У Майлза было такое чувство, будто его оглушили. Хотя это был тот самый страх, которому он не хотел давать имя, худшее из возможных объяснений ненормального поведения Дэвида, услышав об этом сейчас, узнав, что это реальность, он не мог прийти в себя. Ему хотелось бушевать и кричать в знак протеста, врезать кому-нибудь, засадить судьбе по яйцам, взвыть от отчаяния. Дэвид был не просто его шефом и наставником — он был другом, сторонником, железобетонным пропуском на вершину. Он не мог лишиться его сейчас и уж точно не из-за гадкой, омерзительной болезни, которая не имела права вообще никого поражать, а тем более людей с таким мощным, достойным и востребованным умом, как у Дэвида.

— Мне жаль, — слабо проговорил он, когда Дэвид вложил ему в руку бокал. Подняв голову и увидев печаль в глазах Дэвида, Майлз почувствовал, что почти не в силах это вынести. — Мне очень, очень жаль, — пролепетал он. — Я боялся... Это... — Он вздохнул и попытался собраться с мыслями. — Вы уверены? — каркающим голосом спросил он. — Ошибки быть не может?

— Уверен, — сказал Дэвид, присаживаясь со своей выпивкой.

Они были в его с Лизой лондонской квартире, но хозяйки нигде не было видно, поэтому Майлзу оставалось только гадать, как она восприняла новость.

— Вашей... вашей жене, наверное, очень тяжело, — проговорил он.

— Да, пожалуй, — согласился Дэвид. Его улыбку омрачила мимолетная тень горечи, но в тоне на нее не было ни намека, когда он сказал: — Она почти не говорит об этом. Жаль, конечно, но, может быть, теперь она считает, что разговаривать со мной — пустая трата времени: я все равно забуду, так какой в этом смысл?

Майлз недоуменно на него посмотрел.

— Не могу поверить, что она так думает, — возразил он.

Дэвид вздохнул.

— Да, я уверен, что ты прав, и жалость к себе не заслуживает одобрения, поэтому давай попробуем забыть, что я это говорил. — Он иронично повел бровью. — Вероятно, мне будет легче с этим справиться, чем тебе, — пошутил он.

Даже если бы это было смешно, Майлз понимал, что никогда в жизни не смог бы рассмеяться.

— Где она? — спросил он. — Я думал, сегодня вечером вы оба будете здесь.

— Мы так и собирались, но у нее был трудный день. Ее сестра улетела в... Гонконг сегодня днем, и Лиза по этому поводу очень переживает. Она сказала, что пройдется по магазинам, но я надеюсь, что она заскочит к кому-нибудь из подруг.

Майлз кивнул.

— И что теперь? — спросил он. — Вы продолжите?.. То есть, вам... — Нормально ли задавать такие вопросы? — ...известно, как долго вы еще сможете работать?

— Нет, пока нет.

Хотя выражение лица у Дэвида сделалось непроницаемым, Майлзу нетрудно было представить, каким разъяренным и беспомощным должен чувствовать себя шеф, зная, что все его мечты и амбиции гаснут, как свечи. Каково видеть, что все двери захлопываются перед тобой, прежде чем ты успеваешь к ним подойти? Знать, что для всех остальных жизнь будет и дальше течь своим чередом, тогда как тебе остается одна дорога — вниз по спирали, до самого конца...

Посмотрев на Майлза, Дэвид как будто смягчился.

— Надеюсь, ты понимаешь, что... В общем, это... Такой одаренный и опытный человек... — Дэвид стиснул кулак от досады. — Я уже сейчас могу назвать нескольких министров, которые будут драться за тебя, как только узнают, что ты... ну, ты понимаешь...

Майлз не мог найти слов. Что тут скажешь? С его точки зрения, всем остальным было ой как далеко до непринужденного политического стиля Дэвида, до его способности молниеносно оценивать ситуацию. Хотя приходилось признать, что он уже давно не наблюдал этих качеств шефа во всем блеске. У Майлза внезапно возникло ощущение, что в его жизни угас свет. Теперь он не знал, что ему делать и куда идти.

— Надо подумать, как быть с моим уходом, — проговорил Дэвид, поглядывая в блокнот, который только что открыл. — Должен признаться, я не жду этого с нетерпением. Если бы я мог просто исчезнуть, лишь бы не мучить любимых людей... Нет, неправда, себя мне тоже не хочется мучить. И тебя. Думаешь, ты справишься? Может, тебе лучше выйти из игры прямо сейчас, пока... — Его голос оборвался под напором эмоций, и он закрыл глаза руками. — Прости, — отрывисто сказал он.

— Я останусь с вами, Дэвид, до тех пор, пока буду вам нужен, — проговорил Майлз дрожащим голосом.

