Глава 3

XIV столетие примечательно прежде всего тем, что оно представляло собой переходный период и ознаменовалось развитием вооружения, рыцарского доспеха, единоборств, турниров и вообще всего, связанного с военным искусством. В ходе этого процесса кольчужное одеяние рыцаря постепенно сменилось стальными латами, причем тенденция эта не завершилась до конца. Это было столетие почти непрекращающихся войн, как на Востоке, так и на Западе, и рыцарское оборонительное вооружение того периода доступно нам для изучения, как страница открытой книги, по изображениям на портретах и гравюрах.

Определившая лицо эпохи взрывная сила преобразований открыла и новую эру в искусстве войны. В ее начале артиллерийские орудия были гораздо слабее по своей разрушительной силе по сравнению с мощностью большинства механических двигателей того периода, но к концу столетия они эволюционировали до такого уровня, который вызвал революцию в средствах нападения и защиты; так что былое рыцарство уступило ведущую роль на поле боя пехотным подразделениям.

Информация относительно тогдашних единоборств и турниров начала XIV столетия весьма скудна; они описаны в «Романах о Ричарде Львиное Сердце, сэре Ферумбрасе» и других, которые, хотя и изобилуют совершенно невероятными подробностями, тем не менее остаются ценнейшими источниками наших знаний о той эпохе. Красочные изображения этих событий мы находим в «Романе о короле Мелиаде», который живописует нам «Общую схватку при Турнуа». Роман этот, написанный примерно в середине столетия, содержит несколько живописных изображений единоборств и турниров, а также изрядное количество раскрашенных и позлащенных рисунков на военные темы. Богатый материал дают и гравюры Фруассара, работы Хефнера («Национальные костюмы») и Картера («Живопись и скульптура»). Именно Фруассару мы во многом обязаны информацией об этих «воинских потехах», особенно в период второй половины XIV столетия, а его повествования содержат много бесценных деталей, тщательно собранных от герольдов, безымянных служащих геральдической коллегии, герольдмейстеров и других служащих при турнирах. Фруассар родился около 1337 года и начал собирать материал для своих хроник в возрасте примерно двадцати лет, а именно – через девять лет после битвы при Креси. Его «Хроники» начинаются с коронации Эдуарда III в 1337 году и вступления на престол во Франции Филиппа де Валуа, а заканчиваются ближе к концу столетия смертью английского короля Ричарда II. Свою карьеру Фруассар начинал при английском дворе в качестве поэта и историка, но прежде всего он был служащим кабинета королевы. После нескольких лет он предпочел этому занятию церковную карьеру и получил приход. Его яркая личность и выдающийся талант стали причиной доверительных отношений со многими известными и влиятельными деятелями той эпохи, как во Франции, так и в Англии, которые стали источниками надежной информации для его истории. Его усердие было неутомимым, стиль изложения – оригинальным и блистательным, а приводимые им факты (хотя порой в них и примешивались небылицы) весьма достоверными, по крайней мере, насколько мы можем судить о них теперь. Он отнюдь не был приверженцем какой-либо партии или группировки и старался, как сам часто говорил, выслушать, если удавалось, обе стороны. Слабым местом его работы является датировка событий, а зачастую и отсутствие таковой. Сент-Пале так писал о нем: «Фруассар имел куда больший успех как историк, чем многие ученые нашего века…»

Королевские турниры часто созывались по поводу коронации или свадьбы принцев; о проведении этих мероприятий обычно оповещалось заранее, чтобы дать возможность принять в них участие всем иностранным рыцарям, которые хотели бы на них отличиться. Верховная власть предоставляла гарантии безопасности всем их участникам.

В 1302 году «турниры, единоборства и другие воинские потехи, в которых могли принять участие молодые люди благородного происхождения, были запрещены королевским эдиктом, разосланным по стране с тем, чтобы шерифы огласили его в своих графствах».

Король Богемии и граф Эйноу провозгласили, что будет проведен турнир в Конде в 1327 году, сразу после коронации Эдуарда III, и сэр Джон Хайнаут, который присутствовал во время этого оглашения, уехал из Англии, чтобы попасть на этот турнир, сопровождаемый пятнадцатью английскими рыцарями, намеревающимися принять в нем участие.

Холиншед сообщает, что в сентябре 1330 года король Эдуард III организовал турнир в Чипсайде, в ходе которого он с двенадцатью зачинщиками отвечал на вызовы всех прибывающих рыцарей. Турнир продолжался три дня, и в его ходе не произошло никаких серьезных инцидентов.

