Глава 17

В воскресенье ровно в полдень Пирса разбудил телефонный звонок. Мужской голос прохрипел в трубку:

— Поговорить о Лилли еще не очень рано?

— Наоборот, приятель, слишком поздно, — ответил Пирс, повесил трубку и взглянул на часы.

Он подумал про сон, который видел этой ночью, попытался, расшифровать его, но тут же тяжело вздохнул, припомнив реальные события вчерашнего вечера. И этот чертов звонок, которым он разбудил Никол после полуночи. Выбравшись из спального мешка, Пирс для начала принял горячий душ, продолжая размышлять, не позвонить ли ему бывшей подруге и не извиниться ли перед ней. Даже обжигающие водяные струи не избавили его от неловкости. Пирс решил, что лучше все оставить как есть и не пытаться еще раз объясниться. И он постарался выкинуть эту неприятную мысль из головы.

Пока он одевался, его желудок громко заявил о своей потребности в еде, но на кухне ничего не оказалось. Наличных у Пирса не было, а по карточке в банкомате деньги можно теперь получить только в понедельник. Он прикинул, что можно было бы сходить в ресторан или гастроном и расплатиться там по кредитной карте, но это отняло бы слишком много времени. Постепенно Пирс избавился от воспоминаний о неудачном звонке Никол, а горячий душ заглушил желание копаться в судьбе Лилли Куинлан, и он решил предоставить это дело полиции.

Пора было вплотную заняться работой. Пирс понимал, что дальнейшая отсрочка намеченных планов может поставить под удар все предыдущие достижения «Амедео текнолоджиз».

В час дня Пирс уже входил в офис «Амедео текнолоджиз». Холодно кивнув охраннику у входа, он не обратился к нему по имени. Этот сотрудник, которого недавно нанял Клайд Вернон, вел себя по отношению к Пирсу подчеркнуто официально, и тот был рад ответить тем же.

На столе у Пирса стоял бумажный стаканчик из-под кофе, в который он сбрасывал лишнюю мелочь. Всякий раз перед началом работы он оставлял рюкзак на столе, брал стакан с монетами и спускался по лестнице на второй этаж, где в буфете работал автомат по продаже безалкогольных напитков и легких закусок. Пирс почти опустошил стакан, купив две банки кока-колы, пару пакетов с чипсами и пачку печенья. Потом открыл стоявший рядом холодильник, чтобы проверить, не осталось ли там чего съестного. Но поживиться было нечем. Как правило, накануне выходных бригада уборщиц освобождала и мыла холодильник.

Один пакет с чипсами Пирс прикончил еще по дороге в кабинет. Он тут же открыл следующий, откупорил банку с колой и сел за стол. Потом вытащил из сейфа под столом пачку заявок на патентование. Джейкоб Кац был классным юристом по вопросам патентования, однако всегда требовал, чтобы кто-то из ученых перечитал подготовленные им введения и аннотации. Последним свою подпись на проверенных документах всегда ставил Пирс.

Все патенты, полученные Пирсом и «Амедео текнолоджиз» за последние шесть лет, касались разработок сложных молекулярно-биологических композиций с заданными свойствами. Ключ к будущим нанотехнологиям лежал в получении наноструктур, которые могли с абсолютной точностью копировать и воспроизводить подобные информационно-молекулярные схемы. Именно таким с самого начала Пирсу виделся путь «Амедео» к созданию молекулярных компьютеров.

В стенах этой лаборатории Пирс и члены его команды спроектировали и создали широкий спектр сложноструктурных молекулярных переключателей, которые благодаря точно найденным механизмам взаимодействия успешно выполняли функции логических фильтров, обязательных элементов любого компьютера. Большая часть их изобретений касалась либо этой ключевой области, либо создания ОЗУ. Остальные же патенты относились к методам получения мостиковых молекул, молекулярно-кристаллических углеродных проводников, которые должны были в один прекрасный день связать между собой сотни тысяч нанопереключателей и элементов памяти в единую компьютерную схему размером с маленькую монетку, которая по мощности превзойдет любую из современных ЭВМ на кремниевых микросхемах.

