Глава 6

Джонна медленно пришла в себя. Она вытянулась под толстым стеганым одеялом и приподняла веки. Того, что она увидела прищуренными глазами, было достаточно, чтобы она тут же спрятала лицо в подушку.

Корабль покачивался, убаюкивая ее, но не успокаивая. Сильная качка от встречных волн была непривычна для нее, но полностью объяснима. «Охотница» находится в открытом море.

Тихонько застонав, Джонна отбросила одеяло и села, ухватившись за край койки. Хотя пол колебался, она попыталась встать на ноги и почувствовала дурноту. Она закрыла глаза, но это мало помогло. Ужасная правда заключалась в том, что ее тошнило. Джонна бросилась к умывальнику, откинула крышку и достала таз. Она едва успела опуститься на колени и обхватить таз руками, ее тут же стошнило.

В этом унизительном положении и застал ее вошедший Декер. Появление его в этот момент было не случайно. Он знал, что Джонна, проснувшись, будет сбита с толку и растеряна, и поэтому поставил матроса у дверей каюты с наказом позвать его, как только Джонна пошевелится.

Он подождал, пока пройдет последний позыв к рвоте, и взял у нее таз. Затем налил воды в стакан и подал девушке.

— Прополощите рот, — сказал он, потому что она просто держала стакан в руке. Джонна подчинилась. Декер подал ей таз.

— Выплюньте.

Закрыв глаза, Джонна проделала и это. Пока Декер убирал таз, она обессиленно прислонилась к ножке койки.

— Я хочу домой!

Она сама еле расслышала этот неразборчивый лепет. Неудивительно, что Декер не обратил на эти слова никакого внимания.

— Ложитесь, — сказал он, опускаясь перед ней на колени. — Вы еще не приспособились к жизни на море.

— И не собираюсь.

Джонна не заметила улыбки Декера, вызванной ее слабым протестом. Она позволила ему поднять себя и усадить на койку. Не дожидаясь его указаний, она легла.

— Мы должны повернуть обратно, — устало прошептала Джонна.

Декер не отозвался. Он сидел рядом с ней, пока она не уснула, и думал о том, что повернуть обратно невозможно.

Стемнело, когда Джонна опять проснулась. Масляная лампа, прикрепленная к капитанскому столу, была зажжена, в печке горел огонь. Очевидно, пока она спала, кто-то заходил в каюту. Джонне было неприятно это посягательство на ее уединение, даже из лучших побуждений.

Когда она села, желудок ее сжался, но тошнота отступила. Она даже почувствовала легкий голод и сочла это хорошим признаком.

Став на ноги, Джонна покачнулась, но быстро обрела равновесие. Планировка каюты была ей хорошо известна — сначала она видела ее на плане, потом на модели судна. Когда корабль был построен, она однажды посетила капитанскую каюту, но никогда не видела ее обстановку.

Каюта была немногим больше ее туалетной комнаты. Большую часть одной из стен занимала встроенная койка. На полу в углу стоял умывальник и рядом дорожный сундук, над головой висели книжные полки. Пространство под койкой закрывалось маленькими раздвижными дверцами. Единственный стул был задвинут под стол, а позади стола помещалось еще несколько полок. Вдоль наклонной стены, прямо под двумя ярусами оконных стекол в свинцовых переплетах, во всю длину протянулась деревянная скамья.

Подойдя к печке, Джонна протянула руки, чтобы согреть их. Каюта показалась ей странно безликой. Судя по всему, Декер почти не приложил усилий, чтобы придать ей обжитой вид. Здесь не было ни сувениров, купленных на память о посещении разных стран, ни статуэток, ни лакированных коробочек. Постельное белье и стеганые одеяла были из Бостона, не из Лондона, а книги — написанные сухим языком справочники по мореходству — наверняка принадлежали Джеку.

Посреди каюты стоял еще один дорожный сундук — вещь, которая явно была здесь не к месту. Джонна вспомнила, что когда она проснулась в первый раз, сундука в каюте не было. Даже больная, она узнала бы этот сундук и поняла бы его предназначение. Если бы она знала, что этот сундук находится на борту корабля, вряд ли уснула бы так легко и проспала бы так долго.

Этот сундук принадлежал ей.

Джонна окинула себя взглядом. На ней все еще была та одежда, в которой она сражалась с огнем. От платья остались только лиф и рукава, обгорелые и рваные нижние юбки болтались вокруг ног. И волосы, и одежда ее пропахли дымом. Каждый глоток воздуха напоминал ей о пожаре.

Джонна не стала открывать сундук. Вместо этого она села на него, спрятала лицо в ладонях и расплакалась.

Декер отпустил матроса, стоявшего у дверей каюты.

— Вы больше не нужны, — сказал он. — Идите поспите. Вам рано заступать на вахту.

Матрос быстро и с удовольствием покинул свой пост. Его шаги стихли в коридоре прежде, чем Декер тихонько постучал в дверь.

— Войдите.

Декер осторожно открыл дверь. Голос Джонны звучал не приглашением — он дарил аудиенцию. Декер даже приготовился увернуться, если ему запустят чем-нибудь в голову.

Но в руках у Джонны ничего не было. Девушка сидела на скамье у окна и смотрела на море. Ночной небосвод освещался только светом растущей луны, и лицо Джонны отражалось в окне. Оно было лишено почти всякого выражения, и сокрушительные рыдания не оставили на нем никаких следов.

Несмотря на поздний час, Джонна не переоделась ко сну. Ей не хотелось предстать перед Декером в невыгодном свете. И теперь на ней было надето платье винного цвета простого фасона: прилегающий лиф, узкие рукава, высокий воротник. Черные волосы она заплела в нетугую толстую косу, лежащую посередине спины. Коса скрывала три маленьких крючочка на платье, которые Джонна не смогла застегнуть без посторонней помощи.

