Глава 13
Грэм сидел в обитом парчой кресле в библиотеке, подавшись всем телом к огню. Он с радостью принял поданный Декером стакан виски, и от первого же глотка ему стало легче и теплее.
— Зима, — пробормотал он. — Еще одна особенность жизни янки.
Декер ничего не сказал на это. Вряд ли только от холода так бледен его друг и так скованны его движения, словно он пытается укрыться от тепла, которого так жаждет.
Южанин сделал еще один глоток, на этот раз умеренный. Грэм посмотрел на Декера и не удивился его пристальному взгляду.
— Расскажите мне о прекрасной леди, которую я заметил в соседней комнате, — сказал Грэм. — Вы даже не позаботились меня представить. Мне кажется, что вы сделали это нарочно.
— Это верно, но не из опасения, что леди не устоит перед вашим очарованием. У вас был такой вид, словно вы едва стоите на ногах.
Еле уловимая насмешка Грэма над самим собой стала похожа на гримасу.
— Вы это заметили, вот как! — Грэм откинулся на спинку кресла и протянул к огню длинные ноги. Его сапоги, обычно начищенные до блеска, на этот раз были покрыты грязью. Утаить от Джека Куинси свое ранение стоило ему многих сил, и он не знал, насколько ему это удалось. Однако притворяться перед Декером, по-видимому, не имеет смысла. Но пока он не был готов рассказать об этом. Грэм выгнул темную бровь и заговорил с заметным южным акцентом:
— Вы так и не сказали мне, кто эта леди. Не могла она быть мисс Ремингтон?
— Она могла быть миссис Торн, — ответил Декер. Услышав в голосе Декера собственнические нотки, Грэм с пониманием сверкнул своими суровыми глазами.
— Поздравляю! Мистер Куинси ни словом не обмолвился о вашей удаче.
— Наверное, он просто не знал, что о вас думать, — ответил Декер. — Честно говоря, я и сам этого не знаю. — Взяв хрустальный графин с виски, стоящий на подносе, Декер налил доверху стакан Грэма, сел в соседнее кресло и поставил графин на пол перед собой. Он прихлебывал виски, глядя на Грэма поверх стакана. — Может, послать за врачом? — Декер ждал, что Грэм сейчас скажет, что в этом нет нужды, или просто отмахнется. Но Грэм молча кивнул, дав понять, насколько серьезно обстоит дело.
Декер немедленно поднялся и исчез в коридоре. Отсутствовал он меньше минуты.
— Мистер Куинси уже посоветовал Джонне вызвать врача на всякий случай. Она послала за мистером Харди, и он будет здесь в течение часа. Комнату для вас готовят. Хотите пойти туда прямо сейчас?
Грэм смутился, поняв, что его слабость так очевидна. На мгновение на его лице показался румянец, но сразу же исчез.
— Я не хотел причинять вам беспокойство, — сказал он. — Я не знал ничего о вас и мисс Ремингтон.
— Не волнуйтесь, — возразил Декер, — и не тратьте силы на извинения. Вы даже представить себе не можете, как мало это затруднит Джонну. Лучше расскажите, что вы делаете в Бостоне и кого, черт возьми, они запрятали за решетку в Чарлстоне?
Грэм сделал еще глоток виски. Он надеялся заглушить этим боль, но напрасно.
— Значит, вы знаете о Мэтью Уиллете?
— Только сегодня узнал. Грант Шеридан с удовольствием сообщил мне об этом. Это произошло после того, как я предложил ему устроить встречу с Соколом. Он решил, что я хочу его одурачить.
Грэм поднял темную бровь:
— А вы этого не хотели?
Декер усмехнулся:
— Дураками родятся, а не становятся.
Грэм тихонько фыркнул:
— Я вижу, здесь нет и намека на симпатию.
— Ни малейшего.
— Плохо. Это как-то не правильно, раз вы работаете на одно дело. Например, знаете ли вы, что если бы я не разыскал вас, то отправился бы искать Шеридана. Я не знал, к кому еще обратиться за помощью.
— Бостонцы — отзывчивый народ, — заметил Декер. — Вы могли бы обратиться почти к любому.
— Но при этом потребовалось бы многое объяснять. А взгляды Шеридана всем известны. Лучше обратиться к нему, чем к кому-то наугад. Я решил, что он возьмет меня под свою опеку или представит кому-нибудь из своих друзей, которые захотят это сделать.
— Наверное, он сделал бы это для вас, — сказал Декер, — но только в том случае, если бы вы не назвали мое имя в качестве рекомендации. В противном случае он не стал бы вам помогать.
— Это, очевидно, связано с тем, что Джонна Ремингтон не стала миссис Шеридан?
Декер кивнул:
— Частично с этим. К тому же Шеридан знал моего брата Колина. Они не очень-то ладили, особенно если речь шла о будущем Джонны. После того как Колин обосновался в Лондоне, а я приехал сюда, Шеридан перенес свою антипатию на меня. — Декер поставил стакан на край стола, достал карманные часы и взглянул на циферблат. — По моим подсчетам, — сказал он, — у вас есть сорок минут до прихода врача и еще меньше до появления миссис Торн, если ее любопытство одержит верх. Я не захочу попросить ее удалиться, Грэм, а вы этого не сможете сделать. Если у вас есть что сказать мне по секрету, говорите сейчас.
Грэм поудобнее устроился в кресле. Правый локоть его твердо уперся в ребра, прижав маленькое пулевое отверстие на боку. Повязку скрывали куртка, рубашка и жилет, но, несмотря на все эти слои одежды, Грэм чувствовал, что повязка намокла. Правда, он надеялся, что это пот, и очень боялся, что это кровь.
