В столичных правоохранительных органах долго и недобро вспоминали весну 1982-го.

Дружно сошедший в апреле снег обнажил следы таких жутких преступлений, о которых не слыхивали и старослужащие. С разницей в несколько дней одновременно в разных районах Москвы: в Измайловском лесопарке и у Борисовских прудов, в парке Сокольники и в прибрежных кустах Химкинского водохранилища — были обнаружены шесть обезглавленных трупов.

Паника охватила руководство столичной прокуратуры: это же целая серия, конвейер «висяков»! Количество трупов достигло десяти, и все уголовные дела по фактам их обнаружения передали в Комитет госбезопасности.

Обезглавленные находки продолжали поступать, и теперь уже начальник Управления КГБ по Москве и Московской области генерал-полковник Алидин схватился за голову. Когда же «вражьи голоса» — иностранные радиовещательные компании — озвучили новости из криминальной хроники столицы, настал черед волноваться партийным сановникам со Старой площади.

Когда из самых опытных розыскников Комитета была создана оперативная группа, то начальником штаба назначили… генерала Карпова. Произошло это совершенно случайно, так как розыск не входил в круг его служебных обязанностей — он занимался разработкой иностранных разведчиков, действовавших в Москве под дипломатическим прикрытием.

На внеочередном заседании Коллегии КГБ СССР, где в качестве приглашенного присутствовал Карпов, обсуждались меры противодействия «вражьим голосам», смаковавшим подробности «московского вандализма». Карпов спокойно рассматривал карту, где были отмечены места и даты обнаружения расчлененных трупов, как вдруг его осенило.

«Черт подери! — воскликнул генерал. — Ровно два месяца назад, в феврале, на берегу Химкинского водохранилища, неподалеку от перекрестка улицы Свободы и Химкинского бульвара, был задержан водитель военного атташе Франции Поль Мламбо Нгкука. Ночью на служебной машине он подъехал к бивуаку бомжей, гревшихся у костра, и затеял с ними драку. Вмешался проезжавший мимо милицейский патруль. Иностранец бросился к своей машине. Когда он приоткрыл дверь, оттуда выпрыгнул разъяренный пес и бросился на стражей порядка. Пса пристрелили, бомжи разбежались, водителя не задерживали, так как он предъявил дипломатическую карточку».

Услышав это, один член Коллегии предложил назначить Карпова начальником штаба по координации розыскных мероприятий. Пояснил:

— Вы, Леонтий Алексеевич, наиболее осведомлены — вам и бразды правления!

Карпов спорить с членом Коллегии не стал и сразу распорядился, чтобы все дела объединили в одно, так как ряд схожих признаков указывал на то, что гильотинирование совершалось одним и тем же лицом или одной группой лиц.

В результате лабораторных исследований было установлено, что глумлению подвергались не трупы — нападали на живых людей. Об этом свидетельствовала, в частности, запекшаяся кровь в местах отделения головы от шеи. Поскольку трупы были найдены в традиционных местах стойбищ бомжей или, как их тогда называли «бич» — бывший интеллигентный человек — Карпов выдвинул предположение, что следствие имеет дело с останками последователей Ордена вольных странников. При более тщательном обследовании трупов версия генерала нашла подтверждение. Все убиенные были мужского пола и приблизительно одного возраста: 45–50 лет.

Из психологии известно, что в этом возрасте мужчины наиболее уязвимы и подвержены всякого рода разочарованиям. Они активно пересматривают свои ценностные ориентиры, и те, кто к этому времени оказались невостребованными, в один прекрасный момент «срываются с якоря». Не в силах противостоять натиску внутренней неудовлетворенности, они покидают насиженные места и в поисках забвения отправляются бродить по свету, переходя к анонимному существованию.

В пользу выдвинутой версии говорило и физическое состояние погибших: крайняя степень дистрофии, а также наличие у них различных кожных заболеваний, в частности — чесотки и педикулеза. Наконец, покойники не значились в списках людей, пропавших без вести, так как заявления об их исчезновении в органы внутренних дел не поступали. Причина до банальности проста: некому было заявлять.

Так как на теле жертв отсутствовали травмы, которые могли бы привести к летальному исходу, эксперты предположили, что смерть наступала в результате воздействия на голову. А в качестве орудия можно было рассматривать все что угодно: от обломка кирпича до гранатомета — голов-то все равно не было. Так ни одной и не нашли — как в воду канули!

Кстати, в этом вопросе — о способе декапитации — специалисты разошлись во мнениях. Да и объективные признаки не позволяли прийти к единому заключению. Дело в том, что рваные края тканей шеи выглядели, как изжеванная промакашка. Такие следы может оставить либо очень тупая пила, либо… каменный топор. Вместе с тем на некоторых шейных позвонках были обнаружены борозды, характерные для острорежущего орудия — ножа или бритвы…

Розыскники и криминалисты терялись в догадках о мотивах и целях совершения преступлений. Для чего понадобилось отделять, а отделив, похищать головы?!

Срочно потребовалась свидетельская база. Бросились искать бомжей — ан, нет их!

