Вечером следующего дня стрелки часов показывали без десяти минут десять, когда Кейт прекратила писать, подняла голову и прислушалась.

Откуда-то издалека доносились отголоски благодарственной молитвы. Сквозь открытые настежь ставни в комнату проникал нагретый за день воздух. Почти стемнело. В свете уличных фонарей угадывались зигзаги бесшумного полета летучих мышей.

«Радуйся, благодатная…» Звук то нарастал, то угасал, но по-прежнему никого не было видно.

Что это может быть? Репродукторы? Подойдя к окну, она посмотрела вниз, в темноту узкой серой улицы. В сумерках был различим лишь одинокий силуэт прохожего, который с трудом толкал впереди себя инвалидную коляску, скребя колесами о мостовую. В коляске сидел закутанный по самые уши человек.

Майкл склонился над столом, углубившись в кипу ксерокопий материалов Медицинского бюро регистрации случаев чудесного исцеления — на их ксерокопирование ушло два часа, — и что-то бормотал вполголоса.

— Судя по голосам, факельное шествие в самом разгаре. Оно начинается в девять часов. Ты должна увидеть это. Феерическое зрелище! Тысячи богомольцев, несущие зажженные свечи под стеклянными колпачками, торжественной процессией обходят грот.

— Пойдем посмотрим!

Майкл снисходительно улыбнулся ей, как ребенку, с детской непосредственностью и восторгом познающему необъятный мир.

— В следующий раз. На сегодня назначена встреча с Сарой. Мы с тобой присоединимся к ним завтра. — Он перевернул страницу и добавил: — Если хочешь, выйди на балкон, с балкона должно быть хорошо видно.

Кейт с опаской посмотрела в сторону кованой балконной решетки высотой в половину человеческого роста.

— Ненавижу высоту, — объяснила она. — Сколько себя помню, всегда ее боялась.

Она вернулась к письменному столу. Тишину вечера нарушала тихая старомодная мелодия. С редкими порывами теплого ветерка со стороны таинственной невидимой процессии в окно залетало едва различимое: «Благословенна ты…»

Кейт подняла голову.

— Неужели ты серьезно думаешь, что она придет?

Словно в продолжение разговора, в комнату постучали.

Кейт посмотрела на дверь, но не двинулась, чтобы встать и открыть ее. Напротив, она отошла к окну, вглубь комнаты и заняла позицию наблюдателя. Майкл, не желая казаться навязчивым, спросил:

— Может, мне все-таки лучше уйти?

— Нет. Пожалуйста, останься.

Еще до того, как сестра Гидеон — Сара — вошла в комнату, Майкл ощутил, что ее нервы напряжены до предела. Такой он никогда прежде не видел ее. Резко очерченные, решительные черты лица под широким белым платком, тело, укутанное складками длинного, до пола, черного одеяния и серой накидки, натянуто как струна. Левая рука висит на маленькой перевязи, правая покоится под рукавом. Зная Кейт не первый день, Майкл только теперь начал понимать, насколько сильной и неразрывной была связь между этими двумя женщинами. Руки Сары, скрытые от его взора, были сцеплены ровно таким же образом, что и у Кейт, — от избытка эмоций.

— Сестра Гидеон, — учтиво обратился к ней Майкл, — проходите, пожалуйста.

Он распахнул перед ней дверь. Его удивил и смутил едва заметный кивок в его сторону, не выражающий ни теплоты, ни признательности за его участие. Точно он был совершенно ей незнаком. Она вошла в комнату.

Несмотря на заметную разницу, близнецы были скроены одинаково. Просто невероятно. Мистика какая-то.

Недаром с давних времен близнецы становились героями мифов о языческих силах и служили предметом страха и восхищения.

Его увлечение Кейт — нет, сердце не обманешь, — его любовь к Кейт заставила его ощутить необычность момента, когда все чувства, в которых он боялся сознаться себе, готовы были перелиться через край.

Ни та ни другая, казалось, не замечали его присутствия, будучи всецело поглощенными друг другом. Их лица были спокойны и бесстрастны. Они смотрели друг на друга так — в сознании его мелькнуло странное сравнение, — как смотрят на себя в зеркало, никак не реагируя на посторонних.

— Ты не носила очков, — произнесла Кейт на одном дыхании.

— Ты тоже. — Не отводя взгляда от сестры, Сара выпростала правую руку и сняла их. Она осторожно потерла переносицу, словно посадка очков причиняла неудобство. Тонкая металлическая оправа задрожала в ее пальцах. Быстрым движением она спрятала их во вместительном кармане накидки.

Мгновение спустя Кейт сделала то же самое. Ее движения были точной копией движений сестры с той разницей, что ее очки исчезли в кармане юбки.

Должно быть, у Майкла вырвался возглас удивления, потому что обе женщины одновременно обернулись к нему. Две пары янтарно-карих глаз с вкраплениями золотистых точек внимательно рассматривали его. Одни глаза — холодные, отчужденные. Другие — мягкие, теплые. Первое видимое со стороны различие.

Разрез, размер, форма глаз, полукружья ресниц, бледный изгиб век — все было одинаковым.