— Мэтью Уиллет — один из наших соседей в Каролине, — начал Грэм ровным голосом, — у него несколько тысяч акров хлопковых и табачных плантаций. Место, где он живет, называется Спринг-Хилл. Я ни разу не слышал, чтобы он отпустил на волю раба или хотя бы подумывал об этом. То же самое можно сказать о его деде и отце. Эта семья принимала участие в создании колонии, и у них были рабы с тех пор, как наемные работники вышли из моды. Они стали рабовладельцами очень давно. Я считаю, что менее подходящей фигуры на роль Сокола, чем Мэтью Уиллет, трудно найти.
— И тем не менее он в тюрьме.
Грэм отмахнулся рукой, держащей стакан.
— Ненадолго. С него снимут подозрения.
— Если только сначала не линчуют.
— Уиллет не какой-нибудь захудалый фермер или хозяин лавочки, который пытается жить по совести. Такого человека никогда не повесят. Его папочка и дедуля постараются его защитить. Он недолго просидит в камере. — Грэм криво усмехнулся. — Он ведь, в конце концов, невиновен.
«Это похоже на правду, — подумал Декер, — но это мало что объясняет».
— Так почему же Уиллет в тюрьме?
— Он, к несчастью, оказался в заведении Мишель Моро в тот вечер, когда туда заявились представители власти. Очевидно, они получили сведения о том, что этот бордель используется как станция «подземной дороги». Они обыскали дом и нашли чулан на чердаке.
— Пустой? — спросил Декер. Грэм покачал головой:
— Мы не успели вывести всех. Нам повезло, что там были всего три человека. Двух женщин отвели вниз, но мужчина, беглый раб из Джорджии, остался. Я знаю это только по рассказам Мишель. Она ходила за представителями властей, пока они производили обыск, и доказывала свою невиновность. Меня же отвели в одну из спален. Очевидно, Сета выволокли из чулана и под угрозой смерти вынудили рассказать, каким образом он оказался в доме у Мишель.
Грэм допил виски. Ему хотелось еще, но он не стал просить. От виски он хмелел, а боль от этого не притуплялась.
— Мне рассказали, что он устроил неплохой спектакль. Лгал очень убедительно. Им даже в голову не могло прийти, что в его словах нет ни грана правды. Он превзошел их ожидания. Сет выдал им Сокола.
— Ему кто-то подсказал?
— Нет, само получилось. Мишель пришло в голову, чтобы Сет назвал имя одного из ее клиентов, через которого якобы поддерживается связь с «железной дорогой», но она вовсе не советовала Сету заявлять, что этот человек и есть Сокол. Потом она сказала мне, что это имя просто сорвалось у него с языка. Услышав это, она была так же потрясена, как и люди, державшие Сета.
Декер представил себе обыск в спальнях на втором этаже борделя. Представил себе разъяренных клиентов и негодующих шлюх, нестройный хор гневных голосов, вопли, ругательства. Ему даже стало немного жаль, что он не видел всего этого.
— Я понял, что вы были поглощены своим делом, когда они вошли в вашу комнату.
— Кэти, — ответил Грэм с оттенком нежности. — Она была бесподобна.
Потаскуха села на него верхом за мгновение до того, как открылась дверь. Когда шериф просунул голову в комнату, женщина изогнулась с вызывающим видом, не переставая медленно двигать бедрами. Сету позволили только мельком взглянуть на это, но он в отличие от шерифа понял, что лицо Грэма искажено вовсе не от страсти, а от боли.
— Он не опознал меня, и они пошли дальше. Все дьяволы явились из преисподней, когда люди вошли в комнату Уиллета. Мало того, что Сет опознал Мэтью как Сокола, — его к тому же застали с двумя шлюхами Мишель. Молодыми чернокожими шлюхами.
Декер слегка нахмурился, потом его лицо просветлело, и с ухмылкой он произнес:
— Это были те женщины, что прятались на чердаке.
Грэм кивнул:
— Верно. Мишель раздела их, накрасила и отвела в комнату этого пьяного сукина сына. Я подозреваю, что он впервые заметил их, когда поднялся крик. Во всяком случае, он был вдребезги пьян. Шериф, конечно, узнал Уиллета, как, впрочем, и меня, но раз Сет сообщил, что Уиллет — это Сокол, да еще с двумя черными пташками в постели, что-то нужно было делать. Они не могли в чем-либо обвинить Мишель. Она показала документы, где сказано, что обеих девушек она купила на аукционе и по закону они принадлежат ей. Она поклялась, что не имеет понятия, как Сет очутился на чердаке, и что Уиллет проделал это без ее ведома. Она была весьма убедительна. Если у него и есть сообщник в борделе, сказала Мишель, то это одна из ее шлюх, и пожелала им выяснить, кто именно.
Декер легко представил себе Мишель в гневе — надменную и уверенную в своих правах. Она, по-видимому, очень старалась не переиграть и выглядеть убедительной. Интересно, не употребила ли она парочку французских выражений, которым он ее научил. Язык этот Мишель не любила, но явно испытывала пристрастие к французским ругательствам.
— Итак, Уиллета забрали.
— У них не было другого выбора, — сказал Грэм. — Им показалось странным, что Уиллет пришел в бордель, чтобы переспать с этими девушками, ведь у него на плантациях полно чернокожих рабынь. На их взгляд, такое поведение было настолько необычным, что заявление Сета показалось им вполне вероятным.
— А Сет?
— Насколько мне известно, его вернули хозяину в Джорджию.
— А девушки?
— Все еще у Мишель. Я помог Сету воспользоваться «железной дорогой» через Мишель из-за девушек. Она не отпускала их на север без сопровождающего. Их обеих привезли на одном рабовладельческом судне.
— На «Саламандре»? — осведомился Декер.
— Нет. На каком-то другом чудовище. — Он помолчал, вспоминая. — Кажется, Мишель сказала, что это был «Хамелеон». Девушки совсем не говорят по-английски. Даже с документами об освобождении от рабства они недалеко уехали бы. Когда выяснилось, что мне самому придется уехать из Чарлстона, я хотел было взять их с собой, но Мишель отговорила меня.
В голосе Грэма явно слышалось сожаление, и Декер медленно покачал головой. Грэм все еще считал, что мог поступить иначе.
