— Какого черта ты здесь делаешь? — воскликнула Лиза, впадая в шоковое состояние.

В целом мире был всего один человек, которого она могла встретить подобной фразой. И ей решительно не хотелось верить, что именно он сидит перед ней, сияя улыбкой, которую всегда считал дьявольски соблазнительной, как будто имеет полное право красоваться за этим столиком в ресторане Гордона Рамзи в гостинце «Клариджез», тогда как, по ее глубокому убеждению, это место должен был занимать Брендан, а если не Брендан, то кто угодно, кто угодно, только не мужчина, которого она сейчас испепеляла взглядом.

Тони Соммервиль поднялся на ноги и, прежде чем Лиза успела его остановить, заключил ее в медвежьи объятия.

— Я тоже жутко рад тебя видеть, — сказал он, подмигивая официанту. — Боже, как я по тебе соскучился!

— Пусти меня, — процедила сквозь зубы Лиза.

— Шампанское, говоришь? — спросил он, склоняя на бок взъерошенную темноволосую голову. — Отличная мысль. Как же я не подумал об этом раньше? Ведь нам определенно есть что праздновать. Принесите нам самого лучшего, — сказал он официанту. — Розового, — добавил он, — леди всегда его предпочитала, и я не представляю, чтобы ее вкусы изменились.

С этими словами Тони подскочил к Лизе впереди официанта и отодвинул для нее кресло.

Ноги у Лизы подкашивались от потрясения, и она приземлилась на сиденье с неженственным глухим стуком.

— Где Брендан? — сердито спросила она, когда Тони вернулся в свое кресло. Знакомая манера носить жилет поверх рубашки без воротника пробудила в Лизе воспоминания, тут же начавшие ее раздражать. Нежности, которую они пытались в ней воскресить, нечего было делать за этим столом — так же, как и самому Тони. Когда сумбур в голове улегся и Лиза поняла, что произошло и как он сюда попал, она сказала:

— Нет, не отвечай. Вы это подстроили. Ты уговорил Брендана... я и забыла, как давно вы с ним дружите. Вот дурочка. Почему я не догадалась?

Упершись подбородком в ладонь, Тони молчал, лучезарно улыбаясь.

— Не смотри на меня так, — прошипела Лиза и оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает.

Отвесив самому себе шутливую пощечину за плохое поведение, Тони сделал серьезное лицо, но погасить веселье в глазах не сумел. Он был высоким и темноволосым, но красивым в классическом смысле назвать его было нельзя. Меланхоличные голубые глаза были слишком узкими, крючковатый нос криво сросся после перелома, а улыбка... Тут Лизе пришлось смириться, что без лестных эпитетов не обойтись, потому что улыбка Тони была такой же ослепительной и притягательной, как всегда, черт его побери.

Злясь на себя за то, что так разволновалась, Лиза с излишней свирепостью сказала:

— Спрашиваю еще раз, что ты здесь делаешь?

— Знаешь, — проговорил он с озадаченным видом, — перед тем как ты пришла, я пытался посчитать, как долго мы с тобой не виделись. Неужто в самом деле прошло три года с тех пор, как ты ушла от меня, даже не сказав «прощай»?

Лиза широко распахнула глаза от изумления. Ей это помнилось совершенно иначе. Однако она не хотела развивать тему, поэтому, не удостоив Тони ответом, продолжала молча буравить его взглядом, ожидая объяснений. Когда она увидела Тони за столиком, ее сердце исполнило неуместный кульбит исключительно в силу привычки или под влиянием шока, как она себя уверяла.

— Я здесь, — сказал он, — чтобы спасти тебя от себя самой.

Лиза недоуменно уставилась на него.

— Что?!

Тони абсолютно спокойно продолжал:

— Когда я услышал, что ты выходишь замуж... Лиза, мы оба знаем, что это не твое. Кстати говоря, ты сногсшибательно выглядишь. Сколько тебе исполнится в ближайший день рождения?

Разрываясь между желанием отвесить ему пощечину или просто встать и уйти, Лиза вдруг поняла, что отвечает:

— Сорок, как и тебе, но из нас двоих хорошо сохранился только один.

Видимо, довольный ее уколом, Тони откинулся на спинку кресла. Появившийся в этот момент официант показал ему бутылку шампанского, и он кивнул, одобряя марку.

Несмотря на огромное искушение отказаться от предложенного бокала хотя бы для того, чтобы стереть с лица Тони самодовольную ухмылку, Лиза решила, что не уйдет, пока не узнает, в чем тут дело. Или пока не объяснит Тони с предельной ясностью, что его эффектное возвращение на сцену ее жизни никому не нужно и аплодисментов не сорвет. Настал наконец тот день, когда ей совершенно расхотелось возвращаться к нему. Так что, если у Тони были какие-то мысли на этот счет, он может распрощаться с ними прямо сейчас.

Когда официант наполнил их бокалы и ушел, Тони поднял свой, чокнулся с ее и, улыбаясь и глядя ей прямо в глаза, проговорил:

— За нас.

Вот наглец! Чувствуя, что рука опять зачесалась, Лиза с милейшей улыбкой добавила:

— За старых друзей и новую жизнь.

Тони как будто нашел это забавным и, не отрывая глаз от Лизы, пригубил шампанское.

— Значит, я старый друг? — сказал он. — Так ты описала меня Дэвиду?

Вспыхнув, как будто Тони не имел права даже упоминать имени Дэвида, Лиза сказала:

— С чего ты взял, что я вообще ему о тебе рассказывала?

Он с любопытством поднял брови.

— Разве нет?

Не желая поддерживать дружеское подшучивание, которое пытался навязать ей Тони, Лиза отрывисто проговорила:

— Вообще-то, рассказывала. Он знает, что мы с тобой бывали вместе время от времени — чаще не были, чем были, — что так продолжалось около десяти лет и что теперь мы больше не общаемся.

Тони озадаченно нахмурился.

— Мне помнится, что чаще были, чем не были, — поправил он Лизу. — Но это же я. В нашей паре я всегда был более романтичным, а ты... Ну, скажем так... Первыми на ум приходят фразы «патологическая боязнь серьезных отношений» и «маниакальное стремление к независимости».

— Это было с тобой, Тони. Дэвид... Понимаешь, Дэвид...

