Глава 39. Целительная купель
Я полз по раскаленному песку пустыни под невыносимо палящим солнцем, но преследовал меня почему-то серый таежный волк. Очень хотелось пить. Впереди маячили голубые бассейны, прозрачные фонтаны, утяжеленные молочными кокосами пальмы, истекавшие соком березы, однако приблизиться к ним никак не удавалось – они лишь все более удалялись. Жажда чередовалась со страхом, страх – с жаждой. Наверное, волк тоже страдал от жажды: слишком уж тяжело дышал. Но не сдавался – продолжал ползти по пятам. Ему, конечно, было, легче: наверняка ведь чувствовал, что скоро сможет напиться моей крови… Да и страх мой наверняка его подстегивает… Так и есть, он меня настиг! И собирается начать с моего уха!.. «А-а-а!» – завопил я и… проснулся.
В горле полыхал пожар, правую ушную раковину обжигало чье-то горячее дыхание. Я осторожно скосил глаза: рядом нетерпеливо переминался с ноги на ногу огромный… волк. Волосы мои зашевелись от ужаса, и я снова зажмурился. Когда осознал, что волчье сопение носит вполне мирный характер, снова расцепил веки. Сквозь щели дощатых стен сумрачного помещения пробивался блеклый свет, и постепенно я догадался, что нахожусь в каком-то сарае, а «волк» – всего лишь большой домашний пёс.
– Ну что, ушастый, – с трудом шевельнул я пересохшими губами, – обиделся, что я занял твою подстилку? Сейчас освобожу, не волнуйся…
Собака отступила, не позволив мне к ней прикоснуться, но и агрессии, к счастью, не проявила. Я прислушался к своему состоянию: голова горела, горло жгло, в груди клокотал раскаленный утюг. С трудом оторвавшись от дерюжки, на которой очнулся, по-собачьи подполз к дощатой стене и стал ломиться прямо сквозь нее в поисках выхода: казалось, еще секунда – и я запылаю жарким костром вместе с этим сараем и ни в чем не повинной псиной. Позади вдруг хлопнула дверь, и раздался мужской голос:
– Ну и чего ни свет ни заря колотишься?
– На воздух!.. Сгорим сейчас… – пролепетал я в ответ и начал судорожно стаскивать с себя остатки одежды.
– Э-э, брат, да у тебя жар, – озабоченно произнес мужчина, присев возле меня на корточки и потрогав мой лоб. – Ну да потерпи, сейчас остужу…
«Добрый доктор Айболит» помог мне встать, потом взвалил себе на спину и куда-то потащил. Крупный гравий под его уверенной поступью шуршал успокаивающе, сбоку промелькнули тускло светившиеся оконные проемы жилого дома, и я невольно расслабился. Потом ощутил босой ногой деревянные ступеньки и, по-прежнему поддерживаемый спасителем, побрел по ним вниз по длинному бревенчатому коридору. Наконец впереди показался узкий лаз, за которым слышался ласкающий слух плеск вожделенной воды. Собрав остатки сил, я рванул на звук: откинув прикрывавшую лаз толстую дерюгу, скользнул в него и скатился по наклонному пандусу прямо в прохладные водные объятия.
К моему удивлению, вода вокруг меня не закипела. Напротив, довольно скоро я испытал даже что-то вроде озноба. Но покидать уютную влажную берлогу все равно не хотел: так и сидел, погрузившись в воду до подбородка и наслаждаясь медленно обтекавшим меня потоком. Потом вспыхнул свет, и скрипнули доски стоявшей рядом скамьи, на которую присел мой нечаянный спаситель.
– Ну что, Александр, не узнаете меня? – спросил он. – И даже пса моего не признали?
Я поднял на собеседника глаза: лицо вроде бы действительно знакомое. Имя же, хоть убей, не припоминалось. Наконец из глубин воспаленной памяти всплыли смутные образы: крутой глинистый берег, прикрученные цепями к столбам лодки, девочка с серьезным лицом, большая рыже-серая собака…
– Вспомнил! – улыбнулся я собеседнику. – Вы – Ростислав! И, видимо, именно в этой купели свою дочку лечите. Угадал?