Перед тем как начать просмотр новой серии патентных заявок, Пирс откинулся на спинку стула и взглянул на стену позади монитора. Там висел шутливый рисунок, изображавший его с микроскопом в руках. Лошадиный хвост у него на голове развевался, а глаза были удивленно выпучены, словно он только что совершил фантастическое открытие. Подпись под карикатурой гласила: «Хортон слышит вас!»

Это был подарок от Никол. Она заказала рисунок уличному художнику на набережной после того, как Пирс поведал ей об одной из своих любимых историй, которые им с сестрой в детстве рассказывал отец. Еще когда родители не развелись, а отец не перебрался в Портленд, где у него появилась новая семья. И когда с Изабелл было все в порядке.

В то время его любимой книгой была фантастическая повесть Доктора Суса «Хортон слышит вас!». Это была история про слона, который обнаружил целый мир живых существ в крошечной пылинке. Тот самый наномир, о котором тогда никто не имел представления. До сих пор многие отрывки из той книги Пирс помнил наизусть, и они часто всплывали у него в голове по ходу работы.

В этой повести обитатели джунглей изгоняют Хортона из леса, считая, что он их просто дурачит. Больше всего ему достается от обезьян из банды лесных мошенников, но в конце концов он спасает от них крохотный мир своих друзей и доказывает всем остальным, что даже такие микроскопические создания имеют право на существование.

Открыв пакет с печеньем, Пирс проглотил сразу две штуки, надеясь, что сахар подпитает его мозги и поможет сосредоточиться.

Просмотр заявочных материалов, как обычно, вызвал у него волнение и радостное предчувствие. Эта пачка бумаг должна еще больше повысить авторитет «Амедео» среди конкурентов, а науку в целом поднять на новый уровень. Пирс заранее знал, какой переполох вызовет эта информация в мире нанотехнологий. Он даже улыбнулся, представив реакцию конкурентов, когда их информационные службы скопируют несекретные разделы этих заявок или прочтут в научных журналах о формулах, разработанных в рамках проекта «Протей».

Эти заявочные материалы должны защитить их права на новый тип клеточных преобразователей энергии, необходимых для создания молекулярных компьютеров. В аннотации к первой заявке, которая была изложена максимально общедоступным языком, «Амедео» претендует на приоритет в разработке системы энергопитания биологических роботов, которые будут контролировать кровяные потоки в человеческом организме и бороться с патогенными факторами, угрожающими жизни и здоровью.

Все эти разработки они объединили под общим названием «Протей», взятым из кинофильма «Фантастическое путешествие». В этой картине, снятой еще в 1966 году, команда врачей забирается в подводную лодку «Протей», которая в результате обработки специальными лучами сжимается до микронных размеров и затем внедряется в человеческое тело для обследования сосудов и удаления тромба из головного мозга неоперабельного пациента.

Эта научно-фантастическая повесть с волшебными лучами и прочими выдумками в целом была обычным плодом художественного воображения, однако сама идея активной борьбы с болезнями и патогенными нарушениями не снаружи, а изнутри — с помощью клеточных роботов — неплохо перекликалась с перспективами, которые открывались научными достижениями проекта «Протей».

Применение молекулярных чипов для диагностики и лечения было, несомненно, самым волнующим и социально значимым направлением в области нанотехнологий. Открывавшиеся при этом возможности успешной борьбы с такими смертельными болезнями, как рак и СПИД, намного превосходили по своему масштабу простой количественный скачок в быстродействии и миниатюризации. Внедрение в организм таких крошечных приборов, способных мгновенно отслеживать, фиксировать и устранять патогенные изменения путем оперативного химического воздействия, станет для всего человечества священной чашей Грааля, полученной из рук ученых.

Хотя уже несколько исследовательских групп нащупали пути создания молекулярных ОЗУ и интегральных цепей, однако перевод этих разработок из теоретической плоскости в область практического использования сдерживался самым узким участком — проблемой источников питания. Для крошечных молекулярно-компьютерных «подлодок» был нужен двигатель нового типа — надежный, сверхминиатюрный и совместимый с иммунной системой.