Джонна отвела взгляд от своего отражения и посмотрела на Декера, входящего в каюту. Когда он закрыл за собой дверь и прислонился к косяку, Джонна встала. Руки у нее были опущены по бокам, пальцы не теребили ткань платья. Она держалась собранно, ровно и холодно и говорила со спокойной уверенностью человека, ожидающего беспрекословного подчинения.

— Вы повернете корабль обратно в Бостон, — начала она. — И вы сделаете это немедленно и без всяких возражений. И о том, имели ли вы право выйти в море, взяв меня на борт, мы поговорим позже. Я полагаю, вам понятно, что вы поступили опрометчиво и вразрез с моими желаниями. Стоимость опоздания судна в Лондон будет вычитаться из вашего жалованья компанией «Морские перевозки Ремингтон». Когда штраф будет полностью выплачен вами, вы будете освобождены от службы в компании. Можете сообщить экипажу «Охотницы», что на них я не возлагаю никакой ответственности за происшедшее и что они подобному штрафу подвергнуты не будут. — Джонна слегка склонила голову набок и осведомилась с видом милосердным и снисходительным:

— Я понятно выражаюсь, капитан Торн?

— Совершенно понятно, — согласился тот.

Джонна кивнула с почти царственным видом, ожидая его ухода.

Декер оттолкнулся от косяка, но никуда не ушел. Он обогнул сундук, все еще стоящий посредине каюты, и перешагнул через груду вещей, разбросанных Джонной. Подойдя к столу, вышиб ногой стул и сел. Он поднял крышку, достал из ящика судовой журнал, чернильницу и перо. Раскрыл журнал и старательно записал туда курс корабля и состояние погоды. Еще несколько минут он потратил, чтобы записать требования Джонны.

Он повернул к ней журнал.

— Все ли правильно я записал? — спросил он. Джонна подошла к столу и прочла написанное. Почерк у Декера был аккуратный, каждая буква выписана очень четко, без всяких завитушек, без малейшей небрежности, и в такой манере была сделана не только эта запись, но и все предыдущие. Этот почерк несколько похож на каюту, подумала Джонна, он так же безлик и так же ничего не говорит о своем владельце.

И вдруг ее осенило. Да ведь Декер — новичок и в том, и в другом деле! Приподняв голову, Джонна посмотрела на него. В ее глазах застыл вопрос.

— Все ли я правильно записал? — еще раз спросил Декер.

— Да, — ответила она приглушенным голосом.

— А правописание? — настойчиво продолжал он, словно защищаясь. — Есть какие-нибудь ошибки?

— Нет.

Декер повернул журнал к себе и добавил еще одну строчку.

— Вот мой ответ, — сказал он, подтолкнув к ней журнал. Джонна взглянула: «„Охотница“ сохранит взятый курс».

— Что?! Этого не может быть!

Прежде чем закрыть журнал, Декер промокнул записанное.

— Это будет именно так, — ответил он, убирая все в ящик. — Если кто-то будет спорить по этому поводу, так только вы. Я уже все решил.

Джонна вздрогнула, как от удара. Она вскинула голову, стиснула зубы и вспыхнула.

— Это была не просьба, — проговорила она. Декер даже восхитился таким самообладанием, но остался непреклонным.

— А между тем это могло быть только просьбой, — сообщил он. — Ваше положение здесь, на борту корабля, не дает вам права предъявлять какие-либо требования.

В фиалковых глазах Джонны вспыхнул холодный огонь.

— Я владею этим кораблем!

— А я им командую. — Он протянул руку, чтобы остановить ее. — И вы не владеете мной, Джонна. Даже и не помышляйте об этом.

— Но команда…

— Команда с уважением относится к нам обоим. Не ставьте же их перед выбором между нами и не сейте раздоров, разбивая команду на два лагеря. Разве только вы готовы взять командование кораблем на себя. — Он немного помолчал, глядя ей в лицо. — Вы готовы к этому?

Теперь лицо Джонны побледнело, а губы стали бескровными. Озноб пробрал ее до мозга костей.

— Нет, — ответила она, — вы знаете, что я не могу взять на себя командование.

Декер кивнул, довольный, что она поняла его, и устало потер затылок.

— Как вы себя чувствуете? Вы не голодны?

Она ничего не ответила. Теперь ей стало ясно, что в Бостон пни не вернутся, и у нее перехватило горло. Ее опять начало мутить — но не от голода и не от качки. У нее внутри все сжалось от сильнейшего страха.

— Может быть, вам лучше сесть, — предложил Декер. — Я принесу вам что-нибудь с камбуза. Я и сам ничего не ел.

Его не было минут двадцать, но он был уверен, что все это время она так и сидела без движения. Войдя в каюту, он поставил поднос на скамью рядом с Джонной. Не спрашивая, хочет ли она чего-нибудь, налил чай и протянул Джонне кружку.

— Можете погреть себе руки или душу, — сказал он так, словно это было для него безразлично.

Джонна обхватила кружку ладонями и поднесла к губам, но пить не стала. Она была благодарна Декеру, что он не предлагает ей что-нибудь съесть. Парок, поднимавшийся над чаем, овевал теплом ее лицо.

— Почему вы привезли меня сюда? — спросила она наконец.

Декер взял себе цыпленка и бисквиты. Он отнес свою тарелку на стол, подальше от Джонны, чтобы запах пищи не раздражал ее. Он сел, положив ногу на подлокотник стула, и принялся за еду.

— У меня нет другой возможности присматривать за вами, — просто ответил он.

Джонна нахмурилась:

— Не понимаю. Есть доктор Харди, чтобы присматривать за мной.

— Верно, но я имел в виду не ваше здоровье. Или по крайней мере не в том отношении.

Джонна маленькими глотками пила чай. Желудок ее успокоился, и Джонна слегка воспрянула духом.

— Вы мне не сторож, — сказала она.

— Теперь — сторож.

— Но…

— Вы действительно хотите спорить, Джонна? Вы находитесь на борту корабля. Вы должны смириться с этим. — Декер был не настолько глуп, чтобы принять ее молчание за согласие. Он подозревал, что она готовится к бою и собирается с силами. — О делах будет заботиться Джек, — продолжал он. — Джек многому научил вас, даже больше, чем ваш отец. Вы можете быть спокойны.