– Угадали, – кивнул старый знакомец, тоже приветливо улыбнувшись в ответ. – Вода здесь целебная, и вам поможет.
– Да я, признаться, в чудеса не верю…
– И напрасно, Александр. Верьте, и все будет хорошо. В прошлом году я в этой купели даже двух наркоманов исцелил. Современная безмозглая семейная парочка здесь заблудилась. Хорошо еще, что я вовремя на них наткнулся, а то так и загнулись бы от ломки. Три дня они потом полоскались тут как нутрии. Зато совершенно новыми людьми уехали, теперь уж колоться точно не будут. Так что сидите, Александр, лечитесь. Часика через три приду вас проведать.
– А корочку хлеба прямо сейчас не принесете? – жалобно попросил я. – Давно не ел ничего, проголодался…
– Раз аппетит просыпается, значит, уже на поправку идете, – довольно хмыкнул Ростислав. – Однако есть сейчас нельзя ни в коем случае! Вместо еды принимайте воду из источника: вот, я тут целый тазик для вас приготовил, – он придвинул к бортику таз с водой и плавающим в ней алюминиевым ковшиком. – Как только в желудке засосет, хлебните водички, и враз полегчает. Если вдруг в сон потянет, засуньте руки вон в те колодки и спите спокойно – не утонете. А ежели по-маленькому захотите – не стесняйтесь, дуйте прямо под себя: течение здесь хотя и слабое, но все-таки есть.
После ухода Ростислава я осушил сразу два ковша якобы целебной воды, всунул руки в специально прорубленные в деревянных стенках купели отверстия и погрузился в дрему. Окружавшая меня вода постепенно согрелась, блаженному расслаблению ничто уже более не мешало, и сладостная истома заполнила вскоре каждую клеточку моего измученного организма. В итоге, то просыпаясь от несколько непривычной позы, то вновь засыпая, я не только полностью освоился в «целительной купели» Ростислава, но и стал испытывать от процедуры безусловное удовольствие. А когда состояние сонливости ушло, ощутил даже, к своему удивлению, непривычную легкость, если не воздушность, во всем теле. Недавний жар словно бы по каплям вытек из меня и растворился в воде. Частичная слабость, правда, сохранилась, но она меня уже не пугала.
Хлопнула наружная дверь, и в помещение – одновременно с солнечным светом – ворвался жизнерадостный голос хозяина:
– Как вы, Александр? Живы-здравы?
– Как огурчик, – неожиданно бодро откликнулся я. – Только вот не уверен, что смогу выбраться из этой лохани самостоятельно.
– Это не беда, я помогу.
Ростислав подхватил меня подмышки, выудил из воды как распухшего от комбикорма карася и довел до двери. Таким же буксировочным тандемом мы вывалились потом на улицу, где наше короткое путешествие временно завершилось: Ростислав усадил меня на низкую завалинку и помог принять вертикальное положение.
– Спасибо, – поблагодарил его я.
– Сердце не жмет? – заботливо поинтересовался он. – Если мутит, лучше прилечь.
– Нет-нет, с мотором все в порядке, – демонстративно постучал я себя по грудной клетке. – Да мне и рассиживаться-то, по правде говоря, некогда: пора в Лисовки выбираться. Только пожевать бы чего-нибудь перед дорогой…
– А не вас ли, случаем, монастырские ищут? – спросил неожиданно мой случайный лекарь. – Утром приходили, интересовались…
– Чего хотели?
– Спрашивали, не видел ли я на хуторе чужаков.
– А вы что ответили?
– Сказал, что накануне вечером видел бродившего по берегу полураздетого мужика, а вот куда он потом отправился – и ведать, мол, не ведаю.
– Поверили?