Дэвид шумно сглотнул и кивнул.

— Надеюсь, ты понимаешь, что без тебя я никогда не дотянул бы до той ступени, которую занимаю сейчас, — сказал он. — Разумеется, ты знаешь это, но я хочу, чтобы ты понимал, что я тоже знаю. Ты был мне как сын, Майлз. Мне очень повезло, что ты возглавлял мою команду. Я смущаю тебя?

— Нет... да, — ответил Майлз, — но это взаимно и еще далеко не окончено.

При этих словах Дэвид опустил глаза.

— Разве? — тихо проговорил он. — Кто знает? — Потом окрепшим голосом сказал: — Возвращаясь к моему уходу: первым номером нашей программы, очевидно, должен стать Тед Эстли, председатель партии, и необходимо принять решение, на какую дату лучше всего назначить дополнительные выборы.

Он читает вслух? Или просто говорит таким тоном? Потом до сознания дошла фраза «дополнительные выборы». Майлз понимал, что должен держаться лучше, но ему было трудно справиться с собой, когда перед глазами рассыпался калейдоскоп событий, которыми аукнется ужасный диагноз Дэвида.

Осознав, что шеф замолчал, Майлз поднял глаза и поймал на себе взгляд Дэвида, полный привычного насмешливого любопытства. Это было таким знакомым и обнадеживающим, что Майлз чуть не вздохнул с облегчением. Все это не по-настоящему. Это тщательно подготовленный розыгрыш, правда, совсем не смешной...

— Как ты к этому отнесешься? — спросил Дэвид.

— Простите... Я прослушал, что вы сказали. Что-то... — Майлз прочистил горло. — Что-то по поводу дополнительных выборов?

— Я спросил, не хочешь ли ты выдвинуть свою кандидатуру, — повторил Дэвид.

Майлз оцепенел, ему показалось, что мир накренился и пошел ко дну.

— Разумеется, я тебя всецело поддержу, — продолжал Дэвид, — и от шишек нашей партии тоже, думаю, не последует особых возражений.

Чувствуя глубоко в себе какое-то отдаленное шевеление, Майлз проговорил:

— Но еще не время, чтобы... То есть да, возможно, в какой-то момент в будущем...

— Всем нам приходится менять планы, когда обстоятельства вносят свои коррективы, — напомнил ему Дэвид, — и мне кажется, что из тебя получится отличный депутат. Честно говоря, я не удивлюсь, если наши ряды начнут резко пополняться, зная твой профессионализм и... м-м-м... да... — Он опять заглянул в блокнот. — У нас есть парочка очень хороших... Я не... Это...

Дэвид перевел взгляд в сторону двери, как будто ждал, что она откроется.

— С вами все в порядке? — спросил Майлз, чувствуя, как у него холодеет сердце. Неужели сейчас происходит один из тех мини-ударов, о которых говорил Дэвид? Если так, что ему делать?

Дэвид рассеянно кивнул. Потом, как будто заметив у себя в руках блокнот, снова посмотрел в него. Но что бы там ни было записано, Дэвиду, как видно, это больше не помогало.

Майлз не знал, что сказать. Придя сюда этим вечером, он меньше всего ожидал оказаться в подобной ситуации. На самом деле он приготовился всего лишь к предварительному обсуждению программы действий в ближайшие несколько недель работы парламента.

— Может быть, я позвоню Лизе? — предложил он.

У Дэвида был озадаченный вид.

— Нет, сегодня уехала ее сестра, — сказал он, как будто это могло быть ответом. — Ей нужно побыть одной. Выпьешь еще? Себе я, пожалуй, налью.

Майлз подумал, что ему тоже не помешает.

Несколько минут спустя на столике перед ними стояли два огромных бокала со скотчем и Майлз наблюдал, как Дэвид возится со своим айфоном.

— Я веду записи, — сказал Дэвид, показывая телефон, чтобы Майлз их увидел. — Так я подстраховываюсь, чтобы ничего не упустить. Завел себе такую привычку. Знаешь, это рекомендуется людям со слабоумием.

В его голосе опять послышалась горечь, настолько же мимолетная, насколько понятная.

Майлз сказал:

— Могу я спросить?.. Вам назначили какие-нибудь медикаменты?

Дэвид кивнул.

— Да, но лекарства от моей болезни не существует. Полагаю, тебе это известно, не так ли?

Дэвид перевел взгляд на экран, а у Майлза сердце заколотилось от ужаса.

— Да, — тихо ответил он. — У моей бабушки болезнь Альцгеймера.

Дэвид поднял голову, удивленный и смущенный.

— Ты говорил мне об этом раньше? — спросил он.