Теперь, когда они стояли друг против друга, в них обеих угадывалось кровное родство. У Кейт лицо полнее, круглее, отметил он про себя, линия губ более изогнута, более чувственный рот. Черты лица Сары более утонченны — орлиный нос с узкой переносицей. Но суть одна и та же. Он не смог удержаться от замечания:

— Я помню, вы говорили, что не совсем похожи, но сходство просто поразительно.

— Маленькими девочками мы и в самом деле были совершенно одинаковыми, — ответила Кейт. — Когда мы повзрослели, окружающие по-прежнему путали нас, но только когда видели по одной.

— Когда мы появлялись вместе, — подхватила Сара, — разница сразу бросалась в глаза.

Ее голос был таким же, как у Кейт, но более уравновешенным. Он переводил взгляд с одной на другую, словно болельщик на теннисном матче.

— Говорят, — продолжала Кейт, — сходство близнецов невероятно возрастает, когда они живут врозь. Оттого что мы, близнецы, следуем зову врожденных склонностей…

— …и не стремимся уравновесить друг друга. Мы — тому подтверждение, — подытожила Сара.

Обе в молчании ждали ответа.

Нет, не теннисный матч, подумал он, кусок кривого зеркала с двумя изображениями сразу. Смешное такое зеркало. Хотя смеяться почему-то не хотелось.

— Послушайте, — обратился он к обеим. — Думаю, будет лучше, если я оставлю вас наедине. Вам есть о чем поговорить.

— Да, спасибо, — отозвалась Сара.

— Нет, пожалуйста, не уходи. — Кейт обратила на него умоляющий взор.

Майкл улыбнулся ей. В его улыбке отразилось нечто большее, чем дружеское ободрение, в ней была теплота. Кейт ответила ему тем же. Сара, не видя их взглядов, ощутила мощную энергию потока непонятных ей импульсов. Она не пыталась понять ни природу этих чувств, ни их глубину, ее волновало лишь то, что это могло значить лично для нее. Эти двое были заодно, двигались вместе, она была непричастна к этому движению, оно пропастью разделило их и ее.

Она не подала виду. Майкл бросил на ходу:

— Если понадоблюсь, я в соседней комнате. Через полчасика мы могли бы спуститься и выпить кофе.

Он открыл дверь. Сестры-близнецы проводили его взглядом. Но еще до того, как за ним закрылась дверь, позабыв о нем, они повернулись друг к другу.

Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Каждая видела лицо, которое научилась узнавать раньше, чем собственное отражение в зеркале, лицо человека, которого знала лучше, чем саму себя.

Словно очнувшись, Сара протянула к ней руки. Кейт замерла в нерешительности. Нехотя, точно во сне, она ответила на объятия. Стоя так близко, ощущая ее дыхание, Кейт чувствовала себя неуклюже, скованно, двигаясь словно по принуждению. Сара промурлыкала ей что-то нежное и ласковое, так тихо, что, кроме Кейт, никто не мог услышать слов, предназначенных для нее. Кейт со вздохом усталости потерявшегося, но неожиданно найденного ребенка склонила голову на плечо сестры. Ее руки скользнули вокруг широкого кожаного ремня, плотно сжимающего узкую талию Сары, соединив ее с той, которую она когда-то любила, о которой заботилась.

— Детка моя. — Сара закрыла глаза. — Моя любимая. Маленькая моя.

Сквозь открытое окно было слышно, как звуки молитвы набирали высоту, летели ввысь, страдающие, задушевные, восторженные.

— Радуйся, Дева Мария!

— Прислушайся, — сказала Сара. — Они уже обошли грот. Отсюда хорошо видно.

— Я пыталась, но так ничего и не увидела.

Кейт разомкнула объятия. Сара подошла к окну, пристально всматриваясь в черноту.

— Точно! — воскликнула она. — Посмотри туда, поверх крыш, там, где освещена базилика! — Ее голос, обычно такой ровный, дрожал от возбуждения. — Я вижу свечи, реки света, вышедшие из берегов. Кейт!

Кейт с неохотой подошла к окну. В данный момент ее мало интересовала процессия. Внимание ее было сосредоточено на этой встрече, она была сейчас главной. Ей хотелось поскорей все уладить и начать новую, настоящую жизнь. И совсем не хотелось, чтобы ее отвлекали.

Маловероятно, чтобы та Сара, которую она помнила, вдруг особенно заинтересовалась процессией, но подобные перемены в поведении сестры не вызывали удивления. Кейт с легкостью восприняла ее. Так было всегда: копировать поведение друг друга было для них так же естественно, как поменяться игрушками.

Кейт вглядывалась во мрак.

— Кроме зарева в небе, мне ничего не видно.

Сара взяла ее за руку и ступила на балкон, увлекая за собой растерянную сестру.

— Иди сюда, посмотри в проем между домами. Видишь? Миллионы свечей.

Кейт не решалась пойти следом. Сара сжала ее руку и потянула вперед.