На турнире, состоявшемся в том же году, рыцари сражались копьями с корончатыми наконечниками и пользовались треугольными щитами с геральдическими гербами на них, на рыцарях были надеты поверх доспехов богато расшитые безрукавки из дорогих тканей, их лошади были покрыты столь же роскошными попонами. На шлемах рыцарей красовались вычурные плюмажи, но восседали они в седлах без стремян; целью состязания было преломить копье и сбить соперника на землю.

«Знатные турниры проводились королем Эдуардом в городе Данстебл в году 1341, а также и другие воинские потехи, по просьбе многих молодых людей из знатных семейств и других джентльменов; на игрища эти любовались король и королева вместе с изрядной толикой лордов и леди со всей страны».

«Король Эдуард созвал турнир в середине августа 1342 года, и послал он гонцов во Фландрию, в Брабант и Францию возвестить о том». Фруассар утверждает, что в ходе этого турнира был убит старший сын виконта Бомона. Другие хронисты называют датой проведения этого мероприятия 1343 год.

Девиз турнира – «Пусть объявится и победит достойнейший» – приведен в Ашмолеанской рукописи. На оборотной стороне последней страницы имеется изображение схватки рыцарей – два конных воина, с развевающимися плюмажами на шлемах, сражаются на копьях на огороженном пространстве.

Круглый стол, состоявшийся в Виндзоре в День святого Георгия 1344 года, был уже упомянут выше. Состязания и схватки в ходе его упоминает и Фруассар, который повествует, что они были отмечены большой пышностью. По этому поводу присутствовала и королева в сопровождении трехсот дам, облаченных в роскошные одежды. Короля же сопровождало множество графов и баронов. На этом празднестве присутствовало большое число знатных людей; сопровождалось оно добрыми пожеланиями, пирами и продолжалось более пятнадцати дней. Холиншед в записях за 1344 год упоминает об этом так: «Кроме того, примерно в начале восемнадцатого года (?) своего правления король Эдуард устроил торжественный праздник в своем замке Виндзор, в ходе которого состоялось много воинских потех и поединков и турниров, на которых присутствовало много приехавших из других стран. И в конце этого турнира повелел он учредить орден Подвязки, и было так по его слову. В ордене том положено стало быть двадцати и шести членам, иначе братьям, имя коим стало «братство голубой подвязки». Когда кто-либо из них умирал или покидал орден, лишь тогда другому было позволено занять его место. Сам король Англии был верховным командором этого ордена. Носили они особое облачение: голубое одеяние или мантию и подвязку под коленом левой ноги, богато украшенную золотом и драгоценными каменьями, на ней же был вышит на франкском языке девиз: «Да будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает». Орден сей посвящен был святому Георгию, небесному покровителю всех воинов, и поэтому каждый год положено было рыцарям сего ордена собираться на особое празднество, с многими благородными обрядами, в замке Виндзор, который король повелел считать резиденцией ордена».

Вскоре после этого Круглого стола король подписал патент на организацию ежегодных состязаний и поединков в Линкольне. Согласно этому декрету, организация празднеств была возложена на графа Дерби, который получил от короля звание капитана; должность эта закреплялась за графом пожизненно, но по его смерти новый капитан должен был избираться.

Празднество Круглого стола снова состоялось в Виндзоре в 1345 году, а затем несколько лет турниры проводились в Нортхэмптоне, Данстебле, Кентербери, Бери, Рединге и Элтхеме. К сожалению, точные даты этих турниров не упоминаются в документах, которые до нас дошли. В июле 1346 года король Эдуард вторгся во Францию и возвратился в Лондон только в октябре 1347 года. Его возвращение было отмечено поединками, турнирами, маскарадами и другими празднествами.

Рукопись, отображающая расходы казны на обширный гардероб Эдуарда III с декабря 1345 по январь 1349 года и хранящаяся ныне в Общественном архиве, была опубликована в журнале «Археология» за 1846 год. В нескольких ее пунктах упоминаются облачения для некоторых рыцарей, принимавших участие в Круглом столе, устроенном королем в Лихфельде в 1348 или 1349 году (более вероятно, в первом из этих двух лет), а именно для родственников короля и одиннадцати рыцарей его двора. Каждому из этих рыцарей было приобретено по два ярда голубой материи для накидок и по «три четверти и пол-ярда» белой материи для капюшонов. Подобная же материя была закуплена и для некоторых других рыцарей. Зачинщиками Круглого стола были король и семнадцать его рыцарей; их противниками – четырнадцать рыцарей во главе с графом Ланкастерским. Изучение этой рукописи открывает нам тот факт, что король Эдуард иногда носил доспехи с гербом сэра Томаса Брэдстона. В рукописи не упоминаются другие детали этого Круглого стола, кроме особых одежд для банкета по его завершении. Этот турнир был проведен с большим размахом и величием.