Майлз покачал головой.

— Бог ты мой! Мне очень жаль это слышать. Где она?

— В доме престарелых, недалеко от моих родителей. Они навещают ее пару раз в месяц. Только она их не узнает.

— Дом престарелых... — повторил Дэвид. Потом, записав что-то в блокноте, сказал: — Начнем составлять план, как нам действовать дальше?

Более чем через час Лиза вернулась домой и застала их за разработкой «стратегии высвобождения», как они это называли, причем Дэвид выглядел изрядно подшофе.

— Добрый вечер, Майлз, — сказала она, когда тот неловко вскочил на ноги. — Как поживаете?

Майлз думал о том, что она выглядит измученной, и жалел, что ничем не может ей помочь.

— Хорошо, спасибо, — отозвался он, — но, конечно, очень расстроен новостью.

Лиза кивнула и, чмокнув Дэвида в макушку, сказала:

— Думаю, тебе на сегодня хватит, милый. Пора принять душ и подумать об ужине.

— Но у нас работа в самом разгаре, — возразил Дэвид.

— Ничего страшного, я могу вернуться завтра, — заверил его Майлз.

— Почему бы тебе не остаться на ужин? — пригласил Дэвид.

Майлз посмотрел на Лизу, но та ничем не намекнула, нравится ли ей эта идея, поэтому он сказал:

— Спасибо, но у меня уже есть планы.

— Вы на такси поедете? — спросила Лиза. Потом, не дожидаясь ответа, добавила: — Я спущусь с вами.

Как только они вышли на улицу, Майлз сказал:

— Мне так жаль, что это происходит.

Ее улыбка казалась холодной.

— Он предлагал вам выдвигаться на дополнительных выборах? — спросила она.

-Да.

— Хорошо. И что вы об этом думаете?

— Я, конечно, польщен, но занимать место Дэвида...

— Мы вас поддержим.

— Спасибо, но... — Он был постыдно близок к слезам. — Мне сейчас трудно об этом говорить, — признался молодой человек.

При этих словах Лиза как будто растерялась и понурила голову.

Сопротивляясь желанию взять ее за руку, Майлз проговорил:

— Простите. Отъезд сестры, вероятно, пришелся как нельзя не вовремя. Она знает о Дэвиде? Да, конечно...

— Нет, не знает. Я скажу ей, когда они поживут там какое-то время. Ей было бы слишком тяжело уезжать, если бы я сказала об этом сейчас.

Он шумно сглотнул, подбирая слова.

— Вы выглядите... очень одинокой, — проговорился он и тут же почувствовал, что щеки начинает заливать краска. — Простите, это было неуместно. Я...

— Все в порядке, — сказала она и вымученно улыбнулась. — Я просто устала, но я не одинока. — Потом, вздохнув, проговорила: — Пожалуй, пора вас отпускать. Я просто хотела убедиться, что он не забыл, о чем хотел с вами поговорить. А еще попросить, если вам не трудно, держать все это при себе, пока мы не будем готовы предать новость огласке.

— Разумеется, — уверил ее Майлз. — Не сомневайтесь, я не подведу вас. Как и вы, я в первую очередь забочусь об интересах Дэвида.

По-видимому, тронутая этими словами, Лиза коснулась рукой его щеки и сказала:

— Не знаю, о многом ли вы догадывались, прежде чем он сказал вам, но в любом случае для вас это стало ударом, верно? Я знаю, как тепло вы к нему относитесь.

Со сдавленным горлом Майлз накрыл ее руки своими.

— Мы сделаем для него все, что в наших силах, — тихо проговорил он.

Лиза опять заставила себя улыбнуться.

— Да, — сказала она. — В Лондоне он будет в ваших руках. Меня это обнадеживает.

Майлз с чувством проговорил:

— И я его не подведу. Обещаю. И вас. Если вам что-нибудь понадобится, если захочется поговорить или вы решите, что я могу чем-то помочь, просто поднимите трубку.

— Спасибо, — хрипло прошептала Лиза. — Вы очень добры.

Она повернулась посмотреть на окна, но Дэвида не было видно.

— Мне нужно подниматься, — сказала она, — он поймет, что мы разговаривали о нем, и захочет, чтобы я все ему рассказала.

Жалея, что не может потянуть ее за руку и заключить в объятия, Майлз тоже посмотрел на окна и сказал:

— То, что я вам говорил, было сказано не просто из вежливости. Если вам нужен друг... знаю, у вас их, наверное, десятки, но я почту за честь сделаться одним из них.

С улыбкой, которая на этот раз казалась более искренней, Лиза повернулась к нему и сказала:

— Очень мило с вашей стороны, спасибо. Честно говоря... Надеюсь, мои слова вас не обидят, но я думаю, что сейчас помощь больше нужна Розалинд, а не мне.