— Дело не в этом.

Но Декер продолжал, пропустив ее замечание мимо ушей:

— К тому времени, когда мы вернемся из Лондона, ваша контора и склады будут отстроены заново. Вам вовсе не нужно находиться там и вникать во все детали. Миссис Девис держит в своих руках все ваше домашнее хозяйство; она будет от вашего имени рассылать извинения за то, что вы забросили ваши светские обязанности. — Он не добавил, что эти обязанности очень немногочисленны. — Миссис Девис сама упаковала вещи в сундук. Я уверен, там есть все, что вам может понадобиться.

Услышав о таком предательстве, Джонна немного сникла. Она никак не ожидала, что экономка одобрит ее похищение.

— А Грант? — Она смутно помнила, как он появился, когда потушили пожар. Кажется, он предлагал отвезти ее домой. — Он ничего не говорил по поводу того, что вы увозите меня на корабль?

— Он много чего говорил. Но его никто не слушал. — Правда, после того, как он рухнул оземь от удара Декера. — Разве его мнение имеет какое-либо особое значение? Я считал, что вы больше не помолвлены.

— Мы никогда не были помолвлены, — решительно проговорила Джонна. Увидев, что уголки губ Декера приподнялись. Джонна поняла, что он опять ее дразнит. Интересно, научится ли она когда-нибудь не замечать эти поддразнивания? — Стало быть, теперь я ваша узница?

Декер поднял глаза от тарелки.

— Не совсем.

— А как еще это можно назвать? Я нахожусь здесь против своей воли, и бежать отсюда мне некуда. Вы даже приставили к моей двери сторожа.

— Слугу, — поправил Декер. — И он уже ушел. Это было сделано на время, пока вы не придете в себя. А теперь слуга уже не нужен. Вы вольны выходить из каюты и гулять сколько угодно. Полагаю, что здравый смысл посоветует вам держаться подальше от помещений команды, но за этим исключением вы можете бывать везде, где захотите.

Джонна представила себе, как она выйдет на палубу, и желудок ее опять сжался.

— Я буду находиться в каюте, — сказала она.

— Как вам угодно! — Он пожал плечами:

— Угодно. — Джонна допила чай и поставила кружку на поднос. — А теперь я хочу лечь.

Интересно, подумал Декер, она действительно устала или ей просто хочется избавиться от него?

— Прекрасно. — Без малейшего усилия, легко, он встал и подошел к Джонне. Поставил на поднос свою тарелку и нагнулся, протянув руки. Но вовсе не за подносом. Когда он выпрямился, в его объятиях оказалась Джонна.

Она удивилась, но не стала вырываться и посмотрела на Декера широко раскрытыми, вопрошающими глазами.

— Доброй ночи, Джонна. — Он прикоснулся губами к ее лбу и легко поцеловал в губы. — Простите меня.

Декер вышел прежде, чем Джонна поняла, за что он просил прощения и простила ли она его. Она медленно опустилась на скамью у окна. Долго в ту ночь сон не шел к ней.

Подгоняемая свежим ветром Северной Атлантики, «Охотница» легко рассекала волны. В основном корабль делал двенадцать узлов в час, иногда тринадцать. Плавание проходило без штормов, хотя сильный ветер дул постоянно. Волны с белыми гребешками бились о борта и окатывали палубу соленой водой.

Управление кораблем отнимало у Декера большую часть дня, и за целые сутки он редко покидал штурвал больше чем на два-три часа. В таких случаях он отправлялся поспать в кубрике экипажа. Декер заходил в каюту Джонны ровно настолько, сколько требовалось времени, чтобы сделать записи в судовой журнал. Во время этих коротких встреч он неизменно осведомлялся о ее здоровье, о том, не испытывает ли она каких-либо неудобств. Он всегда предлагал ей Пройтись по палубе с ним или с кем-нибудь из членов экипажа. Джонна отвечала ему небрежным тоном, вежливо, но холодно и явно была не расположена к разговорам. От всех предложений выйти из каюты она упорно отказывалась.

Джонна проводила время за чтением и записками. Книги Декера не вызвали у нее интереса, но вот судовой журнал просто захватил. Оставалось только сожалеть, что история «Охотницы» так коротка, что она прочитала ее за один день. Джонна начала вести свой собственный журнал, куда записывала разговоры с членами экипажа и свои впечатления о плавании. Она записывала туда рецепты, кулинарные и медицинские, а также матросские песни всех морей и океанов, которые она никогда не слышала прежде. В двух из этих песен встречались совсем незнакомые ей слова.

Джона составила список ненужных вещей: Грант Шеридан и споры с коммерсантами. Она записала и необходимые ей вещи: сидячая ванна, свежий воздух, Джек Куинси и чтобы ей перед сном расчесывали волосы.

«Охотница» была в двух днях пути от Лондона, когда в каюту робко вошел Джереми Додд и внес большую деревянную лохань.

— Капитан сказал, что у нас достаточно пресной воды и вы можете принять хорошую ванну, — сообщил он и покраснел так, что разбросанные по всему липу веснушки исчезли под ярким румянцем.

— Это идея капитана Торна? — спросила Джонна.

Джереми нерешительно переступал с ноги на ногу.

— Нет, мисс Ремингтон. Капитан сказал, что вы захотите узнать, чья это идея. Идея моя, а он только одобрил ее. — Джереми выговорил эту фразу в точности, как велел ему Декер. Никакой лжи, подумал он. Джереми заметил, что Джонне действительно хотелось услышать именно эти слова, даже если в них нет ни крупицы правды. — Горячую воду принесут с камбуза, — продолжал он, прежде чем она успела прочитать его мысли. — Целые ведра горячей воды.

Вскоре действительно появились матросы с горячей водой, наполнили лохань до краев и ушли. В своем рвении они забыли о самой Джонне, и когда она погрузилась в лохань, вода выплеснулась и полилась на пол, образовав там ручейки и лужицы. Джонна отметила, что ее это нисколько не волнует.