В «Романе о Персефоресте» описано, как дамы в ходе турнира срывали с себя части своих туалетов и отдавали их своим преданным рыцарям. Рыцарь часто носил «шарф прекрасной дамы» на своем шлеме как амулет, подаренный ему возлюбленной.

В 1358 году «королевский турнир состоялся в Смитфилде, на котором присутствовали короли Англии, Франции и Шотландии… которые и пленили большую часть приехавших на турнир иноземных рыцарей».

«Кроме того, в этот год (1359) на неделе перед Вознесением в Лондоне состоялся торжественный турнир, во время которого лорд-мэр города и двадцать четыре его собрата, как зачинщики турнира, отвечали на вызовы всех желающих рыцарей, среди которых были король и четверо его сыновей – Эдуард, Лайонелл, Джон и Эдмунд – и девятнадцать других знатных лордов. Они приехали на турнир, не открывая своего лица, и с честью вышли победителями, к громадному удовольствию всех присутствовавших».

«Кроме того, в год тот (1362), в прекрасные первые дни мая, состоялся королевский турнир в Смитфилде под Лондоном, в присутствии короля и королевы, на который съехалось множество дам и джентльменов из государств Англии и Франции».

Насыщенная большим количеством деталей информация о турнирах XIV века, по счастью, сохранилась в военных архивах Франции, выдержки из них мы приводим ниже.

В честь снятия осады Турнели после достижения мира в Монсе был организован турнир, на котором был смертельно ранен сэр Жерар де Вирчин, сенешаль Эйноу.

Фруассар описывает единоборство у стен города Ренна в 1357 году, когда этот город был осажден англичанами, между молодым рыцарем-вассалом Бертраном дю Гюшлином и английским рыцарем сэром Николасом Дэгвортом. Условия поединка предусматривали три конные стычки с копьями, по три удара боевыми топорами и по три удара кинжалами. Все это было должным образом выполнено, рыцари проявили чудеса галантности, и никто из них не был даже ранен. За единоборством с живым интересом наблюдали обе сражающиеся армии.

Так сообщает Фруассар. Имеются, однако, определенные основания сомневаться в том, что именно Николас Дэгворт был одним из участников этого единоборства, поскольку в «Истории Бретани» утверждается, что противником сэра Бертрана был Уильям де Бланш-бур, брат правителя Фуджерая; он был в ходе поединка ранен и выбит из седла. Более вероятно, что имели место оба единоборства, хотя вряд ли последнее из них могло происходить под стенами Ренна, так как оба рыцаря были французами.

Существует одно-единственное изображение на стене южной часовни церкви в Бликлинге, графство Норфолк, сделанное в честь сэра Николаса Дэгворта, бывшего влиятельным человеком в правление Эдуарда III и Ричарда П. Портрет этот был представлен в коллекции Ботеля. Сэр Дэгворт изображен в превосходных доспехах, распространенных в конце XIV столетия, когда почти завершился переход от кольчуги к цельнокованым латам из стали. Шлем имеет форму круглой заостренной шапочки с прикрепленной к нему сзади кольчужной сеткой, спускающейся до верха наспинника, то есть задней половины кирасы. Накидка с богато вышитым воротником прикрывает кирасу; рыцарский пояс, стягивающий ее, богато украшен, особо выделяется пряжка. Латные перчатки с короткими раструбами имеют металлические чешуйки, имитирующие ногти на пальцах. Надставки к поножам (solerets) спускаются до самых ступней и закрывают всю плюсну. Голову рыцаря венчает большой шлем, покрытый ламбрекеном, и венок, поверх которого развевается плюмаж. Доспех украшен богатой гравировкой.

Доспех Черного принца в часовне Святой Троицы кафедрального собора в Кентербери прекрасно иллюстрирует уровень прогресса в защитном вооружении, достигнутый в последней четверти XIV столетия. Процесс перехода от кольчуги к цельнокованому доспеху уже совершенно завершен. Кольчужные вставки прикрывают лишь отдельные уязвимые части всего доспеха, такие как обрюшье, подмышки и подъемы ног. Принц умер в 1376 году, портрет написан несколько позже этой даты.