Лиза лихорадочно пыталась подобрать слова, которые не звучали бы банально.

— Другой? — услужливо предложил Тони.

— Уж точно не такой, как ты.

Тони согласно кивнул.

— Твоя первая настоящая любовь.

— Верно. Откуда ты это знаешь?

Он сделал удивленный вид.

— Ты мне рассказывала. Несколько раз, как мне помнится.

Слегка покраснев, она сказала:

— Что ж, прошу прощения, если повторюсь, но это правда. Дэвид — любовь всей моей жизни.

Тони покачал головой.

— Нет, нет. Первая любовь, согласен, или теперешняя, или даже последняя, раз уж на то пошло. Но мы оба знаем, что настоящей любовью всей твоей жизни был — и остается, ибо ни ты, ни я еще не покинули этого бренного мира — ваш покорный слуга.

У Лизы отвисла челюсть. Она чуть дара речи не лишилась от возмущения.

— Ну, это ты себе польстил, — едко проговорила она. О, придумать бы что-нибудь такое, что по-настоящему поставило бы его на место! Вероятно, нужные слова придут ей в голову, но только когда все это закончится.

— А в моей жизни, — протянул Тони, — главная любовь — это, совершенно определенно, ты, моя милая.

Предвидя такой поворот, Лиза со скучающим видом закатила глаза и сказала:

— Разумеется, и, наверное, именно поэтому ты не сказал ни слова против, когда я объявила, что между нами все кончено.

Тони изумленно на нее воззрился.

— А что я мог сказать? — беспомощно воскликнул он. — Ты не желала выходить за меня замуж и даже постоянно жить со мной под одной крышей, а ведь, видит Бог, я просил тебя, и не раз. Я хотел от тебя детей, хотел завести собак и кошек, фей на рождественской елке... Я хотел того же, что и ты, но ты все боялась мне поверить, и в конце концов мне пришлось тебя отпустить, хотя бы для того, чтобы самому не тронуться рассудком. Знаешь, как ты сводишь с ума нашего брата?

— Прекрати разговаривать, как Крокодил Данди, — огрызнулась Лиза. — И будь ты до конца откровенным, признал бы, что не пытался меня удержать, потому что слишком стыдился себя, после того как умудрился угодить за решетку за отмывание денег.

Тони смущенно поморщился.

— Но это было недоразумение, — напомнил он. — Они даже не выдвинули обвинений.

— Потому, разумеется, что кто-то подкупил филиппинскую полицию.

— Неправда. Деньги, о которых идет речь, были получены законным путем, что сумел доказать мой адвокат. Ты, конечно же, не забыла об этом.

Лиза помнила, но все равно сомневалась, что в этом деле все было настолько чисто, насколько это удалось представить Тони и его весьма подозрительному адвокату. Впрочем, важно было, что он вернул себе свободу, и, хотя тот случай оказался для Лизы последней каплей, приходилось признать, что у нее не было полной уверенности, ушла бы она от него, если бы он умолял ее остаться.

— А чем ты теперь занимаешься? — спросила она, решив, что от этих конкретных рифов беседу лучше увести. — Кто та несчастная, с кем ты проводишь время? Я знаю, у тебя наверняка должна быть такая. По последним слухам, которые до меня доходили, ты жил со стриптизершей в Сингапуре.

Тони обрадованно рассмеялся.

— Вообще-то, она была танцовщицей, притом бывшей, из парижского кафе «Мулен Руж», — поправил Тони, — и жили мы в Сенегале, но я понимаю, что при переводе подобные мелочи могут искажаться.

Лиза продолжала поглядывать на него скептически.

— И где она сейчас?

— Насколько я знаю, по-прежнему там. Мы не поддерживаем связи. Я всегда считал, что раз уж с чем-то покончено, то покончено навсегда, согласна?

Зная, как бы ему хотелось, чтобы она возразила, Лиза просто пропустила это мимо ушей и повернулась к официанту, который подошел принять заказ.

— Вообще-то, мы еще не выбирали, — сказал ему Тони, — но я уверен, это не займет много времени. — Быстро пробежав глазами предложенный ассортимент комплексных обедов, заказал за двоих и отдал меню.

— Тебе случайно не приходило в голову, что мне могло захотеться выбрать самой? — спросила Лиза, когда официант исчез.

— Приходило, но потом я вспомнил, как тебе нравилось, когда я много себе позволял, и я подумал: «Тони, дружище, почему бы тебе не произвести на даму впечатление и не показать, что ты по-прежнему в отличной форме?»

Глотнув шампанского, чтобы утопить приступ смеха, Лиза сказала:

— Где ты сейчас обитаешь?

Явно обрадовавшись, что она проявляет к нему интерес, Тони ответил:

— Котсуолдс.

Лиза чуть не подавилась.

— Премилое местечко, — добавил он.

Она качала головой.

— Нет, я прошу прощения...

— Это правда, — настаивал Тони. — Я теперь весьма солидный малый... чувак... парень... — называй как хочешь. Взял себе скромненький особнячок недалеко от Страуда и официально признан добропорядочным членом общества. — Он вскинул руку, изображая знак «стоп». — Пока ты не сказала чего-нибудь неприличного, позволь напомнить, что тебе никогда не нравились грубые шутки, поэтому прошу, не разочаровывай и не ставь себя в неловкое положение рассуждениями о добропорядочности моего члена.

Изо всех сил стараясь не расхохотаться, Лиза сказала:

— И как же на тебя свалился этот особнячок? Только не говори, что выиграл его в Вегасе.

Он сощурился.

— Не совсем. В Монте-Карло.

Она смерила его всепонимающим взглядом.

— И долго ли, интересно, он за тобой продержится, прежде чем ты точно так же его проиграешь?

— Такого не произойдет. Я же говорю, я другой человек — надежда и опора паствы. Я даже обзавелся собственным процветающим делом.

Лиза подняла брови.

— И чем ты занимаешься?

Он засиял от гордости.

— Перед тобой, моя золотая, Антиквар с большой буквы, у которого под рукой собственный магазин и запасник, а в покупателях — сливки общества.

Лиза удивленно заморгала.

— Но ты же не имеешь ни малейшего понятия о предметах старины.

— Знаешь, может, прозвучит странно, — сказал Тони, нахмурившись, — но оказалось, что это не такая уж большая проблема.

