21
Пятница, 19 марта, 10:50.
Услышав голос Мэгги в приемной, я посмотрел на часы. Она вошла и положила на стол сумку для ноутбука, изящную, из красной итальянской кожи. Сама она ни за что не купила бы такую — слишком ярко и слишком дорого. Интересно, чей это подарок? Увы, мне этого никогда не узнать, как и многое другое.
Впрочем, происхождение красной сумки волновало меня сейчас меньше всего. Через две недели должен был начаться отбор присяжных по делу Джессапа, а Клайв Ройс тем временем преподнес очередной сюрприз, и отнюдь не из слабых. Сюрприз был пальца в два толщиной и лежал передо мной на столе.
— Ты где гуляешь? — спросил я раздраженно. — Я звонил, мобильный не отвечает.
Мэгги придвинула стул и села напротив.
— Лучше скажи, почему тебя не было.
Я глянул в календарь на сегодняшнее число. Пусто.
— Ты о чем?
— Телефон я отключила, потому что в школе не любят, когда на вручении наград ученикам раздается перезвон.
— Черт!
Она же напоминала, даже на почту писала! Я распечатал письмо и прилепил к холодильнику, а в календарь на столе и в мобильном внести забыл.
— Тебе стоило прийти, Холлер. Ты бы гордился своей дочерью.
— Знаю-знаю, прошляпил.
— Ладно, еще будет случай… прошляпить.
Уши у меня горели. Лучше бы отругала, как бывало раньше. Спокойное презрение куда обиднее, и она это знала.
— В следующий раз приду обязательно, обещаю.
Никаких иронических «ну да, конечно» или «каждый раз обещаешь» я не дождался, что было еще хуже. Мэгги предпочла сменить тему.
— Что тут у тебя? — Она кивнула на пачку листов, лежащую передо мной.
— Последняя атака Ройса. Ходатайство об исключении из обвинительной базы показаний Сары Энн Глисон.
Мэгги усмехнулась.
— Разумеется, подано в пятницу за две недели до процесса.
— За тринадцать дней.
— Даже так. И что он пишет?
Я развернул листы, скрепленные большим черным «бульдогом», и подвинул к ней.
— Он готовил это с самого начала. Знал, собака, что она наш главный свидетель! Без нее все дело рухнет. Даже волосы в машине — не более чем косвенная улика.
— Что ж, понятно. — Мэгги зашуршала страницами. — И что же он придумал?
— Материалы доставили сегодня в девять, восемьдесят шесть страниц, я еще до конца не разобрался. В общем, двойной удар. Во-первых, он оспаривает то первое опознание, заявляет, что результат был подстроен, а главное…
— Процедура опознания обсуждалась на первом процессе, ее законность подтверждена, протесты отклонены. Начинать все снова бесполезно.
— Да, но теперь Ройс подбирается с другой стороны. Не забывай, что у Клостера болезнь Альцгеймера, он ничего не помнит и не может давать показания. Здесь утверждается, что он подучил Сару указать на Джессапа.
— А какие доказательства? Они были одни в комнате наверху.
— Еще не знаю, но думаю, что Ройс прицепится к тому разговору по радио, когда Клостер приказал снять с Джессапа бейсболку.
— Ерунда, просто смешно. Водителей привезли, чтобы опознать Дерека Уилберна, которого подозревали сначала. Никто не мог ожидать, что Сара узнает именно Джессапа. Все получилось само собой и очень убедительно. Тут нам даже Клостер не понадобится.
Она была права, но меня больше беспокоило другое.
— Это только начало, — сказал я. — Часть вторая намного хуже. Ройс требует исключить показания Сары, подвергая сомнению надежность ее памяти. Он приводит всю историю ее наркотической зависимости вплоть до последней затяжки метамфетамина. Здесь все аресты, тюремные сроки и подробности, полученные от свидетелей, включая групповой секс и увлечение астральными практиками — о последнем, кстати, она нам в Порт-Таунсенде не упоминала. В довершение всего он приволок экспертов по наркотическим галлюцинациям и потере памяти. Короче, похоже, разбил нас в пух и прах.
Мэгги молча просматривала краткую сводку в конце ходатайства. Я продолжал:
— На него работают дознаватели и эксперты отсюда до Сан-Франциско. Материал составлен профессионально, не подкопаешься. И знаешь что еще? Он, похоже, даже не ездил в Порт-Таунсенд — зачем? Какая разница, что она говорит, если ее памяти нельзя доверять.
— На каждого его эксперта найдется наш, — спокойно ответила Мэгги. — Такого хода следовало ожидать, и я уже начала готовиться. В самом худшем случае заболтаем, ты же сам знаешь, как это делается.
— Дело не только в экспертах…
— Не волнуйся, справимся. Ты погляди, что тут за «свидетели»: бывшие мужья, бойфренды… Разумеется, он предпочел не упоминать об их собственных арестах и отсидках. Все как один — торчки, к тому же мы выставим их сутенерами и педофилами, обозленными на Сару за то, что она порвала с их средой. В первый раз она вышла замуж в восемнадцать, за тридцатилетнего. Мне доставит громадное удовольствие предъявить его присяжным в нынешнем виде. Так что не делай из мухи слона, Холлер. Пускай Ройс ведет своих свидетелей, я из них котлет понаделаю… Ты прав только в одном: это его последняя атака — только на удачу пусть не рассчитывает.