Во время схватки в 1380 году у французского города Тур, незадолго до смерти короля Чарльза V, французский рыцарь по имени Гавэйн Микаэль послал через герольда вызов – не пожелает ли кто-нибудь из англичан скрестить с ним оружие в ходе единоборства, которое включит в себя три конные сшибки с копьями, по три удара боевым топором и по три удара кинжалом. Вызов был принят английским дворянином по имени Иоахим Кэтор. При конной сшибке француз получил серьезную рану бедра, что было нарушением правил турнира, но англичанин заверил, что эта случайность произошла только из-за норовистости его коня. Судья это объяснение принял.

Интересный турнир состоялся в Камбре в 1385 году по случаю бракосочетания графа д'Остревана с дочерью герцога Бургундского. За турниром последовал банкет, на котором присутствовал король Франции, а также герцог. Сам же турнир состоялся на рыночной площади города, в нем участвовало сорок рыцарей; король сражался с рыцарем из Эйнола. Приз – пряжка из драгоценных камней с груди герцогини Бургундской – выиграл рыцарь из Хайнаута сэр Джон Дестрен, которому он и был торжественно вручен адмиралом Франции и сэром Гаем де Тремулем.

Число сшибок конных рыцарей с копьями в руках и ударов боевыми топорами и кинжалами, которыми они обменивались в пешем бою, равнялось обычно трем, но с течением времени стало постепенно увеличиваться и ближе к концу столетия равнялось обычно пяти, а еще позже достигло десяти или даже двенадцати. Во время единоборства между сэром Томасом Харпенденом и мес-сиром Жаном де Барри в Монтрё в 1387 году они должны были обменяться «пятью ударами копья верхом на конях, пятью ударами меча, пятью ударами кинжала и пятью ударами боевого топора». Первые четыре сшибки верхом закончились безрезультатно, но во время пятой сэр Томас был выбит из седла и упал на землю с такой силой, что потерял сознание. Через некоторое время, однако, он пришел в себя, и соперники, как и было оговорено, обменялись всеми положенными ударами без какого-либо вреда для себя. При этом поединке присутствовал и наблюдал за ним король Франции.

В этот период, когда война между Францией и Англией была в самом разгаре, отмечено много поединков между рыцарями и дворянами обеих стран, вооруженных боевыми копьями.

Один из таких поединков состоялся вблизи Нанта, под покровительством коннетабля Франции и графа Бэ-кингема. Первая схватка была пешей, противники были вооружены острыми копьями. В ходе ее один из соперников был легко ранен, но борьба продолжилась уже верхом, и в трех сшибках с копьями никто из них не пострадал. Затем из рядов противников выехали сэр Джон Амбретикорт Эйноуский и сэр Тристрам де ля Жай из Пуату, которые схватились в трех конных сшибках без всякого вреда для себя. Турнир продолжился поединком между Эдуардом Бьючампом, сыном сэра Роберта Бьючампа, и его побочным сыном Клариусом Савойским. Клариус намного превосходил силой своего соперника, и Бьючамп был выбит из седла. Побочный сын затем вызвал на поединок любого из английских рыцарей, и из их рядов выехал, принимая вызов, дворянин по имени Джаннеквин Финчли. Поединок на мечах и копьях был жарким, но никто из соперников не пострадал. Турнир продолжился схваткой между Джоном де Шательмораном и Джаннеквином Клинтоном, во время которой англичанин был выбит из седла. И наконец в поединке сошлись Шательморан и сэр Уильям Фаррингтон. Первый из них получил опасную рану в бедро, за что его соперника подвергли осуждению, поскольку это представляло собой нарушение правил турнира. Однако инцидент этот был урегулирован так же, как и происшедший во время поединка между Гавайном Микаэлем и Иоахимом Кэтором. В этом турнире преимущество осталось за французами.

Несколько позже в Шато Жосселен, неподалеку от Ванна, состоялся поединок с боевыми копьями между французом Жаном Букмелем и Николасом Клиффордом, в котором Букмель был поражен ударом копья противника в верхнюю половину нагрудника кирасы. Копье, скользнув по нагруднику вверх, вонзилось в забрало шлема и пробило яремную вену, вызвав мгновенную смерть. Рисунок в рукописи Фруассара изображает этот поединок как пешее единоборство с длинными копьями, происходившее в небольшом огороженном квадрате ристалища.