Хотя Майлз надеялся вовсе не на такой ответ, сомневаться в сказанном не приходилось.

— Я позвоню ей, — пообещал он.

Лиза начала отворачиваться, но Майлз не выпустил ее руки.

— Еще одно, последнее, пока вы еще здесь, — сказал он.

Лиза обернулась, и Майлз понял: где бы ни витали ее мысли, они были уже не с ним. Осознав, что чуть не свалял дурака, он отпустил ее.

— Ничего, — сказал он и, проследив, как она скрылась за парадной дверью, отправился искать такси.

Лизе сейчас в самом деле незачем слышать, что враги Дэвида опять принялись за работу, пытаясь дискредитировать его, и с этой целью опять используют ее. Тот факт, что они откопали из прошлого какую-то женщину, заявлявшую, что Лиза якобы украла у нее мужа, должен был, как сообщили Майлзу, занять первую полосу одного из воскресных таблоидов на этой неделе.

«Этому не бывать», — решил Майлз. Он лично позаботится, чтобы этого не случилось. Вынув мобильный, он соединился с одним из своих источников.

— Скажите редактору, — проговорил он, — если он уберет статью, чуть позднее я дам ему гораздо более ценный эксклюзив, — и, дав отбой, зашагал дальше, чувствуя себя очень неловко, оттого что воспользовался состоянием здоровья Дэвида, чтобы попытаться защитить его и его жену, но что еще ему оставалось делать?

Чуть больше недели спустя Дэвид распахнул дверь в кабинет Лизы со словами:

— Надевай пальто, я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Оторвавшись от электронного письма, которое она писала Эми, Лиза спросила:

— Куда?

— Увидишь, — загадочно ответил он и, ослепив ее одной из своих самых лукавых улыбок, вышел готовить машину.

К радости Лизы, за исключением нескольких моментов рассеянности и яростной перепалки с агентом по телефонным продажам, случившейся за день до этого, Дэвид в последнее время пребывал в очень хорошем настроении. Из этого она сделала вывод, что в его мозгу пока не происходит губительных инсультов и, по крайней мере, какое-то время он будет похож на себя прежнего. Даже визит наблюдающей медсестры два дня назад как будто не расстроил Дэвида. Скорее наоборот, сияющая улыбками медсестра, которую переполняла радость, что она скоро станет матерью, как будто подняла ему настроение. Лиза в тот день вздохнула с облегчением, потому что не ждала от такого ужасного напоминания ничего хорошего и боялась, что после него Дэвид впадет в депрессию. Со своей стороны, Лизе трудно было выбросить этот визит из головы, в особенности то, как отвратительно они с Дэвидом себя вели. Во всем были виноваты кофейные посиделки для слабоумных, о которых упомянула медсестра. Лиза сразу почувствовала, что Дэвид вот-вот рассмеется, а когда он все-таки не выдержал, она тоже не смогла ничего с собой поделать и расхохоталась.

Как ни поразительно, Джеки, медсестра, ничуть не смутилась. Более того, она с готовностью похихикала вместе с ними и сказала:

— Да, на этих ежемесячных собраниях бывает очень весело, вот увидите.

К этому времени Лиза и Дэвид уже безостановочно рыдали от хохота и Джеки жизнерадостно перекатывалась по комнате вместе с ними.

— Посмеяться и поболтать с другими — бесценный источник поддержки и утешения, — продолжала она, смеясь. — У всех, кто туда приходит, большой опыт как раз в тех вопросах, с которыми рано или поздно вам тоже придется столкнуться. Они объяснят, как справляются, и подскажут способы, как лучше всего отвлечь кого-то, кто шагает из угла в угол, или бредит, или пытается высказаться без особого успеха. Важно знать, — тараторила она, по-прежнему нисколько не смущаясь их детским весельем, — как создать для мужа тихую гавань, потому что иногда он будет чувствоваться себя потерянным и неуверенным и не сможет объяснить почему.

Лиза посмотрела на Дэвида, но тот подмигнул ей, и она снова прыснула со смеху.

— Людям в кафе уже приходилось решать множество таких проблем, о которых вы даже не думаете сейчас или не хотите думать, — щебетала Джеки в той же непостижимой уморительной манере, — и я бы вас в этом не винила. Вы правильно делаете, что наслаждаетесь временем, которое можете проводить вместе, особенно когда Дэвид так здраво рассуждает и оценивает свое положение. Но в то же время не следует забывать о мерах, которые необходимо предпринять. К примеру, вы уже связывались с DVLA?

— Я им написала, — ответила Лиза.