— Слава Богу, что она это сделала, и слава Богу, что вы ее послушались…
Грэм пропустил эти слова мимо ушей.
— Мишель купила девушек на мои деньги. Единственной целью этой покупки было их освобождение. Мишель была права, не желая отпускать их без сопровождения. Просто я должен был продумать все это получше.
Декер не стал спорить. Болезненная бледность лица Грэма остановила его. Он еще раз взглянул на часы. Врач вот-вот появится.
— Я устрою переезд девушек, — сказал Декер, — когда в следующий раз окажусь в Чарлстоне. Это не составит труда, особенно если у них есть бумаги. Им не придется скрываться в убежище, а здесь, я знаю, их встретят с радостью.
— Признаюсь, я надеялся, что вы это предложите. Я хотел узнать, согласится ли на это ваша жена. Припоминаю, вы говорили мне, что она нанимает на работу свободных чернокожих. На этот раз ситуация иная, но эти девушки на самом деле свободные.
Декер едва удержался от улыбки. Грэм с радостью воспринял бы рассказ о станции «подземной дороги», устроенной в доме Джонны, но с этим придется подождать, пока Грэм не сможет выслушать его более внимательно. Сейчас же вид у него был такой, словно самое большее, на что он способен, — это усидеть в кресле.
— Вы пришли сюда из-за этого? — спросил Декер. — Узнать, не могу ли я помочь этим девушкам?
Грэм смягчился.
— Я в ответе за них, — сказал он.
Декер ждал. Это объяснение показалось ему не очень убедительным. Этим можно оправдать появление Грэма Денисона в его доме, но не в Бостоне. Должны быть более веские причины, заставившие Грэма уехать из Чарлстона.
Грэм не прерывал молчания друга. Он тоже был по-своему терпелив.
— Как вы думаете, готова моя комната? — спросил он. Услышав этот вопрос, Декер мгновенно вскочил на ноги.
— Уверен, что готова. Пойдемте, я отведу вас. — Это прозвучало скорее как команда, чем как предложение, но Декер не извинился. Видя, с каким трудом Грэм поднимается с кресла, он подумал, что это нужно было сделать гораздо раньше. Грэм едва сохранял равновесие, а выпитое им виски мало ему помогло. Декер протянул ему руку, но Грэм отмахнулся.
— Я сам, — сказал он и тут же упал как подкошенный.
Декер опустился на колено около Грэма и громко позвал Джека. Его не удивило, что тот очень быстро отозвался и с ним была Джонна. Они, конечно, не подслушивали под дверью, но находились где-то поблизости.
— Джек, помогите мне поднять Грэма наверх. Беритесь за ноги. Я возьмусь за плечи. Джонна, в какой комнате…
— В комнате моих родителей, — ответила та. — Она самая удобная.
Декер согласно кивнул.
— Готовы, Джек? — Он сосчитал до трех, и они подняли Грэма. Он был высокий, гибкий, но мускулистый, и в бессознательном состоянии оказался весьма тяжелым. Впрочем, Декер этого и ожидал. Джек споткнулся. — Осторожнее! — сказал Декер. — Не уроните…
Восклицание Джонны заставило его замолчать. Она тут же закрыла рот рукой, а другой указала на Грэма. Там, где полы его куртки разошлись, на жилете виднелось темно-красное пятно.
Джек оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, на что указывает Джонна.
— Черт меня подери, если я знал, в чем тут дело, — тихо проговорил он.
Декер ничего не сказал, хотя тоже был изумлен.
— Давайте же, Джек, быстро наверх. Джонна, придержи, пожалуйста, дверь.
Она пошла впереди них. Когда Грэма внесли в его комнату, она быстро откинула одеяло на постели и звонком вызвала на помощь служанок. Пока Декер и Джек стягивали с Грэма одежду, она ждала за дверью. Когда появились Аманда и Рейчел, она остановила их в коридоре, отдала Рейчел грязную одежду Грэма, а Аманду послала за горячей водой, полотенцем и бинтами.
— И проводите врача наверх сразу же, как только он появится! — приказала она вслед убегающим девушкам.
Джонна вошла в комнату. Джек стоял в ногах кровати, заложив руки за спину, а Декер сидел и кресле, придвинутом к кровати. Подойдя к Декеру, Джонна легко положила руку на его плечо. Грэм лежал неподвижно и с трудом дышал. В лице его, обрамленном темными волосами, не было ни кровинки. Даже губы его были бледны. На простыне, которой его укрыли, проступило кровавое пятно.
— Джек сказал, что его зовут Грэм Денисон, — проговорила Джонна. Она помолчала и нерешительно продолжила, не зная, стоит ли об этом говорить:
— У нас есть контракт с какими-то Денисонами из Чарлстона. Он что…
— Да, — ответил Декер. — Он из этой семьи.
— Но Джек никогда не видел его до сегодняшнего вечера. А мы ведем дела с этой семьей уже много лет.
— Джек знает деда Грэма. И еще там есть младший брат.
— Откуда ты его знаешь?
Декер ответил не сразу. Сначала он посмотрел на Джека, указав глазами на дверь.
— Вы не возражаете?
Услышав этот более чем тонкий намек, Джек осклабился:
— Если понадоблюсь, я буду поблизости.
Они остались одни, и Декер взглянул на Джонну. Она задумчиво покусывала нижнюю губу.
— Я встретился с ним в Чарлстоне, в доме Мишель Моро, — сказал он. — Она время от времени приглашает к себе джентльменов поиграть в карты. Грэм там частый гость.
— А ты?
— Просто сажусь за стол, если нужно кого-то заменить.
Джонна сняла руку с его плеча и сжала в кулак.
— Это ведь бордель, не так ли? Вот почему ты услал Джека! Ты понимал, что он узнает имя хозяйки и выдаст тебя.
Декер попытался что-то объяснить жене, но в эту минуту дверь открылась, и показалась голова Джека.