– Не знаю, однако больше допытываться не стали – к соседнему дому с расспросами пошли. Я, Александр, привычки совать нос в чужие дела не имею, но предостеречь на всякий случай хочу: больно уж мрачны они были! Так что если по вашу душу приходили, трудновато вам в Лисовки попасть будет. Дорога-то ведь у нас только одна, да к тому же со всех сторон как на ладони просматривается.
– А если лесом?
– Лесом можно, но чтоб не заблудиться, его хорошо знать нужно. А вы – человек не местный. Тут ведь слева от дороги чаща непроходимая, а справа ежевичные кусты так разрослись, что без мачете вам сквозь них не прорубиться…
Упоминание о мачете вмиг напомнило мне о посеянной где-то шпаге. Беспрепятственно довезти ее до Москвы я вряд ли смог бы, а вот в качестве предмета для обмена на что-нибудь необходимое она вполне сгодиласьбы. Ростислав меж тем пригласил меня в избу, и спустя каких-то пять минут я уже восседал за обеденным столом, пожирая голодными глазами тарелку с хлебом и расписное блюдце с вареными яйцами. Однако, дабы не показаться невежливым, усилием воли перевел взгляд на расположившуюся напротив дочку хозяина. Сидя на высоком стульчике, она… весело болтала ногами! Заметив мой удивленный взгляд, девчушка – уже не бледная, как в первую нашу встречу, а румяная и загорелая, – задорно тряхнула кудряшками и похвасталась:
– А я уже сама по двору передвигаюсь! Правда, папка меня пока на всякий случай за руку держит, но скоро, думаю, отпустит. А потом я ему и по хозяйству помогать буду!
– Охотно верю, – наградил я девочку поощрительной улыбкой.
В этот момент Ростислав поставил на стол кастрюлю и, вооружившись половником, налил всем по щедрой порции молочной лапши. Подобным блюдом меня не потчевали уже лет пятнадцать, но привередничать я не стал. Напротив, в мгновение ока уничтожив полную тарелку белесой массы и не разобрав ни вкуса, ни запаха, столь же скороспело расправился и с двумя добавочными порциями. Кофе в этом доме не водился, поэтому завершать трапезу пришлось чаем с ванильными сухарями. Вдоволь нахлебавшись горячего напитка с добавлением мёда и свежей мяты, я поблагодарил хозяина за гостеприимство:
– Большое спасибо вам, Ростислав, за приют и угощение. Силой я налился почти богатырской! В действенности вашего водолечения убедился, так сказать, на собственной шкуре. Не знаю даже, чем вас отблагодарить…
– Вы про деньги, что ли? – поморщился спаситель. – Да не берите в голову! Вода у нас бесплатная, пища домашняя… Сейчас попробую и с одежонкой помочь. Моим старым военным обмундированием, надеюсь, не побрезгуете? Теперешний-то мой гардероб великоват вам, боюсь, будет, а в молодости я чуток пощуплее был. Вот с тех пор армейская форма и болтается в шкафу без дела.
Капризничать в моем положении было глупо, поэтому я охотно натянул чуть помятые гимнастерку с бриджами, линялую панаму и стоптанные сандалии. Посмотревшись в зеркало, мысленно сравнил себя с отставшим от отряда партизаном и подумал: «Итак, две из трех жизненно важных проблем успешно разрешились: и здоровье удалось восстановить, и приличной экипировкой обзавестись. Остается утрясти сущую мелочь: добраться до Лисовок живым и невредимым. Но поскольку кому-то явно не терпится встретиться со мной снова, время, потребное для достижения этой цели, может растянуться от сорока-пятидесяти минут до нескольких часов. Ну да ладно, лишь бы не до нескольких суток!..»
– Ну как обновки? – вырос за спиной Ростислав.
– В тему! – шутливо козырнул я ему. И добавил уже серьезнее: – Век вашей доброты не забуду. Только подскажите еще, пожалуйста, как мне незаметно прошмыгнуть в Лисовки.
– Катер с переправы отпадает?
– Категорически. Во-первых, все деньги вместе со штанами пропали, а во-вторых… – замялся я в поисках описания второй причины.
