Глава 24
Я двинул в «Четыре зеленые полянки» и заказал порцию «Гиннесса», но очень быстро переключился на водку со льдом. Я не считал, что есть смысл отсрочивать ход событий. На экране телевизора над барной стойкой заканчивался матч с участием «Доджерс». Парни в голубой форме собрались с силами, отставая теперь всего на два очка. Бармен не отрывал глаз от экрана, но меня уже больше не занимало открытие бейсбольного сезона, как не интересовал и перелом в игре на подаче перед девятым иннингом.
После второй порции водки я вытащил на стойку бара сотовый телефон и стал звонить. Сначала я позвонил тем четырем адвокатам, с которыми был на матче. Сразу по получении печальных новостей мы покинули стадион, но мои коллеги, уходя домой, знали лишь, что Левин мертв. Затем я позвонил Лорне, и та начала плакать. Я разговаривал с ней сквозь этот плач, потом она задала вопрос, которого я надеялся избежать:
– Это из-за того дела? Из-за Руле?
– Не знаю, – солгал я. – Я рассказал копам о деле, но их, похоже, больше заинтересовало то, что он был голубым.
– Голубым?
Я знал, что это сработает как отвлекающий момент.
– Он это не афишировал.
– А ты знал и не сообщил мне?
– Это была его жизнь. Если бы он хотел всем рассказывать, он бы рассказывал – я так считаю.
– Детективы считают, что дело в этом?
– В чем?
– Ну, что его убили на гомосексуальной почве.
– Они сами постоянно об этом спрашивали. Неизвестно, что у них на уме. Они будут вникать во все, и, надеюсь, это даст какие-нибудь результаты.
Наступило молчание. Я поднял глаза на экран в тот момент, когда на табло побежала строкой победа «Доджерс» и на стадионе зашумели болельщики. Бармен издал боевой клич и с помощью пульта запустил голос комментатора на полную мощность. Я отвернулся и закрыл рукой одно ухо.
– Наводит на размышления, не так ли? – промолвила Лорна.
– О чем?
– О том, чем мы занимаемся. Микки, когда поймают того ублюдка, который это сделал, ведь он вполне может позвонить мне, чтобы стать твоим клиентом.
Я привлек внимание бармена, погремев льдом в своем пустом стакане. Хотелось добавки. Я не собирался рассказывать Лорне, что уже работаю на ублюдка, убившего Анхеля.
– Лорна, перестань, смотри на вещи проще. Ты становишься…
– Но такое вполне вероятно!
– Послушай, Анхель был моим товарищем по работе и единственным другом. Но я не намерен менять профессию и убеждения лишь потому, что…
– А может, следовало бы. – Она опять заплакала.
Бармен принес мне напиток, и я одним махом опрокинул его в себя.
– Лорна, хочешь, чтобы я приехал?
– Нет. Я не знаю, чего хочу. Просто все так ужасно!
– Ты помнишь Хесуса Менендеса? Он был когда-то моим клиентом?
– Да, но при чем тут…
– Он был невиновен. И Анхель как раз работал над этим делом. Мы с ним оба над этим работали. Собирались вытащить его из тюрьмы.
– К чему ты это говоришь?
– К тому, что мы не можем и не должны проглотить предостережение и остановиться на полдороге. То, чем мы занимаемся, важно. Необходимо.
Когда я произнес эти слова, мне и самому они показались неискренними, бессодержательными, пустопорожними, показными. Лорна не ответила. Вероятно, я сбил ее с толку, поскольку был сбит с толку сам.
– Лорна, мне надо сделать еще несколько звонков.
– Ты сообщишь мне, когда выяснишь насчет похорон?
– Да.
Захлопнув телефон, я решил взять тайм-аут перед следующим звонком. Я подумал над последним вопросом Лорны и понял, что, очевидно, именно мне придется организовывать похороны. Если только на сцене не появится пожилая женщина из Детройта, отрекшаяся от Анхеля Левина двадцать пять лет назад.
Я поставил свой стакан и сказал бармену:
– Принесите мне «Гиннесса» и себе тоже налейте порцию.
