Глава 19
Перед обедом Хетти и Оливер сидели в его кабинете и потягивали бренди. В комнату вошла Минерва вместе со встревоженной служанкой.
— Вы должны услышать то, что мне только что рассказала Джилл, — взволнованно проговорила Минерва, подталкивая испуганную служанку вперед. — Я велела ей, чтобы она сама повторила вам свой рассказ.
— Что случилось? — живо спросила Хетти, поскольку Селия подозрительно отсутствовала весь день.
Джилл стояла в нерешительности. Тогда заговорила Минерва:
— У Селии не болела голова. И она не спала в своей комнате весь день с темной повязкой на глазах.
— Что же в этом удивительного? — рассмеялась Хетти.
— Простите, мэм? — Джилл не сводила глаз с Хетти.
— Ну, хватит. Я еще не выжила из ума. Я знаю, твоя госпожа всегда жалуется на головную боль, когда ей хочется пойти пострелять. До сих пор я воспринимала ее жалобы как уловку, но… — Она выдохнула. — Я устала бороться с ней и решила делать вид, что ей удается обмануть меня.
— Я этого не знал, — нахмурился Оливер. — Тебе следовало сказать мне об этом.
— А что бы ты предпринял? — поинтересовалась Хетти.
— Нет, но…
— Она до сих пор не вернулась домой! — выпалила Джилл.
Хетти сдвинула брови.
— Что ты имеешь в виду? Она всегда возвращалась до наступления темноты.
— Это меня и волнует, миссис Пламтри, — воскликнула служанка, заламывая руки. — Она ушла из дома на рассвете, а это на нее не похоже. Ведь она очень любит поспать. И до сих пор ее нет…
— Кроме того, — вступила в разговор Минерва, — куда-то пропал мистер Пинтер.
— Не пропал, — вступил в разговор Оливер. — Он уехал, чтобы провести расследование как раз на… — Он оборвал фразу.
— На рассвете? — Минерва подняла брови. — Он, случайно, не говорил, куда собирается?
Сердце Хетти сжалось.
— Нет. Только упомянул, что его поездка связана с убийствами Льюиса и Пру.
— Полагаю, здесь не последнюю роль играет Селия, — бросила Минерва.
Хетти пришло в голову то же самое.
— Почему? — не понял Оливер.
— Прошлой ночью, — сказала Минерва, — Селия призналась мне, что она проводила наедине с мистером Пинтером — или, как она назвала его, Джексоном — гораздо больше времени, чем мы все могли предположить.
Хетти рассердилась. Все зашло так далеко? И прямо у нее под носом?
— Молодец Пинтер! — пробормотал Оливер.
— Оливер! — вскинулась Хетти.
— Что? Ведь ясно, как божий день, что они бредят друг другом. Слава богу, они хоть что-то предприняли в этом направлении. По-видимому, Пинтер взял все в свои руки и пригласил ее на пикник или просто прогуляться. Из-за ее поклонников у них совсем не было возможности побыть вдвоем.
— Ты хочешь сказать, тебя совершенно не волнует, что твоя сестра провела целый день наедине с мужчиной, который мог с ней сделать невесть что? — возмутилась Хетти.
— Это называется ухаживанием, — не глядя на нее, произнес Оливер. — И не говори мне, что ты не одобряешь этого. На протяжении долгого времени ты сама делала все, чтобы выдать ее замуж. Наконец, она нашла подходящего человека, он ей очень нравится, и я приветствую это.
— А что, если у него и в мыслях нет жениться на ней? — фыркнула Хетти, раздраженная тем, что ее внук пытается найти оправдание тому непристойному, что может случиться между Селией и следователем с Боу-стрит.
— Не будь смешной. Пинтер — благородный человек. Он не причинит Селии зла.
— Думаю, он и в мыслях не держит подобного, — бросила реплику Минерва. — Мне кажется, они просто сбежали.
— Что? — воскликнула Хетти. — Почему ты так думаешь?
Джилл сделала протестующий жест.
— Госпожа сказала бы мне что-нибудь, если бы собралась сбежать с этим джентльменом. Я не думаю…
— Она тебе рассказывала, что мистер Пинтер целовал ее? — спросила Минерва.
Джилл встревоженно посмотрела на Минерву.
— Нет, но…
— Мне больше нечего сказать, — закончила Минерва.
— Я же говорила, никаких побегов! — выкрикнула Хетти в ярости.
— Ты была готова отменить свое требование в отношении Гейба, — заметил Оливер. — Почему тебе не сделать этого и для Селии?
— А тебе не приходило в голову, что мистер Пинтер хочет жениться на твоей сестре из-за ее приданого? — вскипела Хетти.
