момент в комнату вошла Уинстон, держа руки в карманах блейзера.
— А где Арранго и Уолтерс? — спросил Маккалеб.
— Ушли, — ответила Джей. — Сеанс не произвел на них особого впечатления.
Маккалеб отошел в сторону и сказал Хитченсу, что он готов расставить все по местам и вставить лампы дневного света обратно. Хитченс поблагодарил, но попросил ни о чем не беспокоиться. Маккалеб и так сделал для них более чем достаточно, подчеркнул капитан.
— В таком случае позвольте попрощаться, — сказал Терри. Показав на зеркальное стекло окна, он тем не менее спросил: — Скажите, капитан, если в какой-то момент мне понадобится копия записи сеанса, я могу попросить ее у вас? Может, мне захочется пересмотреть кое-какие моменты. Могут возникнуть мысли по поводу дальнейшего хода расследования.
— Джей сделает для вас копию. Это несложно. Что касается дальнейшего расследования, то лично я не вижу в этом смысла. Свидетель не разглядел лица убийцы, номера машины были закрыты. Что тут еще можно сказать?
Маккалеб счел за лучшее промолчать. Вскоре все трое вышли из комнаты, Хитченс понес обратно свое кресло, а Джей проводила Маккалеба в комнату видеозаписи. Она сняла с полки новую кассету и вставила ее в магнитофон рядом с тем, что записывал сеанс гипноза.
— Послушай, я все равно убежден, что это стоило сделать, — произнес Маккалеб, пока Уинстон нажимала кнопки видеомагнитофона.
— Успокойся. Разумеется, стоило. Я, конечно, разочарована, что мы не получили желаемых результатов и потеряли русского. Но сам метод гипноза — штука любопытная. Мне неважно, что думает об этом капитан и остальные полицейские. Лично для меня это было важно и полезно.
Маккалеб с благодарностью посмотрел на Джей. С ее стороны было благородно взять часть «вины» на себя. Настаивал на гипнозе именно Маккалеб, затея провалилась, но взваливать всю ответственность на одного Терри Уинстон не хотела.
— Если Хитченс устроит тебе головомойку из-за этого, вали все на меня, — проговорил Терри. — Убеди его, что это я сбил тебя с толку.
Уинстон ничего не сказала. Она вытащила кассету с записью из магнитофона и, положив в футляр, вручила Маккалебу.
— Я тебя провожу, — сказала она.
— Не надо. Сам дойду, я помню дорогу.
— Ладно. Ты только не пропадай, договорились?
— Конечно.
Они уже вышли в коридор, когда Терри вдруг вспомнил одну важную вещь.
— Эй, Джей, а ты говорила с капитаном насчет компьютерной программы НАРКОТИКИ — ОРУЖИЕ?
— Ах да. Мы отошлем пулю. Отправим пакет завтра. Я звонила твоему приятелю в Вашингтон и сказала ему об этом.
— Отлично. Ты сказала об этом Арранго?
Уинстон нахмурилась, отрицательно покачав головой.
— Вообще-то, я так думаю, все твои действия Арранго мало интересуют. Естественно, я ничего ему не говорила.
Маккалеб улыбнулся и, отдав Джей салют, направился к выходу. Он шел через парковку, отыскивая глазами «таурус», когда возле него вдруг затормозила машина. Бросив взгляд через плечо, он увидел, что из окна с пассажирского сиденья на него, ухмыляясь, смотрит Арранго.
Маккалеб внутренне напрягся, зная, что его соперник начнет сейчас злорадствовать по поводу сеанса со свойственным ему остроумием.
— Что? Что такое? — спросил Маккалеб.
Он шел не останавливаясь, а машина Арранго ехала рядом.
— Да ничего особенного, — миролюбиво бросил полицейский. — Мне просто не терпелось сказать тебе, что ты устроил чертовски классное представление. С участием четырех звезд! Первое, что мы с Уолтерсом сделаем завтра утром, это разошлем по всем участкам факсы.
— Это не смешно, Арранго, — едва сдерживаясь, сказал Терри.
— Ну, мы просто констатируем, что этот маленький каприз стоил нам свидетеля в суде, подозреваемого, который, возможно, им вовсе не являлся — ну и что мы не смогли высидеть до конца — так все было первоклассно скучно!
— Тем не менее мы получили больше информации. Хотя я вовсе не обещал, что этот парень сходу выложит нам адрес стрелявшего.
— Ну конечно, кто спорит, — язвительно произнес Арранго. — Кстати, мы уже расшифровали, что означают буквы на кепке. «Конченые идиоты» — вот что, вероятно, думает о нас убийца.
— Если ты и прав, то до сегодняшнего вечера он точно так думал.
Арранго не нашелся, что ответить.
— Вот что я тебе скажу, — произнес Маккалеб. — Я бы тебе посоветовал подумать о своем свидетеле. Об Эллен Тейфф.
— Чтобы я позволил подвергнуть гипнозу и ее тоже?
— Точно.
Тут Арранго заорал Уолтерсу, чтобы тот остановился. Он рывком открыл дверцу машины и выскочил на тротуар.
Этот верзила так близко подошел к Терри, что чуть не касался носом его лица. Так близко, что Маккалеб почувствовал запах виски, которым несло от Арранго, — видимо, он всегда имел про запас флягу в бардачке.
— Слушай сюда, ты, федеральная крыса. Советую тебе держаться подальше от моих свидетелей. А то хрен его знает, как все может обернуться.
Он продолжал так стоять, заставляя Маккалеба вдыхать резкий запах перегара. Маккалеб улыбнулся с таким видом, будто ему только что сообщили величайший секрет.
— Так ты действительно боишься, а? Боишься, что я раскрою это дело? Тебе наплевать на то, что были убиты люди. Ты просто не хочешь, чтобы этим занимался я, так?
Маккалеб напрасно ждал ответа. Арранго сохранял грозное молчание полупьяного человека.
— А если еще не боишься, то самое время начинать, — спокойно закончил Терри.
— Да-а? Потому что ты собираешься раскрыть это дело? — И Арранго расхохотался ядовитым смехом человека, который готов сделать все, чтобы помешать своему сопернику.
— Хочешь, я открою тебе маленький секрет? — сказал Маккалеб. — Имя Глории Торрес ты, надеюсь, еще не забыл? Жертвы, на которую тебе насрать. Так вот, у меня в груди бьется ее сердце.
И Маккалеб ударил кулаком себя в грудь.
— У меня в груди бьется ее сердце. Я жив, потому что ее нет. И только одно это обязывает меня заниматься этим делом. Так что на твое отношение к моему участию в расследовании мне наплевать, Арранго. Ты — кусок дерьма, и будь им. Я с этим как-нибудь смирюсь, потому что наступать тебе на пятки я не собираюсь. Ты мне не нужен. Но обещаю тебе, я не выйду из этого дела, пока не найду этого ублюдка. Кстати, меня не задевает, если это сделаешь ты и не я первый доберусь до него. Просто запомни: я буду в этом деле до конца.
Эти двое долго молча смотрели друг на друга, пока наконец Маккалеб легонько не оттолкнул от себя Арранго и пошел прочь.
— Мне надо идти, Арранго. Увидимся.