— А как насчет юриста, который мог бы составить доверенность и «завещание о жизни»? Доктор Мэннинг, наверное, говорила об этом, да?

Поскольку Дэвид, видимо, перестал слушать, Лиза сказала:

— Да, мы договорились о встрече, так что все под контролем.

Затем Джеки сообщила им о своих будущих визитах и как часто они будут происходить и настоятельно посоветовала обращаться к терапевту, если их встревожит или озадачит новый поворот событий. Напоследок она бойко прорекламировала всевозможные группы поддержки и сайты, которые могут оказаться им полезными. Дэвид к тому времени перестал находить все это смешным и был явно сыт информацией по горло.

Однако хорошее настроение вернулось к нему почти мгновенно, и теперь, по-видимому, окрыленный своей секретной миссией, он свернул на дорогу, ведущую вниз, в глубь округа, вместо того чтобы направиться к городу, как ожидала Лиза.

— Мне все-таки хотелось бы узнать, куда мы едем, — сказала она, когда они промчались мимо поселков и выехали в поле.

— Хочу познакомить тебя кое с кем из моих друзей, — ответил Дэвид. — Вообще-то, мы с ними всего пару раз встречались, но я думаю, тебе тоже полезно будет их узнать.

Заподозрив, что происходит, Лиза похолодела и повернулась к мужу.

— Дэвид, я не думаю, что это хорошая идея, — мрачно проговорила она.

— Но ты не знаешь, куда мы едем.

— Думаю, знаю. Ты везешь меня в «Бернхэм Даун», верно?

Пораженный, Дэвид бросил на нее быстрый взгляд.

— Да, — подтвердил он. — Не знал, что ты слышала о нем.

Лиза не стала говорить, что читала в Интернете почти обо всех домах престарелых в округе.

— Думаю, тебе лучше повернуть обратно, — только и сказала она.

— Ни в коем случае. Я хочу, чтобы ты своими глазами увидела, во что превращает человека слабоумие.

— Дэвид, с людьми так нельзя. Они не животные в зоопарке, на которых можно глазеть, как будто они этого не понимают.

— Мы не будем глазеть, — исправил он, — мы заедем в гости. И вся соль в том, что большинство из них как раз этого не понимает. Их больше нет, Лиза. И никто не скажет нам, куда они ушли. Мы знаем одно: они уже не те, кем были когда-то...

— Дэвид, пожалуйста, поверни обратно, — сказала Лиза, начиная расстраиваться.

— Не получится. Я уже предупредил, что мы приедем, и не могу их подвести.

Осознав, что победить не удастся, Лиза отвернулась и стала смотреть из окна на проплывающие мимо поля. Она понимала, зачем Дэвид хочет это сделать, но тем не менее отчаянно надеялась, что этого не произойдет. Когда «Бернхэм Даун» наконец показался на горизонте, она поймала себя на том, что ищет, чем бы отгородиться от самой мысли, что это вот-вот станет реальностью.

— Ты помнишь, как зовут смотрительницу? — спросила она, когда они подъехали к воротам.

Дэвид нахмурился.

— Нет, но я уверен, что записал в блокноте.

Взяв книжечку, Лиза пролистала ее до заметок о текущем дне, и, хотя ее слегка озадачило то, что там было написано, слова «смотрительница Салли Гослинг» были выведены достаточно четко, так что ответ, к счастью, нашелся.

— Она знает о тебе? — спросила Лиза, возвращая блокнот в его портфель-папку.

— М-м-м, не думаю.

— То есть ты не помнишь, говорил ей или нет?

— Скорее всего, нет, потому что мы решили пока никому не рассказывать. Так ведь?

Поскольку вопрос прозвучал довольно искренне, Лиза сказала:

— Да, пока да.

Но после вчерашнего разговора с Майлзом, когда тот рассказал о сделке, которую заключил с одним из таблоидов, чтобы информация о ней не попала на первую полосу, Лиза понимала, что рано или поздно какой-нибудь пронырливый писака обо всем догадается сам.

«Решаем проблемы по мере их поступления», — напомнила себе Лиза, когда они остановились перед старым, величественно раскинувшимся зданием с высоченными готическими окнами и переливающимся красновато-коричневым фасадом. Сад был великолепно ухожен и пестрел аллеями, скамеечками и впечатляющими примерами фигурной стрижки деревьев в форме животных. Дэвид хочет, чтобы она перевезла его сюда, когда не в силах будет справляться?

— Прежде чем входить, — сказал он, открывая перед Лизой двери, — ты же знаешь причину, по которой мы это делаем, не так ли? Я хочу, чтобы ты в полной мере осознавала, какой дорогой мы идем и где она закончится.

