Со смешанным чувством гордости и тоски шаньюй Юйчугянь посматривал на игровые ристалища подрастающих гуннов. Ему, опытному военачальнику, было очевидно, что из них вырастут великолепные воины. Но даже если Юйчугянь доживет до этого счастливого времени, то будет слишком стар, чтобы лично возглавить поход на юго-запад – в Великую степь.

Однажды, удобно устроившись полулежа на своей повозке, шаньюй увидел такое, от чего екнуло закаленное сердце. Его замужняя дочь, держа за руку сына – первого на свете гунна! – Тумая, прогуливалась мимо стойбища хунну в сопровождении одного из выпоротых «золотоискателей». Юйчугянь сразу припомнил, что этот мальчик был единственным, кто не испустил ни крика во время прилюдной расправы над бандой искателей сокровищ: только зубами скрипел от боли.

Упоротый и… упорный!

Джоха была одета по-эрзянски: верхняя распашная холщовая рубаха напоминала тунику, которая сшивалась из двух полотнищ, перегибавшихся пополам. То была праздничная рубаха, на что указывала богатая вышивка в восемь полос. Поверх рубахи был надет передник, подвязанный внизу на животе так, чтобы закрыть прореху на подоле. Ворот рубахи был сколот особой фибулой – овальной пряжкой из толстой проволоки, к которой снизу крепились, прикрывая глубокое декольте, подвески из цепочек с монетами, раковинами каури, пуговицами и прочей древней бижутерией.

Не забыла Джоха и о набедренном украшении поверх рубахи – пулае, без которого нельзя ни предстать перед мужчинами, ни заниматься полевыми работами, даже косить. Голову дочери Юйчугяня украшало однорогое, слегка загнутое вперед панго из холста, обшитого красной шерстяной тканью, декорированной узорами из блесток и бисера. Из-под рубахи на лапти спускались праздничные красные порты.

Отец понял, что прогулка неслучайна и что Джохе приятно общение с юным злодеем. «Так недалеко и до греха, – мелькнуло в голове. – Пока Латкай честно пасет поросят, его расфуфыренная жена бродит, не таясь, с ухажером. Еще и едва научившегося ходить сыночка взяла впридачу, чтоб прикрываться им, будто щитом. Чего же дочке не хватает в браке? Неужели этот Латкай слаб в постели?..»

Заприметив отца, Джоха приветливо помахала ему рукой, чертыхнувшись про себя: больше нечем заняться старику, кроме как вынюхивать да высматривать!

«Надо будет поговорить с ней обо всем откровенно», – подумал старый хунну.

«Наверняка он станет донимать меня своими дурацкими расспросами, – подумала его дочь. – Ха-ха, так я и сказала ему правду: пока Латкай честно пасет поросят, мне хочется, хочется, хочется…»

Впрочем, Юйчугянь не был столь наивен, что верил в эффективность задуманного разговора с дочерью. Слишком хорошо он знал своего младшего ребенка – дочь младшей жены своей Толавы, названной так в честь хуннского божества огня. Лучшего имени придумать было сложно: не баба – огонь!

Некогда Юйчугяню дважды даже пришлось поколотить Толаву за то, что усиленно стреляет глазками, а на пирах норовит прижаться поближе к одному из «полевых командиров». Поэтому еще одна мысль пришла в седую голову шаньюя. Ненавистного «золотоискателя» следовало убрать из деревни как можно дальше: с глаз долой, из сердца вон.

Старый хунну решил сегодня же переговорить на эту тему с каназором Арсяном. Оба вождя уже слегка научились обходиться без переводчиков, так что о задуманном будут знать только они и никто более. А что? Пускай каназор отправит любвеобильного «золотоискателя» на дальние рыбные ловли, откуда мужчины Долины Ручьев не возвращаются месяцами.

«Этот балбес, может, и вовсе не вернется, – прикидывал старый хунну Юйчугянь. – Долина Ручьев будет только благодарна хунну за избавление от быстро подрастающего бандита и соблазнителя».

Однажды звездной ночью спящему злодею привяжут к ногам пудовый камень, да и вытолкнут из рыбацкой лодки. Как говорили еще в аральском детстве шаньюя, «нет человека, и нет проблемы». Правда, не знал мудрый старик, что Бендзея (жена эрзянина Мельцета) уже поделилась с подружкой Джохой секретом женского наслаждения. Секрет был немедленно проверен с Латкаем, и реальность превзошла все ожидания. Теперь даже в отсутствие супруга страстное желание обуревало Джохой.

Так или иначе, но уже на следующий день стойкий «золотоискатель» налегал на весло то слева, то справа однодревка, мимо неслись берега Суры, впереди поджидали рыбные плесы, а напротив в лодке мирно сидели двое молодых хунну, посланных шаньюем. С исполнением его приказа решили не тянуть – на ближайшей ночевке дело будет слажено.

– Великий покровитель войн Мурдук поможет нам, – невозмутимо проговорил один бронозоволикий убийца.

– Да, Мурдук не знает пощады, – столь же невозмутимо отвечала другая бронзовая голова.

Тут тайные палачи рассмеялись, отчего узкие глаза их превратились в едва заметные щелочки.

Даже если бы приговоренный «золотоискатель» понимал язык хунну, то все равно не уразумел бы этого обмена фразами. Думая о предстоящих утехах с Джохой и другими своими подружками, он честно перемалывал веслом сурские воды, исходя из логичного, в общем-то, предположения: «Раньше начнем ловлю, раньше и закончим, после чего пустимся в обратный путь на крыльях любви…»

Но, как говаривали древние, логика предполагает. А боги располагают.

И богам совершенно неважно, кучевые облака на небосводе либо перистые. А может, и темные грозовые тучи?

Да какая разница?