Через двадцать минут в каюту вошел Декер и остановился в дверях. Лицо Джонны раскраснелось от горячей воды, мокрая кожа соблазнительно блестела.

При виде Декера она погрузилась в воду так, что над краем лохани виднелась только ее голова.

— Вы не постучали.

— Нет, — отозвался он. — Не постучал.

Такой ответ насторожил Джонну. Она поняла, что появление Декера не случайно.

— Прошу вас выйти, — сказала она.

Декер закрыл дверь, вынул из кармана ключ и повернул его в замке.

— Я надеюсь, вам понятно, что я не намерен уходить. — Он положил ключ обратно в карман. — По крайней мере пока.

Декер направился к лохани, и Джонна постаралась спрятаться в нее еще глубже. Но тут же поняла, что все ее страхи оказались напрасными: Декер даже не посмотрел в ее сторону и прошел мимо. Она услышала, как у нее за спиной он открыл сундук и принялся в нем рыться.

— Может быть, если вы мне скажете, что вы ищете…

Она осеклась, потому что он потряс перед ней халатом, извлеченным из сундука.

— Вы можете надеть вот это. Я отвернусь.

— Мне нужна моя одежда, — возразила она.

— Вот это. — И он бросил многозначительный взгляд на лохань. — Или вообще ничего.

Джонна протянула руку за халатом. Он отвернулся, верный своему слову, а Джонна встала и накинула халат на плечи. Он сразу же прилип к мокрой коже. Девушка направилась к маленькой печке, чтобы обсохнуть. Вода стекала с нее на пол из-под халата. Попадая на печку, брызги шипели. Оглянувшись через плечо, Джонна увидела, что Декер наблюдает за ней.

— Идите сюда! — сказал он. Это прозвучало скорее как приказание, чем приглашение.

Джонну охватило жаром, и вовсе не от близости пылающей печки. Она повернулась к Декеру, но не тронулась с места.

— Джонна, — на этот раз он произнес ее имя спокойно и протянул к ней руку. Сейчас его голос звучал мягче, но так же требовательно. — Идите сюда.

Джонна подошла к нему. Неожиданно для самой себя она подала ему руку, и он притянул ее к себе. Она не могла понять, что он хочет сделать, пока Декер не прикоснулся к ее шее. Она попыталась увернуться, но он поймал ее.

— Не нужно сопротивляться, — сказал он, держа в пальцах золотую цепочку, висящую у нее на шее. — Вы ее порвете.

Джонна замерла, только сердце ее бешено забилось. Она отвела глаза, а он провел кончиками пальцев по цепочке. Рука скользнула за вырез халата и остановилась на медальоне из слоновой кости. Декер приподнял его, и Джонну снова обдало жаром — его рука легла ей на грудь.

— Посмотрите на меня, Джонна. — Она подняла голову. — Я хочу это знать.

Джонна нахмурилась, и между бровями у нее появилась морщинка.

— Не понимаю.

— А я думаю, вы все понимаете.

Джонна нахмурилась еще сильнее, но тут же ее лицо прояснилось. Вчера она надела медальон поверх платья, и это была оплошность с ее стороны. Матрос, принесший ей завтрак, что-то сказал по поводу медальона, и Джонна сразу же убрала его.

— Вам сказал о нем мистер Эддис.

Рука Декера скользнула к ее плечу.

— Он сам занимается резьбой. Ему понравилась эта работа.

— Он ее почти не видел, — заметила Джонна.

— Он видел достаточно, чтобы сделать какие-то ерундовые замечания, — возразил Декер. — Достаточно и для меня. Я понял, что он говорит о медальоне, который я вам подарил.

— Судя по вашему поведению, вы придаете этому большое значение.

— А разве я не прав?

Пальцы Декера ласково гладили ее плечи, и ей было трудно глотать, еще труднее — произнести что-нибудь. Ткань халата скользила по коже, и это было очень приятно.

— Я выразила восхищение, когда вы мне его подарили. Я стала носить его, но это вовсе не означает, что мне нравится тот, кто его подарил.

Теперь Декер улыбался, глядя на нее. Его улыбка была сдержанной. Легкая насмешка глубоко пряталась в его глазах и в уголках слегка приподнятых губ.

— Вы могли и не готовить для меня сегодня ванну, — продолжала девушка, стараясь говорить сдержанно. — Вы это затеяли для того, чтобы самому увидеть медальон? Если бы вы попросили, я вам сама все рассказала бы.

— В самом деле?

Джонна отвела глаза. Конечно, он прав, усомнившись в ее словах. Ничего бы она ему не сказала.

— Разумеется, — проговорила она.

— Лгунья!.. — Ничего обидного в его голосе не было, скорее, голос звучал ласково. — Может быть, я хоть немного вам нравлюсь?

Она покачала головой.

Скрытая насмешка Декера проступила явственнее.

— Потому что у меня нет цели в жизни, — сказал он. — И мне очень не хватает жизненных принципов.

— Потому что вам все безразлично, — возразила она.

— Ах да, — согласился он, словно только что вспомнив об этом, — вот почему!

Вдруг Джонна приникла к нему и прижалась лбом к его плечу.

— И вы небогаты, — прошептала она.

Декер обнял ее за талию и сказал, почти касаясь губами ее уха:

— Имея собственность, трудно сниматься с места. Я могу унести с собой все, что у меня есть ценного.

Она почти не слышала, что он говорит. Он поднял ее, и она почувствовала себя невесомой в его руках. Она держалась за воротник его куртки, пока он не усадил ее на скамью у окна. Он отошел на мгновение, а когда вернулся, в руках у него был гребень.

Усевшись на угол скамьи, Декер притянул к себе Джонну, и она оказалась между его коленями. Она подчинилась безропотно, и когда его пальцы принялись разбирать ее волосы на пряди, она закрыла глаза. Вздох ее был еле слышен.