— Я уже осознаю, — ответила она, заметив в одном из окон нижнего этажа оживленное лицо наблюдавшей за ними старушки и улыбнувшись ей. Тронутая тем, как обрадовалась пожилая леди, она снова улыбнулась и помахала рукой.

Не успели они постучать в парадную дверь, как та распахнулась, из дома пахнуло теплым воздухом и на пороге появилась худенькая розовощекая женщина с веселым пучком кудряшек на макушке и заразительной улыбкой.

— Дэвид, как я рада вас видеть! — воскликнула она. — Входите, входите. А вы, наверное, Лиза. Ничего, что я вас так называю? Я Салли, одна из смотрительниц. Всем не терпится с вами познакомиться. Такое событие — наш депутат приехал в гости с молодой женой!

Маленькая, тоненькая Салли Гослинг источала столько добродушия, что Лиза не могла не полюбить ее с первого взгляда. Она явно была из тех, кто обожает свою работу, и уже одно это делало ее особенной, не говоря уже о приятном лице в форме сердечка и добрых голубых глазах, которые наверняка могли заставить самых неуверенных подопечных почувствовать, что их ценят и надежно оберегают.

— Мы устроили чаепитие в гостиной, — сказала Салли, ведя их по коридору, на ярко раскрашенных стенах которого портреты, по всей вероятности, бывших и теперешних жильцов отлично уживались с фотографиями королевы и ее родственников. — Терри примет у вас пальто, — продолжала смотрительница. — Где она? Ах, вот ты где, дорогая. Гости прибыли, так что можешь поухаживать за ними, только не забудь повесить пальто под лестницей, ладно? Помнишь, как в прошлый раз ты вынесла их на улицу и мы бог знает сколько времени не могли их найти.

Скрюченная подагрой, вся изрытая морщинами и, вероятно, перешагнувшая отметку девяносто, Терри буквально выхватила у них из рук пальто и скомкала их, как старые тряпки.

— Вы уж простите, — шепнула Салли. — Хотите верьте, хотите нет, но она закатила бы жуткий скандал, если бы я не позволила ей этого сделать. Она тридцать с лишним лет принимала у людей верхнюю одежду в «Савойе». Впечатляет, правда?

— Оставить ей чаевые, когда будем уходить? — спросил Дэвид, и Лизе захотелось рассмеяться при виде того, как Терри швырнула их пальто под лестницу и повернула назад.

— О, уверена, она не откажется от пятидесяти пенсов, — ответила Салли и хихикнула, перехватив улыбку Лизы. — Кто-нибудь из персонала повесит их, когда она не будет видеть. Итак, — сказала она, поворачивая в комнату, где собрались остальные постояльцы и несколько человек, которые пришли их навестить. — У нас тут, в основном, девичья компания. А точнее, двенадцать дам и всего три кавалера, но Гарольд сегодня плохо себя чувствует, поэтому остался наверху, у себя в комнате. Зато к нам, как видите, присоединились Кристофер и Боб, а дальше по кругу Грейси с дочкой Жаклин, Анита, Норма, Сара, Айви и Беата. И, конечно же, Лиззи, которая принесла маленького Оливера познакомиться с дедушкой Бобби. Сколько нашему Оливеру, Лиззи? Шесть недель?

— Да, — подтвердила Лиззи и, слегка покраснев, улыбнулась крошечному, спящему в одеяле, сыну.

— Остальные девочки либо гуляют с родственниками, либо на процедурах, — продолжала Салли. — Да, как видите, у всех нас есть бейджики, чтобы вам легче было запомнить наши имена. Это Сара придумала.

Когда Лиза посмотрела на Сару, у нее сжалось сердце. Старушка сидела в кресле, завалившись на бок, сцепив перед собой руки, почти как звериные лапы, и блуждала по комнате отсутствующим взглядом. Слабо верилось, что она способна выдать хоть какую-то мысль, а тем более стоящую идею. Слышала ли она, что сказала Салли? Способна ли была порадоваться похвале?

Когда всех друг другу представили и принесли чай и торт, Лиза и Дэвид разделились, чтобы подойти и поговорить с каждым по очереди. Лиза начала с Сары. Пододвинув к старушке стул и ласково коснувшись ее руки, она сказала:

— Привет, я Лиза. Очень рада с вами познакомиться, Сара.

Зрачки Сары передвинулись во внутренние углы глазниц. Она забыла, как ими управлять?

— Я вижу у вас на пальце обручальное кольцо, — проговорила Лиза, которой уже сейчас было трудно сдерживать эмоции. — Я совсем недавно вышла замуж. Чудесный был день. У вас, наверное, тоже, когда вы выходили замуж? У вас были подружки невесты? У меня была одна, моя племянница Рокси, она недавно поступила в Оксфорд. Мы ею очень гордимся.