— Кто угодно, только не Пинтер!
Хетти удивило, что Оливер так горячо защищает Пинтера. Она знала, что Оливеру нравится этот человек, но и предположить не могла, насколько сильно.
Правильно ли Оливер оценивает этого человека? Похоже, Айзек с ним согласен. Она ведь предупреждала Пинтера, что лишит Селию наследства, если он будет преследовать ее. Получается, их побег подтверждает тот факт, что его совершенно не волнует приданое Селии.
Хотя это может означать, что он не поверил в ее угрозы. Или…
Вдруг ей в голову пришла ужасная мысль:
— Боже мой, какая же я глупая!
— Кто бы стал возражать! — пробормотал Оливер.
Она оставила без внимания слова дерзкого внука, потому что ее вдруг охватила тревога. Разговаривая с мистером Пинтером, она хотела, чтобы он проявил свою истинную сущность. Но что, если он просто решил обвести ее вокруг пальца? Предположим, он похитил Селию, но жениться на ней не собирается. Тогда Хетти придется соглашаться на любые его условия и отдать в его руки наследство Селии, спасая тем самым репутацию внучки.
Хотя, конечно, возможно, Оливер прав: он действительно влюблен в Селию, и они сбежали вместе из-за того, что она пыталась их разлучить.
Впрочем, она тут же отмела эту мысль. Тайное похищение девушки из дома не похоже на поведение влюбленного и тем более благородного человека.
— У мистера Пинтера могла быть собственная причина, чтобы похитить Селию, о которой мы и не догадываемся. Если бы вы только знали… — начала Хетти, но тут же прервала себя.
— Если бы только мы знали — что? — прищурившись, спросил Оливер.
О боже! Она не может признаться Оливеру и Минерве, чем грозила мистеру Пинтеру. Кто-нибудь из них может проболтаться Селии, и тогда девушка объявит войну, она не станет разбираться, какие планы строила ее бабушка, чтобы установить правду.
— Мистер Пинтер лгал мне в лицо, говоря о своем отношении к Селии, — решительно заявила Хетти. — Он отрицал, что они увлечены друг другом, а в это время вовсю ухаживал за ней за моей спиной. Благородные люди так не поступают.
— Ты никогда не убедишь меня в том, — нахмурилась Минерва, — что уравновешенный и честный мистер Пинтер может вести себя таким неподобающим образом.
— Меня тоже, — присоединился к ней Оливер. — Кроме того, мы делаем преждевременные выводы. Возможно, они и не вместе. Селия могла потерять счет времени и теперь устало тащится домой в темноте. Пинтер же уехал по делам.
Хетти немного успокоилась.
— Может быть, вы правы, — смиренно согласилась она. — Тогда все наши предположения ничего не стоят.
— Думаю, стоит сходить туда, где Селия имеет обыкновение стрелять. — Оливер взглянул на Джилл. — Ты знаешь, где это?
— Боюсь, что нет, сэр. Я никогда не сопровождала ее.
— Черт возьми! Самое главное сейчас — найти ее, даже если для этого придется обыскать всю территорию поместья. Джилл, проверь ее комнату и посмотри, не оставляла ли она записки. Может, она написала, куда собирается ехать. Минерва пойдет с тобой.
Женщины направились к двери, но Хетти остановила их:
— Подождите! Будьте очень осторожны, нельзя, чтобы гости узнали об этом и начали волноваться.
Оливер внимательно посмотрел на нее.
— Что ты имеешь в виду?
— Если она не сбежала с мистером Пинтером и нет никаких причин для тревоги, то мне бы не хотелось, чтобы ее потенциальные женихи сочли ее взбалмошной и неблагоразумной. Ведь Селия сама предложила мне их пригласить. Должно быть, у нее на это были свои причины.
«Она старается столь стремительно получить себе мужа, только потому, что вы принуждаете ее к этому». — Она постаралась выбросить из головы эти слова Пинтера. Ей до сих пор не известны его намерения, и, пока она их не узнает, не сможет доверять его словам.
— Герцог вот-вот сделает Селии предложение, — продолжала она, — и мне бы не хотелось помешать этому из-за каких-то пустых домыслов.
Минерва удивилась, но кивнула в знак согласия:
— Может быть, Ба права — нам следует проявить осторожность. Мне совсем не хочется, чтобы Селии пришлось выйти замуж за мистера Пинтера из-за какого-то недоразумения, как получилось у меня и у Гейба.