Невольно рассмеявшись, Лиза подождала, пока официант наполнит их бокалы, а когда они опять остались одни, сказала:

— Ты правда выиграл «особнячок», если он существует на самом деле, в Вегасе?

— Он существует, и это было в Монте-Карло.

Лиза ждала, как он ответит на вопрос.

— Ладно, ладно, сдаюсь, я получил его в наследство от старой бабушки.

— Знаешь, мне было бы легче в это поверить, будь у тебя старая бабушка, — со вздохом сказала Лиза.

Лицо Тони было торжественно-серьезным.

— Ну, теперь, конечно, нет, — отозвался он. — Она скончалась пару лет назад, и ее любимый внук — то бишь, moi — оказался единственным наследником.

Лиза по-прежнему не спешила верить.

— Как получилось, что я ничего не знала об этой бабушке? — спросила она.

— Вот ты спросила, и я только теперь начинаю об этом задумываться, — признался Тони. — Единственный ответ, который мне приходит на ум, заключается в том, что парень, чувак, пацан — называй как знаешь — должен держать в запасе какие-нибудь секреты, иначе не успеешь оглянуться, как он утратит свою загадку. А мы прекрасно знаем, что парень, и так далее по тексту, без загадки — все равно что парень без достоинства. Никому не нужен, и себе в первую очередь. — Он одарил Лизу одной из своих самых ослепительных улыбок и в своем неповторимом стиле перевел разговор на другую тему: — Расскажи, как поживает очаровательная Матильда? Все вальсирует? Я всегда обожал эту женщину. И сейчас люблю ничуть не меньше.

Лиза прищурилась.

— По какой-то невероятной причине чувство было взаимным, но, к счастью, мама уже к тебе остыла.

Тони усмехнулся.

— Чего о тебе, надеюсь, говорить не приходится.

Решив и на этот раз пропустить его слова мимо ушей, Лиза приятно улыбнулась официанту, который принес их первое блюдо — ризотто с зеленым луком и конскими бобами и салат из побегов гороха.

— Итак, — проговорил Тони, сняв пробу и одобрив еду, — ты станешь женой политика.

Лиза не потрудилась ответить, потому что это нельзя было назвать вопросом и вообще не касалось Тони.

— Он гораздо старше тебя?

— Я бы не сказала, и в любом случае это не твое дело.

— Мои источники докладывают, — продолжал неугомонный Тони, — что у него большие планы. Так что, кто знает, может быть, мы скоро увидим тебя на пороге дома номер 10. Каким счастливцем он будет: вся эта власть, богатство, слава, целых девять тысяч ярдов и ты! Ты будешь главной в этом списке, моя девочка, честное слово.

Лиза вдруг разозлилась и ощутила странную потребность защитить Дэвида.

— По правде говоря, мне совершенно не важно, чем он занимается, — сказала она, — я хочу быть с ним, а не с его работой.

Тони выглядел удивленным.

— Знаешь, я склонен думать, что ты не шутишь.

Лиза приняла как можно более серьезный вид и сказала:

— Конечно, не шучу.

— Значит, не будь он тем, кем является...

— Если бы завтра он решил уйти из политики и стать фермером, почтальоном или... антикваром, я бы ничуть не расстроилась.

— Если только при нем останутся горы наличных?

Лиза отпрянула, разгневанная и оскорбленная.

— С каких это пор ты стал настолько цинично ко мне относиться? — грозно спросила она. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не охотилась за чужими деньгами и высокими постами.

— Верно. Ты всегда была просто сердцеедкой.

Лиза вдохнула и медленно выдохнула, выпуская злость.

— Не буду лишний раз напоминать, — ответила она, тщательно выверяя каждое слово, — что на самом деле все происходило наоборот, и не раз.

Тони покачал головой.

— Неправда, потому что я всегда был без ума от тебя, Лиза, и не думаю, что это когда-нибудь изменится. К несчастью для меня, как видно. Знаешь, о чем я больше всего жалею?

— Не знаю и знать не хочу.

— О том, что у нас не было детей, потому что, родись они у нас, мы до сих пор были бы вместе, клянусь.

— Нет, мы постоянно ругались бы из-за опекунских прав или алиментов либо, что более вероятно, я мучилась бы вопросом, какого черта позволила уговорить себя на это, если прекрасно знала, что буду сидеть дома и тащить все на себе, в то время как ты продолжишь колесить по всему земному шару как ни в чем не бывало.

— Ты всегда хотела их завести, — с нежностью в голосе проговорил Тони.

Шумно сглотнув от разочарования, что этого не произошло, и напомнив себе, что если бы она все-таки забеременела от Тони, то вряд ли жила бы теперь с Дэвидом, Лиза сказала:

— Знаешь, у меня нет ни малейшего желания продолжать этот разговор. Все, что между нами было, осталось в прошлом. И тот факт, что теперь мы смотрим на это прошлое совершенно по-разному, ничего не меняет. Я перевернула страницу и надеюсь, что ты тоже.

У Тони был пристыженный вид.

— Понятно. Значит, ты хочешь сказать, что у тебя не осталось ко мне никаких чувств?

— Никаких, — подтвердила Лиза. — Я даже никогда не думаю о тебе.

Он выглядел раздавленным.

— Вообще, — добавила она.

Тони отложил вилку.

— То есть я могу напрасно не стараться и уйти хоть сейчас?

Лиза махнула рукой в сторону двери.

— Ни в чем себе не отказывай. Только не подумай, что я предлагаю оплатить счет. Если ты оставишь его мне, клянусь, я найду твой антикварный магазин и сожгу его дотла.

У Тони снова загорелись глаза.

— Возможно, это стоит магазина, — проговорил он.

Поскольку Тони никак не показывал, что собирается уходить, Лиза продолжила есть, зная, что он наблюдает за ней. Она умышленно не обращала внимания ни на него, ни на чувства, которые он в ней разворошил, потому что на богатом горьком опыте не раз убеждалась, насколько ложными они могут быть.

Наконец официант пришел убрать тарелки, и к тому времени, как в бокалы долили шампанского, принесли второе блюдо — филе камбалы, пассерованное в ржаных сухарях, моллюски-бритвы, маринованную морковь и соус велюте с кориандром.

— Великолепно, — оценил Тони.