Продолжая смотреть в отсутствующие бледно-голубые глаза, Лиза ощутила непреодолимое желание крепко обнять старушку.

— Вероятно, вы удивитесь, услышав, что ей всего шестьдесят восемь, — проговорила Салли, подходя к ним.

Лиза была потрясена до глубины души. Она никогда бы не сказала этого вслух, боясь, что Сара все-таки услышит, но старушка выглядела как минимум на девяносто.

— Вот вам и раннее слабоумие, — с грустью пробормотала Салли. — Если показать вам фотографии, какой она была десять, даже пять лет назад, вы бы не поверили, что это одна и та же женщина.

Лизе стало тяжело дышать.

— У нее... — Она попробовала снова: — У нее есть родственники?

— Да, конечно. Муж приезжает каждое воскресенье попить с ней чаю, и сын время от времени заглядывает, когда бывает в наших краях. Они навещали ее чаще, когда Сара помнила, кто они такие... Возможно, и до сих пор не забыла, но общаться больше не может, а это очень расстраивает ее близких.

«Все равно, — подумала Лиза, — как они могли оставить ее здесь в одиночестве ждать смерти?»

— Пойдемте поздороваемся с Беатой, — сказала Салли. — Она очень ждала встречи с вами.

Поднявшись на ноги, Лиза наклонилась и ласково поцеловала Сару в щеку, потом задержалась, чтобы взглянуть на Дэвида, который, по всей видимости, флиртовал с Нормой и Айви. Очень трогательно было наблюдать, как две леди такого почтенного возраста с детским восторгом хихикают и подталкивают друг друга локтями.

— Дочка никогда не приходит меня навещать, — взвыл кто-то у Лизы за спиной.

Оглянувшись, она увидела Аниту, сидевшую с другой, более молодой женщиной, появление которой Лиза, вероятно, пропустила.

— Мам, я здесь, — сказала женщина.

— Где моя дочка? — хныкала Анита. — Она говорила, что придет.

— Ах, мама, ты опять за свое. Давай лучше выпьем чаю и ты расскажешь мне, о чем вы говорили с нашим депутатом, когда я пришла. Правда мило, что он привел познакомить с вами свою молодую жену?

Чувствуя, что ее снова начинают переполнять эмоции, Лиза подошла следом за Салли к креслу, в котором, держа в руках чашку чая, сидела Беата. Когда Салли заговорила с ней, та рассеянно улыбнулась.

— Привет, Беата, — сказала Лиза. — Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

— Нет-нет, что вы, — заверила ее Беата. — Вы очень хорошенькая. Когда-то я тоже была такая и сейчас делаю все возможное, чтобы держать себя в форме. Я всегда говорю, что женщину не должны видеть без макияжа.

Поскольку ввалившийся рот Беаты напоминал зияющую ярко-красную рану между бесцветными щеками, не приходилось сомневаться в ее любви к помаде, а также к теням для глаз, глядя на полосы цвета электрик на ее истонченных веках.

— Стареть не очень-то весело, — продолжала болтушка, обращаясь к Лизе, — но мне повезло. Здесь за мной так хорошо ухаживают. Никаких забот. Она ангел, наша Салли, правда, дорогая?

Салли состроила гримасу.

— Парочка крыльев мне бы точно не помешала, — отшутилась она.

— Я тут уже почти десять лет, — тарахтела Беата, — но скоро буду уходить. — Она бросила взгляд на часы. — Мама уже едет меня забирать.

На лице Лизы не отразилось ничего, кроме ласковой заботы, когда старушка опять посмотрела на свои наручные часы. Вероятность, что мать Беаты еще жива, наверняка была меньше нуля.

Когда Лиза начала подниматься, Беата вдруг ахнула:

— О боже, я очень плохо себя чувствую, Салли. Вполне возможно, что я умираю.

— Бедняжка, — проговорила Салли, похлопывая ее по руке. — Очень жаль, но не могла бы ты подождать, пока мы допьем чай, дорогая?

— Ах, конечно, конечно, я подожду, — заверила ее Беата.

Не зная, смеяться ей или плакать, Лиза сказала:

— Не хотите ли еще торта?

— Нет, что вы! Мне нужно следить за фигурой. — Потом, лукаво блеснув глазами, добавила: — Эх, была не была! В конце концов, у меня сегодня день рождения.

— В самом деле? — спросила Лиза, подозревая, что это не так. — Тогда поздравляю вас с днем рождения.

Беата просияла.

— Как мило, как мило, — проворковала она. — Мама с минуты на минуту приедет и заберет меня.