Декер разделял густые пряди так осторожно, словно они были из тонкого шелка. Темные волосы Джонны, падающие мягкими волнами, походили на спокойное ночное море и, казалось, струились словно вода. Он распределил пряди по спине, потом взял гребень и провел им по волосам.

Джонна тихонько ахнула от удовольствия. Собственная голова вдруг показалась слишком тяжелой, и она наклонила ее слегка вперед. Зубья гребня нежно царапали кожу на затылке, и по спине растекалось ощущение тепла. Через мгновение гребень переместился вниз.

— Я должна попросить вас уйти, — сказала она еле слышно. Слова звучали невнятно, словно Джонна была не совсем трезва.

— Да, — согласился Декер, не переставая водить гребнем по волосам, — должны.

Но она этого не сделала. Она так и осталась сидеть между его коленями, склонив голову, поджав ноги к груди и предоставив ему расчесывать ее волосы. Силы, которые оставались у нее после горячей ванны, иссякли под завораживающими, плавными движениями Декера.

— Нужно подумать о моей репутации, — проговорила Джонна. — Люди там, на палубе, — мои служащие.

— Эти люди — мой экипаж, — сказал Декер. — У меня тоже есть репутация.

Вряд ли они имели в виду одно и то же, подумала она.

— Вот как? — спросила Джонна, заинтересовавшись. — Вы, наверное, соблазнили очень много женщин?

— «Очень много» — это сколько?

Движения гребня замедлились, и Джонна тотчас же это почувствовала. Глаза у нее по-прежнему были закрыты: ей не хотелось, чтобы это блаженство кончилось.

— По-видимому, больше сотни, — ответила она. Он откинул часть волос на сторону, открыв изгиб ее шеи. Его губы прикоснулись на одно мгновение к этому месту.

— В таком случае — нет, — прошептал он ей в шею. — Я покорил не очень много женщин.

— Ох…

Декер улыбнулся, уловив в голосе Джонны нотку разочарования.

— Вам придется пересмотреть ваше мнение обо мне, да? — спросил он.

— Отчасти.

— Приношу свои извинения. Обычно я стараюсь оправдывать ваши ожидания.

От внимания Джонны не ускользнули его слова и частица холодной иронии в его тоне. Она повернула голову, пытаясь увидеть лицо Декера.

— Это правда?

Он деликатно повернул ее голову в прежнее положение и продолжал свое занятие.

— Нет, — солгал он без всяких угрызений совести. — Это не правда. Почему я должен заботиться, так или иначе, о ваших ожиданиях и не иметь своих собственных?

Джонна не стала задумываться над его словами. Вздохнув, она опять закрыла глаза.

— Так сколько женщин вы соблазнили?

— Это очень важно?

— Да, — ровным голосом ответила она.

— Вам требуется точная цифра? — спросил он насмешливо.

— Хватит и приблизительной.

Декер задумался. Какое число покажется ей достаточным? Он не имел понятия, как ответить, и брякнул наугад:

— Пятьдесят восемь.

— О Боже!..

— Но это только приблизительно. — Он перестал расчесывать ей волосы, протянул руку, чтобы она могла видеть ее, и разжал пальцы. На ладони у него лежал медальон из слоновой кости. — Вот, — сказал он. — Вы его еще не хватились?

Она тихонько охнула.

— Когда же вы… — Она замолчала, вспомнив прикосновение его губ к своей шее, пальцы, легко перебирающие ее волосы. Она и не заметила, как он расстегнул застежку. — Как же вы…

— Опыт, — просто ответил он. Декер помог Джонне застегнуть цепочку. Ему так хотелось поддаться искушению и сказать ей, что он, соблазняя женщин, стремился в основном извлечь из этого пользу, чем получить удовольствие. Но Декер подозревал, что Джонна пришла к такому же заключению.

Джонна положила руку на медальон. Больше ему не удастся так легко его заполучить.

— А вы всегда возвращали то, что брали?

— В те времена я не занимался показом фокусов в гостиных, Джонна. Я был вором и ничего не возвращал по своему желанию. — Декер продолжил свое занятие, давая Джонне возможность поразмыслить над его словами.

— Вы были хорошим вором, — спокойно сказала она.

— Да, хорошим.

Они долго молчали. Ее мысли постепенно становились бессвязными и расплывчатыми.

— Я могу здесь уснуть, — сказала она наконец. — Возьму… и усну…

Декер молчал, но с каждым разом прикосновения гребня становились все легче и легче. Наконец он почувствовал, что ее тело совершенно расслабилось. Отложив гребень, он заключил ее в объятия и стал укачивать.

Некоторое время они спали, но когда Джонна проснулась, Декера в каюте не было.

«Охотница» пришла в Лондон точно в назначенное время. Джонна, поднявшись наверх, была вынуждена прикрыть глаза ладонью. Солнце раннего утра растопило туман, стоявший над рекой, и теперь ярко сияло над городом. Джонна взяла шляпу из рук Джереми Додда и надела ее.

Она позволила ему отвести ее на палубу и затем отпустила молодого человека.

— Со мной ничего не случится, — сказала она. — Нет никакой необходимости следить за каждым моим шагом.

Тот заколебался:

— Капитан говорит…

— Я никуда не собираюсь уходить, — сказала она и отвернулась. Она смотрела на многолюдную пристань, но чувствовала, что Джереми все еще стоит рядом в нерешительности. — Оставьте меня, мистер Додд. — В ее голосе прозвучала повелительная интонация, заставившая Додда поспешно ретироваться.

Джонна улыбнулась про себя, довольная этой маленькой победой. Декер Торн распоряжался слишком долго. Слишком редко ей удавалось добиться, чтобы кто-то из членов экипажа сделал то, что хотелось ей.

Джонна завязала ленты шляпы и оперлась о перила. Воздух был прохладный, несмотря на яркое солнце. При каждом выдохе изо рта у нее вылетал парок. Такие же облачка пара выдыхали люди, которые напряженно трудились, спуская грузы по сходням и убирая паруса. На пристани всхрапывали лошади, нетерпеливо перебирая ногами в ожидании, пока нагрузят их повозки. Возчики похлопывали руками либо притопывали ногами, стараясь согреться.

