ГЛАВА 7
Когда мы понималась по лестнице на пятый этаж, сердце прыгало в груди, словно кузнечик-переросток. На душе было неспокойно и волнительно. Руки мелко дрожали, и я заметно нервничала, хотя, казалось бы, для этого не имелось никаких оснований. Ком Хен шел сзади, дышал ровно и даже не разговаривал. Но мое волнение и не было связано с ним. Просто появилось какое-то дурное предчувствие, как тогда, в подворотне, поэтому на площадке перед квартирой я отступила и, сунув ключ в руку своему провожатому, сказала:
— А можно, я не буду заходить первая?
Голос дрогнул, сорвался, и я замолчала, безуспешно пытаясь унять тремор в руках.
Ком Хен снова страдальчески вздохнул, но покорно открыл дверь и шагнул в узкую темную прихожую. Я кинулась следом. Вспыхнул свет, и мужчина замер как вкопанный, я налетела ему на спину и обиженно хрюкнула, отступая.
— В чем дело? Чуть нос себе не разбила!
Я попыталась обойти Ком Хена, но в узкой прихожей это было невозможно сделать. Молодой человек занимал весь проход целиком, а протискиваться между ним и стеной в узкую щель мне не хотелось.
— Думаю, нам стоит прийти сюда с утра… — как-то обреченно отозвался он и нехотя отступил в сторону, прижавшись к вешалке.
Я, стараясь не задеть его, зашла в прихожую и ахнула. Квартиру было не узнать — все перевернуто вверх дном. Раскиданная одежда, косметика по всему полу, вспоротый любимый диван, посуда частично перебитая, частично просто выкинутая из шкафчиков. Я мысленно выдохнула, вспомнив, что ноутбук ношу с собой, а деньги храню на карточке и в кошельке — самую мелочь. Из ценных вещей у меня имелось лишь несколько золотых побрякушек. Особенно я любила сережки-бабочки, подаренные папой на шестнадцатилетие.
Я кинулась в комнату, едва не упала, запнувшись о валявшуюся на полу табуретку, но удержалась на ногах. Сундучок с сокровищами стоял на месте, и от сердца отлегло.
— Не думаю, что пропали какие-то ценные вещи, — задумчиво произнес у меня за спиной Ком Хен.
Я развернулась и заметила, что он упорно старается не смотреть на небрежно брошенные на пол алые стринги с тончайшим кружевом и фривольными бантиками по бокам. Первым порывом было убрать их быстро в шкаф, но потом взгляд наткнулся на лиловый лифчик, совсем непарадные трусы «для этих дней», и я поняла, что алые стринги — мелочь. Ком Хен сегодня получил полное представление обо всех моих пристрастиях и слабостях в выборе нижнего белья. По полу раскидано было все мое накопленное добро, а мимо распродаж я пройти не могла никогда. Ну люблю я одежду! Что в этом такого? Особенно жалую белье. Красивое, дорогое, изящное. И еще Микки-Маусов. В одном настроении я покупала себе откровенные кружевные стринги, а в другом — почти детские трусы с мышами. Подружка Ксюшка говорила, что это детство не отыграло, я же считала, что просто непоследовательна.
Мысли отвлекали от беспорядка в квартире. Было не так обидно и грустно из-за того, что комната напоминала свалку вещей. Пока платьишки, кофточки и джинсики лежали в шкафу, их было просто много, сейчас же высилась огромная гора. Даже стыдно стало за себя и собственную покупательскую несдержанность. Вот зачем мне столько вещей? Все равно же не ношу больше половины.
— Они искали пинё? — сдавленно поинтересовалась я. Молчать и дальше не хотелось, тем более я надеялась, что разговор отвлечет Ком Хена от изучения моего нижнего белья.
— Скорее всего. Вопрос… до того, как напали на вас, или после?..
— И вообще, сколько тех, кто охотится за пинё? Нападение вонгви вчера. Эти… отморозки сегодня. Развал в квартире… это все дело рук одних и тех же? — задумчиво спросила я и принялась отыскивать в завалах джинсы и топик. Ехать в клуб уже не было настроения, но, если разобраться, наводить порядок дома хотелось еще меньше. Тут работы на целый день.
— Если хотите, мы можем вызвать полицию… — Ком Хен проследил за моим растерянным взглядом.