Решил, что пора сбавить обороты, а единственный способ в данном случае – перейти на «Гиннесс», поскольку изрядное время занимало наполнить бокал из крана. Когда бармен наконец принес мне бокал, я увидел, что поверху, на шапке пены, он с помощью тонкой струи из крана изобразил лиру. Такую лиру, с какой рисуют ангелов. Прежде чем отпить, я приветственно приподнял свой стакан.
– Господи, благослови мертвых! – произнес я.
– За умерших! – отозвался бармен.
Я мучительно глотал пиво из своего бокала, и густой напиток был как некий известковый раствор, который я лил в себя, чтобы там, внутри, скрепить какие-то кирпичи. Внезапно я почувствовал, что вот-вот заплачу, но в это время зазвонил мой телефон. Я схватил его, не взглянув на дисплей, и сказал «алло». Алкоголь придал моему голосу неузнаваемое звучание.
– Это Мик? – с сомнением произнес голос.
– Да, кто говорит?
– Льюис. Я только что услышал новости об Анхеле. Соболезную, старина.
Я отдернул телефон от уха, словно это была какая-нибудь ядовитая змея, которая могла меня ужалить. Отвел руку за спину, приготовившись запустить телефоном в зеркало на задней стенке бара, как вдруг увидел в нем собственное отражение. Тогда я остановился и приложил телефон к уху.
– А-а, извращенец, как ты вообще…
Я осекся и принялся смеяться, неожиданно сопоставив то, как я его обозвал, с гипотезой Анхеля Левина о том, что и впрямь проделывал Руле.
– Прошу прощения, – сказал Руле. – Вы пьете?
– Ты чертовски прав, я пью. Откуда, мать твою, тебе уже известно, что случилось с Мишем?
– Если под Мишем вы подразумеваете мистера Левина, то мне только что позвонили из полиции Глендейла. Женщина-детектив заявила, что хочет поговорить со мной о нем.
Этот ответ сразу отрезвил меня по меньшей мере на две порции выпитой водки. Я выпрямился на табурете.
– Собел? Она звонила?
– Да. Сказала, что узнала мое имя от вас. Это будет обычный, рутинный допрос. Она едет сюда.
– Куда?
– В офис.
Я решил, что Собел не будет грозить никакой опасности, даже если она приедет одна, без Лэнкфорда. Руле не станет ничего предпринимать против копа, особенно в своем офисе. Меня больше беспокоило, что каким-то образом Собел и Лэнкфорд уже вышли на Руле и получится так, что я окажусь ограбленным: у меня отнимут шанс лично отомстить за Анхеля Левина и Хесуса Менендеса. Не оставил ли Руле после себя отпечатки пальцев? Не видел ли какой-нибудь сосед, как он входил в дом Левина?
– Больше она ничего не говорила?
– Сказала, они допрашивают всех его клиентов за последнее время… над чьими делами он работал, и я из них самый недавний.
– Не говорите с ней.
– Вы уверены?
– Только в присутствии своего адвоката.
– А они не проникнутся подозрениями, если я не стану отвечать? Если не предоставлю им какого-то алиби или еще чего-нибудь?
– Это не имеет значения. Никаких разговоров с ними без моего разрешения. А я не разрешаю.
Свободная рука у меня сжалась в кулак. Невыносима мысль предоставлять юридические советы человеку, который, я был уверен, только сегодня утром убил моего друга.
– Ладно, – произнес Руле. – Я пошлю ее своей дорогой.
– Где вы находились сегодня утром?
– Я? Здесь, у себя в офисе. А что?
– Вас кто-нибудь видел?
– Ну, Робин пришла в десять. Не раньше.
В мозгу у меня нарисовался образ женщины с прической в виде серпа, свисающей на лицо. Я не знал, что ответить Руле, потому что не знал, в какое время наступила смерть Левина. И мне не хотелось упоминать об электронном браслете с датчиком передвижения, который предположительно был намертво закреплен на его лодыжке.