— Хороший выбор, — согласилась Лиза, когда сама попробовала.

Проглотив очередную порцию еды, Тони сказал:

— Знаешь, что я сейчас делаю?

Понимая, что не следует поддаваться на его уловки, Лиза все-таки спросила:

— Кроме того что ешь?

— Я пытаюсь сказать, что рад за тебя, — проговорил он, — но, честно говоря, получается с трудом.

— Радости от тебя никто не требует, — уверила его Лиза непринужденным тоном, как будто в самом деле так думала. Нет, она действительно так считала в какой-то мере.

Вместо того чтобы рассмеяться, как ожидала Лиза, Тони задумался над ее репликой, потом кивнул.

Не желая, чтобы он слишком долго размышлял над ее жизнью, она сказала:

— Почему бы тебе не объяснить настоящую причину, по которой ты заманил меня сюда?

— Но я уже объяснил, — напомнил Тони. — Я не верю, что ты создана для брака, то есть для брака с кем-либо, кроме меня.

Чувствуя, что опять начинает свирепеть, Лиза сказала:

— И ты решил поделиться со мной своими бредовыми идеями, потому что...

— У тебя еще есть время передумать.

При этих словах ее вилка со звоном упала на стол.

— Послушай, — с жаром выпалила Лиза, пытаясь не повышать голос, — я ни при каких условиях не намерена менять свое решение ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Я хочу этого, и Дэвид тоже, и меньше чем через шесть недель я стану его женой.

Вилка Тони более мягко опустилась на тарелку.

— Знаешь, у меня отвратительное чувство, что ты не шутишь.

— Даже не сомневайся.

Он принялся кивать и довольно долго не мог остановиться.

— Хорошо, — проговорил он наконец. — У меня есть шансы попасть на свадьбу?

Изумившись, что ему вообще такое взбрело в голову, и глубоко сомневаясь в чистоте его побуждений, Лиза сказала:

— Примерно такие же, как выиграть в Вегасе еще один особняк.

— В Монте-Карло.

— Не важно.

Вероятно, это было безумием, но Лиза до сих пор испытывала к Тони теплые чувства и не исключала, что они останутся в ее душе навсегда. Поэтому она проглотила свою злость и более мягким тоном сказала:

— Пожалуйста, не пытайся испортить то, что сейчас происходит в моей жизни. Дэвид замечательный человек, и у нас особенные отношения... Между нами с Дэвидом есть что-то, чего никогда не было и не могло быть между мной и тобой, сколько бы мы ни прожили вместе.

Тони помолчал немного, пытаясь разгадать этот ребус, но в конце концов сдался и попросил «показать ответ».

— Доверие, — сказала ему Лиза. — Пожалуй, я не понимала, как много оно значит, пока наконец не нашла его. Мы никогда не доверяли друг другу, Тони. По крайней мере, я никогда не доверяла тебе. Большую часть времени я понятия не имела, где ты, с кем ты и в какую нелепую или сомнительную аферу впутаешься в следующий раз.

— Не аферу, а проект, — поправил Тони. — Мне не нравится, как звучит слово «афера».

При этих словах Лиза почему-то рассмеялась и, противясь своему желанию погладить Тони по руке, сказала:

— Ладно, проект. И кстати...

Он посмотрел ей в глаза.

— Я только что солгала. Иногда я все-таки о тебе думаю.

Тони улыбнулся, но улыбка быстро сползла с его лица.

— Мне тяжело это принимать, — сказал он, — но я не жду, что ты поверишь.

— Если тебе и тяжело, то только от понимания, что я для тебя недоступна. Нет, послушай, — сказала она, когда он открыл рот, чтобы возразить. — Если я сейчас уйду от Дэвида, чтобы стать супругой достопочтенного Антиквара из Котсуолдса, ты прекрасно знаешь, что через несколько недель он отчалит в Сидней, или Сьерра-Леоне, или в какую-нибудь другую горячую точку, в которой можно найти на свою голову какие-нибудь дикие приключения.

Он повел бровью.

— Испытай меня.

— Нет. Помимо всего остального, я никогда так не поступила бы по отношению к Дэвиду.

— Этот аргумент не кажется мне достаточно веским.

— Есть и другие.

— Значит, ты на самом деле любишь его?

Она кивнула.

— Да, люблю. Будь с собой честным: не узнай ты о Дэвиде, прошло бы еще три года, а то и больше, прежде чем тебе взбрело бы в голову меня искать. И я не уверена, что даже тогда ты бы счел нужным это сделать.

Тони вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Здесь ты ошибаешься, — сказал он, — потому что вся эта затея с домом в Котсуолдсе и антикварным бизнесом была проектом. А целью проекта было показать тебе, что я способен остепениться и жить, как нормальный человек, если тебе этого хочется, а я все еще не вполне уверен, что это так. Ну да ладно, проехали. Я долго возился, пока все это устроил, и теперь, — он опять вздохнул, — вижу, что опоздал, как последний неудачник.

Сердясь, что Тони так умело играет на ее чувствах, Лиза сказала:

— Найдешь другую. Ты всегда находишь.

Их взгляды встретились, но в следующую секунду Лиза почувствовала, что начинает поддаваться обаянию Тони, и ей пришлось отвести глаза.

Прошло еще несколько долгих мгновений, пока Лиза наконец сказала:

— Мне, пожалуй, пора идти.

He услышав от Тони возражений, она положила салфетку на стол и взяла сумочку.

— А Брендану еще от меня достанется, — сказала она, пытаясь на прощание пошутить и разрядить обстановку.

— Не будь к нему слишком строгой, — отозвался Тони, поднимаясь вместе с ней. — Он хороший парень.

Обойдя стол, он заключил Лизу в объятия, которые были гораздо нежнее, чем в начале их встречи.

— Если что-нибудь пойдет... Если ты когда-нибудь почувствуешь...

Лиза понимала, о чем он пытается сказать, и очень надеялась, что не скажет.

— Я теперь обзавелся визитными карточками, — проговорил он наконец. — Без них — никуда, согласна?

Улыбнувшись, когда Тони вложил ей в руку визитку, Лиза сказала:

— Приятно было тебя повидать. Ты же знаешь, что я желаю тебе добра, правда?

Он кивнул, и Лизе показалось, что он сглотнул подкативший к горлу ком.