— Ага, спасибо! — Я отмахнулась. — Они уже были вчера, я еще не соскучилась. К тому же ничего не пропало. Вы серьезно считаете, что полицейские нам чем-то смогут помочь?
— Не смогут, — равнодушно отозвался Ком Хен.
— Вот именно!
Я наконец-то нашла нужные вещи и, собрав их в охапку, отправилась в ванную переодеваться, резюмировав:
— А раз они нам не помогут, не будем терять зря время. Я просто не могу смотреть на этот бардак! Если задержусь здесь хоть на минуту, начну реветь и разбираться. Так что лучше поедемте в клуб.
— Не нужно реветь, — испугался Ком Хен. — И разбираться не нужно, иначе мы никуда не успеем. Только вот ночевать здесь нельзя. Пожалуй, придется вам остаться у меня.
Не сказать, что меня предложение расстроило. Ночевать в своей квартире я точно не хотела. Тут было страшно и неуютно.
Перед зеркалом меня ждал сюрприз. Сначала я даже не поверила, а потом испугалась. Мои царапины и синяки исчезли. У Ком Хена дома я не обратила на них внимания, поскольку в зеркало не смотрела, а то, что синяков на запястьях нет, просто не заметила, но сейчас разглядывала себя и так и этак и не обнаружила даже тонкой полоски на шее, оставленной лезвием ножа корейца.
— Это что? — Я вылетела в коридор и едва снова не наткнулась на Ком Хена, стоявшего, словно изваяние, в коридоре. Он, похоже, так и не нашел, куда присесть, а трогать мои вещи принципиально не стал. То ли из-за врожденной скромности, то ли из-за брезгливости.
— Где «что»?
Он шарахнулся так резво, что мне даже стало неудобно. Я приближаться к нему и не думала, но в прихожей разминуться было сложно. Соблюдать дистанцию в помещении метр на полтора проблематично. Тут и одной-то тесно. Чтобы не пугать преподавателя, пришлось прижаться к двери в ванную и повторить свой вопрос еще раз с уточнениями.
— Почему у меня пропали ссадины и синяки?
— Чай, — честно сознался Ком Хен, — и…
— Его чудодейственные свойства? — прищурив глаза, уточнила я, чувствуя, что начинаю сердиться.
— В целом верно. — Он неопределенно пожал плечами и опустил глаза.
— Так вы еще и целитель, получается?
— Я не целитель, — четко произнес Ком Хен, вскинул голову и посмотрел на меня в упор. Даже мурашки по спине пробежали от пронизывающего насквозь взгляда. — Я не могу лечить, но заживить два синяка и одну царапину в состоянии. Не больше.
— Две царапины, — педантично поправила я.
— Та, что была на щеке, сама бы сошла к вечеру. Анжелика, ну зачем вы снова нервничаете? Вы сами придумываете проблемы. Разве плохо, что теперь вам не придется неделю носить шарф и кофты с длинным рукавом? К некоторым вещам стоит относиться проще.
— Не плохо, конечно. Но могли бы предупредить… — Я надулась, признавая его правоту. На самом деле так даже удобнее. Уж если жить в мире сверхъестественного, так пусть в этом мире будут плюсы, хотя бы такие маленькие, как своевременно пропавшие синяки.
Я уже немного успокоилась, выдохнула и вернулась в ванную, проигнорировав комментарий:
— Так я предупреждал! Говорил, что чай особенный!
«Особенный чай у него!» — бухтела я себе под нос, натягивая чистые, пахнущие стиральным порошком джинсы. На их фоне я чувствовала себя особенно грязной, но времени принять душ не осталось, и так стрелки на часах приближались к двенадцати ночи, а мы еще даже до клуба не добрались.
То, что у меня до сих пор дрожат руки, я поняла, когда начала краситься перед зеркалом. Стрелки пришлось перерисовывать два раза. Ком Хен, наверное, уже протер дырку в стене, пока ее подпирал, но собраться быстрее я была не способна. Даже привычные действия давались с трудом.
Зато и результатом в конечном итоге я осталась довольна, так как впервые больше чем за сутки выглядела прилично и была похожа на саму себя, а не на побитого грязного котенка. Которого, безусловно, жалко, но и брать на руки противно.