– Позвоните мне после ухода детектива Собел. И помните: вне зависимости от того, что станет говорить вам она либо ее напарник, не ведите с ними никаких бесед. Они могут наплести вам все, что угодно. Именно так они всегда и поступают. Что бы они вам ни сказали, относитесь к этому как ко лжи. Они могут просто обмануть бдительность человека и вывести его на беседу. Если они заявят, будто я дал «добро» на вашу беседу, знайте: это ложь. Снимите трубку и позвоните мне, а я велю им идти ко всем чертям.
– Хорошо, Мик, я понял. Я так и сделаю. Спасибо.
Он дал отбой. Я закрыл мобильник и брезгливо бросил его на барную стойку, словно что-то нечистое.
– На здоровье, – сказал я.
Я отхлебнул еще четверть пинты, потом опять взялся за телефон. Используя скоростной набор, позвонил на сотовый Фернандо Валенсуэле. Тот был дома, уже вернулся со стадиона. Это означало, что он выехал рано, чтобы избежать пробок. Типичный лос-анджелесский болельщик.
– Ты по-прежнему держишь на Руле браслет спутникового слежения?
– Да.
– Как эта система действует? Можно проследить, где человек находился раньше или где находится в данный момент?
– Прибор действует в глобальном масштабе, определяет местонахождение в любой точке мира. Постоянно излучает сигнал. Этот сигнал можно отследить по времени, чтобы определить, где человек находился в конкретный момент.
– Этот прибор у тебя с собой или в офисе?
– Он у меня в лэптопе, старик. А в чем дело?
– Хочу выяснить, где этот человек побывал сегодня.
– Ладно, только дай мне его включить. Подожди у телефона.
Я стал ждать, прикончил свой «Гиннесс» и велел бармену налить мне еще порцию, прежде чем Валенсуэла запустил свой лэптоп.
– Ты сейчас где, Мик?
– В «Четырех зеленых полянках».
– Что-то случилось?
– Да, кое-что. Ты его включил или как?
– Смотрю на него. С какого момента ты хочешь проверить?
– С сегодняшнего утра.
– О'кей. Наш парень, хм… не очень-то много перемещался сегодня. В восемь сигнал движется от его дома до офиса. Потом, похоже, он предпринял небольшую поездку в окрестностях офиса, пара кварталов – наверно, ходил обедать, – затем опять вернулся в свою контору. Он и теперь там.
Несколько мгновений я переваривал услышанное. Бармен принес мне новую порцию.
– Вэл, как эту штуку снять? Как от нее избавиться?
– Ты имеешь в виду, будучи на его месте? Никак. Это невозможно сделать. Она закрепляется болтом, и тот гаечный ключик, который его запирает, уникален. Он как настоящий ключ. Он у меня в единственном экземпляре.
– Ты абсолютно уверен?
– Да. Вот он у меня, на цепочке для ключей, дружище.
– И никаких копий – например, от изготовителя?
– Такое не предполагается в принципе. К тому же это и не имеет значения. Если браслет сломается – скажем, если он действительно умудрился открыть его, – на мой компьютер мгновенно поступает сигнал тревоги. Кроме того, устройство снабжено так называемым детектором массы. Как только я прицепил эту малютку к его ноге, так сразу же буду получать на компьютер сигнал тревоги, если система почувствует, что на другом конце ничего нет. А такого сигнала я не получал, Мик. Так что единственный вариант – пила. Отпилить ногу, оставить браслет на лодыжке. Единственный способ.
Я отпил верхнюю часть своей новой порции. На сей раз бармен не утруждал себя никакими художественными изысками.
– А как насчет батарейки? Если она сдохла? Тогда ты теряешь сигнал?