— Приехал доктор Харди.
Декер кивнул и встал.
— Мы поговорим об этом позже, Джонна.
— Я не уверена, что мне этого очень хочется, — еле слышным голосом проговорила она.
Он легко коснулся ее губ. Они были прохладные и сухие. На поцелуй она не ответила.
— Не делай вид, будто тебе известно, что это значит, — сказал он, — и не делай поспешных выводов. — Он положил ладонь ей на щеку и слегка приподнял подбородок. Она достаточно уважала мужа, чтобы взглянуть на него и выслушать его слова. Если бы только она могла ему верить! — И не нужно думать обо мне самое плохое, — добавил Декер.
Джонна пристально смотрела на него. Время, когда она думала о нем самое плохое, давно прошло. Она понимала, что он не слишком в это верит, и у него есть для этого основания. Ведь она ни разу не сказала ему, что ее отношение к нему изменилось, и часто своим поведением доказывала обратное. Джонна не знала, что ей думать о его посещении борделя. Она ведь знала, что в его жизни были другие женщины, хотя предпочитала не думать о них.
Декер отвел руку от ее лица. Она ничего не сказала, но все же ему показалось, что он добился от нее обещания. Он очень надеялся на это.
Появился доктор Харди. Джонна и Декер отошли друг от друга.
Джонна отступила от кровати и отодвинула стул, освобождая место для врача. Пока тот осматривал пациента, появилась Аманда с горячей водой, полотенцем и бинтами. Джонна взяла у нее таз и велела Аманде положить все на стул. Девушка неуверенно топталась у камина, и Джонна выпроводила ее из комнаты. Чем меньше людей будет знать о ране Грэма, тем лучше.
За время своей практики доктор Харди не часто имел дело с пулевыми ранениями. Он больше разбирался в подагре, инфлюэнце и вывихах. Он лечил мигрени, лихорадки и желудочные болезни. Его пациенты чаще проваливались под лед на реке Чарлз, чем получали кусок свинца в грудь.
Харди перевернул Грэма, чтобы рассмотреть выходное отверстие. Оно было окружено воспаленной кожей, запекшейся кровью и обрывками ткани. Врач удовлетворенно кивнул. Ему не нужно было отыскивать пулю, она прошла навылет. Вряд ли этот пациент вынес бы еще и ковыряние в своем теле.
Врач перевел взгляд с Джонны на Декера:
— Кто из вас может мне помочь?
— Я, — произнесли они одновременно, и по голосам было понятно, что ни один из них не отступит.
— Прекрасно, — ответил Харди, — работа найдется для двоих. Джонна, подайте сюда воды. Декер, держите ноги на тот случай, если он начнет вырываться.
Все трое молча работали не менее получаса. Рану нужно было тщательно промыть и зашить. В ней врач обнаружил кусочки ниток от рубашки, в которую был одет Грэм, когда в него стреляли. Харди извлек их при помощи щипчиков. И хотя делал он это очень осторожно, снова началось кровотечение. После того как рану зашили, врач протер ее спиртом, потом Джонна помогла ему перевязать Грэма чистыми бинтами.
— Ему нужен отдых, — торжественно объявил Харди, собирая свои инструменты. — Жизненно важные органы не задеты. Он уже шел на поправку, но потом его состояние ухудшилось. Судя по кровоподтекам, его сильно ударили по ране. Может быть, дубинкой, может быть, просто кулаком, но лучшего места для удара не придумаешь. Давайте ему побольше пить. И, если попросит, можете покормить. Я заеду через несколько дней, если ничего не случится раньше.
Джонна кивнула, показывая, что она все запомнила.
— Спасибо, доктор Харди. Я очень высоко ценю внимание, которое вы уделили этому пациенту.
— Вы еще получите от меня счет, — добродушно отозвался тот. Улыбнувшись, Джонна мягко добавила:
— Я также высоко оценила бы ваше молчание. Если кто-нибудь обратил внимание на ваше посещение моего дома, лучше скажите, что вас вызывали ко мне.
— Да зачем же кому-то интересоваться такими вещами? — удивился врач. — И зачем мне что-то объяснять? Но все равно, будьте уверены, я никому ничего не скажу. — Он раскрыл саквояж из черной кожи и, достав оттуда маленький пузырек янтарного цвета, протянул Джонне. — Это тонизирующее средство. Принимайте его по утрам, когда пьете чай.
Джонна посмотрела на пузырек. Этикетка гласила, что всего одна ложка ежедневно снимет головную боль, зубную боль, тошноту, запор, усталость, мышечные судороги и бессонницу.
— Но у меня ничего этого нет, — сказала Джонна. Декер усмехнулся:
— Я думаю, доктор имел в виду, что тебя надобно лечить, раз ты предложила объяснить его визит своим плохим самочувствием.
— Вот как! — Она подняла глаза и увидела, что доктор Харди и ее муж обменялись довольными, снисходительными взглядами. Она раздраженно сжала губы. Не совсем уж она дурочка.
— Благодарю вас, доктор Харди, — проговорила она, отпуская врача. — Джек вас проводит.
— Какая же ты колючка, а? — сказал Декер, когда врач ушел. — Не извиняйся. Это одно из твоих восхитительных качеств.
Джонна ничего не могла с собой поделать и снова выпустила коготки:
— А я и не собираюсь извиняться.
Декер внезапно поцеловал ее.
— Это за что?
— За твою очаровательную ямочку в уголке рта.
Джонна еще сильнее сжала губы, отчего ямочка стала глубже. Опять она легко попалась на его удочку! И ее раздражение усилилось. Декер молча улыбался, глядя на нее. Джонна подумала, что даже притворно сердиться на него — пустое занятие. Она поставила пузырек с тоником на ночной столик.
— Ты побудешь с ним? — спросила она Декера. Декер сразу же стал серьезен.
— Немного побуду, — сказал он. — Ты можешь договориться с миссис Девис, чтобы при нем постоянно кто-то находился?