Макияж смоки айс сделал глаза больше и загадочнее. Матовые тени подчеркнули глубину взгляда, подведенные карандашом брови стали более четкими, а на бледных щеках появился румянец. Губы я красить не стала, чтобы вызывающий макияж не выглядел вульгарно, лишь слегка тронула нежным фруктовым блеском, чтобы они смотрелись чуть объемнее.
Гладкие длинные иссиня-черные волосы в особом уходе не нуждались, стоило их расчесать, и они падали шелковой волной на плечи. После пробежек под дождем волосы выглядели не лучшим образом, поэтому, подумав, я забрала их в «конский» хвост. Так вышло даже не хуже. Прическа подчеркивала высокие скулы и миндалевидный разрез глаз.
Я бросила последний взгляд в зеркало и выскочила в коридор с криками:
— Уже все! Совсем-совсем все!
Но Ком Хен удивил меня и на этот раз. Он в той же позе подпирал дверной косяк и задумчиво изучал цветочный орнамент на обоях. Кричать и ругаться он даже не думал. Это удивляло. Папа и брат всегда громко возмущались, даже если ждать им приходилось всего ничего — минут пятнадцать.
На мои вопли мужчина повернулся и замер. На его лице застыло подозрительно странное выражение. Взгляд мазнул по губам и спустился ниже, изучая.
— Так сойдет? — несколько неуверенно спросила я. — Меня пустят?
— Более чем сойдет, — буркнул он и, казалось, потерял всякий интерес. Это обидело. Захотелось кинуть в Ком Хена сапогом. Неужели я даже при параде и с макияжем не вызываю хотя бы чуточку интереса? Я же не прошу большего! Просто хочется хоть на миг почувствовать себя красивой и… достойной, наверное.
Все удовольствие от сборов исчезло. Я вспомнила, что квартира разгромлена, а меня хотят убить страшные монстры и, может быть, корейские парни, если я не отдам им пинё. Сапоги натягивала, злобно пыхтя себе под нос неприличные ругательства.
Ком Хен тактично молчал и делал вид, что не слышит моего нецензурного бормотания.
Я и забыла, какая эта обувь неудобная! Платформа была огромной, шпилька высоченной, и стояла я на них очень неуверенно.
— Вы готовы? — поинтересовался Ком Хен.
Пришлось, стиснув зубы, кивнуть. Сапоги смотрелись просто сногсшибательно, но вот как в них передвигаться? Одна надежда, что ходить много не придется и ноги привыкнут.
Ком Хен вышел за дверь, а я посеменила следом и, конечно, на первой же ступеньке споткнулась, зацепилась каблуком и полетела бы вниз, если бы он не успел меня удержать за талию. Я мертвой хваткой вцепилась в плечо, чтобы сохранить равновесие. Ком Хен даже немного покачнулся, но устоял.
— Спасибо! — пискнула я, уставившись в темные непроницаемые глаза. Его руки застыли там, где заканчивалась укороченная меховая курточка, на тонкой ткани топика и казались обжигающе горячими. Дыхание перехватило, и я судорожно сглотнула, увязая в черном омуте глаз, словно в болоте.
— Может, пока не поздно, переобуетесь? — поинтересовался Ком Хен и отодвинул меня, из чего я сделала вывод, что ему все же неприятно находиться рядом. Вот что стоило хотя бы руку предложить? Видит же, что неудобно!
— Все нормально, — упрямо заявила я, внутренне закипая от обиды. — Просто споткнулась. Бывает.
— Ну, смотрите, это ваш выбор. Выглядит эффектно, но ради чего вы будете терпеть неудобства? Стоит ли того? — приподняв бровь, поинтересовался он и начал медленно спускаться. Я, придерживаясь за перила, осторожно двинулась следом, размышляя над его словами. Сама не знала, почему выбрала именно эти сапоги. Наверное, потому что они — высокие, выше колена и изящные — казались мне воплощением сексуальности. Только вот для кого я хотела выглядеть подобным образом? На этот вопрос отвечать не хотелось, а от отговорки «нужно выглядеть красиво для себя» становилось стыдно. Врать себе — последнее дело.