Оставив Беату жадно доедать третий кусок торта в ожидании мамы, Лиза подошла к Дэвиду, который уговаривал Боба поднять голову и посмотреть на внука.

— Смотри, папа, это Оливер, — говорила Лиззи. — Он проснулся. Слышишь, как он сопит? Папа?

Боб продолжал сидеть понурив голову, почти касаясь подбородком груди.

— Помочь тебе, дружище? — предложил Дэвид и, осторожно обхватив голову Боба руками, приподнял ее так, чтобы он мог видеть ребенка. Хотя глаза Боба были открыты, веки нависали очень низко, а взгляд был направлен куда-то в сторону.

Подвинувшись так, чтобы попасть в его поле зрения, Лиззи сказала:

— Вот он, папа. Видишь его? Он чудесный, правда? Дафни прыгает от радости, что у нее теперь есть младший братик. Я же говорила, что на этот раз будет мальчик, помнишь? Мы назвали его Оливером Робертом, в твою честь, только ты Роберт Оливер. Тебе это нравится, папа?

Боб никак не реагировал, но потом по его щеке потекла одна-единственная капелька и Лизе пришлось отвернуться, чтобы скрыть собственные слезы, внезапно прихлынувшие к глазам. Что он знал? Много ли понял?

Так они провели больше часа: разговаривали с каждым из стариков или просто сидели рядом с теми, кто не мог отвечать, пока некоторые из них не начали дремать. Душевно распрощавшись, Лиза и Дэвид потихоньку вышли из дома и забрались в машину.

Какое-то время они просто сидели и смотрели на сад, слишком потрясенные, чтобы говорить.

Первым нарушил молчание Дэвид.

— Я и раньше уходил отсюда под впечатлением, — сказал он. — А сегодня... Одним словом, сегодняшний визит был, мягко говоря, весьма отрезвляющим.

Лиза кивнула. У нее до сих пор стоял ком в горле, а на сердце стало так тяжело от жалости и страха, что ей было трудно дышать.

— Ты хочешь, чтобы тебя отправили сюда? Об этом ты пытаешься сказать?

— Нет, — отозвался Дэвид. Он потер пальцами глаза, чтобы ослабить напряжение. — Я хочу провести время, которое мне осталось жить в ясном уме, делая все возможное для людей в этом доме и им подобным. Если мне удастся хоть что-то изменить для них к лучшему, значит, то, что происходит со мной... Что происх... Будет не напрасно. — Он повернулся и посмотрел на Лизу. — Как думаешь... Ты могла бы...

Он окончательно сбился и закрыл глаза.

— Конечно же, я тебе помогу, — сказала Лиза, уверенная, что именно об этом он собирался попросить. — Я думала об этом, пока мы были внутри, и мне пришло в голову... Возможно, для начала стоит попытаться привлечь молодых людей. Все мы когда-нибудь будем старыми, но никто не хочет об этом думать. Такое впечатление, что пожилые и немощные становятся ненужными или же их стесняются. А ведь они такие славные и милые, и им очень нужно, чтобы их любили. Если бы заполучить в помощники кого-нибудь из молодых знаменитостей...

— Точно, — сказал Дэвид. — Вот чем нужно заняться — попытаться объединить поколения.

— Когда приедем домой, составим список спортивных героев, звезд мыльных опер и прочих, — сказала Лиза. — Сделаем так, чтобы помогать пожилым стало модно, а потом будем собирать пожертвования, которым найдут хорошее применение.

Дэвид улыбнулся, глядя ей в глаза, и взял ее за руку.

— Тебе, наверное, страшно было смотреть, каким я стану, — тихо проговорил он.

Не в силах этого отрицать, Лиза сказала:

— Да, но если ты думаешь, что это разубедило меня оставаться с тобой до конца, ты ошибаешься.

Он продолжал улыбаться.

— Откровенно говоря, я не был уверен, пошатнется твоя решимость или нет, — признался он, — но, надеюсь, теперь ты понимаешь, как важно, чтобы у всех нас был выбор. При всем уважении к... М-м-м, я не хочу закончить... Или повесить на тебя и Розалинд...

— Дэвид, не надо, — сказала Лиза, убирая руку. — Я знаю, что ты хочешь сказать, и я не могу...

— Милая, пожалуйста, послушай.

Лиза умолкла и стала смотреть в никуда, ожидая, пока он продолжит. Но Дэвид ничего не говорил, и, когда она повернулась к нему, эмоции окончательно захлестнули ее, потому что в его глазах блестели слезы. Что бы он ни собирался сказать, слова, по-видимому, ускользнули, оставив после себя только желание высказаться и сознание того, что ему это не удалось.