— Твоя свадьба состоялась не из-за «недоразумения», дорогая, — напомнил ей Оливер. — Тебя застали полуобнаженной в объятиях судьи. Тебе повезло, что я не пристрелил негодяя на месте. И насколько я помню, ты довольно охотно вышла замуж.
— Это совсем другое дело, — фыркнула Минерва. — Сейчас я думаю только о том, чтобы не вызвать ненужной шумихи, пока все не выяснится. Я вполне допускаю, что с одним из них она свяжет свою судьбу.
— Возможно, ты и права, — вздохнул Оливер. — Ладно, вот что мы сделаем. Ба скажет всем, что у моей жены начались преждевременные схватки. Так как Мария не выходила из своей комнаты весь день и никто ее не видел, это прозвучит убедительно. Кроме того, Ба предложит им всем поехать в город, сходить в театр и потом поужинать. Таким образом, мы избавимся от них. Ответственность за развлечения гостей в городе возьмут на себя Айзек и Ба.
— Но я хочу быть здесь! — запротестовала Хетти.
— Здесь ты будешь только волноваться. Лучше всего, если и Минерва поедет с вами. — Отвергнув протесты Минервы, он решительным тоном продолжил: — Занимайте гостей чем угодно, но домой вы должны вернуться как можно позже. На следующий день они будут спать до полудня, и, если к тому времени мы не обнаружим Селию, то просто распрощаемся с ними.
— А почему бы нам не распрощаться с ними сейчас? — спросила Минерва.
— Потому что начнутся ненужные расспросы и вообще — не очень-то это вежливо.
— Верно, — вздохнула Ба.
Оливер начал расхаживать по комнате. Он всегда так делал, когда волновался.
— Хорошо бы выяснить, куда отправился Пинтер.
— Об этом может знать Джон, — заметила Ба. — Прошлым вечером он долго разговаривал с мистером Пинтером.
Вызвав звонком Джона, Оливер обратился к Джилл:
— Иди в комнату Селии и поищи там записку. Сделай это прямо сейчас, никто тебя не заметит. — Джилл направилась к двери, но Оливер остановил ее: — Сначала зайди к Марии и объясни, почему она не должна покидать свою комнату. Потом попроси прийти сюда Джареда и Гейба.
Он подошел к окну и выглянул в сад.
— Гейб и Джаред займутся поисками на территории поместья, пока еще не совсем стемнело. Тем временем, если нам повезет, Гейб найдет место, куда Селия отправилась пострелять. Прислугу мы привлечем к поискам только в крайнем случае. Нельзя допустить, чтобы они обсуждали случившееся со слугами наших гостей.
В комнату вошел Джон.
— Милорд, вы хотели меня видеть?
— Ты знаешь, куда отправился сегодня мистер Пинтер?
— Нет, сэр. Несколько дней назад он попросил у меня список бывших слуг и их адреса. Вчера вечером я отдал ему список. Он не сказал мне, к кому из слуг он собирается поехать.
— Но он хотя бы упомянул, с кем собирается беседовать? — вмешалась в разговор Ба.
— Нет. Он только взял список и поблагодарил меня. — Вдруг лицо Джона просветлело. — Может быть, кто-то из конюхов знает?
— Даже если он что-нибудь и говорил им, то не обязательно сказал правду, — заметила Ба. — Особенно если… — Она настороженно посмотрела на Джона. — Особенно если он хотел скрыть свою истинную цель.
Оливер взглядом указал Джону на дверь, потом повернулся к Хетти:
— Ты представляешь Пинтера каким-то интриганом. Давай предположим, что он говорил правду. Если мы так и не узнаем у слуг, куда он поехал, тогда мы с Джилл отправимся в город и поговорим с его помощником и тетей. Кто-то из них наверняка что-нибудь знает. Возможно, он уже вернулся домой.
— Не следовало ли ему сначала заехать сюда? — заметила Ба.
— Нет, если он напал на след в этом деле. А теперь, — медленно произнес Оливер, — удовлетвори мое любопытство. Что ты имеешь против Пинтера, если полна решимости оградить от него Селию?
Неожиданный поворот разговора обескуражил Хетти:
— Клянусь, абсолютно ничего! — Оливер с недоверием смотрел на нее. — Я мало его знаю. Но подобных ему я повидала достаточно. Такие люди пытаются улучшить свою жизнь за счет…
— За счет жен, которые выше их по положению? — жестко спросил Оливер. — Как в случае с нашей матерью?
Хетти покраснела.
— Твоя мать любила отца, что бы ты ни думал о ней. И хотя она ему неровня, но была хорошо образованна и имела все возможности стать достойной женой маркиза. Что же касается мистера Пинтера, то до десяти лет…
— Я знаю историю его жизни так же хорошо, как и ты, Ба, — прервал он ее. — Ты думаешь, прежде чем взять на работу человека, я не узнаю, что он собой представляет?