Когда сели в машину, я выдохнула. Ноги за этот короткий путь свело, но я умудрилась нигде не споткнуться и не упасть. Прошло каких-то десять минут, а может, и меньше, как я уже мечтала переобуться, но подняться наверх мешала гордость, неработающий лифт и все лестничные марши до пятого этажа. Поэтому терпела и мысленно ругала себя.
Ком Хен смотрел на меня задумчиво и молчал. Наверное, думал о том, какая же я все-таки малолетняя сумасбродка, и был совершенно прав. Только мне от этих взглядов стало совсем тошно, и я отвернулась, предпочитая не вспоминать, что после поездки в клуб с утра мне с ним придется встретиться на занятиях. Последнее, когда я ему разбила нос, было позавчера, а как много изменилось с тех пор! Будто прошла целая жизнь. Вот как его теперь воспринимать? Просто как преподавателя не получалось. С другой стороны, и друзьями мы не были. А кем были, я не представляла.
Когда он из безликого и немного пугающего Ли-сонсеннима превратился в невероятно сексуального мужчину, заставляющего меня краснеть и тупить? Я этого не знала и упорно пыталась игнорировать зарождающиеся чувства, убеждая себя, что путаю симпатию и благодарность. Даже не так. Увлеченность и благодарность. Не симпатизировать Ком Хену было сложно. Слишком уж он вежлив и безупречен. Ведь мог бы вчера не приезжать ко мне домой. Нужно было просто пустить все на самотек, и сегодня бы он не тащился решать мои проблемы, а пил где-нибудь вино с неизвестной мне Наташей.
Но он поступил иначе, и я была за это ему благодарна и именно поэтому таяла от голоса и смотрела не отрываясь. Других причин быть просто не могло, ведь раньше он мне даже не нравился. До клуба я сидела тихо и задумчиво. У входа тоже молчала. Ком Хен не возражал. Он шепнул что-то охраннику на входе, на меня подозрительно покосились, но пропустили, даже не спросив документы.
Музыка, мигающий свет, интересные, иногда экстравагантные интерьеры; дерзкие цвета на стенах и потолке, ну и толпа народа. Этот клуб внешне не выделялся из череды остальных, в которых я бывала. Правда, случалось это не так часто, как хотелось. И экспертом по клубам я себя назвать не могла. Скорее так, весьма себе посредственным любителем.
— Это особенное место, — сказал Ком Хен, наклонившись к моему уху. — Будьте осторожны и сидите тихо. Лучше вообще ни с кем не разговаривайте. Мне нужно отлучиться буквально на пятнадцать минут. Надеюсь, вы не успеете за четверть часа вляпаться в неприятности?
— Да что со мной случится? — буркнула я несколько обиженно. — Не маленькая. Да и здесь вроде бы не темная подворотня!
— Это и пугает, что не маленькая, — как-то уж слишком недовольно буркнул Ком Хен и, не оборачиваясь, направился к барной стойке, предоставив мне двигаться следом.
Я с интересом оглядывалась по сторонам. Места здесь было полно и народу немало. Я заметила, что клуб интернациональный. Тут собралось много иностранцев, и держались они обособленными группками. По правую руку на низких диванчиках и прямо на полу сидели несколько темнокожих уроженцев Африки. Рядом с ними стоял кальян. Слышались смех и едва различимое в общем шуме пение, сопровождаемое позвякиванием бубна, который держал в руках совсем уже старик в пестром длинном халате. В клубе он смотрелся, на мой взгляд, очень чужеродно, но тут никто внимания на него не обращал.
В другом углу огромного зала, в кабинке у стены, отделенной ширмой от общего помещения, расположились три темноволосые, очень красивые девушки и два парня. Когда мы проходили мимо, один из них бросил на меня плотоядный взгляд, и мне на секунду показалось, что в темных глазах мелькнуло расплавленное золото, а зрачок вытянулся в тонкую линию, став похожим на кошачий или змеиный. Я испуганно моргнула, но парень уже смотрел совсем в другую сторону. Наваждение прошло.
После этого инцидента клуб перестал казаться мне таким уж безопасным местом. Везде мерещились горящие в полумраке глаза, а у проходящего мимо молодого человека, готова была поклясться, из волос торчали маленькие аккуратные рожки. Я невольно посеменила быстрее, стараясь не отставать от Ком Хена и надеясь, что не споткнусь. Ноги уже привыкли к сапогам, и передвигалась я без видимых усилий, но все еще считала, что танцевать в подобной обуви не стоит.