— Конечно. Я сделаю это сейчас же. И еще мне нужно поговорить с Джеком.
— Ладно.
Джонна смотрела, как он повернулся к кровати. Все его внимание теперь было устремлено на лежащего там человека. «Что удерживает Декера здесь? — спросила себя Джонна. — Дружба? Человеколюбие?» И она неслышно вышла из комнаты.
Декер вернулся в свою комнату уже после полуночи. Джонна сидела в постели с книгой в руках. Она закрыла книгу и отложила в сторону. Декер подошел к ней. Она подставила ему лицо для поцелуя. Открывая дверь в спальню, Декер не знал, что его ждет. Может быть, Джонна ушла к себе и спит в своей постели, и ему в полной мере придется наслаждаться одиночеством.
— Как он? — спокойно спросила Джонна. Декер начал приготовляться ко сну. Расстегнул куртку, бросил ее на стул.
— Он, кажется, нормально уснул. Когда я оставил его с Амандой, дышал он уже легче.
Он ушел в туалетную комнату.
— А ты знал, что он ранен?
— Нет. Я думал, что он болен, а не ранен. Я не знал, что это пулевое ранение, пока у него не распахнулась куртка.
— Значит, он ничего не сказал тебе об этом?
— Ничего. — Декер разделся, быстро умылся холодной водой над тазом и вернулся к Джонне.
Джонна протянула руку к лампе, стоящей на ночном столике, чтобы привернуть фитиль. Но, заметив, что Декер не подходит к ней, помедлила и оглянулась. Декер стоял и молчал, не сводя глаз с маленького столика.
— Что случилось? — спросила Джонна. На столе ничего не было, кроме медной лампы и фарфоровой статуэтки. Ни один из этих предметов не мог привлечь к себе такого пристального внимания Декера.
— Здесь на столе лежали кое-какие бумаги, — сказал Декер, подходя к столику. — Ты их не читала?
— В таком случае я положила бы их обратно. — Джонна наклонила голову, чтобы посмотреть, не упали ли бумаги под кровать. Бумаг там не было.
Декер все еще стоял у стола, задумчиво постукивая пальцами по лакированной поверхности. Не взял ли он сам их отсюда? Может быть, отнес их в библиотеку? Он попытался вспомнить, не захватил ли бумаги, похищенные у Шеридана, вместе с набросками для «Охотницы». Бумаги могли оказаться на корабле;
Голос Джонны донесся до него словно издалека. Стряхнув задумчивость, Декер посмотрел на жену:
— Ты что-то сказала?
— Я спросила, что это за бумаги. Судя по твоему виду, это что-то важное. Ты их не унес утром в гавань?
— У меня в кармане были кое-какие наброски, — сказал Декер. — Я, наверное, положил все вместе. — Он вспомнил, что как раз читал их в этой комнате вечером, когда к нему пришла Джонна. А утром, до того как он успел взглянуть на них еще раз, в комнату вошла Рейчел. Может быть, он, не подумав, просто взял их с собой в спешке, когда уходил? Чем больше он размышлял об этом, тем вероятнее ему казалось, что так и было. Рейчел бумаги, конечно же, ни к чему, как и всем остальным в этом доме. Сколько слуг Джонны вообще умеют читать?
Декер провел рукой по волосам. Лоб его немного разгладился.
— Они, наверное, на корабле, — решил он. — Завтра утром я их найду.
Джонна приподняла одеяло, и он лег. С запозданием она поняла, что даже не поинтересовалась, что это за бумаги и насколько они важны. Она вытянулась рядом с мужем, потерлась ступнями о его ноги, чтобы согреться. Ее совершенно не встревожило, что она не получила ответа на свои вопросы. Она потянулась, чтобы погасить лампу. Рука Декера обняла ее за талию.
— Мне очень жаль мистера Денисона, — прошептала Джонна.
— Мне тоже, — Декер помолчал. — Спасибо, что ты оставила его в доме, Джонна. Это великодушный поступок. Ей хотелось бы, чтобы он высказал это иначе.
— Ты говоришь так, будто это было только мое решение.
— А разве это не так?
— Нет. То есть я не хочу, чтобы это было так… ни сейчас, ни в будущем. Это ведь и твой дом тоже. — Этого она еще ни разу не говорила, подумала Джонна. Может быть, он чувствует себя здесь таким же гостем, как Грэм Денисон. — Я хочу, чтобы это был твой дом.
Декер молчал. Говорить он не мог. Сплетя свои пальцы с его пальцами, она нежно сжала его руку и придвинулась к нему. В комнате царила тишина, как в исповедальне.
— Я никогда не любила твоего брата, — начала Джонна. — То есть не любила в том смысле, как ты думаешь. Он был моим хорошим другом и наставником. Одно время я думала, что он, может быть, любит меня, но это было только мое воображение. Мне тогда было шестнадцать лет, и я только что перестала носить годичный траур по отцу. В первые полгода после его смерти я просто оцепенела от горя. Папа давно уже готовил меня к тому, чтобы я смогла взять на себя управление компанией. Но когда это случилось, я была еще слишком молода. Возможно, если бы вместо меня у папы был сын… — Голос ее дрогнул. Она не сразу смогла заговорить. — В первые годы меня вели за руку Колин и Джек. Иногда — в переносном смысле, иногда — буквально. Наверное, это закономерно, что я приняла хорошее отношение Колина за влюбленность! Это было просто-напросто тщеславие девчонки. О Джеке я никогда так не думала.
Джонна почувствовала, как Декер провел пальцем по ее руке. В комнате было достаточно светло, чтобы она увидела его пристальный взгляд, устремленный на нее. Он весь превратился в слух.
— Когда Колин опять ушел в море, я была разочарована, но не удивлена. Перед ним всегда стояла задача найти тебя и Грейдона. Не мог же он сделать это, сидя в бостонской гавани!..
— Но Колин любит тебя, — сказал Декер. Улыбка ее была ласковой и немного мечтательной.