— Слушай, мне жаль насчет твоей работы, — сказал он, — но не вешай нос. Если разобраться, она тебе теперь и не нужна.

Лиза нахмурилась.

— Я в творческом отпуске, — сказала она.

Тони на секунду задержал на ней взгляд, потом, поняв, что ляпнул лишнее, в отчаянии застонал.

— Брендан говорил... Черт, не помню, что он говорил, но я был уверен, что он рассказал тебе...

— Тони, что ты знаешь такого, чего не знаю я?

Явно чувствуя себя хуже и хуже с каждой секундой, Тони сказал:

— По всей видимости, к концу октября журнал закроется. Учитывая общий фон плюс все эти дела с Интернетом, дольше они не протянут.

— Понятно, — сказала Лиза, чувствуя, как кровь с шумом приливает к вискам. Мало того что журнал закрывают, так еще узнать об этом таким образом... — Придется-таки поговорить с Бренданом, — добавила она и, быстро приклеив улыбку, чтобы скрыть свое потрясение, коротко чмокнула Тони в щеку и ушла.

 

 

Пока Лиза добиралась до квартиры, ей удалось дозвониться Брендану, но Тони явно опередил ее, ибо с первых слов редактора стало ясно, что он ждал ее звонка.

— Дорогая, прости меня, прости. Я виноват, что ты узнала об этом так, — виновато простонал он. — Я должен был четко объяснить Тони, что у меня еще не было возможности с тобой поговорить. Теперь он чувствует себя гадко, и я тоже. Что я могу сделать, чтобы загладить вину?

— Ничего, — безжалостно ответила Лиза и, находясь на улице и не желая изливать свой гнев при чужих людях, с огромным удовольствием дала отбой.

Если бы кто-то сказал, что этот неожиданный поворот в карьере выбил Лизу из седла, она бы ответила, что в жизни не слышала такого преуменьшения. Узнать об этом от Тони Соммервиля, которому хватило наглости свалиться на нее как снег на голову — нашелся герой второразрядного фильма, черт бы его побрал, примчался, видите ли, «спасать ее от самой себя», — явилось таким ударом, что теперь ей было очень трудно вернуть себе ясность мысли.

Она расхаживала взад-вперед по комнате, останавливалась и опять начинала ходить. Нужно найти другую работу, и она займется этим прямо сейчас, ибо тот факт, что поток ее доходов только что намертво перекрыли, начинал ощущаться, как самая настоящая ампутация. Не важно, что Дэвид состоятельный человек и, конечно же, скажет, чтобы она не переживала и что он сам обо всем позаботится. Важно, что, сколько Лиза себя помнила, она всегда зарабатывала сама. Тони сказал, что у нее «маниакальное стремление к независимости», и единственный раз в жизни оказался прав, потому что ее автономность, самостоятельность, свобода выбирать, быть, существовать и даже дышать, раз уж на то пошло, всегда были в ее собственных руках. Независимость была для нее такой же неотъемлемой частью, как сама ее личность, поэтому, лишившись ее, она просто перестанет быть собой.

Сейчас Лиза стояла посреди гостиной и смотрела на свое отражение в зеркале над каминной полкой. «Встревоженная, помятая и потерянная женщина, — с гнетущим чувством призналась она. — Мне страшно».

— Я должна иметь возможность обеспечивать саму себя, — сказала она Эми, когда дозвонилась до нее. — Если я этого не смогу, я... Не знаю, что буду делать, потому что я не из тех женщин, которые рады целыми днями заниматься домашней работой. Я не варю варенье, не составляю букетов и не устраиваю благотворительных распродаж...

— Ради бога, Дэвид депутат, а не викарий, — рассмеялась Эми, когда ей удалось вставить слово.

— Не важно, — настаивала Лиза. — Мне придется с головой уйти в дела местной общины, организовывать все эти благотворительные забеги, агитационные представления и сельские танцы, и, положа руку на сердце, сомневаюсь, что я на это способна. То есть я знаю, что это достойные занятия и все такое, но тогда я превращусь в одну из тех благодетельниц человечества, которые всех так раздражают, или — о боже! — в «коричневую сову».

Эми продолжала посмеиваться.

— Тебе не кажется, что ты слишком остро реагируешь? — без обиняков спросила она.

Лиза не была в этом уверена.

— Я знаю только, — сказала она уже не так истерично, — что сейчас все выглядит совершенно иначе, чем пару часов назад. Я даже толком не понимаю, кто я без моей работы. Но в одном я не сомневаюсь: я должна быть сама себе хозяйкой. Я не могу существовать в чьей-то тени, даже в тени Дэвида. Прошу прощения, если это звучит эгоистично, но так я себя чувствую.

— Ты уже рассказала об этом Дэвиду? — спросила Эми.

— Не могу. Сейчас он дает интервью «Таймс», потом у него весь день забит встречами, а вечером нужно произнести речь на каком-то ужине. Я жду его только ближе к полуночи. — Лиза судорожно вздохнула и внутренне сжалась в ожидании реакции Эми на свои следующие слова: — Вообще-то, я еще кое о чем тебе не рассказала, — призналась она. — Сегодня я видела Тони. Мы вместе обедали...

— Лиза, пожалуйста, скажи, что ты не имеешь в виду Тони Соммервиля.

Лиза поморщилась.

— Хотела бы, но не могу.

В трубке повисло молчание. Лиза догадывалась, что сестра призывает на помощь дзен-медитацию, потому что тон Эми был скорее сдержанным, чем сердитым, когда она наконец сказала:

— Ладно. Как это могло случиться? И если ты скажешь мне, что позвонила ему теперь, когда у тебя все так хорошо складывается, клянусь, я...

— Можно я отвечу? — нервно перебила ее Лиза.

— Да. Я слушаю.

Лиза в свою очередь попыталась прибегнуть к практике дзен, но не могла долго держать Эми в таком напряженном ожидании.

— Я встретилась с ним, — медленно проговорила она, — потому что он убедил Брендана это подстроить. Я тут ни при чем. Когда я шла на ланч, я понятия не имела, что там будет Тони. Как бы там ни было, суть в том, что он сказал кое-что, о чем я... Понимаешь, я начинаю задумываться, а не прав ли он. Может быть, я не создана для того, чтобы быть чьей-то женой...