После бесконечной серии экспериментов Пирс и его главный специалист по вопросам иммунологии, Ларраби, сумели наконец отыскать довольно простую и вместе с тем чрезвычайно надежную формулу. Используя клетки человеческого организма — в данном случае для опытов были взяты клетки Пирса, помещенные в питательную среду и репродуцированные в инкубаторе, — двое ученых подобрали комбинацию белков, которые срастались с этими клетками и служили генераторами, преобразующими биохимические реакции в электрические импульсы. Расчеты показали, что вырабатываемой энергии должно хватить для работы молекулярно-органических наночипов. При этом отпадет необходимость во внешних источниках питания, а сами устройства будут полностью совместимы с иммунной системой организма.

Формула «Протея» была довольно проста, в чем и заключалось ее главное преимущество и одновременно научное изящество. Пирс легко мог представить, что уже в ближайшее время все экспериментальные исследования в области нанотехнологий будут базироваться именно на этой формуле. И если еще недавно всем казалось, что до практического применения молекулярных наночипов дело дойдет не раньше, чем лет через двадцать, то теперь эта цель стала чуть не вдвое ближе.

Это открытие, сделанное всего три месяца назад — в разгар разборок Пирса с Никол, — оказалось одним из самых значительных событий в его жизни.

— "Это здание для вас выглядит довольно скромным, — прошептал Пирс отрывок из любимой книги, продолжая просматривать патентные заявки. — Но с нашим ростом небольшим оно кажется огромным".

Именно так писал Доктор Сус.

Пирс остался вполне доволен просмотренными материалами. Как всегда, Кац отлично выполнил свою работу, сумев в аннотациях к каждому патенту адекватно передать научную терминологию общедоступным языком. Однако внутри каждой заявки имелись соответствующие научные выкладки, диаграммы и формулы. Эти страницы, написанные самим Пирсом и Ларраби, были многократно обоими проверены.

Пакет заявок, на взгляд Пирса, был хорошо подготовлен и вполне заслуживал дальнейшего продвижения. Он даже немного разволновался, понимая, что выпуск в свет такого мощного патентного материала в области нанотехнологий неизбежно приведет к заметному резонансу в научной среде и вызовет интерес инвесторов. Они планировали вначале познакомить со своим изобретением Мориса Годдара и заручиться его поддержкой, а уж потом приступить к официальному патентованию. Если все пройдет удачно, Годдар сообразит, что ему предоставляется отличный шанс занять место в лидирующем экипаже и стать главным финансистом всего проекта.

Пирс и Чарли Кондон тщательно расписали сценарий предстоящей презентации. Годдару надо будет как следует представить это открытие. Он сам должен «пощупать» его и даже заглянуть в туннельный электронный микроскоп, после этого у него будет двадцать четыре часа на принятие окончательного решения. В результате Пирс рассчитывал получить минимум двенадцать миллионов долларов на три года. Этого будет достаточно для сохранения лидерства. А взамен он собирается предложить Годдару десять процентов от будущей прибыли компании.

Набросав благодарственную записку Джейкобу Кацу, Пирс приклеил желтый листок на папку с патентными заявками по проекту «Протей» и убрал все материалы в сейф. Надо будет послать их в контору Каца, располагавшуюся в Сенчури-Сити, но обязательно с посыльным. Никаких факсов или электронных сообщений.

Он довольно потянулся, кинул в рот еще одно печенье и посмотрел на часы. Было уже два пополудни. Прошел час, как он появился в своей конторе, а ему показалось, что всего минут десять. От результатов проверки Пирс испытывал удовлетворение и даже легкое возбуждение. Он решил воспользоваться таким приливом энергии и не мешкая отправился на свое рабочее место — в лабораторию. Уходя, Пирс забрал со стола остатки печенья.

— Свет.

Он уже вышел в полутемный коридор, собираясь прикрыть за собой дверь, когда зазвонил телефон. Пирс вернулся, снова включил свет и взял трубку.

Лишь у немногих был его прямой телефон в офис, в том числе у Никол. Пирс быстро обогнул стол и взглянул на дисплей АОН. Там горела надпись «Частный звонок», и он понял, что это не Никол, иначе обязательно высветилось бы ее имя. Немного помешкав, Пирс вспомнил, что его рабочий телефон известен Коуди Зеллеру, и снял трубку.