— Я знаю. И знаю, что это за любовь. Я к нему чувствую то же самое. Так брат любит сестру. Или друг любит друга. Или ученик — учителя. Я очень боялась увидеться с ним в Роузфилде. Мы так долго не виделись, а лишь переписывались. А вдруг я ошиблась в своих чувствах? Или в его? Ведь у него появился брат — ты, Декер. И я не знала, есть ли в его сердце место для меня.
— Ты ревновала, — тихо, медленно проговорил Декер; в его голосе звучало что-то похожее на удивление. — Его ко мне.
— Я… ревновала. — Ей нелегко далось это признание, но это была правда. — Я знаю, ты считал, что моя привязанность к Колину более глубокая, знала, что ты не вполне доверяешь Колину. Я играла на этой неуверенности, даже поняв, что между мной и Колином ничего не изменилось.
— Ты немного заигралась?
Джонна задумалась:
— Отчасти это так.
Декер ничего не сказал на это. Он молча ждал, хотя особенных надежд не испытывал. Либо она скажет, либо — нет.
Горло у Джонны сжалось, во рту пересохло. Когда она заговорила, голос ее прозвучал хрипло.
— Я заставила тебя поверить в некоторые вещи, которых на самом деле и не было, — сказала она. — Об «Охотнице». Я никогда не думала о том, чтобы отдать ее Колину. Она построена вовсе не для него.
— Но ты внушила мне, что это так.
— Я ведь просто не отрицала этого, правда? — Потом ее лицо стало серьезным. — Ты первый сказал об этом, мне такое и в голову не приходило. Дальше я только поддакивала. Я и представить себе не могла, что ты станешь торопиться с нашим браком, чтобы ни «Охотница», ни я не достались Колину.
— Мне показалось, вчера ночью ты почувствовала, что я женился на тебе по любви.
— Ну… да, — неуверенно протянула Джонна. — Но тогда-то я этого не знала. Я и теперь в этом не уверена. Ты ведь мне этого не говорил!..
Он и сейчас не сказал ничего.
— Ты подарила мне «Охотницу».
— Да, — прошептала она.
Он пододвинул голову ближе к ней. Она почувствовала на щеке его теплое дыхание.
— Несмотря на то, что построила этот корабль для кого-то другого?..
— Да.
Декер опять подождал. Он не знал, что она ответит на его немой вопрос.
— Я построила его для человека, которого никогда не видела, — сказала наконец Джонна. — Я построила его для Сокола.
Рейчел пристально смотрела на спящего человека. Коснувшись его лба тыльной стороной покалеченной руки, девушка на миг забыла, зачем она сделала это, разглядывая контраст между своей кожей, прохладной и сухой, и кожей этого человека, горячей и чуть влажной. Его кожа была бела, как молоко, ее — темна, как кофе.
Рейчел отняла руку и уселась в кресло, стоящее рядом. Усаживалась она медленно. Ее не очень удивило, что этот человек оказался в доме Джонны. В конце концов, он ведь знаком с капитаном Торном. И все же в его появлении здесь было что-то необычное. Рейчел никак не ожидала, что, покинув бордель Мишель Моро, вновь встретится с этим человеком. Но ведь, размышляла она, капитана Торна она тоже не ожидала встретить.
По правде говоря, она очень надеялась, что им больше никогда не доведется встретиться.
Часы, стоящие на камине сзади нее, пробили час. Больной не шевелился. Она должна оставаться при нем еще четыре часа, пока ее не сменят. Сейчас дежурить должна была Аманда, но та упросила Рейчел побыть вместо нее, как только ушел капитан. Рейчел не смогла ей отказать: Аманда часто выручала ее. И Рейчел хотелось хоть как-то отплатить ей за доброту.
Мысли ее изменились, когда она разглядела человека, у постели которого дежурила. Теперь нужно принять другое решение. Выбора у нее нет. Когда она впервые попала на рабовладельческое судно «Саламандра», она получила довольно четкие указания, что ей надо делать.
Рейчел ожидала, что никто не заметит, как она уйдет из дома. Так и произошло. На улицах в этот поздний час прохожих не было. Рейчел спускалась с холма под порывами студеного ветра. Он задувал под ее шерстяной плащ, и девушке приходилось обеими руками придерживать полы, чтобы они не разлетались. Она шла, опустив голову, стараясь спрятать лицо и от ледяного ветра, и от посторонних глаз.
Когда она спустилась вниз и свернула за угол, то заметила в этой части города какое-то движение. На миг ее закутанную в плащ фигурку осветил фонарь. Однако прохожие и кучера не обращали на нее никакого внимания. Она шла, ни на кого не глядя.
Пускаясь в путь, Рейчел не была уверена, что доберется до цели без посторонней помощи. Она редко выходила из дома Ремингтон и всегда в сопровождении либо миссис Девис, либо кого-то из слуг. Когда она служила в другом месте, тоже не успела узнать город. И добравшись наконец до цели своего путешествия, Рейчел испытала скорее удивление, чем радость.
Стучать Рейчел не стала, а вынула из кармана передника ключ и тихонько вошла в дом. В вестибюле было темно; из дверей, выходящих в коридор, не пробивалось ни лучика света. Поняв, что все слуги находятся в своих комнатах, Рейчел немного успокоилась. Ей трудно было бы объяснить свое появление в этом доме и отвечать на любопытные вопросы, почему беглянка вернулась.
Она передохнула и, подождав, пока глаза привыкнут к темноте, а сердце перестанет так стучать в груди, стала подниматься по лестнице.
Его комната находилась у самой лестничной площадки. И опять Рейчел не постучала. Он не запирал свою дверь, если с ним никого не было. «Может быть, он нашел мне замену?» — с надеждой подумала она.
Дверная ручка повернулась. Сегодня ночью по крайней мере в его комнате никого нет.
Шеридан резко сел в постели.