Она прикрыла глаза. Именно так она и думала.
— Не важно, какое у него было детство, — продолжал Оливер. — Важно то, что на протяжении двадцати лет он все создавал своими руками, в отличие от нас пятерых, которые и пальцем не пошевелили, только оплакивали своих родителей. У него было больше поводов для слез, но он упорно трудился и достиг того, что имеет сейчас. — Он взглянул на Хетти. — Я восхищаюсь им. Уверен, Селия совершит большую ошибку, если не выйдет замуж за Джексона Пинтера.
— Что ж, — фыркнула Хетти, — хочется надеяться, что ты прав!
Оливер снисходительно улыбнулся.
— Надеюсь, когда-нибудь и ты это поймешь. — Он ласково погладил ее по плечу. — По правде сказать, я сейчас больше волнуюсь за Пинтера, чем за Селию. Если они в самом деле сбежали, то, вполне вероятно, по инициативе Селии. Они вполне могут быть на полпути к Гретна-Грин, и он, бедняга, уже и сам не рад, что встретил ее.
Хотя он и говорил шутливо, в его голосе звучала тревога. Хетти знала: на самом деле он все воспринимает всерьез. И если кто и сможет найти сбежавших любовников и не допустить, чтобы совершилось непоправимое, то это только ее внук.
Удовлетворенный, Джексон лежал, крепко прижавшись к Селии, и почти не чувствовал холода — огонь в очаге давно погас. Он вообще ни на что не обращал внимания. Она — в его объятиях и наконец-то стала его. И более важных вещей просто не существует.
Селия дремала. Она лежала расслабленная, похожая на фею, такой, какой много раз представлял ее себе Джексон — с полуулыбкой на лице и рассыпавшимися по плечам волнистыми шелковистыми волосами.
Но на душе у него было неспокойно. Может, она и согласится стать его женой, но проблем еще очень много. Когда человек охвачен пылом страсти, он безмерно счастлив, не думает ни о чем, но уже назавтра люди начинают сожалеть о случившемся, особенно люди богатые, связанные вековыми традициями.
«Ее это все не волнует».
Может быть, и нет. И будь такая возможность, хорошо бы навсегда остаться в этой лачуге, заниматься любовью, лежать в объятиях друг друга, а весь мир пусть живет сам по себе. Без них. Но такое можно представить только в мечтах, а в реальности… Кроме затаившихся где-то убийц есть еще ее семья. Должно быть, они сходят с ума, гадая, что случилось с Селией, и даже не подозревают, что она находится с ним.
Раз все так произошло, позволят ли они ему жениться на ней? Или же категорически откажут? Ответа он не знал. Трагическая жизнь матери преподала ему суровый урок: аристократия живет по своим собственным правилам.
Ему хотелось думать, что Шарпы не такие, они не станут возражать против их с Селией брака, но уверенности в этом не было. Особенно если вспомнить все разговоры с миссис Пламтри.
Джексон вздохнул. В случае замужества Селия скорее всего станет, что называется, отрезанным ломтем. Стоит ли сказать ей об этом? И о том, что ей придется отказаться от привычного уклада жизни?
Нет, он этого делать не станет. Пусть ей скажет об этом сама миссис Пламтри, если она именно так представляет замужнюю жизнь своей внучки.
Тем не менее Селия должна понимать, что ее ожидает в случае брака с человеком другого социального положения. О том, что она может потерять свою часть наследства. О том, что от нее могут отвернуться друзья, не говоря о ее семье.
Вполне вероятно, что Селия не захочет подвергать себя таким испытаниям только из-за того, что он не смог удержаться от соблазна.
Джексон посмотрел на нее. Ему безмерно хотелось надеяться, что так не произойдет. Женитьба на Селии будет…
Нет, не надо слишком рассчитывать на это. Если желаниям не суждено сбыться, значит, к его незаживающей ране, вызванной трагической судьбой матери, прибавится еще одна. И все же, что бы ни случилось в будущем, он ни минуты не будет сожалеть о том, что произошло этой ночью.
Селия поежилась во сне, он тоже ощутил холод. Джексон встал с постели, чтобы принести ее плащ и свой сюртук. Когда он вернулся, она уже проснулась и смотрела на него сонным взглядом.
— Я задремала? — спросила она.
— Да. — Он набросил одежду поверх одеяла. — Но, по-моему, прошлой ночью ты спала так же мало, как и я.