Ювеналь из Урсины сообщает, что по случаю бракосочетания французского короля Карла VI с Изабеллой Баварской в 1385 году были устроены многочисленные турниры и празднества. Во Францию прибыл сэр Питер Кортни с поручением организовать поединок с де ля Тремулем. Согласие короля на поединок было получено, согласованы время и место их единоборства. В назначенный день рыцари появились на ристалище, чтобы скрестить оружие в присутствии короля, который, однако, в последний момент, вняв неким доводам, поединок этот запретил. Но в условленное время состоялся все же другой поединок, между одним английским рыцарем и господином де Клери, в ходе которого англичанин был ранен и выбит из седла. Известие об этом поединке дошло до герцога Бургундского, который решил, что проступок, совершенный французом и выразившийся в единоборстве с соперником без согласия своего сюзерена, заслуживает смерти. Но со временем его величество, однако, все же простил обидчика.

Фруассар описывает театрализованный турнир, состоявшийся в Париже по случаю свадебных торжеств и изображавший сражение между сарацинами под предводительством Саладдина и крестоносцами, возглавляемыми Ричардом Львиное Сердце.

Рыцарский турнир между сэром Джоном Голландским и сэром Реджинальдом де Ройе, знатным французским рыцарем, состоялся в городе Энтенца в присутствии короля и королевы Португалии и герцога и герцогини Ланкастерских. Французский рыцарь отправил приглашение англичанину, предлагая тому скрестить с ним копья в трех конных сшибках и обменяться таким же количеством ударов боевыми топорами, мечами и кинжалами во имя своих дам сердца. Этот вызов был вскорости принят, и герольд доставил ответ вместе с охранной грамотой французскому рыцарю и его свите. К условленному времени сэр Реджинальд прибыл в Энтенцу в сопровождении ста двадцати рыцарей и дворян. Само же единоборство состоялось на просторной городской площади, причем земля была обильно посыпана песком, а для размещения сторонников короля и герцога и других зрителей возведены временные трибуны. Поединок должен был начаться с конных сшибок соперников, вооруженных острыми боевыми копьями, а продолжиться пешими схватками с применением острых и хорошо закаленных боевых топоров, мечей и кинжалов. Соперники в полном вооружении выехали на богато украшенных конях и заняли места для сшибки по разные концы огороженного пространства на расстоянии выстрела из лука друг от друга. Прозвучал сигнал к началу поединка, и рыцари пустили своих коней в галоп. Сблизившись с соперником, сэр Реджинальд попал копьем в решетку забрала его шлема. Удар был столь силен, что копье расщепилось. Сэр Джон Голландский также ударил копьем в забрало соперника, но шлем француза не был надежно закреплен на доспехе, а держался только на одном ремешке. От удара он слетел с головы французского рыцаря, который предстал перед своим соперником с обнаженной головой и с неповрежденным копьем. Рыцари вернулись на свои исходные позиции и снова бросились друг на друга; ситуация повторилась, причем по той же причине. Англичане, присутствовавшие на состязании, сочли, что такое крепление шлема было просто уловкой, но судья герцог Ланкастерский решил, что правила подобное допускают и сэр Джон Голландский вполне волен сделать то же самое, если ему это заблагорассудится. После условленных трех сшибок верхом с копьями рыцари сходились по три раза пешими с боевыми топорами, мечами и кинжалами, причем никто из них не получил и царапины. Французский рыцарь был провозглашен победителем, хотя оба соперника сражались примерно с равным умением.

В 1389 году в присутствии герцога Ланкастерского состоялся турнир в Бордо между пятью англичанами и пятью французами: по три конных сшибки, по три удара мечами пешими и такое же число ударов боевыми топорами. Никто не был ранен, но один из английских рыцарей убил коня соперника-француза своим копьем, чем изрядно разгневал герцога, который тут же возместил французскому рыцарю этот урон из собственной конюшни.