— О, ради бога, я не хочу этого слушать, — отрезала Эми. — Я думала, ты наконец достигла в жизни той черты, за которой влияние этого мужчины испарилось вместе со всеми обещаниями, которые он так и не сдержал.

— Достигла. Все верно. Но это не меняет того факта, что... О, я не знаю, чего это не меняет. Я тут места себе не нахожу.

— Тогда давай я скажу, чего это не меняет. Это не меняет того факта, что Дэвид замечательный, щедрый, благородный и надежный человек. Тебе несказанно повезло, что он снова появился в твоей жизни. Ты любишь его, как никого и никогда раньше не любила, и меньше чем через шесть недель ты выходишь за него замуж.

Лиза чувствовала, что ее скрутили по рукам и ногам.

— Выхожу?

— Выходишь.

Лиза вдохнула.

— Эми, я знаю, ты не захочешь этого слушать, но я начинаю сомневаться, нужно ли мне все это. Клянусь, Тони здесь ни при чем. Просто мне нужно работать...

— Нет, — перебила Эми, — тебе нужно отойти от сегодняшнего потрясения, а потом обсудить с Дэвидом то, что произошло. Кто знает, у него могут быть отличные идеи по поводу того, куда тебе податься, я имею в виду в профессиональном плане.

— Я не могу работать на него! — воскликнула Лиза, как будто ей уже это предложили.

— И что же ты собираешься делать? Все бросить и опять сбежать с Тони Соммервилем?

— Нет, я бы никогда такого не сделала. Мой мужчина — это Дэвид. Просто... Это как-то... О, черт, я не знаю, в чем дело.

— Я бы сказала, твое видение помутилось после встречи с Тони.

— Вероятно, но, Эми, я должна быть честной... Я не хочу признаваться в этом даже самой себе, особенно сегодня, когда на сцену внезапно вернулся Тони, но Дэвид... Тяжело выразить это словами, но он не совсем такой, как мне раньше представлялось. То есть, ты права, он шикарный мужчина, добрый и вообще такой, как ты только что говорила и каким я его помнила, но...

— Лиза, прекрати. Ты пытаешься отговорить себя от того, чего тебе хочется больше всего на свете. И мы обе прекрасно это знаем.

— Да, ты права, но ты должна согласиться со мной, Эми, что Дэвид не такой... Ну... не такой яркий и энергичный, что ли, как я ожидала. Он был таким, но теперь изменился...

— Он стал старше, Лиза. Годы идут, и большинство из нас взрослеет, в том числе Дэвид. Только такие, как Тони Соммервиль, не меняются, и неужели я должна тебе напоминать, какой издерганной истеричкой ты была практически все время, когда была с ним?

— Нет, конечно же нет, и, клянусь, я ни под каким предлогом не хочу к нему возвращаться. Дело вовсе не в Тони. В первую очередь проблема с моей работой...

— ... к которой ты даже не собиралась возвращаться до следующего мая. Так что у тебя полным-полно времени, чтобы найти другую. Ты — Лиза Мартин, не забыла? Тебя хорошо знают и уважают в журналистике и туристическом бизнесе, так что работа наверняка найдется. И вообще, я думала, ты собираешься писать книгу.

— Собираюсь. По крайней мере, собиралась до сегодняшнего дня, но теперь, прежде чем думать об этом, я должна разобраться со своим трудоустройством.

Эми вздохнула и сказала:

— Послушай, я понимаю, как много значит для тебя независимость, да и как иначе, если ты всегда ею обладала. Потерять ее будет все равно что потерять зрение или слух... Ну, может, не настолько трагично, но я понимаю тебя, честное слово, и Дэвид тоже поймет. Он ни за что в жизни не станет записывать тебя в ряды «Женского института» или заставлять сидеть дома и выдумывать рецепты для рождественского пирога.

Лиза наконец почувствовала, что начинает улыбаться.

— Да, это вряд ли, — признала она, — но я...

— Больше никаких «но». Отдохни и перестань вписывать себя в будущее, которое никогда не настанет. Ладно?

— Ладно.

— Хорошо. А теперь скажи мне напоследок, на чем вы расстались с Тони? Пожалуйста, пусть ответ будет звучать примерно так: «Я с ним никогда больше не увижусь».

Ощутив легкий укол сожаления, но только о старых добрых временах, Лиза сказала:

— Я определенно не планирую с ним встречаться. Мы расстались на дружеской ноте, ну или что-то вроде того, но я совершенно ясно дала понять, что для нас нет пути назад, и уверена, что он меня понял.

— Хм-м-м, — недоверчиво протянула Эми, — насколько я знаю этого человека, он понимает только то, что ему хочется понимать. Ты узнала, чем он теперь занимается?

Поморщившись от мысли, как неправдоподобно это прозвучит, Лиза сказала:

— По всей видимости, он сейчас антиквар.

Эми громко расхохоталась.

— Ну да, а я жокей. Ты знаешь, где он живет?

Решив, что о Котсуолдсе, который находился в соседнем графстве, лучше не упоминать, Лиза ответила:

— Он говорит, что живет где-то у родственников. Я не вдавалась в подробности.

— Что ж, мы прекрасно знаем, что, где бы он ни был на этой неделе, на следующей его там наверняка не будет. И слава Богу! А теперь пора задать самый главный вопрос. Как думаешь, у тебя еще остались к нему какие-то чувства?

Лиза повернулась, посмотрела на себя в зеркало и, почувствовав, что в груди слегка защемило, честно ответила:

— Наверное, они никогда не исчезнут, но, к счастью, сейчас их не сравнить с тем, что я испытывала раньше.

— Рада слышать. Значит, весь этот вздор о неуверенности насчет Дэвида никак не связан с желанием вернуться к Тони?

— Абсолютно. — Лиза нисколько в этом не сомневалась. — Ты права, я слишком остро отреагировала, вот и все.

— Чего и следовало ожидать после такого двойного удара: Тони Соммервиль плюс сокращение. И нельзя забывать, что ты в муках вынашиваешь планы собственной свадьбы, что это всегда тяжело, особенно для человека, который так долго жил один. Откровенно говоря, если бы ты время от времени не впадала в панику или не начинала чудить, это было бы ненормально.