Хотя и прошло уже два года после Олимпиады-80, когда «вольные странники», портящие столичный экстерьер, были выселены за 101-й километр, тем не менее напуганные усилением паспортного режима, они стали обходить Первопрестольную стороной либо, соблюдая конспирацию, залегли на дно, да так глубоко, что потребовались титанические усилия, чтобы их оттуда поднять.

По указанию Карпова московская милиция предприняла беспрецедентные меры по отлову уцелевших бомжей. Нашли.

В предъявленных для опознания телах бомжи узнали одно, принадлежавшее некоему бичу по кличке «Карл Маркс». Больше выжать из них не удалось, как ни бились. Кличку бедолага получил за роскошную бороду и склонность к философствованию. Все! Ни связей, ни контактов, не говоря уж о недоброжелателях. Их, как выяснилось, у бомжей просто не бывает, уж такие они люди. Да и люди ли они после этого?

Не найдя более или менее правдоподобных объяснений фактам гильотинирования бродяг, Карпов и криминалисты пришли к заключению, что орудовал либо маньяк-некрофил, коллекционирующий мертвые головы, либо это дело рук ранее не выявленной секты вампиров, исполнявших какой-то неведомый ритуал.

Наблюдение за водителем военного атташе Франции также результатов не дало, несмотря на то что его обложили, как волка красными флажками, ибо «наружка» круглосуточно дышала ему в затылок. Сейф Карпова буквально ломился от фотографий и видеозаписей обо всех передвижениях негра по Москве. Однако после инцидента в прибрежной зоне Химкинского водохранилища он никогда более там не появлялся, как, впрочем, и в других местах традиционных стойбищ бомжей.

…Розыскное дело «Вурдалаки» уже собирались сдать в архив, как вдруг генерал вспомнил, что его «Распутина» располагает обширнейшими связями в африканской диаспоре, проживающей в Москве. На ближайшей явке генерал предъявил ей фотографию водителя.

— Да это же Поль! — воскликнула агентесса. — Я вам, Леонтий Алексеевич, о нем рассказывала… Это он сосватал Мальвину за «голубого» повара из французского посольства и помог ей обосноваться в Париже…

— А чем она там сейчас занимается?

— Я давно уже не получала от нее писем… Не знаю, что и думать, раньше она каждую неделю писала, а теперь… Но в одном из последних писем она сообщила, что усиленно изучает французскую историю, чтобы попасть на должность учителя в какой-то колледж, где преподают русский язык малолетним отпрыскам богатых французов, и одновременно работает в магазине, совладельцем которого является Поль… Работа — не бей лежачего, времени свободного много, вот она и устроилась туда младшим продавцом, пока не решится вопрос с приемом в колледж на должность учителя…

— Что из себя представляет этот магазин?

— Мальвина писала, что торгует антиквариатом и какими-то экзотическими африканскими сувенирами для богатых извращенцев… Покупатели, как правило, американские туристы… Больше я ничего не знаю, но могу написать, спросить… Можно даже позвонить ей, она будет очень рада!

— А что? Это — идея! Только спросить надо без нажима, между прочим… Сошлись на то, что твой новый ухажер скоро будет в Париже, и хотел бы привезти оттуда какой-нибудь крутой сувенир… Кстати, Поль тебе что-нибудь говорил о магазине и его ассортименте?

— О самом магазине как-то был разговор… А вот, чем он торгует, нет! Это я точно помню… Стоило ему сказать, что там продаются сувениры, изготовленные с помощью его родственников из Центральноафриканской империи, как я к этой теме сразу потеряла интерес… Ну что еще, кроме засушенных крокодилов и змеиных шкур, он может получать от своих африканских поставщиков?! Хотя иногда я видела у него такие крупные суммы денег, что можно предположить: дело его процветает… Но мне как-то недосуг было в это вникать… Да вы и сами, Леонтий Алексеевич, запретили с ним и его собратьями общаться, так что…

— Думаю, милая моя, пришло время возобновить с ним контакт. Как ты? Не против?

— Ну почему же, если надо…

— Надо, Валентина Николаевна, надо! Сначала ты поговоришь с Мальвиной, а затем устроим тебе случайную встречу с Полем. Думаю, что домой его к себе приглашать не стоит, скажи, что к тебе приехали родственники. В общем, подержишь его какое-то время на дистанции. А тем временем позвонишь Мальвине. Она — пункт первый в нашей программе. В зависимости от того, что она тебе расскажет, наметим план беседы с Полем. Ясно?

…Дозвониться до Мальвины не удалось — уехала на неделю в Англию, и Карпов перешел на запасной вариант: попытался устроить случайную встречу «Распутиной» с Полем. Безрезультатно. Выяснилось, что негр убыл на родину по окончании служебной командировки.

Дело «Вурдалаки» сдали в архив ввиду бесперспективности и отсутствия каких-либо реальных зацепок, могущих помочь раскрытию преступлений. Кроме того, к ноябрю 1982-го в Москве не было обнаружено ни одного обезглавленного трупа.

Однако, генерал Карпов, не привыкший останавливаться на полпути и иметь в своем пассиве какое-то незавершенное дело, еще долго вспоминал эту эпопею с вольными странниками без головы…