Самым выдающимся и изысканным соперником на турнирах своего времени был шевалье Жан ле Майгр, по прозвищу де Бусикот, маршал Франции, живший в 1368–1421 годах. «Мемуары», написанные неизвестным автором, содержат описание некоторых из его подвигов на ристалище. Приводим цитату из этого труда: «Во время трехлетнего перемирия в военных действиях между Францией и Англией, когда король Карл VI пребывал в Монпелье, французские дворяне де Бусикот, де Сампи и де Ройе вызвали всех желающих, иностранных рыцарей и дворян, на поединок, состоящий из пяти конных сшибок с копьями, острыми или тупыми по их выбору, в Инглевер, местечке неподалеку от Кале. Этот Круглый стол продолжался в течение тридцати дней. Шатер зачинщиков турнира располагался рядом с большим вязом, на его ветвях висели два деревянных щита (причем один из них был покрыт железом) – «один для мира, другой для войны». Каждый из желающих принять участие в турнире сразу же по прибытии мог сделать свой выбор: хочет ли он сражаться острым или же тупым копьем, для чего ему следовало ударить древком копья по щиту мира или же по щиту войны. Гербы и девизы трех зачинщиков турнира были изображены поверх двух щитов, так что каждый из прибывших мог выбрать себе противника. Каждый из прибывающих на турнир участников должен был сообщить главному герольдмейстеру свое имя и титул, а также привести с собой еще одного рыцаря в качестве поручителя. Огражденное для поединка пространство было богато украшено, зачинщики турнира облачены в пышные одежды, а в особом шатре, специально предназначенном для этой цели, было приготовлено обильное угощение. К услугам участников турнира предоставлялось любое оружие, доспехи и вообще все, что им так или иначе могло понадобиться; девиз турнира, развешанный повсюду, гласил: «Все к вашим услугам». Хроники утверждают, что в первый день турнира Джон Голландский, единокровный брат короля Ричарда, выразил желание сойтись в единоборстве с Бусикотом. Оба копья, как и положено, были преломлены во время первой же конной сшибки, вторая и третья сшибки закончились с тем же результатом, но, когда противники съехались в четвертый раз, конь английского рыцаря упал вместе со своим наездником, который был серьезно ранен. Его противник удержался в седле только благодаря вовремя оказанной помощи своих оруженосцев. Затем Бусикот удалился в свой шатер, чтобы отдохнуть, но долго оставаться там ему не пришлось, поскольку своей очереди скрестить с ним оружие ждали еще несколько английских рыцарей. В тот день он одержал победу над еще двумя соперниками. Пока он сражался изо дня в день, его друзья-зачинщики тоже не бездельничали. Спустя тридцать дней турнир был провозглашен закрытым. Среди английских рыцарей, участвовавших в нем, хроники называют графа маршала рыцарей де Бьюмонта, Томаса де Перси, де Клиффорда и Кортни, не говоря уже о сэре Джоне Амбретикорте и многих испанских и германских рыцарях. Как утверждается, Бусикот за все тридцать дней турнира не получил даже царапины.

Роль зачинщиков турнира была отнюдь не синекурой, и для трех рыцарей продержаться все тридцать дней против всех прибывающих представляло собой достаточно трудную задачу, особенно в схватках с боевыми копьями. Рисунок в рукописи Фруассара изображает один из поединков в ходе этого турнира. На иллюстрации он происходит на огражденном поле, так что рисунок явно относится к более поздней дате, чем события в Инглевер. На самом деле он был выполнен в правление Эдуарда IV, когда такие огороженные поля были распространены. Фруассар приводит обстоятельное описание этого турнира и утверждает, что на нем побывало много знаменитых рыцарей. Сам король Карл Французский присутствовал инкогнито и весьма любезно принял на себя значительную часть весьма обширных расходов.

Монастырские хроники, написанные зачастую значительно позже тех событий, которые в них упоминаются, обычно недостоверны и украшены деталями и обстоятельствами более поздних эпох. Раскрашенные рисунки и гравюры в них грешат обычно тем, что носят отчетливую печать того времени, в которое они создавались, а не того, которое они были призваны иллюстрировать, поскольку их авторы изображали реалии своей эпохи. Тем не менее, располагая накопленным объемом знаний, мы можем вычислить такие несуразности с хронологической точки зрения.