– Нет, Мик. Это у меня тоже под контролем. На браслете имеется гнездо для подзарядки. Каждые несколько дней подопечный должен включать его на несколько часов в сеть, чтобы подзарядить. Пока сидит за письменным столом или еще где, пока спит. Если потенциал батареи упадет ниже двадцати процентов, я получаю на компьютер сигнал тревоги, тогда я звоню своему подопечному и велю включить подзарядку. Если он этого сразу не сделает, я получаю еще один сигнал тревоги, уже при пятнадцати процентах потенциала, а затем – при десяти процентах. Парень сам начинает пищать, то есть посылать телеметрический сигнал: бип-бип, – и у него нет возможности выключить его. При подобных обстоятельствах не очень-то дашь деру. А эти последние десять процентов дают мне пять часов слежки. За пять часов, будь спокоен, я его без труда разыщу.
– О'кей, о'кей. – Наука меня убедила.
– А что случилось?
Я рассказал ему о Левине и о том, что полиции, вероятно, придется проверить Руле и его браслет на лодыжке, и система спутникового слежения сыграет роль алиби для нашего клиента. Валенсуэлу свалившаяся новость ошеломила. Может, он и не был так дружен с Левином, как я, но знал его долго.
– Что, по-твоему, произошло, Мик? – тревожно спросил он.
Я понимал: он хочет выяснить, не думаю ли я, что Руле убийца или тот человек, который стоит за преступлением. Валенсуэла не был посвящен во все, что знал я, и в те материалы, что собрал Левин.
– Тебе лучше держать ухо востро с этим парнем.
– И ты тоже будь настороже.
– Непременно.
Я захлопнул телефон, размышляя, нет ли чего-нибудь, чего Валенсуэла может не знать. Например, не нашел ли Руле какой-либо хитрый способ снимать с ноги браслет или нейтрализовать систему слежения. Меня убеждало научно-техническое объяснение, но не человеческая сторона дела. Всегда существуют глупейшие ошибки, недочеты, ляпы. Человеческий фактор дает сбой.
К моему месту за стойкой ленивой походкой подошел бармен.
– Эй, приятель, вы не теряли ключи от машины?
Я обернулся, удостовериться, что он обращается ко мне.
– Нет.
– Уверены? Кто-то нашел ключи на стоянке. Вы лучше проверьте.
Я потянулся в карман пиджака, потом вытащил руку и демонстративно вытянул вперед, растопырив ладонь. На ней лежало мое кольцо с ключами.
– Вот, видите, мои клю…
Быстрым и опытным движением бармен смел ключи с моей ладони и улыбнулся.
– Уже само попадание на эту удочку надо бы сделать тестом на трезвость, – произнес он. – В любом случае, приятель, машину ты не поведешь – хотя бы в ближайшее время. Когда будешь готов идти, я вызову тебе такси.
Он отошел от стойки – на тот случай, если я лелею намерения прибегнуть к насильственным действиям. Но я лишь кивнул.
– Твоя взяла, – сказал я.
Он швырнул мои ключи на заднюю конторку, где выстроились бутылки. Я посмотрел на часы. Не было еще и пяти. Сквозь пелену алкоголя ко мне начинала пробиваться совесть. Я выбрал себе легкий выход. Выход труса – напиться перед лицом ужасного события.
– Можете это забрать, – пробормотал я, указывая на свой бокал с «Гиннессом».
Я взял телефон и набрал еще один номер. Мэгги Макферсон отозвалась мгновенно. Суды обычно закрываются к половине пятого. В последние час или два перед окончанием рабочего дня прокуроры находятся на своих местах, за письменными столами.
– Привет, рабочий день не закончился?
– Холлер, ты?
– Да.
– Что случилось? Ты пьян? У тебя странный голос.
– Думаю, на сей раз мне может понадобиться, чтобы ты отвезла меня домой.
– Где ты?
– В «Четырех зеленых полянках».
– Что?
– В «Четырех зеленых полянках». И я уже провел здесь некоторое время.
– Майкл, что случилось?
– Анхель Левин мертв.
– О Боже, что с ним?
– Убит. Не могла бы ты доставить меня до дому? Я здорово перебрал.
– Только позвоню Стейси, договорюсь, чтобы она подольше посидела с Хейли, а потом сразу же приеду. Только не пытайся уехать сам, хорошо? Просто сиди на месте и жди.
– Не беспокойся, бармен меня не выпустит.