— Кто там? — Вопрос был задан грубо, с полной уверенностью, что ответ последует немедленно. Прищурив глаза, он смотрел на дверь. Он слышал, как клацнула дверная защелка, и видел возникшую в проеме двери темную фигурку, только не мог рассмотреть, кто это.
— Это я, — тихо сказала Рейчел.
Грант отшвырнул одеяло и пошел к ней; в ночной рубашке он напоминал привидение. Он положил руки на дрожащие плечи Рейчел и подвел ее к камину, чтобы она согрелась у тлеющих угольков. Став на колени, Грант принялся разжигать огонь.
Эта заботливость тронула девушку. Она не ожидала от Гранта такой доброты. Когда огонь разгорелся, она сняла плащ. Под мышкой у нее были зажаты какие-то бумаги. Она протянула их Шеридану.
— Что это такое? — спросил он, поднимаясь на ноги. И быстро пролистал их один раз, потом второй, уже медленнее. Ему стало все ясно, и повторять вопрос было незачем. — Где ты их взяла?
Она еще не решила, как ответить. Если сказать, что нашла их в библиотеке или гостиной, будет неясно, у кого они вызвали интерес. Но колебание дорого обошлось ей. Грант протянул руку и схватил ее за горло. Он не душил ее, просто держал, но угроза была очевидна. Его большой палец слегка двигался по ее шее.
— Я нашла их в спальне капитана Торна, — ответила Рейчел.
Грант внимательно смотрел на нее. Глаза у нее были огромные и темные, как у лани. Ее изящное вытянутое лицо было неподвижно.
— Скажи-ка, это ты со страху заговорила с такой призывной хрипотцой или ты охрипла от постоянного молчания в доме Джонны?
Что ей ответить, подумала Рейчел. Может быть, он чувствует, что она боится его?
Грант убрал руку.
— Не важно. — Он еще раз просмотрел бумаги. — Почему ты решила притащить их сюда? Неужели она ошиблась?
— А это не ваше? — спросила она.
— Мое. Но это не ответ. С чего ты взяла, что это мое?
Девушка указала на лист сверху.
— Здесь написано: «Морские перевозки Шеридана» и на других тоже.
— Верно, написано, — тихо сказал Шеридан, с откровенным любопытством глядя на нее. — Когда это ты научилась читать?
До сих пор она скрывала это от Гранта. Даже когда он заходил к миссис Девис в отсутствие Джонны, она никогда не говорила ему об уроках экономки. Тогда ей было легче держать это в тайне. У него почти не было времени разговаривать с ней. Они могли только обменяться парой слов — ведь все думали, что она не способна говорить. Эта мысль пришла в голову именно Шеридану. Он сказал ей, что люди бывают болтливы с теми, кто не может их выдать.
Случалось, что Грант, приходя в дом Джонны, вообще с ней не виделся. Он, конечно, мог заподозрить, что, узнав о его приходе, она находила себе работу по дому где-нибудь подальше от него, но доказать этого не мог. И попросить позвать ее тоже не мог. Сознание, что она может досадить ему, доставляло ей хоть какую-то радость.
— Я училась грамоте в доме мисс Ремингтон, — сказала Рейчел. Внутренним чутьем она понимала, что лучше не называть Джонну ее новым именем — миссис Торн. — Я стала учиться, когда попала туда.
— Это Джонна тебя учит? — резко и недоверчиво спросил он. Рейчел быстро затрясла головой:
— Нет, это миссис Девис. Она учит всех девушек.
— Но идея принадлежала Джонне.
— Наверное. — Она поежилась под колючим взглядом черных глаз. — Да, она это одобряет. Она следит, чтобы у миссис Девис по вечерам было время для занятий. И она ничего не просит, пока мы учимся. Сама берет все, что ей нужно. Все дела откладываются или мисс Ремингтон сама их делает.
— Как она все хорошо устроила!
Рейчел притворилась, будто не заметила насмешки, прозвучавшей в голосе Гранта.
— Да, — сказала она. — Хорошо.
Глаза Гранта сузились. Уж не показалось ли ему, что в ее ответе есть что-то вызывающее? Или это так и было на самом деле? Но в ее позе не было и намека на вызов, скорее наоборот: глаза ее смотрели в сторону, руки свободно висели по бокам, даже пальцы были выпрямлены. Сжатые кулаки здесь неуместны.
Грант положил бумаги на каминную полку и взял Рейчел за искалеченную руку. Она не отпрянула от его прикосновения, но он почувствовал, как она задрожала. Держа ее руку в своей большой руке, он поднял ее так, что на нее упал свет из камина.
— Кажется, все можно было устроить иначе, — сказал он.
Рейчел промолчала. В его голосе она не уловила искреннего сожаления или грусти. Просто он отметил тот факт, что поступил как мог, не имея другого выхода.
Грант ласково погладил ее по руке: ее уродство не вызывало у него отвращения. Оно доказывало, что Рейчел готова на жертвы, что она полностью покорилась ему. Он подвел девушку к постели. Усевшись на край, он стал смотреть, как она раздевается.
— Что ты думаешь о своем новом хозяине? — спросил Грант, следя глазами за ее пальцами, которые сняли передник и принялись расстегивать лиф платья. — Ты его уже обслуживала?
Пальцы ее на мгновение замерли, но она ничего не ответила.
— Может быть, Джонна его вполне удовлетворяет, — продолжал Грант. Трудно представить себе, что это так. Ничто в Джонне Ремингтон не говорило, что она страстная женщина. — Они спят вместе?
— У них разные спальни. — Она дернула платье, и оно упало с ее бедер на пол. Грант взял ее за запястья, и она стала между его расставленными ногами. — Туалетная комната у них общая, и я не могу сказать, спят ли они вместе.
Это была ложь. Она ведь меняла их постельное белье. Она знала.