Сразу после Дня святого Михаила в 1390 году в Лондоне состоялся королевский турнир, организованный Ричардом II в честь королевы Изабеллы. Весть об этом турнире герольды разнесли по всей Англии, Шотландии, Эйноу, Германии, Фландрии и Франции. Шестьдесят рыцарей в качестве зачинщиков турнира должны были сражаться затупленными копьями со всеми желающими в течение двух дней – воскресенья и понедельника, вторник же отводился специально для мелкопоместного дворянства. В воскресенье предполагалось вручить следующие призы: большой золотой венец лучшему копью из числа принявших вызов рыцарей и роскошная золотая пряжка для самого достойного из числа зачинщиков турнира. Призы, которые должны были быть вручены в понедельник, не названы. Во вторник же, в день поединков менее знатных рыцарей, предстояло вручить великолепного боевого коня с полным снаряжением и охотничьего сокола в качестве призов лучшим копьям из числа прибывших на турнир и его зачинщиков соответственно. Определить победителей должны были присутствовавшие дамы, они же и увенчать самых достойных. Воскресные состязания были провозглашены празднеством зачинщиков. В три часа пополудни красочная процессия двинулась от лондонского Тауэра. Шестьдесят крытых попонами боевых коней с восседающими на них дворянами двигались на дистанции одного фута друг от друга; за ними следовали шестьдесят знатных дам, облаченных в богатые одежды и сидящих на изящных лошадях, двигавшихся тоже гуськом, причем каждую лошадь вел под уздцы рыцарь в полном доспехе, держа ее за серебряную цепь. Процессия в таком порядке проследовала по улицам Лондона от Чипсайда до Смитфилда, сопровождаемая певцами и музыкантами. Король и королева в сопровождении своих придворных и некоторых знатных дворян заранее прибыли в Смитфилд и ожидали там появления процессии и иноземных рыцарей. Их величества расположились во дворце епископа, где позднее были устроены банкет и танцы. На них присутствовало много иностранных рыцарей и дворян, среди них сэр Уильям Эйноуский (граф д'Остреван) и граф де Сен-Поль.

По прибытии процессии в Смитфилд рыцари сели на своих коней и изготовились к состязанию, которое и началось вскоре. Приз лучшему копью из принявших вызов рыцарей в первый день турнира был вручен дамами графу де Сен-Полю, а самому искусному рыцарю из зачинщиков турнира – графу Хантингдону. В понедельник рыцарей-зачинщиков турнира возглавил сам король, приз лучшему копью среди принявших вызов был вручен графу д'Остревану, а самому достойному среди их соперников – сэру Хью Спенсеру. Менее знатные дворяне состязались во вторник, после чего начался пир, а за ним танцы, продолжавшиеся до утра. В среду состязания рыцарей и дворян продолжались без различия званий; в четверг и пятницу снова гремела музыка на празднествах, маскарадах и банкетах, после чего королевская чета со свитой вернулась в Виндзор.

Какстон повествует об этом королевском турнире следующим образом: «Все люди королевской партии были облачены в одинаковые одежды, на их накидках, их щитах и попонах коней были изображены белые единороги с золотыми коронами на голове и золотыми цепями на шеях. Такие одежды были на всех людях короля – на его лордах, дамах, рыцарях и придворных, – чтобы они отличались от всех остальных. Затем четыре и двадцать дам, которые были призваны судить деяния рыцарей, вели за собой четырех и двадцать лордов с золотыми цепями на выях, и все они были облачены в те одежды, о которых я писал выше, и проследовали они из Тауэра верхом через Сити в Смитфилд». Повествование об этом же турнире у Холиншеда далеко не так красочно, как у Фруассара, и отличается в некоторых деталях. Он пишет о двадцати четырех дамах, а не о шестидесяти, едущих на лошадях, и о том, что призы за поединки первого дня были присуждены графу де Сен-Полю и графу Хантингдону, а за поединки понедельника – графу д'Остревану и сэру Хью Спенсеру.

Король Ричард созвал другой грандиозный турнир в Виндзоре в один из последних годов своего царствования. Зачинщиками турнира были сорок рыцарей и сорок дворян, облаченных в зеленые одежды. Турнир почтила своим присутствием королева, но лишь немногие из титулованной знати, что имело причиной непопулярность и деспотичность короля, чье правление было вначале ознаменовано добрыми предвестиями, но из-за дурных свойств его натуры закончилось достаточно печально.

Существовала разновидность турнира, называвшаяся Espinette. Такой турнир состоялся в Лилле в честь святых мощей, хранившихся в этом городе. Эта разновидность турниров отличалась, хотя и не совсем понятно чем, от обыкновенных единоборств, с которыми были связаны ежегодные церемонии. Хьюитт приводит выдержку из «Хроники Фландрии» о празднестве, состоявшемся там в 1339 году: «Жеан Бернье отправился на турнир, взяв с собой четырех девиц, а именно – жену вельможи Жеана Бьенсема, жену Симона де Гардена, жену монсеньора Армори де ла Вигня и свою собственную жену. И упомянутый господин Жеан Бернье въехал на поле для поединка, его конь был ведом двумя упомянутыми девицами за две позолоченные цепи, тогда как две другие несли каждая по копью. И королем Espinette этого года стал Пьер де Куртрей, на гербе у которого на черном поле были три золотых орла с двумя головами и красными клювами и лапами». Упоминает о Espinette также и М. Либер в своем «Собрании договоров».