Улыбнувшись, Лиза спросила:

— Как думаешь, у Дэвида тоже такое бывает? Иногда он впадает в какой-то ступор, смотрит в никуда. Знаешь, меня беспокоит, о чем он может размышлять в такие моменты.

— Что бы это ни было, постарайся не забывать, что для него это тоже сложный период, учитывая, как ведет себя его дочь и сколько сил отнимает работа...

— Не говоря уже о смерти жены.

— И это тоже. Пожалуй, это даже в первую очередь. Но, как мы знаем, он не сомневается, что ему нужна другая, ведь именно он не хочет ждать.

— Но если закончится тем, что я встану между ним и Розалинд...

— Я же говорила, Дэвид разберется.

Лиза опять почувствовала, что оттаивает.

— Как глупо, — сказала она. — Зачем доводить себя до безумия, если на то нет никаких причин?

— Верно, но, как я уже говорила, ты не была бы нормальной, если бы этого не делала. А теперь, если пообещаешь, что не наломаешь дров и не будешь накручивать себя по пустякам, боюсь, мне придется тебя расцеловать и оставить. Мне нужно переделать кучу работы, а потом отвезти маму в Бат и попытаться найти ей там шляпу.

— Обещаю, — послушно ответила Лиза.

— Хорошо. Поговори с Дэвидом, как только сможешь, а я позвоню тебе завтра.

Повесив трубку, Лиза еще какое-то время стояла у телефона, не совсем понимая, что ей делать дальше. После обеда в ее графике зияла нехарактерная пустота, и это было нехорошо, учитывая, с кем она только что встречалась. Чтобы не позволить Тони Соммервилю пустить корни в ее мыслях, Лиза решила посвятить ближайшие пару часов общению со всеми редакторами, которых знала, и выяснить, не могут ли они предложить ей что-нибудь интересное.

Покончив с этим, она принялась отвечать на горы электронных писем, которые в последнее время сыпались от ее друзей. Почти всем хотелось узнать, как продвигаются свадебные приготовления, или поздравить Лизу, если новость дошла до них недавно, или предложить свою виллу, квартиру, а в одном случае даже яхту, если они с Дэвидом еще не решили, где провести медовый месяц. Щедрость друзей поражала воображение, и, понимая, что столько людей готово радушно принять Дэвида в свою жизнь из-за одного только теплого отношения к ней, Лиза совсем расчувствовалась.

«Забавно и отчасти грустно, — подумала Лиза, закрывая наконец ноутбук, — но ни в одном письме нет ни слова о Тони». Все ее друзья или, по крайней мере, большинство из них, знали его и, как ей казалось, любили не меньше, чем ее саму. С другой стороны, бестактно было бы спрашивать, общается ли она с Тони, или пересказывать какие-то новости о нем и при этом поздравлять ее с тем, что она «наконец-то встретила свою половинку», как говорилось в нескольких посланиях. Лиза только теперь поняла, что Тони они таковым никогда не считали. А может, и считали, когда они были вместе. Сама она довольно долго упорствовала в этом заблуждении. Тони сводил ее с ума до такой степени, что в те недели, когда она ушла от него, а он не выходил на связь, она всерьез подумывала со всем покончить. Сейчас казалось невероятным, что она смогла дойти до такого состояния, но тогда Лиза не видела ни малейшего смысла жить дальше. Зачем, если она больше не нужна самому яркому, интересному и просто романтичному мужчине, которого никто никогда не сможет превзойти? Даже непредсказуемость, которую Лиза в равной степени ненавидела и любила в нем, выделяла его на фоне остальных, не говоря уже о его несуразных «проектах» и жестах и совершенно неотразимой харизме. Тони мог заставить ее почувствовать себя самой красивой и желанной женщиной на свете, а в следующий миг — обманутой и никому не нужной.

Лизе невольно подумалось, что Дэвид вряд ли когда-нибудь запрыгнет с ней в самолет до Цюриха (из Гонконга!), просто чтобы покормить ее колбасками братвурст, которых ей ни с того ни с сего захотелось. Или доставит ее на вертолете в какой-нибудь затерянный уголок в глубине Австралийского континента, где он ищет опалы, просто потому, что соскучился по ней. Или засыплет ее лепестками роз из маленького самолета, который только что выиграл за карточным столом, пока она в образе «девочки в бикини» снималась на камеру на пляже одного из Багамских островов. По правде говоря, не имело никакого значения, станет ли Дэвид заниматься чем-нибудь подобным — да ей и не захочется от него такого, — но в те дни тяга Тони к необычному и сумасбродному, несомненно, была огромной частью ее жизни и секретом его притягательности.

Перечисляя таланты Тони, ни в коем случае нельзя было забывать о его неизменной и бесившей Лизу способности подводить ее. Однажды, к примеру, он позвонил из Мексики, извиняясь и объясняя, что никак не может прийти, при том что Лиза ждала его на важной торжественной церемонии в Турции и по-турецки говорил только он. А тот отвратительный случай, когда он бросил ее на произвол судьбы на острове в Южно-Китайском море и только на следующий день ее спас корабль индийского флота... Он регулярно забывал день ее рождения; почти никогда не звонил, если обещал позвонить, и вечно вкладывал ее деньги в предприятия, которые терпели крах. (Однако нужно сказать, что чаще он все-таки возвращал их, причем обычно удваивал или утраивал сумму, а иногда увеличивал ее даже в четыре и в пять раз.) Насколько Лиза знала, у Тони никогда не было нормальной работы, потому что таковой едва ли можно было назвать игру на бирже, в очко и всевозможные системы рулетки. В Вегасе они и познакомились, когда Лиза была молодой, впечатлительной и, вполне возможно, впервые после разрыва с Дэвидом готовой влюбиться. Вышло так, что в том же Вегасе она чуть не вышла за Тони замуж, но к тому времени они уже были вместе шесть или семь лет.

В тот день Тони выиграл огромные деньги и они вместе напились, поэтому идея закончить вечер женитьбой показалась им самой естественной и блестящей на свете. Они даже дошли до городской ратуши, чтобы получить разрешение на брак, но тут судьба решила оригинальным способом вырвать Лизу из когтей беды, толкнув ее под колеса «хаммера-лимузина».

К счастью, повреждения оказались неопасными для жизни, но достаточно серьезными, чтобы она провалялась в больнице больше недели. За это время Тони до такой степени достал ее неиссякаемым потоком сочувствия, что в конце концов она в приступе досады и жалости к себе велела ему оставить ее в покое и убраться. К великому изумлению Лизы, Тони так и поступил.