— Мистер Пирс? Это был не Зеллер.

— Слушаю.

— Это Филип Гласс. Вы мне вчера звонили?

Пирс совсем забыл про частного детектива.

— Да-да. Спасибо, что позвонили.

— Я только сегодня прочел ваше сообщение. Чем могу быть полезен?

— Хотел бы поговорить насчет Лилли Куинлан. Она пропала. Насколько я знаю, ее мать наняла вас несколько недель назад. Она живет во Флориде.

— Да, но я больше не занимаюсь этим делом.

Пирс разговаривал, стоя у стола и опершись одной рукой на монитор.

— Понимаю. Но мне все-таки хотелось бы с вами побеседовать. Я получил согласие от Вивьен Куинлан. Если хотите, можете сами у нее проверить. У вас еще есть ее номер?

Гласс долго не отвечал, так долго, что Пирсу даже показалось, будто он повесил трубку.

— Мистер Гласс?

— Да, я здесь. Просто размышляю. Можете объяснить, почему вас все это так заинтересовало?

— Ну, мне хочется разыскать ее.

В трубке опять повисло томительное молчание, и Пирс понял, что у него довольно хлипкие шансы на беседу с этим сыщиком. Гласс определенно знал что-то, теперь Пирс не сомневался в этом и хотел обязательно с ним встретиться.

— Я друг их семьи, — соврал он. — И Вивьен попросила меня помочь в этом деле.

— Вы уже обращались в полицейское управление Лос-Анджелеса?

Пирс заколебался, почувствовав, что согласие Гласса на сотрудничество зависит от его ответа. Он быстро перебрал в памяти события минувшей ночи, прикидывая, известно ли о них Глассу. Реннер утверждал, что знаком с Глассом, и скорее всего захочет с ним связаться. Сегодня было воскресенье, и, вероятно, полицейский подождет со звонком до понедельника. А до этого времени Гласс о вчерашних событиях не узнает.

— Нет, — снова солгал он. — Насколько я понял из разговора с Вивьен, полиция не очень хочет заниматься этим расследованием.

— Кто вы, мистер Пирс?

— Что? Я не пони...

— На кого вы работаете?

— Ни на кого. Можно сказать, на себя.

— Вы случайно не ЧС?

— А что это такое?

— Ну давайте же, отвечайте.

— Я вас не пони... а, частный сыщик. Нет, как я уже говорил, просто приятель.

— Чем вы зарабатываете на жизнь?

— Я научный работник. Химик. Только не понимаю, при чем здесь...

— Можем увидеться сегодня. Но только не у меня в офисе. Я сегодня туда не собираюсь.

— Хорошо, тогда где? И когда?

— Ровно через час. Вы знаете это место в Санта-Монике, кафе «Катодный луч»?

— Если не ошибаюсь, это на Восемнадцатой улице? А как мы узнаем друг друга?

— У вас есть шляпа или что-нибудь в этом роде, чтобы нацепить на себя?

Выдвинув ящик письменного стола, Пирс порылся там и вытащил бейсбольную кепку, расшитую по краю ярко-синими буквами.

— На мне будет серая кепка, на которой синими нитками вышита надпись «Моли».

— Моли? Это такие мелкие вредные насекомые?

Пирс чуть не рассмеялся.

— Это сокращенно от «молекулы». «Боевые моли» — так называется студенческая команда по софтболу. Моя компания когда-то была ее спонсором, но это было давно.

— Значит, увидимся в «Катодном луче». Только, пожалуйста, приходите один. Если почувствую, что с вами кто-то есть или вы что-то задумали, то встреча не состоится.

— Задумал? Что вы...

Но Гласс уже повесил трубку, и Пирс говорил сам с собой.

Он тоже положил трубку и натянул на голову бейсболку. По дороге Пирс размышлял над теми довольно странными вопросами, которыми его осыпал частный детектив, особенно над его словами в конце разговора, и тем, каким тоном он их произнес. У Пирса создалось впечатление, что сыщик был чем-то сильно напуган.