Глаза Гранта были черны почти так же, как его зрачки. Они оглядели гибкую шейку Рейчел, ее узкие плечи. Он опустил ее сорочку вниз. На мгновение высокие груди Рейчел удерживали ее, потом сорочка соскользнула ниже. Рейчел выпустила ее из руки. Грант смотрел на ее груди. Он провел по ним руками, потер пальцами соски. Они тут же затвердели. Его правая рука остановилась на ее сердце. Он ощутил, как отчаянно оно бьется.
— Зачем ты пришла сюда? — спросил он. — Чтобы принести мне эти бумаги?
Она кивнула и прижалась к нему. Она была на удивление легкой, и он без труда удержал ее.
— Только чтобы принести эти бумаги?
Она могла бы ответить по-другому. Она подумала о человеке, спящем в гостевой комнате особняка Ремингтон, и еще о человеке, спящем с Джонной Ремингтон. Но она понимала, какого ответа ждет от нее Грант. Он сам помог ей отложить предательство на время, подсказывая, как лучше ответить.
— Нет, — сказала она, — не только поэтому.
— Для Сокола? — повторил Декер. Все, что он знал про связи Джонны с «подземной железной дорогой», ни в малейшей степени не подготовило его к этому. — Ты действительно построила «Охотницу» для Сокола? — Он отдернул руку и сел на постели. — Ты не могла бы объяснить понятнее?
Джонна тоже села. Она скрестила ноги и подоткнула подушку себе под спину. Теперь Декер не мог дотянуться до лампы. Ей совершенно не хотелось видеть ни его проницательный взгляд, ни удовольствие на его лице.
— Я хочу объяснить, — сказала Джонна, — а ты не торопи меня. Это не так просто, как тебе кажется. Он тихонько фыркнул.
— Единственное, чего я хочу от твоего объяснения, Джонна. так это простоты. Начни с чего-нибудь и двигайся дальше.
— Ты помнишь наш разговор о противниках рабства? — спросила она. — Несколько месяцев назад. Хорошо, если ты… Декер остановил ее, подняв руку.
— Я помню, — сказал он. — Мы сидели в столовой, и ты высказала мнение, что издатель «Освободителя» — лунатик.
— Фанатик, — поправила Джонна. — Я по-прежнему придерживаюсь этого мнения. Но это далеко не все мои убеждения. Я никогда не бывала на собраниях в Фэнейл-Холле и никогда не разделяла горячность, которую проявлял в этом деле Грант. Я придерживаюсь другой тактики и решила действовать тайно. Может быть, потому, что я просто трусиха, Декер. Я знала, что «Морские перевозки Ремингтон» пострадают, если об этом узнают. Всем известно, что случилось с Грантом. То, что осталось от его торговли в Чарлстоне и Балтиморе, — жалкие остатки того, что было пять лет назад. Не имеет значения, что я делала. Мои поступки больше свидетельствовали об эгоизме, чем о великодушии.
Как она серьезна, подумал Декер. Он чувствовал, что сам сейчас улыбнется, и спрятал улыбку.
— Я не такой уж хороший человек, Декер.
— Ладно, — очень серьезно согласился он. — Но что же ты такого сделала?
— В течение последних трех лет я была «кондуктором» на «железной дороге»! — быстро заговорила Джонна. — Я знаю, что у тебя нет определенных взглядов на проблему рабства. Я часто критиковала тебя за то, что ты не борешься против него. Теперь я думаю, что ты просто честнее меня. В тебе нет притворства.
От этого замечания Декеру стало немного неловко, и он слегка заерзал.
— Я не уверен, что это до конца верно, — осторожно возразил он. — Ты могла…
Джонна не дала ему договорить.
— Ты никогда не пытался изменить мое мнение о тебе, — сказала она. — Ты просто был в моей жизни, ведь так? День за днем… Теперь уже много лет. Ты появлялся в моей жизни, исчезал из нее, а иногда ты привлекал мое внимание другими поступками. Я никогда особенно не задумывалась, какой человек может так поступать, но теперь поняла: такой человек должен быть в полном ладу с собой и его не интересует мнение окружающих.
Декер попытался отвлечь разговор от своей особы:
— Я думал, что ты хочешь рассказать мне о Соколе.
— Я хотела… я это и делаю. — Джонна отбросила подушку и положила руку на бедро Декера. — Просто теперь это уже не так важно. Я построила «Охотницу», чтобы перевозить мужчин и женщин от рабства к свободе. Только с этой целью я придумала ее и дала такое имя. Я считаю, что у ее руля может стоять только Сокол, если он, конечно, захочет этого, но я думаю, что ты тоже обладаешь состраданием и совестью.
Декер покачал головой:
— Ты только что сама сказала, что у меня нет определенного мнения о рабстве.
Джонна подалась к нему. Голос ее звучал спокойно, но напряженно:
— Но у тебя есть страсть к свободе. Ты рисковал своей свободой ради Мерседес. Я спросила, неужели свобода так мало значит для тебя? Ты же ответил, что сделал это потому, что она значит для тебя очень много.
— Да, ответил, — проговорил Декер. Он вспомнил это только теперь. — Может быть, ты ошибаешься на мой счет. Может быть, я просто пытался произвести на тебя впечатление?
Джонна покачала головой:
— В это я не могу поверить. Я думаю, что ты ответил так же честно, как всегда отвечал мне. И я думаю, что для тебя все равно, идет ли речь о свободе Тесс, или Аманды, или Делорес, или Рейчел, или…
— Я понял тебя, — осторожно прервал он жену, прежде чем она успела перечислить все имена. — И ты права: мне все равно, о чьей свободе идет речь.
— Теперь «Охотница» — твой корабль. Я никогда не отберу ее у тебя. Я только хочу знать: можешь ли ты время от времени использовать ее для тех целей, для которых она построена?
Он помолчал, потом кивнул. Джонна обвила его руками.
— Я не ошиблась, верно? — спросила она. Она покрывала поцелуями его лицо. — Ты — настоящий человек.
— Не знаю, так ли это, — ответил он, обнимая ее. — Но Сокол — это я.