«Охотница» слегка ударялась о причал, но Джонна без особого труда сохраняла равновесие. Она уже давно научилась держаться на ногах во время качки.

Лондон не так уж отличается от Бостона, думала Джонна. Конечно, масштабы здесь другие. Здесь всего больше: кораблей, людей, повозок, складов. У людей было другое произношение, но заняты они тем же. Как бы ни было, она будет рада, если они ненадолго останутся в этом городе. Картина, открывшаяся ее взору, только усиливала желание поскорее оказаться в бостонской гавани.

Обернувшись, она поискала глазами Декера. Найти его не составило труда. Сначала она услышала его голос. Он не был громким, но в нем была спокойная, уверенная властность, и этим он выделялся среди других напряженных голосов. Джонна до этого ни разу не видела Декера среди экипажа корабля, и теперь она поняла, каким уважением он пользуется у своих подчиненных. Он отвечал за корабль, за его состояние, за груз, который доставил в Лондон. Он не повышал голоса, отдавая приказания, но от его внимания ничего не ускользало.

Интересно, чем он занимался на корабле, когда его не было рядом с ней? Она читала записи, которые он делал в судовом журнале, но этого было мало, а гордость мешала расспрашивать самого Декера. Кое-что ей рассказали члены экипажа, не дожидаясь вопросов. Она узнала, что Декер очень мало спит, что он всегда приходит на помощь, когда требуется, и что нет на корабле такого дела, которое он бы не умел делать. Она верила этим сведениям, потому что они сообщались мимоходом, без всякой подготовки. К тому же она многое слышала от Джека Куинси.

Если и этого недостаточно, то оставался факт, что у Декера не было причин вкрадываться к ней в доверие. Он ясно дал ей понять, что нисколько не старается создать о себе хорошее мнение.

Джонна наблюдала за ним, склонив голову набок. Поля шляпы отбрасывали тень на ее глаза. Декер, кажется, не знал, что она стоит на палубе, и Джонну это вполне устраивало. Декер никогда не навязывал ей свою заботу, как Грант Шеридан. Не старался покровительствовать и опекать, чем так любил заниматься Грант. Декер относился к ней с уважением, как к человеку, у которого своя голова на плечах, даже когда она теряла эту самую голову.

Джонна пошла вдоль борта, по-прежнему наблюдая за Декером. Он был на голову выше большинства мужчин, однако не использовал это преимущество для достижения своих целей. Капитан обращался с людьми уверенно, без всякого высокомерия. Декер держался свободно, непринужденно расхаживая по палубе, словно она и не качалась под ногами.

Воротник его шерстяной моряцкой робы был поднят из-за холода, но шляпу Декер не надел. Ветер отбрасывал ему на лоб волосы кофейного цвета. Он беззаботно откидывал их назад пятерней.

Джонну пробрал озноб, но не от ледяного ветра, дующего с Темзы. Просто ей вспомнилось, как эти пальцы перебирали ее волосы, разделяли их на пряди, расчесывали. Жаль, что она уснула в его объятиях, жаль, что его не было с ней, когда она проснулась.

Джонна отвернулась и на мгновение закрыла глаза. Даже если Декер был тем человеком, которым она могла восхищаться, все равно оставалась проблема с его деньгами. Или с их отсутствием. Не это ли пытался он сказать ей в ту ночь? Ради чего он соблазнял женщин? Не важно, что он вернул ей золотую цепочку, ведь она владеет целой корабельной империей, на которую он, быть может, нацелился.

Декер подошел к ней.

— Я освобожусь через полчаса, — сказал он. — Мистер Джефрис получил мои указания и будет выполнять их. Груз, который мы должны получить по контракту с манчестерской ткацкой фабрики, прибудет не раньше вторника.

Джонна вскинула голову.

— Вторника? Но это значит — через шесть дней!

— Это верно, — спокойно сказал он. — А если мы уйдем, не взяв этот груз, прибыли от нашего рейса не будет.

— Может быть, мы можем взять что-нибудь другое? Я думала, что мы возьмем индийский чай.

— Чай тоже задерживается. И опять не по нашей вине. Но если мы уйдем без чая или без тканей… Ну, вы знаете эти проблемы лучше, чем я.

Конечно, знает. А вот что Декер знает их хуже — это вопрос открытый. Джонна мысленно кое-что просчитала.

— Пошлите мистера Джефриса в Манчестер, чтобы он добился доставки товара в Лондон ко вторнику. К этому времени должен прибыть корабль с чаем, если только не случится кораблекрушения. Мы потеряем не так уж много денег и времени, если сможем все это выполнить. К тому же мы возьмем пассажиров на обратный рейс.

Декер покачал головой:

— Никаких пассажиров!

— Почему?

— Потому что надо подумать о вашей репутации. Вы, конечно, владелица «Морских перевозок Ремингтон», но при этом вы молодая женщина, путешествующая в одиночестве. Экипаж корабля будет хранить молчание. Но я не могу поручиться за тех, кого мы возьмем на борт.

— Об этом вам следовало бы подумать, прежде чем меня похищать! — раздраженно сказала она. — И потом, о чем тут можно говорить? Разве что вы опять вломитесь ко мне во время купания и объявите об этом всем и каждому. — Ее слова имели бы больший вес, если бы она смогла посмотреть ему в глаза. Вместо этого она вспыхнула так, что лицо ее перестало чувствовать холод.

Декер прислонился к перилам и скрестил руки на груди.

— Я возьму пассажиров при одном условии.

— Вы не имеете права ставить условия, но — в виде исключения — я вас выслушаю.

— Выходите за меня замуж.

Джонна поджала губы.

— У вас действительно бездна юмора, — сказала она. — Я спущусь вниз.

Декер с усмешкой придержал ее за локоть.