Мой спутник на ходу раскланялся с миловидной невысокой девушкой со смуглой кожей и азиатскими хитрыми глазами. Она подмигнула ему и пошла дальше, а я с ужасом увидела кончик рыжего хвоста, выглядывающий из-под короткой юбки-пачки. Я сглотнула, обернулась ей вслед, но сейчас в удаляющейся девушке не было ничего необычного. Она шла, покачивая бедрами, и немного пританцовывала в такт музыке.
«Да что же это творится!?» — мысленно простонала я и хотела озадачить этим вопросом Ком Хена, но мы уже подошли к длинной барной стойке, у которой скопился народ, но несколько свободных мест на высоких табуретках еще оставалось.
— Добрый день, господин Ли.
Светловолосый, похожий на сказочного эльфа бармен вежливо кивнул Ком Хену и подмигнул мне. Я смущенно улыбнулась в ответ, после того как внимательно изучила парня и поняла, что у него нет ни змеиных глаз, ни рогов, ни, судя по всему, хвоста. Хотя с хвостом было сложнее. Его разглядеть проблематично. Мешала высокая барная стойка и брюки, да и задом парень ко мне поворачиваться не спешил. Зато у бармена имелись в наличии пронзительные голубые глаза, обезоруживающая улыбка и светлые волосы. «Просто очаровашка», — подумала я.
— Ваши сейчас находятся в малом зале, в ВИП-зоне. Проводить? — Парень вежливо обратился с Ком Хену и даже немного склонил голову в поклоне. — Доложить, что вы не один?
— Спасибо, не стоит, — покачал головой мужчина. — У меня назначена встреча не с ними. В следующий раз.
— Ок, — сразу же сменил тему бармен. — Не с ними. Понял.
— Ждите меня здесь! — велел Ком Хен мне, указав на ближайшую табуретку у стойки, и бросил бармену. — Присмотришь за ней?
— Как скажете. — Светловолосый подмигнул мне, доброжелательно улыбнулся и помчался выполнять чей-то заказ.
Я уселась поудобнее, настроившись на скучное ожидание, пока Ком Хен разбирается со своими делами, и принялась разглядывать разношерстную местную публику. Как и в любом клубе, здесь тусовались и молодые девчонки с горящими глазами, и уверенные в себе кошки-завсегдательницы, и прожигающая жизнь золотая молодежь, и уже состоявшиеся уверенные мужчины, которые лениво разглядывали снующих туда-сюда девушек, словно выбирали себе новую машину, — тщательно и немного с ленцой. Все, как и везде. Я не знала, в чем заключается уникальность этого места, но раз Ком Хен сказал — оставалось только поверить. Может быть, как раз в том, что среди этой на первый взгляд обычной публики мне постоянно мерещатся странности? Если не приглядываться, ничего не заметно, а если смотреть очень внимательно…
— Что пить будем, красавица? — Я даже не заметила, когда успел подскочить симпатичный бармен. — Давай не стесняйся, у твоего приятеля здесь безлимит. Выбирай, что хочешь! У нас в меню есть много достойных коктейлей. Могу порекомендовать.
— Даже не знаю. — Я задумалась.
Вообще хотелось какой-нибудь забойный алкогольный коктейль — настрой соответствовал. Но пить сейчас, когда я приехала с собственным преподавателем, — не самая лучшая идея, он и так считает меня маленькой дурочкой, не стоило усугублять ситуацию. Поэтому пришлось отказаться от соблазнительной идеи и уныло резюмировать:
— Наверное, безалкогольный мохито. Как это ни печально.
— Э-э! — Бармен даже слегка обиделся. — Это не пить, а так, утолить жажду! Давай хоть рома чуточку плесну? Совсем немного? — Он показал пальцами, сколько именно хочет мне добавить в бокал. — Ром первосортный. Отвечаю.
Я страдальчески вздохнула, но уверенно покачала головой.
— Не-а. Не буду искушать судьбу. Сегодня — я трезвенница.