Чашка на древке копья (vamplate, или avant-plate) для защиты кисти правой руки и предплечья впервые появилась в XIV столетии, как и крюк для опоры копья на нагруднике лат. Свод правил XIII века предписывал, чтобы в ходе турнира применялось затупленное копье; но в XIV веке участники турнира должны были сражаться копьями с корончатыми наконечниками, короткие острия которых могли вполне эффективно нанести удар по броне соперника, не пробить ее. Шлем XIV века представлял собой заостренный кверху цилиндр со свисающей сзади кольчужной сеткой или кольчужный капюшон, спускавшийся сзади до начала наспинника кирасы. Большой шлем с шишаком, распространенный в начале XIV века, мало чем отличался от того, что был в ходу в XIII веке; позднее он принял вид цилиндра, переходящего в усеченный конус. Делался шлем обычно из стали, хотя порой и из кожи, обычной или же вываренной. Геральдический гребень на шлеме, без сомнения скопированный с классического прототипа, вошел в моду в последней четверти XIII века, что можно предположить, судя по изображению на печати короля Ричарда I.

Геральдические гребни делались из различных материалов. Так, для рыцарей, участвовавших в турнире в Виндзорском парке в 1278 году, гребни были сделаны из телячьей кожи, по одному для человека и для его коня, что следует из ведомости покупок. Для Черного же принца в Кентербери, согласно той же ведомости, гребень этот был сделан из материи. Гребни крепились к шлему посредством тонкого железного стержня и носились на большом шлеме, надевавшемся поверх кольчужного капюшона, хотя имеются указания на то, что их порой носили просто на небольшом головном уборе.

Геральдические гребни появились не ранее конца XIII столетия; в качестве доказательства можно снова упомянуть портрет сэра Джона де Ботилье в церкви Святой Девы графства Гламорганшир, датируемый 1300 годом. Шлем рыцаря, изображенного на этом портрете, без забрала, имеет неглубокую полость для головы и напоминает скорее миску или тазик, носимый поверх кольчужного капюшона, геральдический гребень прикреплен к нему спереди. Гребни эти широко распространились ближе к концу первой четверти XIV века, и затем из довольно скромных и простых элементов одеяния рыцаря превратились в фантастические и даже нелепые украшения.

Так, довольно странной фантазией была нашлемная шапочка, представлявшая собой головной убор из бархата или другой материи, который надевался на шлем и увенчивался фамильным геральдическим гребнем; во второй половине столетия к нему добавилась полоса из материи или кожи, опоясывавшая шлем, и ламбрекен – нечто вроде мантии, покрывавшей шлем.

На протяжении всего столетия щит рыцаря сохранял треугольную или сердцевидную форму.

В 1390 году «Джон де Гастингс граф Пемброк, упражняясь в проведении конного единоборства на копьях, получил случайный удар копьем в низ живота от рыцаря по имени сэр Джон С. Джон, который противостоял ему. Рана была очень тяжелой, и вскоре последовала смерть».

В 1398 году граф Крэфорд Шотландский вышел на поединок на острых копьях, с лордом Веллсом из Англии у Лондонского моста 23 апреля, в День святого Георгия. При первой сшибке оба соперника остались в седле. При этом граф столь уверенно удержался в седле после удара копья соперника, что зрители разразились возгласами восторга. Услышав их крики в свой адрес, граф спрыгнул со своего коня, а потом снова вскочил в седло с такой ловкостью, что все замерли от изумления. После второй сшибки соперники снова остались невредимыми, но после третьей лорд Веллс «был выбит из седла и жестоко ударился о землю».

Вскоре после этого произошло верховое единоборство в Шотландии англичанина сэра Роберта Морли с сэром Арчибальдом Эдмонстоном, а после него – с другим шотландцем, Хью Уоллесом. Англичанин вышел победителем в обеих схватках, но потом потерпел поражение от некоего Хью Трайла из Бервика, после чего «вскорости от огорчения и умер».