— Ну же, Кейт, не будь дурочкой. Фантастический вид! Все ярко светится, переливается золотом. — Она привстала на цыпочки и перегнулась через перила. Лицо ее преобразилось, глаза горели волнением. — Похоже на фейерверк! Нет, даже на пожар!

Последнее слово привело Кейт в чувство. Она инстинктивно отступила назад. Но Сара не собиралась отпускать ее руку. Наоборот, она крепко стиснула ее, было не так-то просто освободиться.

— Ты что, пусти меня, — резко сказала Кейт, но Сара и ухом не повела. Ее пальцы впились в кожу, причиняя Кейт боль. Кейт пыталась вырвать руку.

Они снова были маленькими девочками, время словно обратилось вспять. Сколько им было — четыре, пять или шесть лет? Обычное дело. Другая Сара — совсем не та, которую она так любила, — задирала ее, обижала, заставляла совершать глупые поступки. Мама за это била ее ремнем. Жестоко, до слез. И тогда Сара жалела и утешала ее.

После суда Кейт, обращаясь памятью к прошлому, часто думала об этом. Она поняла, насколько коварна была Сара, насколько хитро пользовалась своей негласной властью, заставляя нуждаться в себе. То же самое происходит и сейчас, и, кажется, не имеет никакого значения то, что теперь они обе — взрослые женщины. От старой обиды и гнева у Кейт все сжалось внутри, душу и тело охватило цепенящее состояние беспомощности.

— Нет, оставь меня! — Кейт протестующе всхлипнула. — Ты же знаешь, от высоты у меня кружится голова. Не надо.

Но не тут-то было. Сара и не думала ее отпускать. Она еще крепче сдавила ее запястье, стараясь вытянуть сестру на зловещий балкон. Кейт была не в силах отвести наполненный ужасом взгляд от мерцания уличных фонарей сквозь тяжелые завитки в кованой решетке балкона.

Минуту или две ничего не происходило, они стояли, держась друг за друга.

Кейт подняла голову и встретилась взглядом с красивыми золотистыми глазами своей сестры. То, что она прочла в них, заставило ее испуганно вскрикнуть.

Взгляд Сары был безумен. Что-то непоправимо сломалось в ней, какое-то неведомое отчаянное страдание лопнуло вылетевшей длинной пружиной, которую уже не починить. Дикая агония, исказившая ее лицо, вернула Кейт на много лет назад в полумрак комнаты, где ей однажды уже пришлось видеть такое же выражение лица сестры. Непроглядная тьма на улице, мертвый маленький мальчик, окровавленные руки Сары…

Кейт пронзительно закричала. Майкл уже бежал к ней, встревоженный ее первым криком, и, перепрыгнув через узкий коридор, рванул на себя дверную ручку. К счастью, он подоспел как раз вовремя, когда обе женщины стояли, сцепившись в неистовой схватке. Сара пыталась вытащить протестующую сестру на балкон.

— Что тут, черт побери…

Его возмущенный вопль придал Кейт сил, она сделала последний решающий рывок и освободилась от когтистых лап Сары, чудом удержавшись на ногах и едва не перелетев через балконную ограду. Несколько мгновений она стояла неподвижно, побледнев и задохнувшись от напряжения, и только потом ухватилась за Майкла.

Оказавшись одна на узком балконе, Сара старалась обрести равновесие. Майкл посмотрел в ее лицо, в ее глаза — глаза сумасшедшей, и притянул к себе Кейт.

В этот напряженный момент Сара перевела изумленный взгляд в пустоту комнаты и, не заметив низкой кадки с геранью, споткнулась. Пытаясь выпрямиться, она нечаянно наступила на край своего длинного платья. Ее нога, захваченная тканью, скользнула, и всем весом своего тела она навалилась на перила.

Свежеокрашенные прутья оказались проржавевшими от времени, так было указано позже в полицейском рапорте. Кто бы мог подумать?

Под внезапной тяжестью балконная решетка с треском переломилась и полетела вниз. Ничто не могло спасти Сару. Кейт закричала и бросилась к сестре, но было слишком поздно. Майкл также был бессилен ей помочь.

Падая, она отчаянно схватилась за стебли герани, выдирая их из цветочной кадки с корнями и землей.

Сара беззвучно проваливалась в темноту, широко раскрыв рот и глаза, цепляясь невидящим взглядом за сестру. Раздался ужасный, тяжелый удар о землю. Пролетев два этажа, она упала на острые прутья решетки у входа в отель.

 

Коронер сообщил, что смерть наступила мгновенно, ее глаза так и остались открытыми, словно удивленно наблюдая за происходящим.

Она лежала на спине, свободным черным одеянием напоминая огромную распластанную птицу, смертельно раненную огромными шипами.

Один из двадцати чугунных цветков флорентийского ириса, составлявших узор над решеткой, вонзился ей в спину. Его обломок вошел в ее тело в полдюйма от позвоночника и вышел у основания шеи. Другой проткнул левую ладонь, вскинутую в попытке предотвратить неизбежную смерть. Она была вся белая, только кровь тонкой струйкой алела у прикушенных губ да в правой руке был зажат темный стебель герани.