Парень был веселым, непосредственным и располагающим к общению, каким и положено быть бармену. Про себя я окрестила его Добрый фей. А что? Симпатичный, хрупкого телосложения и готов прийти на помощь. С ним хотелось шутить и делиться мыслями, поэтому я в ответ на обиженно вопросительный взгляд, не задумываясь, сказала:
— Плесни лучше хорошего настроения и чуточку любви. Это мне нужно намного больше, чем алкоголь.
— Красавчика-корейца завоевать хочешь? — ухмыльнулся он, уверенно смешивая коктейль. — Так ты его уже покорила. Спорим?
Я загадочно улыбнулась, решив не вступать в дискуссию. Пусть думает, что захочет. Здесь не деканат, и, если мы выглядим парой, зачем отрицать? Эта легенда простая, гораздо проще, чем реальность, в которую никого не стоило посвящать.
— Только ты мне там любовь и хорошее настроение безалкогольное лей! — всполошилась я, заметив, что он уже перестал колдовать над бокалом.
— Обижаешь! — Бармен скорчил умильную рожицу. — Как можно! Желание клиента — закон! Не в моих правилах спаивать. — Он хмыкнул. — Тем более ты же берешь коктейли не за наличку! Зачем мне впустую тратить дорогой ром?
— Вот с этого бы и начинал. — Я притворно надулась, получая удовольствие от общения с приятным собеседником.
Мы перекинулись еще парой фраз с Добрым феем, и он, искренне раскланявшись, исчез выполнять следующий заказ, чтобы одарить бездной оптимизма совсем другого человека. Стало чуть-чуть обидно.
Коктейль оказался хорошим, с ярко выраженным мятным вкусом и крупными кусочками лайма. Причем тоник в нем был отменный, а не обычный дешевый спрайт, который любят добавлять в заведениях попроще.
Я потягивала коктейль через соломинку и лениво наблюдала за расслабляющейся публикой, ждала Ком Хена и покачивала ногой в такт все убыстряющейся музыке. В глазах рябило от мелькающего света, и незаметно меня подхватило общее состояние чумного веселья. Настроение улучшилось, и мне стало весело — хотелось танцевать, и даже неудобные сапоги теперь не казались помехой.
В клубе было много парней, и некоторые не сводили с меня глаз, парочка даже пыталась познакомиться, но я лишь слегка улыбнулась и покачала головой — не за тем я здесь. Жаль, что я не надела обувь чуть удобнее, — хотелось танцевать и обязательно с кем-нибудь флиртовать. Не серьезно, без продолжения знакомства, а просто так, из спортивного интереса, как с Добрым феем.
— Привет, красавица! — Голос низкий, но в то же время не грубый, с бархатными нотками, заставил меня обернуться и восторженно замереть, приоткрыв рот.
Рядом стоял парень, чем-то похожий на Доброго фея, — тоже светловолосый, тонкокостный и очень симпатичный. Они были, словно братья-близнецы, ну или хотя бы кузены.
— Почему не танцуешь? — с озорной улыбкой поинтересовался он. — Такая музыка! Пошли!
— Да нет, — отмахнулась я, борясь с желанием и невольно улыбаясь в ответ. Парень располагал к себе с первых секунд знакомства. — Не хочу. Я тут не одна!
Конечно, отговорка так себе, но, может, она и сработает?
— Так мы же тебя просто танцевать приглашаем! Неужели тот, с кем ты пришла, заставил тебя сидеть и не двигаться с места? Это бесчеловечно и жестоко! Ну, пошли танцевать! Такая музыка классная! Под такую грешно сидеть на табуретке и скучать!
С другой стороны ко мне подскочил второй красавчик и скорчил столь умильную рожицу, что я не удержалась и засмеялась.
— Мы же видим, что тебе скучно. Без нас.
— И вообще…
— Без танцев…
— Без веселья…
Их было всего двое, а казалось намного больше. Задорные голоса, милые улыбки, заразительный смех и настроение, которое с каждой секундой становилось все более озорным. Мне уже самой до безумия хотелось танцевать. Ведь ничего же не случится, если я отлучусь на пять минут. Танцпол совсем рядом.
— Хорошо! — кивнула я и легко спрыгнула с табуретки в руки одному из парней. Когда уходила, поймала на себе задумчивый и немного виноватый взгляд бармена, но не придала ему значения. Мне хотелось танцевать и веселиться!