— А у вас его вообще нет.

Она бросила выразительный взгляд на его руку.

Декер не отпустил ее, но улыбка у него смягчилась:

— Не уходите. Скоро прибудет кеб, который я нанял, и ваш сундук уже принесли.

Джонна уставилась на него.

— Кеб? — спросила она. — Мой сундук? Что вы задумали на этот раз?

— Боюсь, что очередное похищение. — Он проговорил это без всякого раскаяния. — Мы едем в Роузфилд, мисс Ремингтон. В дом Колина.

— Если вы уверены, что все будет в порядке, — проговорила Джонна, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее не дрогнул. — Признаться, я с удовольствием повидаюсь с Колином. Мы ведь увидимся с ним, не так ли?

Внимательно посмотрев на нее, Декер кивнул:

— И с Мерседес, конечно.

— Да, разумеется. Мне очень хочется познакомиться с ней. И с их детьми тоже.

Декер почти поверил, что она говорит правду.

— Значит, договорились? Вы едете в Роузфилд.

Ей понравилось то, что он пытается создать видимость, будто у нее есть выбор.

— Да, договорились.

Джонна смотрела вслед Декеру, когда он отправился отдать еще какие-то распоряжения. Интересно, ей это кажется или действительно его походка стала более легкой.

Уже стемнело, когда они прибыли в Роузфилд. Джонна подумала, что такой поздний час — достаточно веская причина, почему они сначала не появились в Уэйборн-Парке. Их встретил целый штат прислуги, и Декер немедля отправил человека в Уэйборн-Парк с сообщением об их приезде. Как только Джонна поднялась по широкой лестнице, ее усталость словно рукой сняло.

Экономка проводила их в дом. Получив сообщение об их приезде, она сразу же подняла на ноги всю прислугу. В Роузфилде порядок поддерживался постоянно, но кое-что надо было подправить. Прислуге в Роузфилде нечасто приходилось принимать гостей. И теперь миссис Шепард хотела убедиться, соответствуют ли их приготовления тем требованиям, которых заслуживает встреча графского брата.

— Добрый вечер, сэр! — сказала она, наклонив голову. — Могу я высказать наилучшие пожелания от моего имени и от имени всей прислуги?

— Разумеется, миссис Шепард. — Декер помог Джонне снять плащ и шляпу и передал их экономке. — Ваши осведомители должны быть повсюду, — добавил он. — Я думаю, вы знали о моем приезде раньше, чем я узнал сам.

Круглое лицо миссис Шепард вспыхнуло от удовольствия. Она просияла:

— Вы правы, милорд.

Он отдал экономке свой плащ.

— Это мисс Ремингтон. Она также остановится здесь. Или ваши осведомители уже сообщили вам и об этом?

— Вы же знаете: все есть так, как и должно. Могу я показать вам ваши комнаты?

Декер взглянул на Джонну.

— Вряд ли я смогу сейчас уснуть, — отозвалась она.

— В таком случае подайте что-нибудь в библиотеку, — сказал Декер миссис Шепард. — Что-нибудь легкое. Мы пообедали в трактире на почтовой станции. — И он обернулся к Джонне, предлагая ей свою руку:

— Прошу сюда.

Дом Джонны на Бикон-Хилле по любым меркам был внушителен, но по сравнению с размерами и великолепием Роузфилда он был просто каретным сараем. Коридор, ведущий в библиотеку, был так огромен, что они казались в нем карликами, и их шаги сопровождало гулкое эхо. Миссис Шепард ввела их в библиотеку и йотом удалилась, чтобы присмотреть за приготовлениями к трапезе.

Библиотека представляла собой настоящую сокровищницу книг, но Джонна не обратила на нее никакого внимания. Едва они остались одни, она резко повернулась к Декеру.

— Миссис Шепард называет вас милордом, — с укором проговорила она.

— Наверное, по привычке. — Декер пожал плечами. — Ведь Колин стал графом, а я — его брат. Скорее всего она делает это из вежливости. Не обращайте внимания. — Он выгнул бровь. — Титулы ведь не производят на вас впечатления, не так ли?

— Не производят.

— Так я и подумал. Вы настоящая янки.

Джонне показалось, что с момента прибытия в Англию английский акцент Декера стал гораздо заметнее. Трудно было свыкнуться с мыслью, что Декер здесь у себя на родине, а она, Джонна, — иностранка.

— Этот дом принадлежит Колину? — спросила она.

— Внушительное сооружение, не правда ли? — Он подошел к огромному камину и протянул руки к огню. — Завтра вы сможете осмотреть поместье. Утром, вероятно, приедет Колин, и он вам все покажет.

Джонна постаралась сдержать внезапно охватившую ее дрожь.

— А почему не вы?

— Я и сам не очень хорошо здесь ориентируюсь. Я, кажется, и трех раз не был здесь с тех пор, как Колин получил это поместье по наследству. Когда я бываю в Лондоне по делам компании «Морские перевозки Ремингтон» — по вашим делам, — приезжать сюда у меня нет времени. Если я знаю заранее, когда окажусь в Лондоне, Колин и Мерседес иногда приезжают в свой лондонский дом повидаться со мной. Но такая возможность бывает редко. Мы с Колином в основном обмениваемся письмами.

— Как это может быть, если вы только недавно… — ляпнула, не подумав, Джонна и осеклась, сообразив, что она сказала.

— Если я только недавно научился читать и писать? — подхватил Декер. — Вы ведь это хотели сказать, не так ли?

— Да, — призналась Джонна, — простите. Я не…

— Вы думаете, я этого стыжусь?

— Нет, надеюсь. Да и с какой стати?

Джонна вспомнила, как он в первый раз показал ей судовой журнал. В его жесте был скрытый вызов, никак не связанный с темой их разговора. Он, конечно, надеялся услышать что-нибудь насчет его аккуратного почерка и скрупулезного соблюдения правил правописания. Это вовсе не было ему безразлично, как бы он ни уверял ее в обратном.