Потом она, конечно, простила его, как рано или поздно прощала всегда, главным образом потому, что он не оставлял ей другого выбора. Тони мог приготовить ужин, или обернуть романтическую записку вокруг зубной щетки, или, как случилось в один памятный день, не забыть позвонить ее маме, после того как Матильда напрасно переволновалась из-за визита в оптику. Тем или иным способом он всегда умел снова завоевать ее расположение, и какая бы счастливая жизнь ни предстояла ей с Дэвидом, она никогда не будет отрицать, каким особенным было время, проведенное с Тони.

А теперь, если верить его словам, он превратился в оседлого глостерширского джентльмена, пользующегося всеобщим уважением, с собственной недвижимостью и даже визитной карточкой с золотым обрезом. Забыв, куда ее положила, Лиза принялась обшаривать сумку и в конечно итоге обнаружила карточку в заднем кармане джинсов. Рассматривая визитку, она не могла сдержать улыбку, потому что та в самом деле выглядела достаточно солидно. Но в голове по-прежнему не укладывалось, во-первых, как Тони наткнулся на этот бизнес и, во-вторых, каким чудом он согласился на жизнь, которая должна казаться ему до скуки прозаичным существованием. Однако, зная его, Лиза могла предположить, что вся эта затея с домом, магазином и репутацией примерного гражданина была всего лишь прикрытием для чего-то темного или (как, безусловно, предпочел бы выразиться Тони) совершенного секретного, а вовсе не добросовестной попыткой остепениться и произвести на нее впечатление. Во всяком случае, Лиза на это надеялась, потому что ей искренне не хотелось причинять ему боль.

С одной стороны, ей хотелось порвать и выбросить карточку, но юная, наивно-романтичная Лиза, которая, оказывается, все еще жила в ней, решила с этим повременить. Нет, она вовсе не собиралась звонить Тони, но просто избавиться от его визитки было все равно что избавиться от него самого, а она, хотя и знала, что ему нет места в ее будущем, все-таки дорожила тем, что было между ними в прошлом. Поэтому, в память о чудесных и ярких мгновениях, которые подарил ей Тони, Лиза решила заткнуть его карточку в задний карман кошелька, где она, безусловно, затрется и забудется со временем, как фотография Катрины, которую носил у себя в кошельке Дэвид.

 

 

Около полуночи, когда Дэвид вернулся домой, усталый и взъерошенный, Лиза успешно допивала бутылку вина и благодаря долгой беседе с Бренданом, который тоже оказался без работы, крайне остро переживала неожиданный поворот в своей карьере. Когда-то завершение старой эры воодушевило бы ее, но теперь она быстро приближалась к сорока, а целый балаган новых ярких талантов вдвое моложе ее танцевал, жонглировал, кувыркался и что только ни вытворял в ожидании выхода на сцену, и трудно было представить, что Лиза кому-то понадобится.

Она попыталась разговорить Дэвида о его вечере, но вскоре он уже подавал ей платки и выслушивал страхи о том, что ее затопчут и отправят на пенсию. Потом все плавно перешло к сомнениям, стоит ли ей выходить замуж и становиться женой депутата и что она, наверное, не справится с тем, чего он, безусловно, от нее ожидает. Лиза решила не упоминать о Тони, потому что в этом не было никакого смысла, ибо для нее он просто человек из прошлого, точно так же, как Катрина для Дэвида.

В конечном итоге, вместо того чтобы принять встревоженный или даже обиженный вид, как ожидала Лиза, Дэвид как будто повеселел.

— Милая, — проговорил он, сжимая в ладонях ее руки, — неужели ты в самом деле думаешь, будто я не понимаю, как важна для тебя твоя индивидуальность и независимость? И потом, я не вижу никаких причин, чтобы в твоей жизни что-то ломалось.

В первую секунду Лиза переваривала услышанное, а во вторую в ней уже начала поднимать голову вездесущая подозрительность.

— Прости, — сказала она, — но если ты хочешь предложить мне работу или какую-то сумму на содержание...

— Разве я посмел бы? — со смехом оборвал ее Дэвид. — Нет, я всего лишь хочу напомнить тебе, как несколько месяцев назад ты загорелась идеей написать книгу. Только и разговоров было, что об издателях и агентах, которых ты знаешь, и куда ты хочешь поехать, чтобы собрать материал. Мне эта идея показалась очень достойной и воодушевляющей. И, с моей точки зрения, у тебя по-прежнему есть все возможности ее осуществить. Выходное пособие поможет тебе попутешествовать и увековечить свое «я» на обложке бестселлера номер один.

Лиза удивленно заморгала, открыла рот, чтобы что-то сказать, и снова закрыла его. В конце концов она проговорила:

— Вообще-то, я не уверена, что это хорошая идея.

— Ты знаешь, что идея отличная, — поправил ее Дэвид. — Требуется только твое время, целеустремленность и...

— Чудо? — перебила Лиза, расплываясь в улыбке.

Дэвид рассмеялся.

— Я собирался сказать об удачном месте для работы, но чудо тоже пригодится. — Он провел пальцами по щеке Лизы, и его взгляд стал еще нежнее. — Я пришел в твою жизнь не для того, чтобы ею управлять, — ласково проговорил он. — Я здесь, чтобы попытаться сделать ее такой же полнокровной и яркой, какой ты делаешь мою.

— О боже. — Лиза обхватила ладонями его щеки. — Как мне могло прийти в голову, что я не хочу выходить за тебя замуж? Ты самый замечательный человек на свете, а все остальное вздор и чепуха. Главное, чтобы мы были вместе.

Дэвид иронично поднял брови.

— Капельку опрометчиво, малышка, — сказал он. — Ведь я припомню эти слова, когда ты в следующий раз скажешь, что сомневаешься во мне.

— Этого не будет, — уверенно сказала Лиза. — Только ты тоже во мне не сомневайся, ладно? Обещаешь?

— Обещаю, — сказал Дэвид, целуя Лизу, но, вместо того чтобы обнять, как обычно бывало, мягко отстранил ее и пошел набирать себе ванну.

После такого вечера, как у него сегодня, ему было не до занятий любовью.