— Возможно, даже меньше. Ты рано ушел, а я допоздна разговаривала с Минервой.
Она повернулась к нему, и сюртук сполз с ее плеч. Он подтянул его, и тут ему под руку попалась фляга с бренди, которая лежала в кармане. Он предложил Селии сделать глоток.
Она отпила, улыбнулась ему и вернула флягу.
— Ты знаешь, до сегодняшнего дня я не пробовала бренди.
— Надеюсь, что так. — Он глотнул из фляги. — Благородные леди не пьют бренди. И не спят с безродными ублюдками.
— Я очень сожалею об этом, — бодро сказала она, выхватила у него флягу и сделала глоток. — Теперь мне стало теплее. — Она отпила еще. — И я чувствую прилив энергии.
Ее глаза загорелись, щеки вспыхнули. Ну куда это годится? Он овладел ею, да еще позволил выпить.
Джексон отнял у нее флягу.
— Тебе уже достаточно.
— Почему? — Она прижалась к нему, соблазнительно надув губки. — Никто не узнает.
— Я знаю. И, поверь мне, утром ты будешь глубоко сожалеть о том, что так много выпила.
Она состроила гримаску.
— Добродетельный Пинтер вернулся.
— Не понял?
В ее глазах блеснули озорные искорки.
— Так я называю тебя, когда ты начинаешь читать мораль. Добродетельный Пинтер, зануда, задавака.
Он в удивлении поднял брови.
— И ты можешь меня так называть после сегодняшней ночи?
— Почему бы и нет? — Она потянулась и закинула руки за голову. — Я превосходно чувствую себя, а ты стараешься все испортить.
С обнажившейся из-под импровизированного одеяла грудью она выглядела как богиня, провоцирующая на безумства.
Ну как тут начнешь сейчас говорить о женитьбе? Кроме того, ему не нравится, что она представляет его Добродетельным Пинтером. Он пристально посмотрел на ее хорошенькое личико.
— Ты всегда называла меня Добродетельный Пинтер? Или придумала только сейчас?
— С первого дня нашего знакомства. Но не так часто. — Она кокетливо улыбнулась. — После первого поцелуя я поняла, каким ты можешь быть распущенным.
— Я могу быть ужасно нахальным, если захочу, — пробормотал он, страстно целуя ее.
— Думаю, я не была у тебя… первой женщиной? — тихонько спросила она.
— Нет. Но сотен я не наберу, в отличие от твоих братьев.
— Сотен? — Она сделала вид, что потрясена. — Так много?
Не следовало об этом говорить.
— Ну, я, конечно, преувеличиваю.
На минуту она задумалась, потом вздохнула:
— А может быть, и нет. Они много развратничали до женитьбы. — Она серьезно посмотрела на него. — В конце концов, не так уж и плохо, когда тебя называют «добродетельным». Правда?
— У меня были прозвища и похлеще, — заметил он, вспоминая, какими эпитетами награждали его в юности.
— А вот Эльфом тебя никто не называл, я уверена.
Селия произнесла это с таким удовольствием, что он улыбнулся.
— Откуда появилось это прозвище?
— Честно говоря, не знаю. — Она подложила руку под голову. — Папа говорил, что у меня заостренные уши. Ерунда какая-то! А няня считала, потому что я была маленького роста. Но ведь все дети маленькие.
Он посмотрел на ее погрустневшее лицо:
— У меня есть предположение.
— Да?
— Иногда, когда ты бываешь в глубокой задумчивости, у тебя появляется отрешенный взгляд, и тогда ты становишься похожа на какое-то сказочное существо — фею, дриаду, нимфу. Поэтому в детстве ты вполне могла напоминать эльфа.
Она скептически посмотрела на него:
— А сейчас я уже не похожа на эльфа? Кстати, хочу предупредить, в семье давно никто не называет меня так, чтобы не ранить. Тебя это тоже касается.
— Ладно, буду называть тебя Сказочной Королевой. Такой я тебя вижу.
Селия ослепительно улыбнулась:
— Ты отлично умеешь делать комплименты, Джексон, и тем самым искупаешь все свои грехи.
— Грехи? — удивился он.
— А разве это не грех — столько времени скрывать свои истинные чувства, ждать месяцы, чтобы поцеловать меня?
— Наверное, я был сумасшедшим, — прошептал он, целуя ее.
А потом еще поцелуи, ласки… Он не мог устоять и снова потянулся к ней. Теперь он старался быть очень осторожным — ведь она только что стала женщиной и еще могла ощущать физическую боль. Но она была настойчива, и они снова любили друг друга, а потом, усталые, заснули, крепко держа друг друга в объятиях.