– Не объясняйте, я догадываюсь, – пришел на выручку Ростислав. – Но поскольку дорога хорошо просматривается, а в лесу вы непременно заблудитесь, остается только один вариант – река. Отправляться вплавь в одиночку рискованно: вы еще не полностью здоровье восстановили. Право, даже не знаю, чем вам помочь… Есть у меня, конечно, байдарка – сам смастерил! – но и ею рисковать не хочется. Поймите меня правильно, Александр: я без нее в хозяйстве как без рук…
– Да я не в обиде, – успокоил я его. – К тому же к Лисовкам против течения грести надо, а я больше ста метров вряд ли протяну…
– Тут вы, простите, ошибаетесь! – заговорило в хозяине самолюбие аборигена. – Я давно уже подметил: у самой кромки камыша наблюдается полоса очень слабого противотока! Остановил однажды свою байдарку впритык к зарослям, забросил удочку… В общем, все как обычно. И вдруг обратил внимание, что леску сносит не вниз по течению, а вверх!..
– Старинная шпага в качестве залога под вашу байдарку подойдет? – тотчас сориентировался я в ситуации.
– Не понял… – изумленно вытаращился на меня Ростислав.
– Помогите мне найти оружие, которое я потерял вчерашней ночью, и в случае, если я не смогу вдруг вернуть вам вашу лодку, вы в любом антикварном магазине сможете выручить за него сумму, достаточную для покупки яхты. И даже сверху вам с дочкой останется! – Заметив во взгляде собеседника недоверие, я продолжил: – Шпага действительно очень ценная. Возможно, индийской или даже арабской работы, причем ручной. Клинок выполнен в виде извивающейся змеи…
– Показывайте, где вас вчера носило, – выдохнул Ростислав и направился к двери.
…После недолгих поисков я выдернул из зарослей придорожной крапивы влажную от росы саблю и гордо протянул ее спутнику:
– Вот она, моя палочка-выручалочка! Готовы принять в обмен на свое судно?
– Из монастыря спер, как пить дать из монастыря! – восторженно прошептал Ростислав, принимая оружие и от избытка чувств переходя на «ты». – Такие вещи на улице не валяются, я такие только в музее в детстве видел!.. – Любовно протерев стальное лезвие рукавом, добавил: – Готов, Александр! Забирай байдарку хоть сейчас! Надеюсь, без проблем на ней до Лисовок доберешься.
– Постараюсь, – крепко пожал я ему на прощание руку. – В юношестве сплавлялся по таким бурным рекам, что ваша им не чета…
Патриотизм в Ростиславе на сей раз не взыграл, и он любезно проводил меня до своего плавсредства, склеенного, как я быстро определил, из трехслойной фанеры и обтянутого снаружи дешевой прорезиненной клеенкой. Вид байдарка имела неказистый и, что и говорить, не стоила даже десятой доли моего залога. Однако были у нее и неоспоримые достоинства: низкий желто-коричневый корпус, совершенно неразличимый на фоне увядающего камыша, и необычайная легкость – при необходимости я смог бы быстро вытолкнуть ее на берег даже в одиночку.
– Покачайся чуток на месте, пообвыкни, – посоветовал Ростислав, когда я уселся на покрытое поролоном сиденье и вооружился двухлопастным веслом.
Испытания прошли успешно: лодка подчинялась мне беспрекословно. Решив в гостеприимном Чудове более не задерживаться, я приятельски помахал своему спасителю и двинулся по протоке к большой воде. Скрывшись от взгляда провожатого, бдительно осмотрел прилегавшие к моему маршруту окрестности. Ничего подозрительного не заметил, но, наученный горьким опытом, на всякий случай принял дополнительные меры безопасности: «украсил» камышом и байдарку, и себя. Это ведь только в молодежной компании – для красного словца! – «фаталистом» можно назваться, а мудрую народную поговорку «Береженого Бог бережет» никто еще не отменял…
Росшие на окраине Лисовок три мощные березы я заметил издалека. И планка моего настроения сразу взметнулась до заоблачных высот.