— Я подумала, что это могло смутить вас.

Декер редко показывал зубы. На сей раз он решил, что это необходимо. Он чувствовал именно смущение, хотя оно никак не отразилось в его удивительно синих глазах и беспечной улыбке.

— Ладно, — сказал он. — Вы можете говорить все, что вздумается, чтобы держать меня под каблуком. Джонна вспыхнула:

— Я этого не заслужила!

— Заслужили. — Декер отвернулся, взял в руки кочергу и помешал поленья. — Но вы правы касательно моего умения читать и писать. Когда я нанялся в вашу компанию, я был почти безграмотен. Писать, письма Колину мне помогал Джек, но я и сам старался учиться. Он не стал бы советовать вам назначить меня капитаном «Охотницы», если бы я не умел вести судовой журнал.

Появилась миссис Шепард с подносом, и у Джонны словно гора с плеч свалилась. Экономка поставила поднос на столик из вишневого дерева, стоявший между двумя кожаными креслами. Поблагодарив экономку, Джонна сказала, что сама нальет чай. Когда они с Декером опять остались одни, она не прикоснулась ни к чаю, ни к печенью. Аппетит у нее пропал, и даже легкая пища не шла ей в горло.

Подойдя к камину, она села рядом с Декером.

— Я читала ваши записи в судовом журнале, — спокойно сказала она. — Они не вызвали у меня никаких замечаний. Декер пожал плечами и поставил кочергу на место:

— Джек — хороший учитель.

— У нас с вами это общее. Джек был хорошим учителем для нас обоих.

— И Колин, — сказал Декер. Хотя взгляд его был устремлен на огонь, краешком глаза он наблюдал за Джонной.

— Колин тоже. Мне кажется, это заслуга Джека, что он свел всех нас вместе.

— Ему бы не понравилась эта мысль, — сухо отозвался Декер.

— Я часто спрашиваю себя, что он мог бы узнать о вашем третьем брате?

Декер сунул руку в карман и достал свое наследство — серьгу. Он поднес ее к огню на раскрытой ладони.

— Джек знает, что нужно искать. Есть только одна такая же серьга.

— Вы думаете, что она все еще находится у Грейдона? Он ведь был еще совсем младенцем, когда Колин сунул серьгу ему в одеяльце.

— Кто может знать? Супружеская чета, взявшая его из работного дома, могла уяснить ценность этой вещи и сохранить ее для Грейдона.

Джонна смотрела, как Декер снова кладет свое сокровище в карман.

— Это все, чем вы владеете, не так ли?

— Вы, кажется, удивлены? Я ведь говорил вам, что всю свою собственность могу унести на себе.

— Если вы никогда не заботились о том, чтобы обзавестись своей собственностью, почему же вы так преуспели в воровстве, лишая собственности других людей?

— Наверное, потому, что у меня это хорошо получалось. Услышав столь легкомысленное замечание, Джонна поджала губы.

— Я, пожалуй, поднимусь в свою комнату, — сказала она. — Есть мне совершенно не хочется.

— А ваш собеседник не вызывает у вас никаких нежных чувств.

Она не стала его разуверять.

— Сейчас — нет! — отрезала Джонна.

На следующее утро Джонна проснулась рано. Своей внешности она решила уделить особое внимание. Она слегка пощипала щеки, чтобы они разрумянились, и попросила горничную причесать ее. Своему лицу она придала веселое выражение, хотя внутри у нее все сжалось от страха.

Когда она вошла в комнату, где их ожидал завтрак, Декер только взглянул на нее, и все. Она села у дальнего конца стола и принялась переставлять блюда с буфета на стол.

— Хорошо ли вы спали? — спросил он. Она почти не спала.

— Очень хорошо, благодарю вас. Комната у меня просто чудесная! Из окон видна южная часть поместья. Представляю, как великолепен парк весной и летом! Вы это когда-нибудь видели? — Джонна сознавала, что болтает о всяких пустяках, но остановиться никак не могла. — Цветники сейчас под снегом, но все равно они не потеряли своего очарования. Легко можно представить, где проходят дорожки, где лабиринт.

Из комнаты Декера открывался тот же самый вид. Джонна просто не знала, что их комнаты расположены по соседству.

— Я это видел, — ответил Декер. — У меня другой взгляд на эти вещи в отличие от Колина, поэтому их очарование я оценить не могу.

При упоминании имени Колина нарочитый блеск в фиалковых глазах Джонны потускнел. Она разгладила салфетку, лежащую у нее на коленях, чтобы скрыть нервные движения пальцев.

— Моя мать учила Колина разбираться в садоводстве, — сказала Джонна. — Она любила цветы. Мне кажется, что большую часть этой любви она передала ему, а не мне. Но я никогда не думала, что нужно иметь какой-то особый взгляд, чтобы оценить красоту или очарование. Вы ведь знаете, что вам нравится?

Декер выдержал взгляд Джонны.

— Да, — ответил он. — Я знаю, что мне нравится.

— Значит, и у вас такой же взгляд, — просто сказала она. Он не отвел взгляд, и Джонна, опустив глаза на тарелку, взялась за вилку. — Но если вы говорите о том, как разбить сад или украсить его, то тут нужен взгляд художника.

— Как у Колина.

Джонна опять почувствовала, как сердце у нее забилось быстрее. Свободную руку она приложила к груди, где под платьем и сорочкой прятался медальон из слоновой кости.

— На самом деле я думала о вас, — возразила она. — Ваш подарок — это произведение искусства. — Она отняла руку от груди и принялась за еду. — Я бы сказала, что вкус у «вас не хуже, чем у вашего брата.

Интересно, подумал Декер, заметила ли она, что впервые отдала ему должное, сравнивая с Колином. И ему показалось, что проглоченный кусок чем-то вкуснее предыдущего. Может быть, привезти Джонну в Роузфилд — это идея, ниспосланная свыше.

Его невестка определенно сказала бы, что так оно и есть. Мерседес предлагала ему привезти сюда Джонну почти год назад.