Я уныло покачал головой. С тем, что написано на бумаге, мы бы как-нибудь справились, но…
— А о самой Саре ты подумала? Думаешь, Ройс не понимает, что судья не станет убирать нашего главного свидетеля? Тут другое: он дает понять, через что ей придется пройти на глазах присяжных и публики. Он вывернет наружу всю ее жизнь — все наркотики, все постыдные тайны, все грязные подробности. Приведет кучу докторов, которые станут трясти цветными картинками мозга, сожженного метамфетамином. Тебе ее не жалко? Как она выдержит все это?.. Я уж думаю, может, стоит пойти к Ройсу… предложить освобождение с учетом отбытого срока плюс какие-то деньги от муниципалитета — не слишком большие, конечно.
Мэгги сердито швырнула ходатайство на стол:
— Ты что, издеваешься? Неужели это тебя настолько напугало?
— Да не напугало, просто стараюсь мыслить реалистически. Я не ездил в штат Вашингтон, не разговаривал сам с этой женщиной, а потому не знаю, насколько на нее можно положиться… Ладно, на крайний случай у нас еще остаются разыскания Босха.
Она поморщилась:
— Нет никакой гарантии, что из этого что-то выйдет. Мы должны сосредоточиться на том, что имеем. Если хочешь, я съезжу еще раз, поговорю с Сарой. Подготовлю ее к тому, что предстоит, поддержу морально. Она ведь и сама знает, что приятного будет мало.
— Это еще мягко выражаясь.
— Ничего, она сильная… Пожалуй, в каком-то смысле это ей может быть даже полезно психологически — как окончательное отрицание прошлого, искупление грехов. Ну, ты понимаешь… Короче говоря, я думаю, Сара справится. Она победитель — и этим все сказано. Таких уважают, им доверяют.
Я серьезно кивнул:
— Да, умеешь ты убеждать, Мэгги. Это дар. Теперь я понимаю, почему с этим свидетелем можешь работать только ты.
— Спасибо, Микки.
— Ладно, тогда готовься, времени мало. На следующей неделе должен быть готов график вызова свидетелей, и ты сможешь сказать Саре, когда приезжать.
— О'кей.
— А как насчет выходных? Надо бы встретиться, обсудить ответ на ходатайство. — Я похлопал по пачке бумаг.
— Завтра Гарри берет меня на слежку за Джессапом, у его дочки вечеринка с ночевкой. В остальное время — могу.
— Не пойму, зачем тебе это. Полиция вполне справляется.
— Я уже объясняла: хочу посмотреть, как ведет себя Джессап, когда не работает на публику. Тебе тоже не вредно было бы съездить.
— Нет времени… Кстати, передай заодно Босху копию ходатайства. Ему придется поработать с некоторыми свидетелями, проверить показания. В материалах для ознакомления, которые прислал Ройс, кое-кого не было в списке.
— Да, он хитрит. Если судья отклонит ходатайство и предоставит присяжным решать, можно ли доверять Саре, в свидетельском списке тут же появятся новые имена — мол, они должны выступить перед присяжными по этому вопросу.
— И судье придется их одобрить, чтобы не противоречить своему же решению. Ловкач верен себе.
— Хорошо, дам Гарри копию, но думаю, он пока слишком увлечен своими новыми идеями.
— Это нас не касается, процесс на первом месте. Свидетелями надо заняться срочно. Мне поговорить с ним, или ты сама?
По нашему соглашению, свидетелей защиты должна была курировать Мэгги. Я оставил себе только Джессапа — если он решит дать показания.
— Справлюсь, — кивнула Мэгги.
Наморщив лоб, она уставилась в стол.
— Ты что? — спросил я.
— Да вот думаю… а если подать ходатайство in limine — потребовать, чтобы защите запретили разглашать сведения, компрометирующие свидетеля. Заявим, что подробности жизни Сары не имеют отношения к надежности ее памяти, поскольку результаты опознания совпадают с первоначальными.
Я скептически покачал головой.
— Любой защитник в ответ обвинит нас в посягательстве на конституционное право его клиента задавать вопросы обвинителю. Судья может ограничить вопросы, если они будут повторяться, но не запретить.
Мэгги неохотно кивнула.
— Тем не менее попробовать можно, — сказал я. — Пригодится все, что угодно. Вообще, я собираюсь утопить Ройса в бумагах. Пускай копается до Второго пришествия, сволочь!
На ее лице мелькнула улыбка.
— А что тут смешного? — спросил я.
— Люблю смотреть, когда ты в праведном гневе.
Я улыбнулся в ответ.
— Я еще и круче бываю.
Она смущенно отвела глаза, поспешив сменить тему:
— А как же Хейли? Ей вряд ли понравится, если мы просидим над делами все выходные.
Я задумался. Хейли обожала кино и еще больше — музеи. До такой степени, что я изнывал, болтаясь в сотый раз по одним и тем же залам. Надо будет взглянуть, что нового идет в кинотеатрах. А пока…
— Давай так, привози ее завтра утром и захвати с собой работу. Я схожу с ней днем в кино, а вечером ты поедешь с Гарри следить за Джессапом.
— Ладно, договорились.
— Или знаешь что…
— Что?
— Можете приехать сегодня вечером, отметим все вместе ее второй приз, еще и поработать успеем.
— И я останусь ночевать… Ты это имеешь в виду?
— Конечно, если захочешь.
— А ты хочешь?
— Да.
— Кстати, приз у нее первый. Ты уж, пожалуйста, выучи до вечера.
Я улыбнулся.
— Значит, сегодня?
— Думаю, да.
— Тогда не беспокойся, я не подкачаю.
